Когда завтра наступит

– Твою мать, Чонмин! – буквально выкрикиваю я, только и успевая сильнее закутаться в полотенце, прежде чем кинуть первое, что попадается под руку, прямо в брата, развалившегося на моей кровати. Он смеется заливисто, уклоняясь от сумки, тут же полетевшей в него, которую я оставила возле порога, когда пришла. – Боже… Что ты устроила тут, скажи? – он все еще смеется и остановиться не может никак, только лишь лицом в подушки утыкается, все же позволяя мне схватить одежду быстро и скрыться за дверью шкафа, откуда ничего не видно будет. – Ты совсем придурок? Какого черта ты делаешь в МОЕЙ комнате, еще и упрекаешь меня в том, как я действую в пределах своего пространства? – еле натягивая на еще слегка влажную кожу одежду, спрашиваю я, только потом опомнившись и выглянув из-за дверцы. – А ты что тут вообще забыл? – недоверчивый взгляд на брата устремляя, щурюсь. – Я? – он приподнимает голову, но в него тут же летит мокрое полотенце, совсем немного не долетая своей цели. – Нет, ну ты издеваешься! Я тут задохнусь уже сейчас, дышать трудно между прочим! – Восклицает он, тут же снова опуская голову на кровать. – Терпи, раз заявился сюда, – тут же отвечаю я, все же стараясь поскорее закончить. Закрываю дверь шкафа бесшумно и, вздыхая тяжело, на кровать падаю, руками за спиной в матрас упираясь. – Ты мог в другую сторону просто отвернуться, нежели свой организм кислородным голоданием пытать, – усмехаюсь, на что брат сразу подскакивает с места и ближе ко мне усаживается, смотря как-то обиженно. – Да ты извращенка! – выкрикивает, подскакивая на месте, сам себя своей репликой ошарашивая. – Тебя совсем не смущает, что на первом этаже ходят люди посторонние, а ты тут занимаешься непонятно чем? – он поистине удивленным кажется, на что я только усмехнуться громко могу, бросая на него взгляд победителя, отчего он щурится недоверчиво. – А тебя не смущает, что сегодня воскресенье и посетителей нет? – я наблюдаю, как его выражение лица меняется, становясь то ли удивленным, то ли суровым, что меня не на шутку забавляет. – Знаешь, что? – как только он все эмоции с лица стирает, смотрит на меня холодно, ожидая кивка с моей стороны терпеливо. – Отстань! – повышая тон, он встает с кровати и стремительно идет в сторону двери, пока я за рукав его не хватаю и на себя резко тяну, отчего он равновесие теряет и сразу вновь на кровать падает, губы обиженно дуя. – Да ладно тебе, – я за руку его беру своими двумя и сжимаю слабо. – Ты чего счастливая такая? – спрашивает, оттаивая внезапно и одну из моих рук в ответ сжимая, слабо большим пальцем тыльную сторону поглаживая. А я сразу начинаю в мыслях воспроизводить произошедшее всего минут 10 назад: – Да? У меня глаза в ту же секунду расширяются, а сердце колотится пуще прежнего, хотя, могло казаться, что быстрее и громче уже просто некуда. Я рот приоткрываю в немом шоке и даже звука издать не могу несколько секунд, пока на том конце терпеливо ждут. У меня перед глазами все воспоминания пролетают сразу же, когда я воздух вдыхаю резко, чтобы себя пересилить и сказать, наконец, хоть что-то. – Доброе утро, – вспоминаю о разнице во времени, спину машинально выпрямляя, отчего звук воды, стекающей с волос, становится четче, ведь крупные капли в воду попадают, начиная раздражать немного и отвлекать. – Здравствуйте, что Вас интересует? – Не выдерживая долгой паузы, надеясь, видимо, на продолжение моей реплики, произносит мужской голос с другой стороны. – Ах, да, конечно, – тараторю так, словно со мной не вежливый мужчина общается, а террорист, который ответа требует немедленно о местонахождении важного чего-нибудь. – Я хотела узнать о подаче документов в Ваше заведение, это еще рассматривается? – продолжаю я, подскакивая с места. – Да, документы еще принимаются на этой неделе, но если у вас объективно маленькое количество набранных баллов за экзамены, думаю, Вам стоит поискать другое место или сдать вступительные в следующем году, – явно заученную фразу произносит, словно с листка ее читая, а я для себя в голове повторяю, что в этом году хорошо постаралась и все закрыла отлично, на удивление. – С результатами все замечательно. Мне нужно просто документы отослать Вам или есть вступительный экзамен? – снова вопрос, который, кажется, не застает его врасплох, наоборот, вновь словно с бумаги ответ чеканит: – Для начала Вашу кандидатуру рассмотрят только по баллам, если их будет достаточно, то Вас пригласят на вступительный экзамен по рисунку. – Хорошо, я поняла, спасибо, – сердце из груди выпрыгивает от радости, словно я об этом всю жизнь мечтала, а не месяц назад впервые об этом услышала и задумалась основательно. Звонок завершается моментально, а я, довольная, телефон к груди прижимаю со всей силы и зажмуриваюсь, надеясь, что все хорошо пройдет. Я тут же из ванной вылетаю, к себе в комнату направляясь, совершенно ни о чем, кроме этого не думая, поэтому удивляюсь, замечая, что свет в комнате включен, хотя я была уверена, что выключала его. – Я начала решать вопрос с поступлением, – я резко усталость чувствовать начинаю, ведь то время, что я в ванной провела, заметно мое тело расслабило и разморило немного. – Ого, я рад за тебя! – он сразу оживает заметно и улыбается шире. – Что ты решила? – спрашивает, интерес не скрывая, а наоборот, демонстрируя его открыто. У нас всегда с ним отношения были напряженными, то ли в силу разницы в возрасте, то ли в силу разных характеров, но, как ни крути, многое указывает именно на первое. Возможно, я была слишком мала, чтобы оказаться понятой им, а он являлся слишком взрослым, чтобы ставить во что-то меня. Я была маленькая и приставучая, ведь всегда считала своего брата тем, на кого положиться можно и хотела дружить с ним очень сильно, на что он лишь фыркал недовольно, показывая всем своим видом, что с малолетками ему вообще не в кайф возиться. А сейчас, когда я выросла именно характером, мы оба понимаем, что в чем-то неправы были и отношения наши наладить хотим уже давно. Я за ним это заметила еще тогда, когда он на практику в наш город приезжал. Это проявляться начало не сразу совершенно, но, когда до него дошло все-таки, что я уже не бесящий ребенок, а вполне рассудительный и взрослый умом человек, он заботу проявлять начал, несмотря ни на что. – Я хочу поступить в Университет графики и дизайна в США, – уверенно говорю, голову в его сторону поворачивая, и улыбаюсь устало. У него глаза на лоб лезут от таких новостей, ведь он не понаслышке знает о том, каково это – учиться заграницей, где у тебя нет близких людей, которым ты можешь спокойно открыться и быть уверенным, что тебе не воткнут нож в спину. – Хьюн, это довольно серьезный шаг. Я уверен, что ты справишься с этим, но это не столько сложно в плане знаний, сколько эмоционально, – проговаривает брат, очень серьезный взгляд на меня направляя. – Да, я знаю, но я поняла, что действительно хочу связать свою судьбу с этим, а США – очень хороший вариант. Я бы даже сказала слишком хороший, чтобы отказываться от него. Я хочу попробовать, пока у меня есть на это шанс, – так же уверенно отвечаю я, кладя руку ему на плечо, словно успокаивая и заявляя о том, что готова к этому. – К тому же учеба там не продлится так долго, как у тебя. Два года – это ничто по сравнению с тем, что может быть у меня, если я все же смогу, – я киваю и улыбаюсь с некой надеждой, словно разрешения спрашивая, на что брат брови сводит к переносице, пыхтит, думает, а после выдыхает шумно и кивает в ответ. – А ты? Как твоя учеба? Почему ты вообще здесь? – буквально закидываю вопросами брата, опуская голову к нему на плечо и чуть ли всем телом на него не наваливаясь. – Наша учеба окончена, – как гром, среди ясного неба. У меня в голове сразу куча мыслей появляется, глаза, почти слипающиеся до этого момента, сразу распахиваются и по комнате бегают, пытаясь хоть за что-то зацепиться. – Как? Но что тогда… – подскакиваю я и, дрожащим от непонятного испуга, голосом произношу свои догадки медленно и неуверенно, что незамеченным не остается. – Юнги тоже приехал, – быстро говорит брат и серьезным становится. – Вам поговорить обязательно нужно, но, – он замолкает моментально, голову опуская и дыша тяжело, – но тебе стоит подумать, а нужны ли эти отношения тебе вообще, – вот так сразу в лоб говорит он, а я уже не чувствую совершенно никаких эмоций, боль причиняющих, от таких слов. – Да, я давно хотела закончить это, – слишком уверенно говорю я, отчего голова Чонмина сразу поднимается резко и пара удивленных глаз на меня смотрит. – Что не так? Уж не подумал ли ты, что я стану терпеть такое отношение к себе? – у меня даже усмешка нервная срывается с губ, после чего я руку свою высвобождаю и на кровать забираюсь с ногами, где устраиваюсь удобно, ответа не дожидаясь. – Нет, просто я не думал, что ты так спокойно отреагируешь на всю эту ситуацию, – говорит шатен и разворачивается в мою сторону, все также на краю кровати оставаясь. – Ты давно для себя решила все? – задает встречный вопрос, над которым я размышляю увлеченно, ведь даже сама не знаю, когда пришла к такому решению. – Даже не знаю, – головой мотаю отрицательно, продолжая обдумывать этот вопрос. – Думаю, я уже достаточно долгое время размышляю над этим, потому что подозреваю, что он не нуждается в этих отношениях, а сейчас… – я замолкаю на пару минут, не зная, как подобрать нужные слова. – Просто хочу прекратить все это поскорее и забыть, будто ничего и не было. Но, знаешь, не хотела поступать по-детски, уничтожая все точки соприкосновения по телефону или того хуже – по переписке. Мы взрослые люди, я собиралась дождаться его приезда и встретиться, чтобы обсудить все это, – поворачиваю голову в его сторону, дожидаясь одобрения, которое в итоге и получаю. – Я понимаю, о чем ты, – он кивает согласно и взгляд куда-то в стену устремляет. Мы вечер провожаем всей семьей на первом этаже, смотря какой-то фильм. Мне на душе тепло становится, а все мысли, о которых я могла переживать в данный момент, совершенно голову покинули, даже не напоминая о себе, что удивило меня, когда я наедине с собой осталась и уловить эту суть смогла. Мы до глубокой ночи сидим у меня в комнате с Чонмином, который о своей учебе рассказывает увлеченно, о планах на будущее, о личной жизни. Мы открываемся друг другу совершенно с другой, неизвестной до этого времени, стороны, что не может не радовать. Брат рассказывает, что решил окончательно за голову взяться и на работу устроиться по профессии, начать отношения с девушкой, которая ему нравится давно, но он свои чувства подавить всегда пытался, смахивая все на то, что он, как обычно это бывало, поиграет и бросит; но в этой особе было что-то такое, что ему не хотелось портить своей черствой душой, поэтому он себя в рамки рядом с ней ставил постоянно, не позволяя себе чего-то лишнего. Я удивлена приятно остаюсь, но терпеть не могу больше, поэтому вновь на кровати укладываюсь, рядом с братом, который уже давно в таком положении находится и мечтательным взглядом потолок сверлит.

***

Чонмин уже две недели дома находится, все свои слова подтверждая действиями: на работу устроился почти сразу, хоть и на маленькую должность, но работает усердно каждый день. По вечерам он либо в телефоне зависает, либо со мной общается, прося совета по какой-либо теме. Наши отношения очень изменились за тот период, что он тут провел. Мы больше не похожи на вечно ругающихся родственников, которые терпеть друг друга не могут и готовы на все что угодно, чтобы от надоедливого человека избавиться. Сейчас все совершенно по-другому. И в его жизни, и в моей. Я уже через пару дней отправила все документы, что требовались для поступления, и думала о том, как вообще сложится моя жизнь, если все получится. Все было бы проще, будь университет, выбранный мною, в нашей стране, но увы, если я поступлю, мне придется уехать от того места, что приносит в мою жизнь хоть какую-то радость на данный момент, придется покинуть свою семью, друзей и знакомых. Я буду одна там. Безусловно, я смогу узнать новых людей и подтянуть те навыки, которые в этом нуждаются. Конечно, я знаю, что университет США – это очень престижное место обучения, он входит в десятку лучших в мире, поэтому мой шанс попасть туда не стремится к высокой планке, но я хочу попробовать, пока у меня есть возможность и желание. – Хьюн, ты не могла бы сходить до магазина? У нас закончилось масло, – приоткрывая дверь в мою комнату, спрашивает мама. Сегодня середина недели, посетителей в это время всегда много, поэтому масло им просто необходимо. К тому же, у всех школьников сейчас каникулы, благодаря чему они могут гулять хоть сутки напролет. – Да, конечно, – тут же поднимаясь с кровати и стягивая резинку с волос, говорю я. На улице заметно потеплело, поэтому я, натягивая джинсы и теплую толстовку, выбегаю из комнаты, едва не оставляя свой телефон на кровати. Мама пытается сориентироваться и придумать какую-то альтернативу, но получается у нее не очень хорошо, потому что, словно по щелчку пальцев, с кухни пропало все, что могло послужить замечательным заменителем маслу. Я из дома выбегаю, сразу же в сторону магазина направляясь и не собираясь задерживаться ни на секунду, но у кого-то, видимо, другие планы на этот счет. Мой телефон начинает издавать мелодию звонка, отчего я даже пугаюсь слегка, по сторонам озираясь и телефон выуживая из кармана теплого, слишком насторожено на экран поглядывая, а после останавливаясь моментально, глазам своим не веря. Я медлю, пытаясь все за и против по полочкам разложить, но они путаются постоянно, отчего я начинаю лишь больше нервничать, поэтому плюю на все и поднимаю трубку, телефон к уху поднося и ожидая действий человека на том конце молча. – О-хо-хо, думал, не возьмешь уже, – слишком громко, слишком развязно, слишком нагло и так на него не похоже. – Многие люди бывают заняты, ты знал? – сразу начинаю язвить непроизвольно. У меняя одна мысль об этом человеке отвращение вызывает после всех тех слов, которые я о нем услышала уже и услышу в будущем. – И чем же ты занята, малышка? – усмехается, а на заднем фоне громкое ржание слышно, видимо, какого-то взрослого мужчины, который сдерживаться не собирается совершенно: ругается матом и позволяет себе в трубку какие-то совершенно неуместные словечки кричать. – Это не твое дело, я считаю, – отвечаю быстро и тут же с места срываюсь, вспоминая вдруг, что, вообще-то, отправилась в магазин, чтобы как можно скорее необходимый продукт купить для родителей. – Давай не будем пустословить. Что ты хотел? – по сторонам смотрю, прежде чем дорогу в неположенном месте перебежать и выдыхаю быстро, когда благополучно на противоположной стороне оказываюсь. – Ничего, просто поговорить. Я не могу позвонить своей девушке? Что это с тобой? – негодует молодой человек, словно действительно не понимает, по какой причине я веду себя настолько некрасиво. Мне же не терпится диалог этот неприятный закончить и отвязаться от него поскорее, чтобы ни я в его жизни не появлялась больше, ни он в моей. Да, знаю, это противоречит абсолютно всему, о чем я говорила с Чонмином, но я банально устала от этого детского сада, который он устроил, поэтому идти на контакт с ним нет никакого желания. – Можешь, конечно, странно только, что ты вспоминаешь обо мне редко – только тогда, когда тебе нужно от меня что-то, – говорю я с укором, стараясь не сорваться на него прямо сейчас, когда вокруг есть люди, которые могут подумать о чем угодно, только ни о том, что происходит на самом деле. – Редко? Как ты выяснила это вообще? Я же говорил, что очень занят последнее время. – Серьезно? Юнги, ты серьезно? – немного повышаю голос, останавливаясь и просто не выдерживая такой наглости от этого человека. – Ты спрашиваешь, что со мной, но что с тобой? Где вся твоя внимательность, заинтересованность, любовь, в которой ты клялся мне? Ты умудрился забыть про мой выпускной, про который я тебе все уши прожужжала, в те единичные звонки, на которые ты удосуживался отвечать из тысячи. А что насчет моего поступления в университет? Ты хоть раз спросил меня о том, поступила ли я, как мои экзамены или, может, какая у меня будет специальность? Да что там, ты не ответил мне даже в свой собственный день рождения, когда я названивала тебе весь день, а потом написала сообщение с поздравлением, которое ты тоже проигнорировал! И после этого ты спрашиваешь, что со мной? Я устала, понимаешь? Устала бороться за эти отношения, которые, кажется, нужны были только мне! – тараторю я, совершенно не думая о том, что могу мешать кому-то, кто отдыхает сейчас где-то неподалеку. – Те семь месяцев, которые мы провели вместе, были просто великолепными, но что стало с тобой, как только ты уехал? Зачем мучить друг друга, если ты больше не заинтересован в нашем будущем? Последние четыре месяца я места себе не находила, стараясь связаться с тобой в любой удобный момент, но ты не шел мне навстречу. Так ты все еще считаешь, что можешь появляться вот так внезапно раз в месяц, и вести себя, словно ничего не случилось? – Это все? – он усмехается надменно, заставляя меня раздражаться все больше и больше, вновь показывая своими действиями, что ему абсолютно все равно на то, что я думаю обо всем происходящем. Я рот раскрываю резко, чтобы сказать ему что-нибудь в ответ, но замолкаю в самый последний момент, лишь выдыхая нервно, брови до боли сводя. – Я не хочу продолжать этот разговор, Юнги, и не хочу тебе указывать на то, что ты сделал неправильно, ведь то, как подло ты обходился со мной, пока был на учебе, сам знаешь прекрасно, – дышу глубоко, стараясь успокоиться, и веки опускаю медленно. У меня перед глазами сразу же неприятные картины рисуются, как парень, которому я верила, бесстыдно с другими девочками заигрывает прямо на глазах у Джина, прекрасно зная, что он с моей хорошей подругой встречается. – О чем ты? – словно специально спрашивает парень, а я чувствую по интонации, что он улыбается. – Хьюн, тебе не понравится то, что я скажу сейчас, – вдруг начинает Чжиин. Она рассказывала мне часто, что Чимин и Джин сдружились, на удивление, но редко мне о каких-либо подробностях их дружбы распространялась, желая соблюдать права ее молодого человека на друзей и личную жизнь, которая не всегда касалась ее. – Чимин уже давно рассказал мне об этом и желал, чтобы я поговорила с тобой на этот счет, но… – она замолкает подозрительно, голову опуская и взгляд от меня пряча, а я только и могу, что руку ей на плечо положить и сказать, что все в порядке будет. – Юнги не верен тебе, – она виноватые глаза на меня поднимает, реакции ожидая, которую получает сполна. – О чем ты..? – у меня глаза на лоб лезут, голос неуверенный и тихий настолько, что его едва слышно в совершенной тиши. Сердце на куски готово разорваться прямо сейчас, когда я еще даже не уверена в словах своей подруги, но знаю точно, что она меня обманывать бы не стала. Ей это не нужно совершенно. – Чимин общался с Джином. Это он рассказал о том, как его друг напряжение снимает и не реагирует на любые упоминания о тебе, – продолжает подруга, за плечи меня приобнимая, замечая, видимо, как у меня в глазах слезы стоят. – Нет… – я головой мотаю отрицательно. Сначала медленно, параллельно из утешительных объятий подруги выпутываясь. – Нет, нет, нет! – я голос повышаю постепенно, руки девушки отталкивая резко и за голову хватаясь, сразу же пальцы в волосах прячу и сжимаю их до боли сильной. У меня настоящая истерика: громкие крики, отрицание всего происходящего, слезы. Чжиин старается меня к себе прижать посильнее и перекричать меня пытается, но у нее совершенно не получается на меня действовать хоть как-то. Чжиин подскакивает с места и из комнаты вылетает, как только в нее буквально ломиться начинает ее молодой человек, а я на пол падаю, телефон пытаясь в сумке отыскать, но в итоге только вещи по полу разбрасываю, ведь у меня его забирают сразу же, на руки поднимая и в ванную комнату относя, пихая меня под воду прямо в одежде, температура которой кажется мне намного ниже той, под которой я душ принимаю всегда. Я в себя прихожу постепенно, но мне все равно врача знакомого вызывают, ведь пальцы трясутся настолько, что смотреть страшно. Знакомый Чимина быстро приходит, словно его заранее предупреждали, что нужно будет помочь; он успокоительное дает и меня в сон клонит моментально, поэтому я на плече подруги засыпаю, пока мне рецепт выписывают, на случай, если такой срыв повторится. – Ты изменял мне, Юнги, – довольно спокойным голосом произношу я, в ответ слыша только молчание и идеальную тишину на заднем фоне. – Чего ты хотел добиться этим? – монотонным голосом говорю я, но в ответ только напряженное пыхтение слышу. – Юнги, понимаешь, когда ты пропадаешь постоянно, не ставя меня ни во что, я не буду ждать тебя всю жизнь, прощая любые выходки. Очевидно, что сейчас меня не трогает то, как ты поступал со мной, ведь я не слышала твой голос уже очень долгое время, а не видела в два или три раза дольше, – я остываю потихоньку, спокойствие поселяя в своей душе. – Давай закончим эти отношения, – наконец, говорю я, вновь делая шаги вперед, направляясь в сторону магазина, который уже виднеется впереди. – Как хочешь, – говорит быстро и едва разборчиво, но мне достаточно и этого, я выдыхаю облегченно, чувствуя себя совершенно свободной и, впервые за долгое время, у меня на душе нет какого-то камня, который все это время напоминал о себе, боль доставляя. – Спасибо, – на выдохе говорю я, дверь магазина на себя потянув и внутрь шагая уверенно. – Я надеюсь, что у тебя в жизни все сложится хорошо, Юнги. Прощай, – через пару секунд говорю, понимая, что отвечать шатен не собирается, но и завершать звонок не торопится. Я вздыхаю глубоко и телефон от лица убираю, пару секунд в имя высвечивающееся вглядываясь, а после отключаюсь и телефон в карман бросаю, сразу за масло хватаясь, которое обычно всегда берем. Я расплачиваюсь спешно и из магазина вылетаю буквально, чуть с ног не с снося какую-то бабушку, собирающуюся зайти внутрь. Извиняюсь скомкано, не подумав совершенно, и быстрыми шагами к дому направляясь. У меня на лице улыбка непонятная и вид совершенно отреченный, словно я не в этом мире абсолютно, а где-то там, далеко-далеко, где людей не волнует ничего, они всегда находятся в покое и гармонии с самим собой, а уж тем более со всеми окружающими. Я даже не успеваю сообразить, как до дома добираюсь, ведь стоит двери входной распахнуться, меня из мыслей мамин голос обеспокоенный выводит: – Хьюн, ну где ты так долго? Я уже Чонмина в магазин отправила, потому что ты не отвечала. С тобой все в порядке? – она мое лицо руками обхватывает, вращая его аккуратно, видимо, рассматривая на наличие каких-то ссадин или, быть может, опухших от слез глаз. Но сейчас все слишком хорошо, чтобы правдой быть, поэтому я улыбаюсь и тут же родительницу обнимаю крепко, отчего она шарахается сначала удивленно, ведь в последнее время я всю свою нежность и любовь в отношения отдавала, совершенно забывая о действительно родных людях. – Все хорошо, мам, – я отстраняюсь и масло ей протягиваю. – Вот, держи. Извини, что так долго, – я улыбаюсь вновь и к лестнице на второй этаж почти в припрыжку направляюсь, а мать меня удивленным взглядом провожает. Оно и понятно – я последние несколько месяцев мрачнее тучи была, почти все время дома находилась, за редким исключением проводя часы с Чжиин и Чимином или Тэхеном, что редко удавалось, ведь у всех была своя жизнь, частью которой я не всегда являлась. Конечно, мы хорошие друзья и всегда поможем друг другу в трудную минуту, но в основном мы находимся поодаль, пересекаясь только за редким исключением. Чимин все свободное время посвящает своей девушке, а Чжиин, в свою очередь, спокойно ждет этого времени, боясь упустить хоть что-то; Тэхен же с головой ушел в учебу, собираясь построить хорошую карьеру, чтобы в дальнейшем иметь возможность обеспечить свою семью, не полагаясь на родителей. На самом деле, мне сейчас тоже было совершенно не до этого: я думала только о том, как улучшить свои навыки во всем, что касается моей будущей профессии. Я днями и ночами сидела за столом, стараясь сделать все наилучшим образом, становясь лучше с каждым днем. Я почти не общалась с Чжиин, это очень угнетало меня, ведь причиной нашей ссоры стала моя упрямость и вера в людей. – Чжиин? – проверяю связь, ведь с того момента, как только трубку снимают, проходит несколько секунд, которые кажутся внушительными, но молчание продолжается. – Да, привет, – откликается подруга, кажется довольно спокойной и ведет себя, как обычно, вроде, но чувствуется в ее голосе какой-то холодок, какая-то отстраненность. – Нам стоит поговорить, я думаю. – О чем? – у нее голос все больше давит, заставляя себя чувствовать некомфортно даже на расстоянии. Она меня буквально заставляет быстрее к делу перейти, дает понять, что не будет рада пустословию обычному, пока я проблемы в своей личной жизни не решу. – Я порвала с Юнги – быстро выпаливаю я, стоит только Чжиин последний звук произнести, а она тут же выдыхает шумно и с облегчением каким-то, позволяя понять, что именно этого она и ждала. Она сначала медленно меня подводила к этому, а уже после, когда я и вовсе ее намеки замечать перестала, в упор мне все высказала, глаза раскрыв на то, какие люди могут встретиться в этой жизни. – Мне очень жаль, что я не хотела верить твоим словам, хотя ты была во всем права, – я до последнего в ее слова не верила, надеясь, что Юнги просто не может таким двуличием обладать, причем настолько искусно, что ни я, ни мой брат, ни наши общие знакомые не поняли ничего совершенно. – Прости, я не должна была говорить тебе те слова вот так, в лоб, – вслед за мной извиняется подруга, а я тут же отнекиваться начинаю, всю вину прямиком на себя возлагая, ведь в нашей ссоре и правда только моя вина есть. – Если бы этого не произошло, кто знает, смогла бы я пойти на это, – я усмехаюсь как-то горько, осознавая сейчас свою наивность. – Но сейчас я чувствую такую удовлетворенность и свободу, у меня так было… Никогда, – быстро заканчиваю фразу, которую не успела обдумать, из-за чего и сказала какую-то глупость. – Мы обе понимаем, когда еще такое чувство было в твоей жизни, – я чувствую, как подруга улыбается, ведь ее голос становится максимально мягким, спокойным и каким-то игривым, с прямым намеком. – Нет, Чжиин, – не уточняя совершенно ничего, я просто сразу отрицаю ее слова, а она прекрасно понимает все, о чем я думаю, поэтому хихикает в трубку, замолкая.