Соловей

Маленькая черноволосая эльфийка с опасением выглянула из-за угла, проверяя, не караулит ли её уже няня, от которой принцесса сбежала не далее получаса тому назад. Ей хотелось чаще видеть родителей, но они правили целым королевством, название которого девочка выучила только недавно. Дориат. Няня утверждает, их край единственный, в котором нет следов колдовства какого-то Моргота. Спрашивать, кто это, у няни было бесполезно, женщина будто язык проглотила. Поэтому Лутиэн решила спросить у более знающих людей, своих родителей. Настоящие король и королева ведь должны знать всё-всё? Труднее было даже не скрыться от няни, а не напороться на стражников или сделать вид, что она в этой части дворца с полного разрешения взрослых. С важной физиономией прошествовав мимо несущих караул подле тронного зала эльфов, принцесса отворила украшенные резьбой дубовые двери. Мама и папа обсуждали какой-то документ с советником, но заметив дочь попросили его удалиться. - Милая, а где же Сианна? – с улыбкой спросила Мелиан. Лутиэн нравилось, когда мама так улыбалась, в её глазах светилось что-то нездешнее, сразу убеждавшее, что она не обычная эльфийка, а загадочная Майэ с далёкого запада. Проигнорировав вопрос о няне, девочка забралась маме на колени и задумчиво тронула прядь её волос. Вплетённые в косы драгоценности забавно звенели, сталкиваясь. - Мам, пап, а кто такой Моргот? – с детской непосредственностью Лутиэн озвучила свою проблему. Тингол закашлялся, оказавшись неготовым обсуждать Врага. - Детка, откуда ты узнала о… нём? – принцесса помнила, что, когда папа так щурится, жди беды. - Няня сказала, - Лутиэн ответила чистую правду, но король только нахмурился. – И всё-таки кто это? Мам, ты знаешь? Малышка перевела взгляд на Мелиан. Майэ неуловимо погрустнела, явно не обратив внимания на подаваемые Тинголом знаки, видимо, означавшие призыв к молчанию. - Знаю, - предводитель Синдар закрыл лицо ладонями в жесте отчаяния. – Моргот – это прозвище одного из Валар. Точнее, Мелькор утратил место среди Валар из-за своих плохих поступков, и эльфы стали называть его Моргот – Чёрный Враг Мира. - Ух ты, Вала, как на Западе? Мелиан не понравилось, что дочь пропустила мимо ушей всю важную информацию: - Лутиэн, тебе нужно знать только, что он – зло. Но не волнуйся, в Дориате ты в безопасности. Мои чары не позволят тьме сюда проникнуть. Эльфийка выглядела растерянной. - Но почему Мелькор злой? Может, ему просто не с кем дружить? А как он выглядит? Мама, мам, ты покажешь? Королева устало вздохнула, но решительно зачерпнула земли из стоявшей возле трона кадки с цветами. - Смотри! – частицы земли закружились в воздухе, формируя импровизированный портрет. Резкие черты лица, шрамы, корона, совсем не такая как венец Тингола, а высокая с острыми зубьями, надменная клыкастая усмешка и глаза, будто бы знающие о тебе всё и смотрящие прямо в глубины Фэа. От дверей послышался испуганный вскрик: «Отвратительно!». - Сианна, где ты ходишь? – обрушил на няню свой гнев король. Мелиан отвлеклась, и портрет рассыпался. Лутиэн с грустью проследила как необычный Вала превратился просто в кучку земли на полу и с недоумением воззрилась на няню. Мелькор отличался ото всех, виденных ей, эльфов, но показался от этого только красивее. Он же Вала в конце концов! Если бы она была настоящей Майэ, то, наверное, даже смогла бы с ним подружиться. Увы, взрослые спорили о компетентности Сианны, и никому не было дела до выводов маленькой девочки. Но так просто Лутиэн о разговоре с родителями не забыла. Во дворце совершенно не с кем было играть, у высокопоставленных эльфов не было детей такого же возраста, а с простолюдинами общаться принцессе запрещали, и её любимым занятием постепенно стало воображать, как она, непременно сильнейшая и от того одинокая Майэ Запада, встречает одинокого и от того злого Вала Мелькора, и они обязательно становятся друзьями. Девочка часами придумывала, о чём они могли бы говорить, а когда няня звала её на прогулку, то Лутиэн шёпотом бормотала названия и свойства известных ей цветов, представляя, что рассказывает о них Другу. Также малышка не теряла надежды вызнать что-то новое, иногда мама рассказывала ей отрывки сильно приукрашенной, но не потерявшей значимости для эльфийского народа истории о похищении Сильмариллов. Новые факты Лутиэн коряво, с ошибками, и в то же время старательно записывала на чистый свиток и прятала в своей спальне под одной из неплотно прибитых к полу досок. Список дополнили целых два вывода: во-первых, Мелькору всё же нравился свет, раз он похитил Сильмариллы, не знав, что свет всегда общий; во-вторых, его ожоги наверняка жутко болят. Ах, если бы Лутиэн только была хотя бы из рода Майар! Но, может быть, не всё потеряно? Говорят, эльфы из Валинора умеют излучать сияние! Может, эти эльфы не так отличаются от неё самой, и этому Лутиэн научится, сумев когда-то тоже понравиться Мелькору? А ещё девочка хотела научиться волшебным песням, с помощью которых её мать творила чудеса, и даже эльфы могли исцелять раненых. Принцесса просила Мелиан об уроках едва ли не через день, но королева утверждала, что ей рано об этом думать. Шли годы и однажды Лутиэн подслушала беседу мамы и папы. - Почему бы тебе не заниматься с ней магией, дорогая? Всё-таки Лутиэн наполовину Майэ и очень упряма, - слова короля породили целую бурю эмоций в девочке, и она напрягла слух, дожидаясь ответа матери. - Элу, полукровка вряд ли добьётся успехов. Да и зачем? Наша дочь никогда не покинет Дориат, а здесь мы сможем о ней позаботиться, - Мелиан тепло улыбнулась, но Лутиэн только зажала рот рукой, чтобы себя не выдать. Тихонько удалившись, принцесса заперлась в своей комнате и дала волю слезам. «Полукровка», «никогда не покинет Дориат» - такие утверждения рушили все её мечты. Она почти поверила, что выучится всему-всему, встретит Вала Мелькора и помирит с ним свой народ. Что же делать теперь? Жить, как ручной соловей в клетке? - Ну уж нет, мама! – девочка вытерла слёзы, и знакомая жёсткая усмешка сильно исказила юное бледное личико. – Пусть я и полукровка, но очень упрямая. С этого дня Лутиэн просила о занятиях каждый день. Не выдержав напора, Мелиан сдалась. Пусть крупицы знаний приходилось буквально выпытывать, но малышка не теряла надежд. Так оплошность взрослых привела к кардинальным изменениям в будущем. А пока… А пока, помимо магии, Лутиэн случайно обнаружила ещё кое-что, чем собиралась заинтересовать своего будущего Друга. Вообще праздники у эльфов были достаточно распространённым явлением, особенно в мирном Дориате. Минимум раз в месяц в Менегроте и окрестностях всё украшалось цветами, флагами, народ пел, веселился, танцевал. Лутиэн тоже хотелось участвовать, но петь при такой толпе она стеснялась, а обычные танцы казались ей скучными. И принцесса тайно придумала что-то новенькое. Демонстрировать умения, к счастью, она решила заранее, родителям. В зале было всего пятеро: Мелиан, Тингол, всё ещё (зачастую безуспешно) присматривавшая за дочерью правящей четы Сианна, известный придворный менестрель Даэрон и сама изобретательница. Музыкант странно смотрел на Лутиэн, выспрашивая, что ему играть, но эльфийка лишь отмахнулась, велев угадывать самому или не играть вовсе. На тот день Лутиэн исполнилось около сорока, совсем ещё молоденькая для бессмертных, с едва оформившейся фигуркой, она была невинна как дитя, и в противоположность этому невольных зрителей поразил её танец. Мелиан застыла скульптурным изваянием, неверяще смотря как её милая дочь резко изменилась. Крадущийся кошачий шаг, плавные движения рук – всё это было неправильно. Даэрон что-то тренькнул на своей лютне, но обернувшаяся на звук принцесса, видимо, смотрела тоже по-особенному. Менестрель не сыграл больше ни одной ноты, прикипев к Лутиэн взглядом. Она с улыбкой повела бёдрами, напоминая Мелиан непонятно что забывшую в их лесах незнакомую Тёмную Майэ. - Хватит! – с трона поднялся Эльвэ, и Лутиэн тут же остановилась. По яростному прищуру отца в сторону Даэрона мало что можно было выяснить. Главное, он злился не на неё. - Так я могу станцевать на празднике? – с надеждой спросила принцесса у короля и королевы. - Искажение, какое искажение! – в отчаянии воскликнула Мелиан. – Так танцуют перед Морготом! Не пристало порядочной принцессе и думать о подобных танцах. Обещай, что ни один из Детей Эру этого не увидит! Лутиэн закусила губу, чтобы не рассмеяться. - Обещаю, мама, - как можно более кротко кивнула девушка. Она и не собиралась нарушать клятву, раз уж так танцуют перед Ним. Она станет лучшей, хоть для занятий и придётся прятаться по лесам. *** Переплетающиеся ветки вязов и дубов почти загораживали небо. Лутиэн хотелось увидеть звёзды во всей красе, с равнины, а может и с горной гряды. Принцесса знала, что единственный в Средиземье Вала живёт в крепости Ангбанд у вулкана Тангородрим и, несомненно, может подниматься к вершинам каждый день. Она танцевала на полянке, то и дело закидывая голову вверх, представляя, что Мелькор смотрит на неё прямо сейчас, сквозь весь лесной край, сквозь Пояс Мелиан, и видит не заурядную эльфийку, а прекрасную Майэ. Из кустов доносилась ненавязчивая мелодия. Лутиэн давно выяснила, что Даэрон раскрыл цель её ночных побегов, но, пока он не рассказывал королю и королеве, Лутиэн делала вид, что договор с матерью соблюдается, на поляне она одна и звучащая музыка – плод её воображения. И всё-таки сегодня девушка ощущала на себе вовсе не один взгляд. Часть её Фэа с ожиданием чуда предполагала, что она сумела привлечь внимание Тёмного Вала, а другая – подозревала неладное, ведь с её первого танца накануне праздника прошло шестьдесят лет, наивности в Лутиэн поубавилось. Полукровка вряд ли заинтересует Мелькора, однако, это не мешало принцессе продолжать мечтать. Притворившись, что не замечает лишнего взгляда, она обходила куст за кустом, терялась в зарослях травы, и её перемещения оставались грациозной частью танца. Но вот луна вышла из-за туч, осветив всё вокруг, и неожиданно раздался окрик Даэрона: - Беги, в лесу враг! Менестрель вывалился из кустов, уронив лютню, и помчался в сторону дворца, не оглядываясь. Лутиэн осела в высокую траву. Принцессе чудилось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Неужели сбылись её самые заветные мечты, и Мелькор явился к ней? Увы, по поляне заметался изрядно обросший смертный, причитая про какого-то соловья и в упор не видя изрядно расстроенную эллет. Мысленно обругав себя за наивность, Лутиэн уже думала незаметно ускользнуть, когда её заметили. - Тинувиэль! – смертный протянул к ней руки. Пожалуй, от Даэрона совсем не было проблем, музыкант хотя бы не пытался её хватать. - Отвали! – девушка сорвалась с места, обещая себе в следующий раз слушать советы кустов. Запыхавшись, принцесса остановилась только недалеко от входа во дворец, замаскированного под пещеру. Видимо, смертный отстал, заблудившись среди деревьев. Лутиэн собралась было с духом для того, чтобы незаметно проскользнуть домой, но из тени выступил Даэрон. - Ты в порядке? Извини, что оставил, но люди обычно выступают на стороне Моргота. Да, я испугался. Думал идти с повинной к королю. Хорошо, что ты сбежала, - музыкант явно переживал из-за своей трусости и избегал смотреть ей в глаза. - Ой, а если он и в самом деле на Его стороне? – такой вариант заставил Лутиэн засомневаться в правильности побега. - Нет, скорее всего нет. Пояс Мелиан всё-таки не пускает врагов, - неуверенно пробормотал менестрель. – К тому же нам действительно лучше не говорить о возможном шпионе королю. Ты ведь… Ты танцевала там, а я смотрел. Эльф густо покраснел, уставившись принцессе куда-то в район декольте. Впервые находясь с Лутиэн так близко, он очень волновался. - Конечно, нас там не было, - легко согласилась девушка. – Только давай в следующий раз нас там «не будет» недельки через две? Может, смертный к тому времени уйдёт? Просияв, Даэрон кивнул. - Ну, я пойду. Спокойной ночи тебе. Поминутно оглядываясь, эльф направился к своему домику: именно из-за таких ночных вылазок он предпочитал жить не во дворце. Лутиэн же растворилась в темноте пещеры. Никто из мирных жителей Дориата не слышал стенаний человека, раздающихся в густой поросли дикого шиповника. Как и договаривались, через две недели принцесса и музыкант вернулись к прежнему времяпрепровождению, только Даэрон сидел уже не за кустом, а около. Общая тайна улучшила отношение Лутиэн к поклоннику, и, хотя в танце она продолжала делать вид, что эльфа не существует, по дороге к поляне обменялась с ним парой-тройкой фраз о погоде. Потерянная лютня была найдена в непригодном состоянии, отсыревшая от росы и потрескавшаяся, что расстроило менестреля. Однако Синда держал дома несколько запасных и к тому же умел играть не только на струнных инструментах, а потому невозмутимо извлёк из недр одеяния флейту. Стоило завораживающей трели разнестись по лесу, Лутиэн забыла обо всём и звонко рассмеявшись начала свою невиданную ни от одной эллет пляску. К несчастью, вскоре их прервали. Затрещал шиповник, как будто сквозь него продирался дикий зверь, и миру явил себя исцарапанный давешний смертный с весьма ошалевшим счастливым видом. Даэрон спешно заполз за куст, но, предприняв героическое усилие, не бросился наутёк. - Тинувиэль, научи меня танцевать! – человек шагнул к принцессе, но та, отпрянув на достаточно безопасное расстояние, решила вызнать всё о подозрительном бродяге. - Кто ты? – спросила она. - Берен. Пришёл из Дортониона. Скептически оглядев нового знакомого, Лутиэн составила не самый надёжный, но план по выдворению Берена из Дориата. Оглянувшись на куст, девушка воспользовалась осанвэ. Учить её передаче мыслей Мелиан стала не более десяти лет назад и пока успехи Лутиэн оставались невпечатляющими. У получателя сообщения с большой вероятностью начинала болеть голова. Увы, в данных обстоятельствах выбирать не приходилось. «Даэрон, будь тут или иди домой. Не вмешивайся. За танцы меня могут наказать родители, но необходимо избавиться от присутствия смертного поскорее. Лучше не мешай, чтобы и тебе от отца не попало». - Что ж, Берен, если хочешь танцевать, следуй за мной! – и эльфийка закружила перед человеком, ненавязчиво увлекая его в сторону дома. Неуклюжая походка всё больше веселила Лутиэн. Смертный шёл как под заклятием, спотыкаясь о корни древних вязов и снова поднимаясь. На миг принцесса пожалела бродягу, прекрасно представляя, какой приём ему организует отец, но надоевшее восхищение ею, заметное в поведении Берена, избавило эльфийку от сомнений. Все твердившие о её невозможной красоте эльфы, как и этот странник, были одинаковы в своей слепоте. Она всего лишь полукровка. Для поклонников красота Лутиэн оставалась вершиной творений Илуватара, а сама принцесса помнила, что народ её матери, например, может менять обличия как одежду, и в сравнении с Айнур она казалась самой себе верхом несовершенства. Танцы – её единственная отдушина, и терпеть лишнего наблюдателя Лутиэн не собиралась. - Танцуй же, Берен, танцуй так, как танцуют только перед Морготом! – с издёвкой рассмеялась эллет. Но человека не смущали её слова, он упрямо шёл, как привязанный, и, пожалуй, не заметил бы развезшуюся под ногами пропасть. Засомневался он перед входом в пещеру, но Лутиэн порхнула в темноту и побеждённый страстью Берен ступил в преддверья Менегрота. Стража уронила копья, потеряв дар речи от невиданного зрелища, но смех Лутиэн уже стихал за поворотом. Кого бы ни встречала на пути принцесса, все присоединялись к Берену, не в силах отвести глаз от волшебного танца. В тот день король и королева засиделись в тронном зале, вспоминая свою первую встречу, а потому были удивлены ночным посетителям. И вот, когда в дверях появилась их дочь, всё стало ясно. Мелиан, облокотившись на трон из-за минутной слабости, смотрела на танец Тёмной Майэ, которую уже однажды видела. Каждый второй в зале готов был умолять на коленях, только бы она не останавливалась. Мелиан подозревала, что даже сам Враг не устоял бы перед этой искусительницей. Её дочерью. Понимание происходящего обрушилось на плечи королеве невыносимой тяжестью. Она чувствовала, как прямо в этот момент вершится часть истории. Наконец, Лутиэн замерла перед троном Тингола и с улыбкой молвила: - Отец мой, это Берен из Дортониона, и он хотел бы научиться танцевать, как я! - Надеюсь, он не пытался причинить тебе вред? – король хмуро рассматривал смертного, не зная, как на такое реагировать. - Я бы никогда не причинил Тинувиэль зла, о король, - выступил вперёд смертный. – Моё имя Берен, я сын Барахира, вождь людей и заклятый враг Моргота. - Так чего же ты попросишь у эльфов леса, прежде чем возвратишься туда, откуда пришёл? – более миролюбиво спросил Тингол, не собираясь ссориться с известным воином. Берен, оказавшийся не обычным бродягой, обернулся на Лутиэн, прежде чем ответить. Принцессу посетило неприятное ощущение надвигающейся катастрофы. - Что ж, о король, я прошу твою дочь Тинувиэль. Девы прекраснее и нежнее я не видывал ни во сне, ни наяву. Сначала Лутиэн подумала, что ослышалась, но благодаря возмущённому ропоту свидетелей осознала, что лесной шпион и вправду осмелился проявить такую наглость. - Жениться на моей дочери и сделаться принцем Дориата? Невелика просьба для смертного! Может, и мне будет тогда позволено просить о чём-то взамен? Сущий пустяк, принеси Сильмарилл из короны Врага! В тот же день Лутиэн станет твоей женой. Раздались смешки, принцесса тоже вздохнула с облегчением, поняв, что родители не отдадут её за человека, но Берен только сжал кулаки в гневе. - Действительно, сущий пустяк за такую невесту! Дёшево же продают эльфийские владыки своих дочерей. Я, Берен, сын Барахира, исполню твою пустячную просьбу. Когда мы встретимся вновь, моя рука будет сжимать Сильмарилл из Железной Короны! Кинув на Лутиэн последний взгляд, Берен вышел из зала в полной тишине. Девушка хотела надеяться, что смертный откажется от своих слов, но слишком уверенно тот говорил. - Отец, останови его! – взмолилась принцесса. Она прекрасно представляла последствия, если Берену удастся выполнить обещание. Всё равно на глупую женитьбу, важнее что Мелькор никогда не помирится с её народом. В его глазах Лутиэн навсегда будет воровкой. Тингол отрицательно покачал головой и позвал стражу. Принцесса даже не подозревала, что отец заподозрил её в симпатии к смертному.