Хён, разреши мне

       Очередной день Сурка близился к своему завершению, заставляя сгибаться под грузом усталости могутные плечи Шин Хосока. Мужчина, отрешившись от белого шума сбившихся в клубок мыслей, тихо считал собственные шаги, эхом отдававшиеся в пустынном коридоре. Один поворот и ноги слабо лизнуло влажным сквозняком, стоило лишь приоткрыть дверь раздевалки общей душевой — та была уже кем-то занята.        — Доктор Сон, это вы?        Белый халат легко соскользнул с натруженных плеч, к нему же в общую корзину с грязным бельём приземлились рубаха и штаны хирургического костюма. Чуть погодя еле слышно скрипнула дверь душевой, выпуская облако ароматного пара.        — Ммм, — знакомый запах щекотал ноздри и воображение. — Это точно вы.        Старший ассистент завотделения травматологии Шин Хосок, сладко потянувшись, прикрыл за собой дверь душевой и неслышно сдвинул шпингалет, отрезая небольшую облицованную синим кафелем комнату, затянутую тёплым туманом, от внешнего мира.        — Доктор Сон? — мужчина, стараясь не поскользнуться, аккуратно продвигался к фигуре, чьи смутные очертания скрадывал пар. — Вам потереть спинку?        — Хосок, — прозвучавший в ответ голос оказался чуть более хриплым, чем обычно. — Давай не сегодня. Был трудный день.        Крупные габариты доктора предстали перед Шином во всей красе, стоило сделать лишь ещё пару шагов. Его ладони уже привычным движением огладили напряжённую натруженную спину и легли на поясницу.        — Как скажете, доктор Сон, — вкрадчивый голос, приглушённый потоками воды, окрасился лукавой усмешкой, ведь этот нерешительный отказ был частью неизменного диалога, который повторялся из раза в раз.        Вода поначалу чуть ли не обжигала, но Хосок был в курсе этой привычки доктора Сона, который любил поотпаривать своё тело хотя бы полчаса после трудовой смены. А с недавнего времени к этой традиции добавился ненавязчивый массаж от старшего ассистента, абсолютно естественно влившийся в послерабочий ритуал.        Хосок не спеша провёл ладонями вдоль смуглых боков, поднимаясь по влажной коже к плечам, а затем чуть сильнее сжал мышцы у основания шеи, вызывая столь долгожданный, но всё ещё еле слышный стон. Ему хотелось слушать этот голос всё время: в операционной, на планёрках, в столовой, но самое желанное — в душе, когда собственные руки разминали деревянные мышцы, вызывая такие искренние эмоции, на которые обычно доктор Сон был довольно скуп.        — Вот так хорошо, Хосок, ммгх…        Собственное сбитое дыхание мешало сосредоточиться на процессе, а бьющее под дых осознание того, как невероятно близко и открыто перед ним тело желанного до одури Сон Хёну, неумолимо подгибало колени. Хосок прикусывал губы, чтобы не застонать в унисон, и продолжал разминать мышцы, пока те не перестанут быть столь деревянными.        Мужчина уже открыто постанывал от крепких рук, проходившихся по его спине, и податливо прогибался, когда Хосок нажимал в особенно чувствительном месте над крестцом.        Горячие струи омывали распаренные тела, свежий запах геля для душа будоражил обоняние и чуть отрезвлял поплывшее сознание.        — Хосок…        — Хён, разреши мне…        Слова, прозвучавшие в унисон, потонули в водном всплеске от переступивших на месте ног. Шин мягко развернул к себе расслабленное тело и всё-таки опустился на колени.        — Хён, разреши мне, — его ладони, уверенно придерживая чужие бёдра, продолжали ненавязчиво гладить смуглую кожу.        Один взгляд снизу вверх и лёгкое касание угла чуть приоткрытого рта кончиком языка оказались достаточным, чтобы Сон сдался этому искусителю. Выдохнув жаркий воздух сквозь стиснутые зубы, Хёну чуть откинул голову назад и прикрыл веки, потому что смотреть на воплощение своих самых грязных желаний, стоящее перед ним на коленях, оказалось выше его сил. Рука скользнула в чужие волосы и чуть сжала их на затылке.        Хосок усмехнулся.        Водный поток низвергался теперь на его шею и спину, обдавая жаром и без того разгорячённое тело. Полувозбуждённый член Хёну пока сложно было сравнить с полноценным стояком самого Шина, но этот нюанс оказался легко исправим.        Правая рука Хосока уверенно легла на смуглый ствол и чуть сдвинула кожицу с головки, к которой тут же прикоснулись ещё неразомкнутые губы. От развратности этого поцелуя захотелось кричать, но Хёну лишь тихо постанывал в прикушенный кулак.        — Хён… — на выдохе. С каким-то невероятным благоговением.        О, это чёртово слово! Оно выбивало землю из-под ног Хёну каждый раз, стоило Хосоку его произнести.        Горячий язык прошёлся вдоль ствола, собирая с него редкие капли воды, и Хосок с наслаждением вдохнул запах знакомого геля для душа, чуть прикусив кожу у основания члена, чтобы, немедленно зализав место укуса, спуститься к мошонке.        Усилившийся захват руки на затылке только сильнее распалил Шина, но он не позволил себе сбиться с выбранного темпа. Неспешное погружение в жар жаждущего рта сначала одного яичка, а затем второго, тягучее их посасывание и перекатывание по языку вырвали из уст Хёну настоящий стон.        — Наконец-то, хён.        Грязное причмокивание чуть покрасневших губ Хосока и лёгкий румянец на его щеках окончательно сорвали предохранители благоразумия Сон Хёну.        — Возьми его, — чуть приглушённый голос и два схлестнувшихся потемневших взгляда. — Сейчас.        И Хосок не мог не повиноваться этому тихому приказу. Набухшая головка легко скользнула меж губ и мягко прошла вдоль нёба. Но Шин остановил набравшее было мощь движение.        — Не так сильно, хён, — он обхватил ладонью член Хёну у основания и снова прошёлся языком вдоль ствола.        Губы мягко обхватили головку, и Хёну почувствовал горячее прикосновение около уретры. Утробный рык вырвался из его груди, и больше ничто не смогло бы остановить пробудившуюся дикую страсть. Она завораживала мощью своей первобытности.        Резкие толчки сменялись плавными и наоборот, а горячие струи воды, сбегавшие по спине, почти перестали чувствоваться. Хосок терялся в происходящем от восторга власти над желанным мужчиной, от его удовольствия, прорывающегося низким рыком, от воплощения собственных чаяний, которые всё же стали реальностью.        Хватка на затылке усилилась, и Хёну замер. Тягучий стон, смешанный с выдохом, обласкал слух, а крепкие бёдра, чуть дрогнув, начали опускаться вниз. Хосок глубоко дышал, не замечая собственного состояния. Всё его существо было обращено к Хёну.        Сон ласково тронул чуть подрагивающей ладонью алеющую щёку Шина и легко провёл большим пальцем у уголка его рта, стирая белёсую каплю. Он, не отводя взгляда, медленно, но решительно опустил вторую ладонь на неудовлетворённое возбуждение Хосока и властно сжал его.        — Можно.        Твёрдая рука и тихий приказ порвали связь с Шина с происходящим. Всё, что он видел сейчас перед собой, были лишь глаза Хёну, чёрные, затягивающие, пугающие и желанные. Сила и чувственность ощущений, прошивающих его тело разрядами, не позволили бы Хосоку устоять на ногах. Он дрожащими руками ухватился за плечи Хёну и, содрогаясь всем телом, не переставал шептать единственное слово, которое держало его на поверхности сознания.        — Хён…        Первым, что снова начал осознавать Шин, были лёгкие прикосновения ладоней, обмывающих его живот. Хосок нехотя приоткрыл глаза и наткнулся на внимательный взгляд Хёну, который выпрямил его ноги и спиной наклонил на стенку душевой.        — Доктор Сон, — Шин попытался встать или хотя бы свести собственные непослушные затёкшие конечности, но ничего не вышло. — Я…        — Шин Хосок, вы меня удивляете, — тон Хёну был максимально спокоен. — Я, конечно, подозревал, что ваши великолепные способности массажиста доведут нас до чего-то подобного, но не был уверен, что это случится сегодня.        — Да, трудный день, я понимаю, — растерянность в голосе Шина тронула улыбкой чужие губы.        — Но я благодарен. Мне действительно стало легче. Брызги разбившейся о могучую спину водной струи попали на лицо Хосока. Хёну обернулся к нему после того, как завернул краны, и протянул руку, помогая подняться.        — Наверное, теперь моя очередь исправлять этот трудный день.