* * *
Таксист неодобрительно косился, но Витя знал свою норму и был уверен, что все под контролем. Он всего лишь напился любимого шампанского Лерочки, которое заказал, чтобы порадовать ее. Сам он предпочитал что-то не такое сладкое, но в момент душевного раздрая вполне пошло и то. Витя набрал выученный наизусть еще со школы номер телефона. — Никита, я еду, — коротко бросил он и оборвал звонок. Думать ни о чем не хотелось, тем более о том, что Лерочка перезвонила через двадцать минут после своего бегства и объявила о разрыве отношений. Сказала, что он устраивал ее как мужчина, но не как муж, что замуж она не хочет, и если он забыл, то она напомнит, что вообще-то в разводе и второй раз на такое никогда не подпишется. Что найти способ избавиться от нее лучше, чем сделав предложение, он просто не мог. Витя считал, что у них все замечательно. Что Лерочка открылась ему, доверилась. Но, как видно, сильно ошибся. Снова. Он расплатился с таксистом и поднялся на третий этаж, где обитал его бывший одноклассник. Вроде, однокомнатную крохотную квартиру тому презентовал то ли дядя, то ли двоюродный дедушка. Витя не сильно вникал в дела Никиты, вот только стабильно оказывался у него на пороге, стоило только очередной «большой и светлой любви» закончиться. Любовь у Вити отчего-то всегда заканчивалась. Он не был циником, но уже как-то привык. Все же такое количество неудачных отношений с девушками, которые обрывались порой весьма неожиданно и по самым разным причинам: кого-то он не позвал «вовремя» замуж, кому-то не давал спокойно посидеть в социальных сетях, кого-то задолбал своими просьбами потратить выходные на что-то поактивнее, чем чтение книг и просмотр телесериалов, настраивало на определенные размышления. Девушки требовали кучи времени и внимания, помимо красивых жестов и денежных средств. У Вити не всегда все это было. Порой банально не хватало моральных сил на то, чтобы улыбнуться. Перед девушками, да и перед друзьями Витя предпочитал «держать марку», быть джентльменом, оставаться настоящим мужчиной, которые, как известно, не плачут и не истерят. Вот только иной раз хотелось пожаловаться кому-то, поплакаться и, возможно, даже поистерить. — Заходи, — открыл ему дверь растрепанный, с покрасневшими белками глаз от недосыпа и постоянного «втыкания» в компьютер Никита. Витя не видел его около полугода, но Никита как будто не менялся. Всегда серьезно и цепко смотрел на него своими карими глазищами, которые в очках казались просто огромными. Темные волосы сильно отросли с последней их встречи и сзади уже доходили до лопаток. — Хочешь помыться? — спросил Никита — Нет, — мотнул головой Витя. Он прошел до кровати, которая занимала треть единственной комнаты, и завалился на нее, ощущая, как потолок и стены плавно вращаются вокруг него, и от этого было даже легко, будто он оказался в невесомости. Пьянел Витя медленно и, даже когда уже не держали ноги, мог вполне четко говорить и формулировать путающиеся мысли. Склонившись к нему, Никита принялся освобождать его от одежды. Витя вяло трепыхался, стараясь помочь, но лень побеждала. Серо-стальной костюм, надетый по случаю предложения, от которого зависела вся его дальнейшая жизнь, был снят и аккуратно сложен на стуле у стола, делившего комнату на условную жилую часть и кухню. Никита тоже стянул с себя футболку, на безволосой когда-то груди курчавились темные волосы. У самого Вити волос на груди было меньше, да к тому же светлые, они все равно смотрелись не так мужественно. Он втайне немного завидовал Никите, потому что тот, несмотря на то, что ел все подряд и днями и ночами сидел за компьютером, оставался жилистым и подтянутым. Самому Вите приходилось бегать по утрам, ходить в спортзал, не жрать мучное хотя бы после шести вечера и вообще всячески поддерживать себя в форме, потому что предательское тело моментально набирало лишний вес, а без привычной нагрузки теряло требуемую форму. Мысли моментально спутались, когда Никита взял в рот член Вити. Он расслабленно и довольно выдохнул. Вот что действительно умел делать его бывший одноклассник, так это минет, больше так никто не мог. Будто душу высасывал, паршивец. Витя был уверен, что от манипуляций этого умелого языка встало бы и у мертвого. Во всяком случае, у самого Вити в любом состоянии вставало. Как только его эрекция стала достаточно твердой, Никита скинул с себя штаны, под которыми ничего не было, и лихо оседлал Витин член. Стало охрененно приятно в сжимающей, влажной от смазки тесноте. Никита закусил яркие и влажные после отсоса губы и качнулся на нем на пробу. Кровь, казалось, вскипела, а все волоски на теле встали дыбом. Все же вид парня, довольно жмурящего глаза от того, как ты его берешь, неслабо заводил. С девушками было не так, более мягко и нежно, порой не хватало этого страстного напора и жажды. Никита шумно выдыхал и тихонько постанывал в ответ на особо удачные попадания зажатого в его теле члена. Кожа Никиты заблестела от пота, он задышал и задвигался быстрее, и Витя взял в руку его член, надрачивая, стараясь попадать в такт движениям партнера. Когда-то Витя брезговал дотрагиваться до другого парня, но все эти гомофобные заморочки давно его не тревожили. Для себя он решил, что «любовь приходит и уходит, а секса хочется всегда», и на этом успокоился. Все-таки единовременно он спал только с одним партнером — это было железно, и он полагал, что этого вполне достаточно, чтобы оставаться честным человеком. Он, не сдерживая стона, кончил в тугое жаркое нутро, и когда Никита навалился на него душной, липкой от пота тяжестью, благодарно поцеловал в подставленные губы. Собственного вкуса на этих блядских губах уже почти не ощущалось. С Никитой у них была яркая сексуальная совместимость. Началось все еще в школе, когда Никита как-то то ли в шутку, то ли всерьез предложил переспать, и Витя, взятый на слабо, повелся. Потом все было по-разному, по большей части стыдно и пошло. Но от готовности Никиты подставляться что-то сладко ныло внутри, и Витя раз за разом возвращался, чтобы потрахаться, тем более что за десять лет их встреч Никита научился виртуозно сосать и давать. — Так что у тебя стряслось? — спросил Никита, скатываясь с него на другую половину двуспальной кровати. — Сделал предложение, и она меня отвергла. Нет, я просто не понимаю, чего им всем не хватает, — не сдержавшись, пожаловался Витя. — Наташа рассталась со мной потому, что я не сделал предложения, Лерочка потому, что сделал. Я совершенно не понимаю этих женщин! — Это точно, — подтвердил Никита и поправил: — Только не именно женщин, а людей вообще. — Ох, не начинай… Про друзей-приятелей я уже сто раз слышал. И про то, что выпить и поговорить по душам мне не с кем. — Хоть к психологу сходи, что ли, — зевнул Никита. — А лучше найди этого своего дружка из начальных классов, вы должны сойтись характерами. — Да видел я его недавно, — отмахнулся Витя. — Неприкаянный какой-то, без жены и детей, по подработкам мыкается. — Ага… сойдетесь. — И ничего не сойдемся! А вот тебе чего не хватает? Без жены и детей. Чего ты жопу мужикам подставляешь? — И ничего я не подставляю, — буркнул, как будто обидевшись, Никита. — Да по первому звонку подставляешь! — не согласился Витя, который отлично знал, о чем говорит, и был уверен в своей правоте. — Ну не каждому же встречному. — Еще скажи, что по большой любви! — А если скажу?.. — Никита повернулся к нему и посмотрел в глаза пронзительно и серьезно, цепко, одним взглядом говоря больше, чем мог бы словами. И вот тогда Витя понял Лерочку, когда он сделал ей предложение, а ответить она не могла. Он еще и при друзьях ей это свое предложение-ультиматум ляпнул… Что ты можешь дать человеку, чьи чувства сильнее, чем твои, когда он хочет больше, а дать тебе, по сути, нечего? — Мне нужно подумать, — выпалил Витя, почти не соображая оттого, какую бурю чувств и мыслей вызвало это так и не произнесенное признание. — Я, пожалуй, пойду… Он на удивление быстро собрался. — Витя, подожди, я не то хотел сказать, — догнал его в прихожей как будто даже испуганный возглас. Ждать он не стал. Ощущая, как мощно в груди бухает сердце, отстукивая сотню раз оброненную при любовнике фразу «любовь приходит и уходит, а секса хочется всегда». Вот только для Никиты это и была любовь.* * *
Витя чувствовал себя больным и разбитым. Никита названивал по пять раз на дню, хотя обычно никогда не звонил первым. Витя не отвечал. Не то чтобы Витя был гомофобом, но его родители и друзья точно такого не приняли бы. Прекрасная картина из сына, дочки и золотистого ретривера рядом с другим мужчиной никак не складывалась. Да и пугали его отношения с мужчиной, если начистоту. Он наивным лохом не был и понимал, что подобные отношения подразумевают и отдачу: не только то, что будешь брать ты, но что натянут когда-то и тебя. Некстати вспомнились горячие взгляды Никиты на собственные тылы и его же крепкий стояк в такие моменты. По телу прокатилась горячая стыдная волна, и в штанах от мысли о принимающей позиции стало тесно. Не то чтобы он никогда не думал попробовать потрахаться с Никитой, наоборот, но все же Витя считал, что никаких «не таких» наклонностей у него нет, пока его не натянул мужик, типа «мальчик, девочка, какая в попу разница». Вот только когда жопа твоя, разница — засунут в нее член или нет — все же есть, и большая. Больше, чем Витя мог себе позволить. — Хей, Витек! Чего рожа такая постная? — неожиданно окликнули его. В позвавшем его человеке Витя узнал того самого друга из начальной школы, о котором они с Никитой говорили, когда тот почти признался ему в чувствах. — Здравствуй, Слава, — сдержанно поздоровался он. — Ой, какой ты противный сухарь, — поморщился Слава, одежда на нем была простецкая, прожженная и продранная в нескольких местах. Сам Витя был в костюме, все же он только вышел с заседания суда, да и профессия адвоката предполагала презентабельный внешний вид. — Рабочая одежда, — пояснил Слава в ответ на его оценивающий взгляд. — Я сварщиком работаю, так все в буквальном смысле «горит». Несмотря на отталкивающее поведение, настроение и наверняка неприветливое выражение лица, Слава зазвал Витю выпить к себе домой, где у старого друга обнаружились родители и сестра. Их деликатно оставили на тесной кухонке пить водку под громко включенный телевизор. — Этот урод к нашей Женечке полез, так я ему прописал по морде, чтобы руки-то при себе держал. Ну, меня и попросили тогда с работы, еще ладно, позволили по собственному желанию написать… Нет, все же мужик не должен стоять в стороне и смотреть, как всякие толстосумы в трусы девочкам лезут. Она, может, и отбилась бы, но я после этого себя бы уважать перестал, — вещал Слава, щедро делясь перипетиями того, как так получилось, что ни на какой работе он не задерживался подолгу. — Это точно, — кивнул Витя, соглашаясь со словами… все-таки друга. Как бы жизнь их ни поштормила, на сколько бы лет ни развела, Слава оставался все таким же пацаном с понятиями, твердыми убеждениями и крепкими принципами. — А у тебя что стряслось? — вдруг спросил Слава и посмотрел трезво и цепко. Этот вопрос и серьезный участливый взгляд живо напомнили о Никите. — Я, кажется, гей, — совершенно не отдавая себе в этом отчета, честно ответил Витя. — Вроде никогда не был, — подлил ему в стакан водки Слава. — Да нет, всегда был, — потер он лицо ладонями, чтобы хоть как-то отстраниться от внимательного и подозрительно трезвого взгляда. — Просто я… пользовался чувствами одного человека, аргументируя все снятием напряжения, разовым трахом, ну или перепихом, пока у меня не появилась девушка — большая и чистая любовь. А он, оказывается, все это время меня… — Большой и чистой, ага. И чего теперь? — Не знаю. Я думал завести семью, детей, собаку… — И?.. Что останавливает? — С мужиком этого не получится. — Так ты с ним решил остаться? Ну, залететь у вас друг от дружки точно не получится, но вот все остальное вполне осуществимо. Собака так точно никуда от тебя не денется, — заржал Слава. — Неправильно это, — тяжело вздохнул Витя. — Ой, да кому какое дело, кто кого ебет! Не дети уже, да и добровольно все, так что забей. Правда, говорить всем подряд о своих предпочтениях все же не стоит, а то зашибут где-нибудь в подворотне рьяные поборники натуральных отношений между людьми. — А ты, значит, не рьяный? — подлил сам себе водки Витя, ему от этих слов отчего-то полегчало. — Да я-то чего? Главное, ко мне не лезь, а то и я зашибу… от неожиданности, ага, — опять заржал Слава, и Витя непроизвольно улыбнулся. Все же Никита оказался прав насчет Славы, тот действительно был тем самым человеком, который смог выслушать Витю, оказался той самой поддержкой, за которой, расставшись с очередной девушкой, он обычно бежал к Никите.* * *
На его неуверенный стук в дверь в квартире послышался грохот, топот и возня с замком. В проеме распахнувшейся настежь двери показался Никита, растрепанный больше обычного, с залегшими под глазами темными кругами. Он качнулся было к Вите, но быстро передумал. — Зайдешь? — как-то устало спросил Никита, все же Витя пришел без предупреждения — спустя почти две недели после того, как между ними встало это «недопризнание». Витя решительно кивнул. Он разобрался в себе. Не без помощи Славы, но теперь у него было что сказать своему постоянному, в промежутках между «большой любовью», любовнику. Оказавшись в квартире, Витя уселся на предложенный стул. Он даже не нервничал, лишь ощущалась какая-то усталая обреченность, будто он долго-долго бегал по кругу за своим хвостом и выдохся. Оставалось только признаться, что «хвост» всегда был при нем и гнаться за ним было вовсе не обязательно. Он перебрал столько девушек, а на Никите остановился как-то раз и навсегда. Терять то, что было между ними, совершенно не хотелось, но и двигаться дальше было страшно. — Не уходи, — тихо попросил Никита, устроившись рядом, и уставился на поверхность стола без скатерти. — Ты же знаешь, я ни о чем тебя не попрошу, не напомню. Просто… не уходи насовсем. — Значит, ты серьезно? — уточнил Витя, имея в виду их последний разговор и повисшее в воздухе невысказанное признание. Никита поднял на него взгляд, и на его лице отразилось столько эмоций, что Витя понял, в каком тот сейчас затруднительном положении и панике. Они никогда друг другу не врали. Возможно, скрывали, недоговаривали, но лжи между ними не было. — То, что ты чувствуешь ко мне, — помедлив, продолжил гнуть свое Витя. — Это любовь? — Да, — Никита, будто на что-то решившись, прикрыл глаза и, не глядя на него, заговорил: — Я еще в школе понял. Девочки меня совсем не привлекали. С пацанами я не особенно ладил. А потом был выпускной класс и последний шанс что-то изменить между нами. Ты с самого начала тяжело это принимал… столько раз уходил. Я каждый раз думал, что теперь-то точно «все». А потом привык, что все равно возвращаешься, неважно, через неделю, месяц или год… — Ну вот, теперь я вернулся насовсем, — хмыкнул Витя, отчего Никита распахнул глаза и впился в него взглядом. — Не то чтобы вот прямо сейчас и насовсем. Сначала… думаю, стоит провести что-то типа эксперимента. — Что за эксперимент? — переспросил Никита, когда Витя так и не продолжил. — Я ведь не совсем дурак или слепой. Вижу, как ты на меня порой смотришь. И если уж ввязываться в эти отношения… Я же понимаю, что ты бы тоже хотел меня… — Это вовсе не обязательно! Мне и снизу нравится. Не обязательно что-то менять, — зачастил Никита, из взгляда которого постепенно пропадали глухая тоска и обреченность. — Но ты-то не женщина. Да и такое «не пойми что» у нас вот уже десять лет. Не находишь, что пора что-то менять? Или уж расходиться совсем, или попытаться быть вместе на самом деле. Я, конечно, не большой знаток отношений между мужчинами, но полагаю, что любые отношения между людьми подразумевают партнерство на равных. Давай попробуем? — Давай, — нервно выдохнул Никита. — Только… я не умею всего этого. Ну, там подготовка эта специфическая с помывкой и хм… В ванну? — Ч-что? Сейчас? — вскочил на ноги, уронив стул, Никита. — Чем быстрее, тем лучше. Чего ждать? Или я смогу, или нет. Тут уж… перед смертью не надышишься. Идем! С подготовкой все оказалось ровно настолько плохо, насколько Витя и предполагал. Стыдно, неприятно и вообще ничего возбуждающего. Впрочем, не для Никиты, у того в штанах разве что дыры от стояка еще не было. В постели, оказавшись лицом в подушке, Витя думал о том, что по крайней мере Никита получит желаемое, небось все эти годы мечтал о том, как засадит ему. — Не зажимайся, — попросил Никита, с трудом проталкивая в него скользкие от смазки пальцы. — Не нервничай, у меня есть опыт. — Откуда это? — вскинул голову Витя. — Когда ты встречался с Наташей, я тоже кое с кем пробовал встречаться. — И как оно? — Я же все равно с тобой, к чему теперь эти вопросы? — Действительно… Надеюсь, ты не трахаешься одновременно с несколькими партнерами? — Ну что ты, конечно нет! Ты же сам говорил «любовь приходит и уходит, а секса хочется всегда». Просто не уходи. — Не уйду, — пообещал Витя. Думать о том, что кто-то другой дотрагивался до Никиты, пока он сам определялся, было горько. В целом скольжение пальцев не было ни болезненным, ни противным, впрочем, как и ни особенно приятным. Никита ластился к его заднице все настойчивее, вжимался своим стояком в его бедро, дышал все чаще и тяжелее. — Не хочешь уже сам оказаться внутри? — Витя вильнул бедрами, отчего позади послышался сдавленный возглас и ягодицы накрыли показавшиеся горячими ладони. Член в заднице сильного дискомфорта не вызвал, шел медленно и туго, под аккомпанемент сдавленных стонов и ругательств от обычно немногословного Никиты. Первые фрикции были сдержанными и неглубокими, Витя расслабился, поняв, что ничего совсем уж страшного и непоправимого с ним не случится. Вот тогда-то Никита и задвинул размашисто и сильно. Изнутри будто обдали кипятком, тело бросило в жар, а по спине поползли мурашки. Витя прогнулся сильнее, подставляясь под странную ласку. С новым сильным толчком желание опрокинуться на спину и раздвинуть ноги, приглашая вставить глубже, стало почти невыносимым. Он гнулся, откровенно предлагая себя, поскуливал, сжимал собственную эрекцию и хотел большего. — Да… М-мой хороший! Сделай так еще… О! Чувствуешь? Я так глубоко-о! В тебе так… сладко. Хочешь?.. Еще? Давай же! Вот так… М-мой жадный. Горячий. Любимый, — безостановочно горячечно нашептывал Никита, от слов которого Витя ощущал, как пылает лицо, а внутри будто туже и туже скручивается пружина напряжения и желания. Долго так продолжаться не могло. Становилось все горячее, все лучше и невыносимее одновременно. Витя будто взлетал все выше с каждым толчком, пока не ухнул с невероятной высоты вниз и резко взмыл вверх под самые облака. Ему казалось, что он кончал целую вечность, Никита успел еще несколько раз войти и выйти, обдать его нутро обжигающей спермой, а он растекся бессильной медузой, выброшенной мощной волной на раскаленный берег и не способный ни на что. Подумалось, что не зря ему хотелось этого. Чистое наслаждение омыло, смыв все наносное и ненужное, на мгновение открыв глаза на самое важное. Что может быть плохого в любви между мужчинами, именно в этот момент Витя совершенно не мог понять. Он был доволен и счастлив, а когда Никита подкатился ближе и осторожно обнял, помогая улечься на бок, обтирая и целуя куда придется, этот мир окончательно стал прекраснейшим местом, куда Витя только мог попасть. — Значит, встречаемся? — спросил Никита, целуя в затылок и поглаживая по животу, отчего желание вновь стало скапливаться в паху. — Ага. По крайней мере, даже без любви нам будет чем заняться, — пошутил Витя. — Ничего. Даже если без любви, то недолго. Уж я постараюсь, чтобы любовь пришла. Ты же знаешь, ждать я умею. — Как и добиваться своего, — подтвердил Витя. © Copyright: WILLow_W, 11.11.2019