документ (22)

хёнджун возвращается в очередной раз, когда к желтизне солнечного диска примешивается рыже-жёлтый пергамент резных листьев. с порога спрашивает, как дела, будто так оно всё и должно быть, словно это давно написанный алгоритм, определённый ещё задолго до того, как облако из газа и пыли начало сжиматься в планеты и звёзды уйти > вернуться > уйти > вернуться и так до бесконечности огромный змей кусает свой хвост хёнсо моргает хёнджун не исчезает, стоит 3д_картинкой на пороге, любопытно смотрит куда-то за чужую спину, проверяет, изменилось ли что в квартире всё статично. одинокая лампа в побитой люстре обдаёт слух мерным жужжанием, противно гипнотизирует. хёнсо хочется щёлкнуть перед чужим лицом пальцами, мол, не туда смотришь, вот куда надо — и тыкнуть себе в грудь, там где сердце. там — всё меняется, раз за разом откат до сохранения и всё по-новой, уже иначе. только концовка одна-единственная, без альтернатив. хёнсо терпеть не может игры // это происходит всегда по-разному. хёнджун теряется на неделю, две. на месяцы. не сообщает о своём существовании никак, будто его и не было никогда. хёнсо стремится думать именно так, но тупое нытьё в груди отрезвляет, заставляет покорно ждать, забываться во всём вокруг: в работе и учёбе, но не забывать хёнджун приходит, и в груди болит ещё сильнее // в очередное своё возвращение хёнджун забирается к нему на колени, сцепляет замком руки вокруг чужой шеи, повисает ленивцем, сообщает: — хочу целоваться. моментально затихает и зажимается, опускает взгляд. у хёнсо зудит в горле и щиплет глаза. хёнджун маленький и тёплый, желанный. собирает в себе смелость и неловко тянется навстречу, трётся носом о нос. хёнсо сдаётся, потому что алгоритм изменить не в силах. (ожидаемо, но непредотвратимо) // повтор повтор повтор резные жёлтые листья сменяются на такие же, только белые, из инея, прилипают узорами к ледяному стеклу. хёнджун подгибает ноги, кутаясь во флисовое одеяло, хлюпает горячим какао из жёлтой кружки и спрашивает: — посмотрим что-нибудь ? хёнсо улыбается. кажется, что заученно, выдрессированно до автоматизма, на деле — до полной покорности. (со)чувствует (сам себе), что искренне. признавать то, что всё твоё естество по-прежнему дрожит от присутствия одного конкретного человека, с каждым разом тяжелее и больнее. хёнсо сжимает губы, чтобы не заплакать. жмёт на окошко ютьюба в браузере, говорит: — конечно косится на кнопки управления окном и думает, что было бы классно, будь такие в реальности. закрыть закрыть закрыть закрыть без сохранения вкладок- хёнджун громко дышит, вжимается подбородком в чужое плечо. у хёнсо под сердцем что-то обрывается // хёнджун тонет в одеяле весенних сумерек, хёнсо смотрит ему аккурат в затылок. тянется провести рукой по сухим, крашенным десятки раз, волосам, пальцами спускается по голому плечу — острая ломаная. хёнджун размеренно дышит. хрупкий, маленький. угловатый. позвонки лесенкой выступающих косточек — раз, ступенька два, ступенька три, четыре- хёнсо вдруг прошибает осознание, что всё это никогда не принадлежало ему и не будет: ни на долю секунды, ни на один процент. хёнджун не отгонял его, принимал, дозволял любить себя и тянулся сам от скуки, от соблазняющего любопытства, хёнсо — привычка. приятная и извечная данность, статичность в жизни хёнджуна хёнсо давится слезами и поднимается с кровати, чтобы не захлебнуться окончательно. липнет босыми ступнями к полу, обходя кровать. косится на прихожую и на дверь — перешагнуть, вырваться, закрыть закрыть закрыть конец ближе, чем можно было подумать — на расстоянии пары метров. хёнсо возвращается взглядом к спящему хёнджуну, колеблется. стоит на перепутье, потому что не знает, сбежать или освободиться слишком разные вещи хёнсо неслышно приближается к кровати и наклоняется, поправляет спутанные вихры смоляных волос, скользит по профилю чужого лица кончиками пальцев кульминация дозволенности весна — начало нового — сомнения тают мартовским снегом он думает с десяток секунд — и делает выбор — накрывает хёнджуна подушкой, прижимает изо всех сил. наваливается телом и жмурит глаза. откат откат откат хёнджун дёргает ногами и впивается ногтями в чужую руку, сдавленно мычит. от кат хёнсо не ослабляет хватку ещё минут пять после того, как всё затихает. откидывает подушку и оглядывает спокойное тело — замершие в полувскрике-полувдохе ломаные плеч больше не поднимаются. хёнсо становится легче дышать вдох выдох вдох он сползает на пол и укладывается щекой на нагретую ткань кипельно-белой простыни, любопытно всматривается в застывшую маску чужого лица: та врастает во всю эту статичность, дополняя её, наконец, до единого целого- хёнджун открывает глаза. // хёнсо просыпается, запутанный в одеяле, до противного мокрый. хёнджун сидит рядом, увлечённый чем-то в телефоне. отвлекается на шумное дыхание и поворачивает голову, смотрит на хёнсо обеспокоенно, спрашивает осторожно: — кошмар ? огромный змей кусает свой хвост