Солнце встает над горами

"Солнце встает над горами, занимается рассвет. А это значит, что скоро снова бой. Они не атакуют ночью, ночью их не слышно даже, они налетают утром и весь день тянется эта кавалькада. Вот уже четвертый день мы удерживаем этот треклятый дом, а командование не присылает подкрепление, припасы на исходе. Почти две трети личного состава уже предстали перед Ним на своем маленьком Страшном Суде. Да, я стал верующим, но как на войне иначе? Людям нужно на что-то надеяться, иначе они черствеют, теряют голову. Как те, кто вот уже который день пытаются выбить нас с позиций, но мы не уйдем - у нас приказ. Пять дней назад нас было около сотни. Три полноценных взвода, связь, гранатометчики. Нам даже БТР дали! Вот только все мы были совсем зелеными. Два взвода прямо с учений бросили в эту мясорубку, третий уже месяц воюет на Кавказе, для нас они уже старики, опытные бойцы. Совсем забыл представиться - Петр Соколов, младший сержант уже почти прекратившей свое существование пятой роты десятого десантного батальона. Не знаю, зачем я начал вести эти записи, ведь если нас одолеют, то вряд ли они попадут кому-то в руки. Но я не могу не писать, это помогает, это отвлекает меня. Итак, начну по порядку. Пять дней назад наш взвод при поддержке двух гранатометчиков получил задание взять этот дом, в то время как остальные два взвода зачистят два рядом, затем присоединившись к нам. Сказать по правде, мы все тут готовились стать разведчиками, нас учили быть разведчиками. Вот только кто-то в командований клал на это и нас определили в штурмовики, но приказы не обсуждают и мы с огнем в груди и искрами в глазах ринулись в бой - молодые глупые идеалисты, мы верили в хорошее. В мир во всем мире и победу добра над злом. Никто не знал, что это самое зло сидит над нами и отправляет молодых, несмышленых ребят затыкать то самое место, откуда обычно исходят продукты жизнедеятельности. Но что-то я ушел от темы..." Плевок подствольного гранатомета отвлекает молодого еще парнишку от тетради и он, роняя карандаш, хватает в руки свой АКС74 и успевает метнуться в коридор, прежде чем в стену ударяет снаряд ВОГ. Едва успел прозвучать взрыв, как окна первого и второго этажей начинает заливать свинцовый дождь. Обильный дождь, неправильный. Обычно дожди льют вертикально, а этот... - Петька, живой? - По лестнице вбежал ефрейтор Гриша. - Живой, живой. Как там дела у вас внизу? - Осведомился сержант. - Да как обычно, высунуться не дают и прут, прут. Если пулемет не заговорит, то кранты нам - задавят. Петя кивнул и вытащил из разгрузки рацию. Разгрузка, одно название, а не разгрузка. Это только в кино, да на постановочных фотках солдаты в "Смерш"-ах или хотя бы "Тарзан"-ах. На деле же кто в чем. Кто-то из старых вещей шьет, кто-то выменивает у кого-то, что-то посерьезней. А кто-то получает бабки, сливая на сторону поступающее обмундирование и снаряжение. Палец зажимает тангету. - 127-й, 101-му, прием. - 127-й на связи. - Ну-ка ебани там. - А вы как думали? Только так приказы и отдаются в бою, иначе долго получается, да и раздражают все эти "приемы" - "отбои" и прочая мишура. - Принял. Тут же начал работать ПКМ. Длинными очередями, поливая приближающуюся пехоту врага. А вот и снизу ребята подключились, видимо полегче им стало. Сейчас в доме осталось-то не более сорока ребят. Петр прильнул к окну, выглядывая один глазом, что бы не дай Бог, не получить ненужные девять грамм свинца в лицо - неприятно бы вышло. Перед взором сержанта на фоне серого неба открылся город, точнее то, что от него осталось в результате непрерывных боев: полуразрушенные пятиэтажки; постамент от некогда находившегося здесь памятника; нагоняющий тоску и ощущение неправильности происходящего, двухэтажный детский садик, на территории которого еще сохранились пара железных горок и половина детской лесенки; асфальт весь в выбоинах; на земле воронки от взрывов. И среди всего этого пейзажа мелькают фигурки с оружием, непрестанно поливающие огнем позиции русских солдат. Быстро прикинув примерное количество атакующих, сержант понял, что поднимись они все разом, у гарнизона этого дома не останется шанса. Так что если у них командир не дурак, а он наверняка не так глуп, то жить осталось совсем недолго. Нужно что-то предпринять, притом очень срочно. Петр начал размышлять вслух: - Что может сорвать атаку? Либо минометный обстрел, либо шквальный огонь обороны, либо отсутствие приказа на атаку. Так, гранатомета у нас уже нет. Шквальный огонь организовать никак не получится - для этого народу мало, да и патроны на исходе, остатки дожимаем. Если только... Петр вспомнил про БТР, который боевики подбили двумя днями ранее. Вот он, стоит чуть правее окна, из которого смотрит сержант, в сорока метрах от дома. Ему взрывами на колесах все покрышки сорвало, но сам он целехонький. Надо было расчет там оставлять, да на ночь в дом эвакуировать. Но два дня назад они просто запаниковали, что останутся без "коробочки" и стали доставать экипаж. В итоге погиб весь экипаж и группа, посланная для его вызволения. И уже столько глупых смертей за эти дни! Боезапас в броне вряд ли израсходован полностью - должно хватить, чтобы спугнуть противника и переубедить его бросаться грудью на баррикады. Возникают лишь пара НО: в учебке их, конечно, обучали пользоваться этой машиной, вот только, во-первых, тех знаний маловато. Во-вторых, здесь не учебка, а реальный бой с живым и отвечающим огнем на огонь противником. В-третьих, Петр так ничего и не понял: подумав, что в разведке ему не понадобится водить БТР, он просто запомнил, что нужно "ткнуть сюда", "переключить здесь", "тут как в машине", а дальше уже целиться да стрелять когда команду дают. Надежда была лишь на то, что кто-то учился лучше, а поскольку в живых остались только рядовые и он сам, то на правах старшего по званию, он должен был отдать приказ кому-то отправиться туда. И снова тангета вдавлена: - Говорит 101-й. Парни, кто умеет "коробочку" водить? Сначала десятисекундная тишина в эфире - кто-то не расслышал в горячке боя, кто-то не умел и поэтому молчал, а кто-то, возможно, просто не решался ответить. - Говорит 101-й. Парни, кто умеет "коробочку" водить? - Ну я умею... А..э..219-й на связи. Я умею водить. - Принял. Жди, сейчас подойду. Поскольку человек было много, а рации не у всех, то взвод был поделен на группы по пять человек, и связь с каждой группой осуществлялась с помощью позывного старшего в каждой из групп. 219-й - это у нас, кажется, Володя. А сидят они на втором этаже в крайней левой квартире. Через пять минут Петр с Володей и его группой уже стояли на первом этаже, скрываясь за стеной от пуль противника и обсуждая план действий. - Володь, бегаешь быстро? - Ну, сотку за пятнадцать. Без снаряжения, конечно. - Улыбнулся паренек лет двадцати трех. Рыжие волосы, веснушки, улыбка на лице - ну чисто ребенок. Что он тут забыл? - Как ты уже понял, тебе нужно перебежать к БТРу и запрыгнуть в люк. Ближайших противников мы огнем прижмем, но эти сорок метров тебе нужно преодолеть очень быстро, быстрее пули, пока чехи не поняли что к чему. - Понял я, понял. - Хорошо. Все лишнее оставь, чтоб бежать удобнее было и на исходную. Володя скинул из разгруза все ненужное, оставив пару рожков от АК и медпакет. - Готов. - Ну, с Богом. - Говорит 101-й. Всем максимально плотный огонь. Начали! Грохот усилился многократно. Даже ПКМ уже не был так слышен в общем вое орудий. Володя побежал, оттолкнувшись от стены, чтобы придать себе максимальную начальную скорость. К БТРу ему оставалось добежать всего метров пять, когда его голова резко дернулась в сторону, а вслед за ней завалился и весь корпус. На секунду стрелять перестали все, но уши, привыкшие к сильному грохоту, не уловили шепота: - Снайпер. Вариант с БТРом резко отпадал. Петру было очень жалко парня, но от него требовались дальнейшие действия и он крикнул на бойцов: - Не останавливайтесь! Ползут же гады! И правда, "духи", заметив, что огонь ослаб, стали продвигаться вперед. Бойцы оживились и продолжили бой, а Петр вернулся "к своим баранам". - Твою ж мать! Суки! К коробочке не пробиться. Что еще там у нас было? Отсутствие команды на атаку? Для этого нужно убить их командира, и сделать это очень быстро. Судя по тому, что он еще не поднял свою ораву в решающую атаку, он сейчас не на поле боя и решает какие-то другие вопросы, возможно несущие нам еще большие проблемы. Решение оставалось единственное - отправить небольшую группу для ликвидации командира противника. Но сделать это нужно как можно менее заметно, чтобы противник не сразу опомнился - это даст обороняющимся еще сколько-то времени. Теперь нужно решить, кто останется за главного, и кто пойдет вместе с ним, с Петром. Насчет выполняющего обязанности командира Петр не сомневался - им будет пулеметчик. Да, довольно странное совмещение. Но сержант прекрасно знал, что представляет из себя этот человек и в нем не сомневался. А вот с собой взять нужно звено 23-го. Их там осталось трое, но ребята толковые. - 127-й, принимай командование на себя. До моего возвращения. 23-й, поднимитесь на третий этаж. Краткое рукопожатие, обрисовка обстановки и команда на немедленный выход. Парни изменились за эти дни - закалились, окрепли. В движениях появилась четкость, уверенность, резкость, когда она необходима. И сейчас эти ребята выпрыгнули с противоположной стороны дома, чтобы не попасть под огонь снайпера, и рывком сократили расстояние до ближайшего дома, с ходу сиганув в подъезд. Парни даже сказать ничего не могли, когда обнаружили в нем трупы российских солдат. Было видно, что они пролежали здесь не один день и были специально сюда скиданы. Возможно, солдаты защищали здание, в котором теперь лежат их тела. Перспектива, открывшаяся перед Петром его не радовала. То есть, совсем не радовала. Один из парней хотел было шагнуть к мертвым, но его остановили: - Ты забыл, что нам говорили? Боевики минируют мертвых, а мы не саперы. - Но не оставлять же их так! - Мы бессильны, уходим. Группа скользнула в ближайшую квартиру и перебралась на другую сторону дома, уходя дальше от позиций своих. Теперь нужно вести себя очень тихо и парни достали ПБСы, приютив их на стволах автоматов. Шаг мягкий, на полусогнутых, стопа перекатывается с пятки на носок, а правая рука прижимает автомат к плечу, в то время, как левая помогает ей, принимая на себя небольшую часть веса, и фиксирует большим пальцем ремень, чтобы не звякал. Сначала группа двинулась вдоль дома, в котором были найдены тела солдат, затем по большому радиусу начала закручивать траекторию своего движения. Все это время Петр не отключал рацию, через гарнитуру слушая, что происходит у его парней, которые остались без него один на один с противником. Пулеметчик отдавал приказы довольно четко, не показывая волнения и неуверенности, которые, несомненно, одолевали его душу. Но командирам нельзя показывать слабости, ведь солдаты должны быть уверены, что они не зря лезут под пули и погибают, что они выполняют часть какого-то плана, который приведет их к победе. В чем особенность этой войны? Правильно - отсутствие линии фронта. А это значит, что враг может быть везде, в любом оконном проеме, в любом канализационном люке. И чехи это тоже понимают, потому должны были по флангам и в тылу выставить наблюдателей. Значит что? Значит надо двигаться еще осторожнее, при этом прикидывая возможное месторасположение этих самых наблюдателей. Таких потенциальных точек попадалось несколько, но каждый раз там оказывалось пусто. Сержант уже начинал злиться, ведь время идет, а им нужно успеть устранить командира до того, как он прочухает, в каком положении находятся обороняющиеся. Двигаясь вдоль двухэтажного дома, 23-й заметил, что мимо него что-то пролетело. Резко вскинув автоматы, парни заметили, что это тлеющий окурок и вздернули оружие вверх - пусто. Значит, противник их не обнаружил, а сам "спалился", и это радовало ребят. Определив, что наблюдатели находятся на втором этаже, они аккуратно влезли в оконный проем, оказавшись в комнате, которая, очевидно, была детской - тут валялась кукла без головы и стояла сломанная детская кроватка. Бойцы переглянулись и двинулись к выходу из комнаты, как вдруг в проеме показался противник, держащий в руках автомат. Парням очень сильно повезло, что тот не услышал их ранее, да и то, что он держал палец на скобе, а не на спуске тоже помогло ребятам. Резко вскинувшись, 23-й успел послать маленький раскаленный кусочек металла под правый глаз удивленного боевика. Как только тот стал заваливаться, Петр сразу влетел в проем, ожидая что там будут еще противники и стремясь покончить с ними максимально быстро. Пусто. От души отлегло - значит, этот просто следил за первым этажом, чтобы к наблюдателям наверху никто не подобрался незаметно - тоже верное решение. Вот только реализация подкачала. Найдя лестницу, ребята медленно поднялись, держа каждый свой пролет, и двинулись по коридору, отключив рации. Шаг стал еще медленней и теперь уже первым опускался носок и только после того, как он убедится, что под ногой нет стекла или мелких крошек, опускается пятка. Оружие уже на изготовке - параллельно полу, только спуск вдави, когда нужно! В одной из комнат послышалось шевеление - видимо кто-то устал сидеть в одном положении, и решил его сменить, демаскируя себя. Парни выстроились вдоль стены около дверного проема, готовясь ворваться в комнату. Каждый сообщил о своей готовности легким хлопком по плечу впередистоящего человека - все как учили на полигоне. Петр встал первым. Глубокий вдох, перехват оружия поудобнее и резкий шаг в неизвестность со вскидкой автомата по направлению движения. Просканировав свой сектор, Петр обнаружил одного противника и за доли секунды навел на него оружие, боковым зрением замечая, что автомат одного из ребят 23-го показывается из-за его спины и "пробегает" по своему сектору. Палец вдавливает спуск, дыхание замирает, а в мозг ударяет кровь. Противник падает, и сержант продолжает держать свой сектор, делая несколько шагов вперед, чтобы дать возможность остальным скорее миновать дверной проем. Противника оказалось всего два и оба лежали сраженные. Итак, группа вошла непосредственно на территорию врага и теперь нужно найти полевой штаб. Вспоминая расположение домов вокруг зоны их ответственности, Петр прикинул, что штаб, скорее всего, разместили в детском саду. Хотя нет, это слишком приметно. Скорее еще одна пятиэтажка в стороне. И просматривать удобно, и есть где затеряться. Прикинув как туда пробраться, чтобы поменьше находиться на открытой местности, Петр включил рацию, чтобы узнать как дела у его взвода, но там раздался треск и речь. Речь противника. Это могло означать только одно - пока они были здесь, противник решился на бросок.