***
В тот вечер Юго стоял на балконе с чашкой его утреннего — утро Хьюго наступает в пять вечера, — кофе и смотрел на уже приевшийся вид двора и дома напротив с видом человека заебавшегося — в двух смыслах этого слова, — от этой жизни. Сегодня Юго предстояло только мешать коктейли, и никаких приключений на задницу Эд ему не подготовил, но засосы на шее и ключицах со вчерашнего напрягали. Скрывать их ещё на улице. На улице, но не сейчас. Отдохнуть на балконе он мог себе позволить в большой серой футболке, которая, к слову, эти самые засосы живописно подчёркивала. Однако он подавился напитком, когда увидел в компании двух девушек Эмму. Юго понял, что незамеченным для них тоже не остался, поэтому пулей вернулся в квартиру, тихо матерясь. Во-первых, его нехило так удивило соседство Эммы, а во-вторых, не хотел, чтобы у него с Эммой были общие знакомые в виде соседей. То ли ему было проще жить одиночкой — эта роскошь стала недоступной с появлением в его жизни Антенны, — то ли не хотел слухов о себе и ей. В любом случае, балкон второго этажа стал не таким привлекательным местом, каким был. — Ничего он быстро смотался, когда увидел нас, — усмехнулась Барбара. — Вы его так громко обсуждаете, что это неудивительно, — сказала Эмма, листая ленту в телефоне, будто ей абсолютно всё равно. — Говорю же, он шлюха. Он каждый вечер в одно и то же время стоит здесь и каждый вечер с засосами, — повторила Барбара уже раз пятый свою «гениальную» теорию. Эмму этот разговор напрягал, ибо тут важно не сказать ничего лишнего и не проявлять интереса, что для неё, человека самого наивного и искреннего, достаточно сложно. Однако нужно, иначе она не сможет этой же ночью посмотреть Хьюго в глаза. — Эмма, мне кажется, он ушёл, когда увидел тебя, — подала голос Анна. — Будь осторожнее и не гуляй поздно, пожалуйста. — Тебе показалось, а по ночам я не гуляю, можешь быть спокойна, — улыбнулась Эмма. Она была рада положить конец этому разговору, но про себя заметила, что Юго — именно тот человек, с которым ей не страшно ночью.***
Эмма даже сообщила ему номер подъезда и квартиры, когда он спросил об этом. И выяснилось, что они еще и соседи по лестничной клетке. Поэтому Юго, можно сказать, не сделал ни одного лишнего движения, проводя Эмму хоть до квартиры. — Сколько я тебе должен за молчание обо всём, что ты обо мне знаешь? — спросил Хьюго раздосадованно. — Нисколько. Ты и есть тот сосед, которого мои опекуны считают порядочным молодым человеком, с которым мне стоит познакомиться? — веселье слышалось в голосе Эммы, а под конец девочка не выдержала и усмехнулась. — А ещё он разносит пиццу в ночную смену, и у него нестабильный график, — подтвердил Юго. Оказывается, он знал о семье Антенны гораздо больше, чем хотелось бы. А именно, знал её отчима, изначально собутыльника, а потом — в какой-то момент Юго насмотрелся на коллег, перешедших с алкоголя на самые разнообразные вещества, и бросил пить насовсем, — собеседника. Говорили они то о низком, то о высоком, то о наболевшем. Естественно, Юго старался меньше говорить о себе, а друг его был уверен, что знает о нём достаточно. Так вот, Юго пару раз удавалось слышать между словом и о непутёвой дочери, редко бывающей дома. И до этого самого момента он и не думал сопоставлять факты. — Именно, — ответила Эмма по-прежнему смеясь. — Как и хотел папа, мы познакомились. Она шла немного сзади, поэтому начала рассматривать Юго со спины. Ей было до жути интересно увидеть его тело — и сейчас она заметила, что посмотреть там есть, на что. Фигура у него идеальная. Рубашка подчёркивала широкие плечи, узкие бёдра и талию. Эмма засмотрелась — не так она должна смотреть на человека, который ей в отцы годится и воспринимает, скорее всего, соответствующим образом, — и уже было она представила, как кладёт руки на эти плечи и целует Юго в губы. И когда она поняла, насколько далеко ушли её мысли от реальности, смех стал гораздо громче и неуместнее, чем ему следовало быть. — А ты у них где пропадаешь? — Юго спрятал в рюкзак ключи от машины, оттуда же достал от дома и еле удержался, чтобы не запустить рюкзак в уже открыто угаравшую Эмму. — Гуляю допоздна с друзьями, — кое-как она ответила разборчиво. — Самая тупая отговорка, — бросил Юго, запуская своим комментарием новый приступ смеха, — но раз тебя ещё не заперли дома, работает. Думаю, нам стоит продолжить подыгрывать этой легенде. — Полностью с тобой согласна. — Заходи, — Юго открыл дверь в подъезд. — Понимаю, что пиздец, как смешно, но прошу тебя, сделай лицо кирпичом, а то вся красная уже. Как замечательно, что он не узнает, что она красная не только от смеха. За время подъёма на лифте Эмма вроде успокоилась и даже приняла тот факт, что Юго — друг её отчима. Однако этого спокойствия разом не стало, когда — какой сюрприз, — опекуны не только оказались дома, так еще и кто-то открыл дверь, пока Эмма поворачивала ключи. — Привет, пап. Эмма предстала в три часа ночи в вечернем платье перед отцом, в компании молодого человека — это уже близко к домашнему аресту на полгода. — Привет, — мужчина, не зная, что и думать, оглядел пришедших. — Не ожидал увидеть вас вместе. Хьюго, ты вроде говорил, что сегодня не сможешь прийти, потому что заболел. На самом деле, «болезнью» была шея, уделанная засосами, так что пришлось импровизировать. — Поспал днём, и вечером стало лучше, — сказал Юго. — Вышел прогуляться, а на обратном пути с Эммой в лифте застряли. — Я ходила в кино с подругами, — подхватила Эмма. Надо же было как-то оправдывать платье, — а потом мы были в кафе. Если бы отцу не было всё равно и задумайся он о том, откуда у Эммы деньги на это всё, ложь бы рассыпалась, как карточный домик, но этого не произошло: опекунам всё равно. Однако Юго стало как-то грустно от подобного отношения к девочке. С одной стороны, это на руку самой Эмме, а с другой — ей бы не пришлось работать в ночном клубе, просто потому что там больше платили, если бы родители давали ей деньги на карманные расходы. — Нашла бы себе нормальную компанию, которая по ночам не гуляет. Сначала с подругами, потом с парнями, — начал отец свой обычный рассказ, вот только закончил необычно. — Вы бы лучше друг с другом пообщались. От Хьюго явно бы чего получше понабралась, научилась… И в этот момент Юго с Эммой переглянулись — и засмеялись в голос не сговариваясь. Вспомнили, чему она «получше» научилась. Сейчас это очень смешно, а тогда хотелось провалиться сквозь землю.***
Познакомились они, на самом деле, при довольно странных обстоятельствах. Эд сказал Эмме, что ей бы лучше носить каблуки, вот девушка и купила их прямо перед работой, чтобы уж точно не быть дома сбитой с толку ненужными вопросами отчима. Ходить на них оказалось большой проблемой, особенно с подносом. Вот и полетела Эмма с высоты десятисантиметровой шпильки и прямо на Хьюго. Оба были несказанно счастливы и благодарили то, во что верили — он удачу, она — судьбу, — за то, что Юго был в тот день в свободных брюках и без подноса. Естественно, ноги Эммы оказались по обе стороны от его бёдер, а руки на груди, вокруг осколки бокалов. И именно в этот момент взгляды встретились. Искра, буря, безумие. Эмма отползла от Юго, суетливо извиняясь, но не зная, куда себя девать от пьяного смеха вокруг. Она порезалась об осколки, и слёзы обиды и стыда катились по щекам. Тем временем Юго действовал увереннее: он молча встал сам и поднял на руки девчонку, после чего с видом самым невозмутимым понес Эмму, которая, к слову, тогда предпочла закрыть лицо руками, в сторону помещений для персонала под гогот посетителей. Напоследок он показал «публике» средний палец, вызвав новую волну бурных реакций. Оставшись наедине с Эммой, он посадил ту на диван, после чего вышел, попросив промыть раны и подождать на месте. Возражать она не стала, поэтому босиком — туфли остались в зале, — добралась до мойки в соседнем углу, после чего села на место. Диван был старым на вид и маленьким, рядом несколько шкафов, стол и на нём чайник, холодильник — скорее всего, Эмма оказалась в какой-то комнате отдыха. Ждать пришлось недолго, и вернулся Юго с туфлями, йодом и ватой и принялся за порезы. — Скажи мне, ты эти туфли у мамы стащила? — спросил он тоном человека, которого отвлекли в ответственный момент на какую-то мелочь. Это было первым, что он сказал Эмме. Так она и узнала, как звучит его голос, а то раньше только видела мельком, как он мешал коктейли. Юго осмотрел её левую руку на предмет осколков. — Нет, сама купила, — ответила Эмма. — Тебе не говорили, что туфли не должны болтаться на ноге? — продолжил Юго. — И вообще, не надо брать шпильки десять сантиметров, если ты только учишься. И ходить на них тебя тоже никто не учил? Эмма покачала головой, после чего Юго отложил ватку, встал и протянул руку. — Понятно. Тогда вставай, — позвал он уже мягче. — Проведу тебя по основам. Первое время придётся следить за осанкой и ходить маленькими шагами. Лучше будет, если ты пойдёшь по одной линии. Эмма надела туфли и встала. Было некомфортно, но человеку, стоявшему перед ней, хотелось доверять. И она доверилась ему, интуиции, ощущениям и сделала несколько неуверенных шагов, сколько позволяла комнатка. — Вот так. У тебя получается, — улыбнулся Юго. — Немного практики, и хорошо пойдёшь. Только пока работай лучше без каблука. — Откуда ты всё это знаешь? — спросила Эмма, по-прежнему медленно и неуверенно переставляя ноги. — При мне учили нескольких девушек. Здесь многому научишься хотя бы на теории. Тебе как будто восемнадцать, так удивляешься. — Мне пятнадцать. В этот момент Юго посмотрел на Эмму глазами человека, готового убивать. Она невольно сжалась и глядела на Хьюго виновато. — Интересно узнать, кто такой бессмертный тебя взял на работу? — спросил он, и добродушная улыбка исчезла с его лица без следа. — По вакансии ответил Эд, — сказала Эмма. — В смысле?! Он же не берёт младше восемнадцати проституток! Совсем поехал с катушек «начальник»! И тут Эмма в самый подходящий момент снова решила полетать, только на этот раз её словили за плечи, и обошлось без жертв. Зато избежала долгих возмущений на тему местного сутенёра. Эмма узнала о существовании подобного бизнеса в этом клубе только что, и в голове сразу зародились подозрения насчёт Юго, а щёки загорелись огнём, что незамеченным не осталось. — Я официантка и только официантка, — сказала она. — То есть ты... — Да, мужчины тоже этим занимаются, — Юго чуть не развёл руками с Эммой на руках. — Деньги нужны были, клиент был готов заплатить много за пару часов. И не смотри на меня так, как будто в первый раз видишь! — Прости, я правда тебя не осуждаю, — сказала она. — И спасибо, что помог. — Не за что. Только надень кеды как обычно, пожалуйста. Юго проводил Эмму до раздевалки, где и были кеды, без происшествий. Примерно так и вышло, что стало у Эммы три отца. Первый — биологический, который посылает иногда открытки, второй — отчим, учащий жизни и не особо о ней же волнующийся, а третий… это просто третий, и он всегда рядом: поддержит, поможет, не даст пойти по своим стопам, научит приёмам самообороны, а в какой-то момент даже перестанет строить из себя самого чёрствого и безразличного человека на свете.***
После случая с ночной сменой и неожиданной встречей с отчимом почти ничего не изменилось. В ту ночь Юго удалось свалить их смех на какую-то шутку, которая понятна только двоим, ибо родом она из лифта, распрощаться и уйти домой, а к Эмме вопросов не было. Юго и Эмма других общих знакомых не обнаружили, что и не удивительно. Они просто знали, что живут рядом, и иногда добирались до дома вместе, и на этом изменения закончились, к облегчению обоих. На работе они по-прежнему виделись редко. Но когда Эмма не обнаружила Юго на его месте, сразу же написала Эду — все знали его только по псевдониму, а самого не видели в лицо, — и он ответил ей, что Юго не сможет сегодня прийти из-за того, что его избил очередной клиент. Тогда она дрожащими пальцами написала просьбу заменить её сегодня кем-то, потому что она тоже не имеет возможности работать. На это Эд согласился, но предупредил: «Лучше бы ты не бегала за Юго. Раз за пять лет не откинулся, владеет навыками самообороны. Если ему досталось, причины были». Эмма возражать не стала. Ходили слухи, что Юго виделся с Эдом, и они были достаточно близкими людьми настолько, что у каждого было достаточно компромата друг на друга, что хуже для Эда, а для Юго ровно. Так вот, Эмма верила Эду — но волнение взяло верх над логикой, вот поэтому Эмма и пришла проведать Юго. Открыл он не сразу и выглядел неважно, мягко говоря. Ран видно не было, зато он горбился. — Эд сказал, что тебя избили, — Эмма перешла сразу к делу, как только дверь за её спиной закрыли. — Я могу чем-то помочь? — Знал ведь он, что прибежишь, но всё равно сказал. Мне кажется, он уже играет с нами со скуки, — ответил Юго раздражённо. — А что про меня, я знал, что клиент — садист. Но он и заплатил больше раза в три. Отхлестал он только по спине, а сутулым крутиться у стойки всю ночь — сдохнешь. Вот у меня и отпуск. Помочь… ну даже не знаю. С ранами вроде ничего особенно плохого. Шрамы останутся точно, но тут уже ничем не поможешь. Он опирался о стену, и эта его поза выглядела настолько болезненной, что и смотреть жутко, особенно для Эммы. — Ложись, — сказала она. — Тебе что-нибудь нужно из магазина или аптеки? — Нет, — коротко ответил он, но всё же ушёл в комнату. Ему гордость не позволяла о чём-то просить. Юго бы скорее сам вышел на кое-как, чем сказал, что ему что-то нужно. И к врачу бы он пошёл, только если бы сломал что-то, а тут и объяснить кому-то стыдно о происхождении проблемы. Таков был его характер, а Эмма с этим смириться не хотела. Она прошла за ним и попросила дать посмотреть на раны. Юго послушно повернулся спиной и снял рубашку. Судя по спине, нанесено было пятнадцать ударов. Бороздки были глубокими, и, как заметил Юго, напоминание о себе оставят надолго, если не навсегда. Но сделать ничего было нельзя, помимо того, как ждать. — Чего зависла? Там что-то такое ужасное, что я умру? — спросил сам Юго, устав вслушиваться в напряжённую тишину за спиной. — Ну, как бы это сказать, — замялась Эмма, — ты как бы наполовину раздет, а я как бы девушка. — А ну перестань, — сказал он строго. — Рано о таком думать, Антеннка. Прозвище это звучало только наедине и то редко. Юго надел футболку, дав Эмме выдохнуть спокойно. Он откинулся на кровать и продолжил: — С моим образом жизни хочется быть в чистой постели одному, дома, крепко засыпать вечером и просыпаться утром без мыслей о том, что придётся надеть сегодня, чтобы скрыть все следы клиентов. И без похотливых взглядов, без пьяниц, без необходимости лгать родителям. Как только накоплю достаточно денег, сбегу в какой-нибудь маленький город, чтобы жить там спокойно и работать в каком-нибудь ресторане. А когда станет лучше, встречусь с Эдом и скажу, что с этого дня бармен и только бармен, — в тот момент и Юго, и Эмма вспомнили день знакомства. — Он промолчит, но его тело скажет гораздо больше. Вроде такой из себя важный, а раздражение скрывать у него не получается. Но как-то всё равно на него. Эмма сидела рядом и внимательно слушала, как Юго изливает душу. Она не догадывалась о подобного рода мыслях. Человек, что никогда не поддаётся унынию, казался пуленепробиваемым. Но на этот раз его поломало, и речь даже не о исполосованной спине. Юго промолчал о том, что денег хватает, а причина оставаться в этом городе — справедливо добавить, и что и вообще продолжать существовать, — сидела сейчас в нехарактерной для неё мрачной задумчивости. Ей оставалось всего три года до совершеннолетия и полной свободы от усыновителей, и Юго был готов ждать сколько потребуется и даже признавал вероятность получить отказ на предложение съехаться, хотя не сильно в неё верил. — Тебе принести обезболивающее? — Да, можно.