Твоя школьница

Я плакала в школьном туалете. Капля за каплей летели на эти: колени, запястья, дрожащие плечи. Ты всхлипы услышал и сделал мне легче. ©Алена Швец

      Крепкие мужские руки опускают пиджак на её плечи, разглаживают плотную ткань, якобы случайно проскальзывая пальцами по обнажённой коже тонкой шеи. Таня задерживает дыхание на пару секунд, не моргая глядя в свою тетрадь. Сердце внутри совершает очередной кульбит, и Гроттер готова поднимать белый флаг, крича о том, что сдаётся.       В этой прохладной классной комнате, наполненной белым шумом дождя, она отчаянно влюблена. Запах его парфюма ударяет в ноздри, заставляя голову идти кругом. Его силуэт двоится перед глазами.       — Таня? Поищи ошибку в уравнении, пожалуйста, — голос приводит в себя старшеклассницу. Она откидывает огненные пряди за спину, скрещивает руки, цепляясь ими за лацканы учительского пиджака.       Она бы предпочла найти ошибку в себе, нежели в расплескавшихся по листу цифрах.       На носу экзамены, где ей придётся сдавать эту чертову математику, но Гроттер может думать только о том, что у её преподавателя прекрасные глаза, цвета горького шоколада. Думать и проклинать.       Девушка дёргает плечом и поднимает взгляд. Тёмные волосы растрепаны, челкой спадают на высокий лоб и глаза. Тонкий нос с горбинкой и тонкие губы, слегка приоткрытые. Глебу Александровичу около двадцати шести, и ему не место в этой идиотской школе. Он отлично бы смотрелся на обложке модного журнала, особенно с его патологической любовью к костюмам.       Сейчас на нем чёрная водолазка, обтягивающая его тело и подчеркивающая худое, но крепкое телосложение, и брюки в тёмно-синюю клетку. Таня давненько поймала фетиш на подобные предметы одежды, и теперь она хочет отчаянно выть и рассматривать привлекательного учителя.       Их разделяет примерно полуметр деревянного стола. Однажды не разделяло ничего.       Гроттер плакала на подоконнике возле одного из школьных туалетов. Шёл третий урок по расписанию, и в эту часть коридора редко кто забредал. На юбке темнели пятна от слез, которые девушка отчаянно размазывала по щекам, пытаясь успокоиться.       Её оскорбили! Унизили перед всем классом! Хотелось разодрать в кровь лицо Валялкина, решившего на публику выставить её интимные фото. Это же надо было так.       Раздались гулкие шаги, и Таня соскачила с подоконника, всхлипывая и опуская глаза в пол. Нужно было сматываться, пока её не спалили за позорными рыданиями. Нет уж, никто не увидит её слез. Демонстративный похуизм — вот, что спасёт от общественного мнения.       — Татьяна, что-то случилось? — перед ней стоял новый преподаватель по математике. Она упорно не поднимала взгляд, но вдруг почувствовала смущение, когда он мягко приподнял её голову за подбородок и заглянул в зелёные влажные глаза. — Ты плакала?       Все было как в тумане. Он отвел её в свой кабинет, где единственная камера, в знак протеста, была заклеена малярным скотчем. Налил чай и пододвинул шоколадку, выслушивая её спутанный и смущенный рассказ. Потом мягко обнял за плечи, вплетаясь пальцами в густые медные локоны.       Тёплые губы, прижимающиеся к её рту, и руки, массирующие, ласкающие спину и бедра. Таня хотела, но не могла сопротивляться. Поцелуи спускались все ниже, руки оставляли без одежды, а её самообладания хватало лишь на то, чтобы выгибаться навстречу, прерывисто втягивать воздух, сквозь сомкнутые зубы, и стонать, когда горячее мужское тело прижималось к ней.       Он заботливо одел её после случившегося. Доверительно заглянул в глаза, беря обещание никому не рассказывать о их связи, а после довольно улыбаясь, чмокнул её в щеку, на автомобиле подкинув до дома.       Подобные встречи стали повторяться. Он глядел на неё во время урока, и в его глазах горело возбуждение. Он мог остановить ее в коридоре, чтобы через пару минут затолкать в кабинку туалета и жадно целовать, обещая продолжение в его кабинете или салоне автомобиля.       Гроттер была счастлива. Она искренне считала, что это — любовь. Её любят. Валялкин может подавиться своими жалкими фото.       Все прекратилось так же внезапно, как и началось.       Таня переписывает уравнение и смотрит в окно. По стеклу ручьями стекают капли затяжного дождя. Глеб Александрович кивает головой, проверяя задание. Он гладит её по бедру под столом, но продолжения не последует.       — Ты можешь идти домой, — практически заботливо говорит он, но девушка чувствует, как уши режет лживость и лицемерие. Она не может не поддаться удовольствию вдохнуть запах парфюма ещё раз, прежде чем скинуть его пиджак прямо на пол.       Мужчина выглядит недовольно. Он хмурит брови, на лице проступает раздражение.       — Вы наглый и бессовестный лжец, — Таня встаёт, опирается ладонями о столешницу и подаётся вперёд. Неожиданно вся её влюбленность превращается в жгущую щеки ненависть. Она чувствует, как выливает в эти несколько слов всю боль и непонимание от его безразличия к ней. Глеб Александрович выглядит немного ошеломленно, и Гроттер переживает свою первую победу над ним. Она замахивается рукой, чтобы отвесить ему пощечину, но поздно осознает свою ошибку.       Он ловит её запястья, резко поднимаясь из-за стола. Ловко обходит его, разворачивая девушку лицом к себе и впечатывая её спиной в деревянную поверхность. Девушка шипит от боли и хруста в позвонках.       — Милая моя, ты так доверчиво повелась на мою невинную заботу о тебе. Теперь ты можешь винить только себя, — Бейбарсов выглядит обманчиво нежным, но в практически чёрных глазах поблескивает жестокость. Он смыкает пальцы на её горле, не обращая внимания на то, как она отчаянно молотит освободившейся рукой по его спине. Воздуха начинает не хватать, в глазах от слез расплывается его довольное лицо. — Попробуешь сказать кому-то, что между нами произошло, и я уничтожу тебя всеми возможными способами, — хрипло шепчет он Тане на ухо и оставляет короткий поцелуй на виске.       Гроттер выбегает из школы под холодный осенний дождь. Слёзы смешиваются с каплями, волосы сразу намокают, а белая рубашка тряпкой липнет к её трясущемуся от нервов телу. Она бежит, захлебываясь воздухом, рыданиями и водой, и кричит, но крик тонет в шуме обрушившегося на мир ливня. Таня падает, спотыкаясь о бортик, раздирая колени и ладони в кровь. На шее медленно проступают пятна-синяки от его пальцев.       Последнее, что она видит — его чёрная машина, покидающая школьную парковку.