У зеркала

— До встречи, ангел. Падший неспеша покидает магазин, зная и чувствуя, что его давний друг улыбается и сияет. — Прощай, дорогой! Он садится в машину, тяжело выдыхает и заводит мотор. Гнал как обычно, на запредельной для своей старушки скорости, подрезая некоторых водителей, при этом чуть не проехав нужный поворот, вновь задумавшись об ангеле. О его сияющих глазах, о той милой и смущённой улыбке, о мягких, белых кудряшках, над которыми, казалось, парит нимб. Оказавшись в немного мрачной и пустующей квартире, он закрыл глаза и погрузился в раздумья, закинув ноги на стол. Рядом почудились запахи дерева, старых книг, какао и знакомого одеколона. Такие приятные и родные. Кроули невольно открывает глаза, лениво пробегаясь взглядом по комнате. В тёмную душу начали прокрадываться тоска и обида. Ангел понравился ему ещё тогда, на стене, когда сказал демону правду о своём пламенном мече и соврал о нём Богу. Сначала ему захотелось проверить пушистого ангелочка, искусить на грехи, но со временем эти желания утихали и ему хотелось просто быть рядом, болтать о бессмысленных вещах, пить вино или наблюдать за тем, как он уплетает какое-нибудь блюдо. Кроули часто посещает с Азирафаэлем рестораны или кафе, и стоит первому узнать об открытии нового заведения и он буквально летит приглашать на ужин второго, который, к слову, ещё ни разу не отказывал. Очередной тяжёлый вздох, после которого Кроули решает подготовиться ко сну. Он скидывает ноги со стола, поднимается с кресла, больше походящего на трон, и, шурша подошвами о пол, медленно перемещается в ванную. Верхняя одежда аккуратно сложена и покоится на табурете, а её хозяин опускается в уже наполненную горячей водой ванну. Демонам, как собственно и ангелам, не нужно принимать ванны, есть или спать, да и вообще заниматься такими мелочами, присущими людям, да только Кроули это нравится. Ему нравится горячая вода и наполненное паром и теплом помещение. Конечно, порой он перебарщивает с температурой и вода получается горячее, чем нужно, но ему никогда ничего не мешало добавить немного холодной воды. В голове звучит знакомый голос. "Я попросил резиновую уточку." На лице застывает улыбка и он не замечает, как чудесит себе маленькую и милую резиновую уточку белого цвета с клетчатым бантиком. Уточка начинает плавно качаться из стороны в сторону, но когда замирает, уставившись в угол, падший в удивлении вскакивает, держась руками за белые края ванны. Резко схватив белоснежную игрушку, будто хищник нападает на добычу, он с интересом начинает изучать её. Она является копией Азирафаэля. Разве что она маленькая, резиновая и... просто уточка. Кроули ловит себя на мысли, что нужно поменьше думать об ангеле, и покидает горячую ванну. Уточка смотрелась довольно одиноко и он, не пересилив себя, делает лёгкий взмах рукой, после которого появляется ещё одна игрушка. Теперь на краю раковины, под зеркалом, красовались две уточки: белая с клетчатым бантиком и чёрная с жёлтыми глазами. — Азирафаэль? — Кроули! — хозяин квартиры вздрагивает, зажмурив глаза. Он отчётливо слышит голос своего ангела. От этого становится немного не по себе, а глаза невольно открываются. За спиной, в жалких сантиметрах от Кроули, стоит херувим с привычной светлой и доброй улыбкой. Энтони любит его, флиртует и иногда открыто пристаёт, но тот переводит все эти действия в своеобразную дружбу, продолжая держать друга на расстоянии. Кроули, чтобы чаще видиться с Азирафаэлем, подстраивал их встречи, делая вид, будто не ожидал увидеть ангела в том или ином месте. Вскоре он даже предложил сотрудничать и выполнять некоторую работу друг за друга. Конечно, его жутко раздражало постоянно "Я — ангел, а ты — демон!", но это было терпимо. А когда нужно было приглядывать за антихристом, коим они считали не того, Кроули предложил Азирафаэлю воспитывать сына посла, стать его крёстными отцами. Тогда, вечерами, когда рабочие часы подходили к концу, они, не выходя из своих образов, просиживали ночи напролёт в беседке, стоящей посреди сада. И когда темы для разговоров заканчивались, Азирафаэль водил Кроули по саду. Последний же, прогуливаясь по тропинкам, шипел на плохо растущие цветы, обещая им все кары небесные и адские тоже. В одну из таких ночей няню Аштарот и садовника Франциска заметила прислуга, после чего по поместью прошёл слух о том, что у этих двоих роман. И пока Франциск пытался всё отрицать, Аштарот лишь гордо поднимала голову и самодовольно улыбалась. Так же падший помнил, как херувим сказал, что в глубине души Кроули добрый, на что тот хмыкнул, пожимая плечами и ответил, что в глубине души ангел та ещё сволочь. Но на эти же слова, после осознания того, что антихрист потерян, реакция была совершенно другая. Он разозлился, схватил ангела за воротник пальто и прижал к стене, шипя ему в лицо обратное сказанному. Решив не терзать себя воспоминаниями, Кроули смотрит на отражение ангела в зеркале, который всё так же улыбался. — Ангел, — голос дрожал и не соответствовал обычному поведению демона, но он чувствовал себя ужасно и ничего не мог с этим поделать, — обними меня. Конечно же, Азирафаэль сделал то, о чём его попросили. Подошёл сзади, прижался, обхватывая руками худой торс. Фантазия у Кроули была чем-то невероятным. Он так часто увлекался ею, что даже не заметил, как развил её. Где-то с пятидесятых прошлого века он мог ощущать плоды своей фантазии. И этим порой даже пользовался. Как сейчас, стоя перед зеркалом. Естественно, физически он ничего не чувствовал, ни прикосновений, ни дыхания на шее. Зато чувствовал всё это на другом уровне реальности... Или же хотел чувствовать. — Прочь! — яростно шипение вырвалось само собой, он отмахнулся от ангела, который тут же растворился. В такие моменты он срывался на растениях, пока орать на них не вошло в привычку. К слову о растениях Кроули. Они, за долгие годы проведённые с ним, научились узнавать его настроение по шагам, взгляду и тону в голосе. И, конечно же, они не столько боялись своего хозяина, сколько расправы за пятно или дырку. Они всегда готовы были слушать, укрыть листом, если нужно и просто пошелестеть в ответ, поддерживая беседу. Вся растительность, принадлежавшая Кроули, уже знала, когда его нужно выслушать. Они знали Кроули, возможно даже лучше самого Азирафаэля. Всё ещё шипя, падший набрал прохладной воды в интересной формы графин, после чего неспеша обходит комнаты с растениями, то есть все, за исключением ванной и кабинета. За этим занятием он не заметил, как начал рассказывать о произошедшем за этот вечер. Настроение приходит в норму. Желание пойти и поспать кажется исчезло. Кроули, решив рассказать не только о сегодняшнем вечере, сидел на полу, прислонив голову к большому горшку. Графин стоял поодаль, а в руках покоилась бутылка не очень-то и дешёвого виски. — …Я ведь не так уж и часто о нём думаю. Просто иногда хочу видеть его рядом. — Кроули? — Ангел? — спросил Кроули, давясь алкоголем. — Что ты здесь делаешь? — Я не знаю. — Азирафаэль вышел на голос друга. — У тебя новые цветы? — он нежно касается небольшого листика, не сразу замечая ошарашенного демона, сидящего прямо у его ног. — Ох, дорогой, что случилось? Азирафаэль присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с Кроули, который вжался в стену так сильно, что казалось продавил её. — Что случилось? — повторил ангел, раздвигая руками листья. Кроули всё ещё молчал, не веря ни глазам, ни ушам. Он был уверен, что это разыгралась его фантазия, попытался унять её и выбросить все мысли об ангеле из головы. Но ночной гость не исчез. — Кроули, скажи мне. Ангел вздыхает и тянется за полупустой бутылкой, желая забрать её и убрать куда-нибудь. Когда чужие пальцы коснулись тыльной стороны кисти Кроули, тот мгновенно протрезвел, чувствуя тепло от прикосновения. Виски отставлен в сторону. Чужая ладонь скользнула вверх, от предплечья к плечу, от него к шее, пока не остановилась на щеке. После зарылась в волосы на затылке, притягивая вперёд. Затем Кроули проснулся. Сидя он ещё не спал и даже представить не мог, что это удовольствие обойдётся ему болью в шее и спине. В добавок ко всему, от выпитого гудела голова, заставляя на время забыть о сне. Демон простонал, осознав, что бутылка была не одна, а две, и что обе выпиты до дна. От похмелья не спасёт даже чудо. — Это было в последний раз. — прохрипел Кроули, поднимаясь на ноги. — Я — зло! Так что не расслабляйтесь, а то обход и выбор слабейшего станет чаще, чем раз в два месяца. Он был не на столько злым, чтобы уничтожать провинившихся, нет. На самом деле Кроули высаживал их в парке Сент-Джеймс, а остальных запугивал байками об уничтожении, оставляя пустой горшок на видном месте. Те самые провинившиеся были невероятно удивлены и рады видеть своих старых товарищей, которые в квартире Кроули считались погибшими. И пока он аккуратно, бережно и с некой любовью высаживал очередной цветок, тот счастливо шелестел листьями, пытаясь дотянуться и обнять бывшего хозяина, которые ещё не раз придёт навестить его и остальных. Кроули не знает, как унять головную боль, ведь обычно он трезвеет раньше, чем ложиться спать, поэтому решает понежиться в горячей ванне почти так же, как делал это вчерашним вечером. Разве что, в этот раз он принимает облик огромного змея. Но забывает о времени, пролежав до вечера в воде, температура которой ни на градус не изменилась. Покидая воду, демон чувствует неприятных холод из приоткрытого, ещё со вчерашнего дня, окна. Не спеша одеваясь, бросает уставший взгляд на резиновых уточек. В голове вновь появляется образ Азирафаэля. Кудри, блеск глаз, улыбка. — Кроули. — сладко потянул знакомый голос за спиной. Кроули боится поднять голову и посмотреть в зеркало, продолжая сверлить взглядом уточек. Он знает, что сзади стоит плод его воображения, мило улыбается, сияет и манит. Руки задрожали, а пальцы не справлялись с пуговицами. Ему нужно что-то со всем этим делать, но он не знает что. — Дорогой? Всё-таки что-то заставляет взглянуть в зеркало. Не прерывая зрительного контакта с отражением, Энтони включает холодную воду, понижая её градус до минус двух, и, набрав её в стеклянный стакан, выплёскивает себе на лицо. Шипение от резкой смены температуры, сопровождается некой радостью оттого, что в зеркале ангел больше не отражается. По пути из ванной, рубашка застегнулась чудесным образом и Кроули направился убирать бутылки, оставленные под цветами. Стекло неприятно звякнуло, когда упало в мусорное ведро, отчего демон скривился, дав себе обещание больше не пить из-за тупого херувима, который шесть тысячелетий не может понять намёков. Взгляд блуждает по серым стенам, пока не останавливается на круглых, белоснежных часах. — Твою ж!.. Кроули хватает пиджак и выбегает из дома, забыв взять очки и закрыть окно. Но ни очки, ни окно его не волновало, ведь он опаздывал к своему ангелу, за которым пообещал заехать ещё в восемь.