***
Зов привел его в странное место. Это была комната. Она была настолько крохотной, что Он не смог встать там в полный рост, пустая и пыльная, она напоминала ему чулан, или комнату для метел и другого хозяйственного инвентаря. В ней было очень душно и неприятно пахло немытым телом и экскрементами. А еще кровью. Да, кровь пропитала все это небольшое помещение. Ее запах был везде. Он впитался в деревянные половицы, в дощатые стены и даже низкий потолок. Казалось, что это ящик смертника. За все свое существование Он часто бывал в камерах и пыточных, чаще всего это были подземелья. Огромные или же маленькие каменные мешки, в которых навечно застыли крики заключенных. Именно камень, ведь с него так легко смыть кровь… В этой комнате было темно. На полу валялась груда непонятного тряпья, а в самом углу стояло ведро, которое судя по всему и было источником противного запаха. Он фыркнул и поднес затянутую в белую перчатку ладонь к лицу, хоть так перебивая омерзительный аромат, то, что Он многое повидал, не делало Его существом любящим подобное. — И что же здесь могло излучать зов? — задумчиво прошептал Он. Пройдя в самую глубь каморки и пнув лежащие на полу лохмотья, Он понял, что в них было что-то завернуто. Он присел и стал аккуратно разворачивать замотанные в невообразимое кубло тряпки, так же судя по всему пропитанные кровью. В тряпках лежал ребенок. Это был мальчик, лет четырех — пяти от роду, с черными, тусклыми от пыли волосами, тоненькими, словно тросточки ручками и ножками несуразно подогнутыми под себя и торчащими ребрами, обтянутыми смуглой, но словно бы прозрачной кожей. Это был очень худой мальчик с открытым переломом ноги. Он видел вещи и хуже. Он видел детей еще меньше, еще худее, еще несчастнее, чем этот детеныш! Он видел детей избитых, сожженных, искалеченных и изнасилованных. Многих Он сам делал такими. Для Него это было нормально, ведь души таких человечков были особенно вкусны и особенно ценны для существ, подобных Ему. Зачем нужна счастливая душа? Ей не о чем сожалеть, она слишком светлая и яркая, слишком легкая, и у нее много якорей, которые не дадут поглотить. То ли дело страдающая, она сама стремится к таким, как Он. Душа этого мальчика не была легкой, она уже познала так много всего, что просто не смогла бы парить, но все равно оставалась яркой и светлой, не запятнанной, теплой и живой, такой же какая была у его предыдущего контактора… Но она не жаждала мести, не горела пламенем ненависти, не обжигала мечтами о богатствах, она просто не могла призвать его! Так на чей же зов он пришел? В это самое мгновение темнота комнаты сгустилась, образуя Тьму. Странную Тьму. Она была мягкой и даже нежной, так бы смог Он ее описать, если бы знал, что такое нежность. Она, словно заботливая мать, укутала детеныша в свои объятия, как в одеяло, лаская израненное тело мальчика, оглаживая невесомыми прикосновениями огромные гематомы и ссадины, перебирая спутанные волосы, наверное никогда не знавшие расчески. Детеныш, словно бездомный котенок, интуитивно тянулся за этими неощутимыми прикосновениями, стараясь зарыться во Тьму сильнее. Ему было больно, по чумазому личику катились маленькие слезы, оставляя дорожки, но ребенок все равно улыбался. Его душа пела. — Вы доверяете мне свое дитя? Зачем? — спросил Он, когда Тьма обхватила его руку. — Этот человеческий детеныш не заключал контракта, да и мне это не нужно. Его душа слишком тепла для меня. Тьма заволновалась. Ее недовольство ощущалось даже кончиками его черных волос, по спине тут же пробежали мурашки, а глаза сверкнули алым в темноте. Он не смел ей перечить, но сделал это. Он попытался отказаться от милости, которую ему оказала Предвечная, а она не привыкла повторять свои просьбы дважды. Ей никто и никогда не отказывал. — Это будет не просто. Он человек, да еще и магик, зачем Вам это? Эта раса уже давно забыла о истинной сути. Ее существование обречено. — Тьма лизнула его за кончик носа. Она знала, что Он уже согласился, а все, что будет говорить, прозвучит лишь для себя, как долг перед самим собой, который можно понять как «я пытался что-то изменить». Тьма в последний раз приласкала детеныша и растворилась, оставив мальчика лежать на полу точно так же, как Он его и обнаружил. Только вот кровь больше не проливалась без дела на грязные доски, а сам ребенок улыбался мягкой улыбкой. Что тогда заставило Его взять на руки этого оборвыша? Был ли это приказ Госпожи или все же Его желание, понять невозможно, но все-таки… Стоило ребенку очутиться у него на руках, как Он почувствовал спокойствие. Ему стало спокойно, даже не так, скорее цельно, так как бывает обычно после хорошего дня, завершенного, не зря прожитого. Это было странно. И сначала испугало. В порыве он чуть не отбросил сверток с детенышем от себя, но почему-то лишь крепче прижал и пригладил вихрастую челочку. Неслышно выйдя из каморки — как Он и думал, она оказалась чуланом под лестницей — Он двинулся на поиски ванной, разумно рассудив, что она должна быть недалеко от спален. За первой же закрытой дверью, на втором этаже этого до неприличия приличного домика, его поджидала огромных размеров кровать, но которой, судя по всему, и спали хозяева дома. Гигантских размеров мужчина, с пышными усами и такими же бровями и тощая женщина с вытянутым лицом, которое было украшено кружочками свежих огурцов. Судя по храпу и тихому посвистыванию эта колоритная парочка и не думала просыпаться в ближайшее время, а значит Ему никто не помешает осуществить задуманное. Закрыв за собой дверь поплотнее, Он двинулся к следующей и за ней уже обнаружил ванную, небольшую, но чистую и светлую. Уложив малыша на одной руке, Он стал готовить воду и мыло. Судя по количеству грязи и характерному запаху, мальчик не мылся уже давно, если вообще мылся, хотя бы один раз в жизни. Фыркнув от подобной мысли Он проверил воду и завернув человеческое создание в мягкое махровое полотенце, погрузил его в воду. Мальчишка моментально открыл глаза. Два ярко горящих изумруда уставились на него в каком-то первобытном ужасе. Кошмар, в котором пребывал этот детеныш, был настолько реальным для него, что не могло быть и речи пытаться покинуть его. Что он видел? Что так напугало его? Что вообще случилось с этим маленьким существом, с детенышем? Маленькие ручки, дернулись и закрыли лицо, будто опасаясь получить удар. Ребенок вытянулся по струнке, напрягая разом все свои мышцы, и Ему показалось, что он отчетливо слышал легкий хруст тонких косточек. Что происходит в этом насквозь прогнившем мире? Хотя, можно даже и не спрашивать… Богатые — бедные, сильные — слабые это противостояние было и есть, оно вечно, не нужно быть Им, чтобы догадаться. Нелюбимый сын, заморыш, всеми шпыняемый и никому не нужный, а возможно даже и не сын вообще. Положить мальчика на одну руку, на сгиб локтя, поддерживая маленькую головку над водой. Тихо пресечь попытку вырваться и, мягко обтирая полотенцем синюшную кожу, стараться не сильно давить на ушибы и раны. Мать Предвечная, и это Ему нужно привести в порядок! Да оно же не выживет! Это же как нужно ненавидеть… Человечишка перестал вырываться, он вообще перестал шевелиться, смотря на Него внимательно, не пропуская ни одного движения, ни одного касания или же поглаживания мягким полотенцем по коже. — Вот так, Детеныш. Так будет лучше, — тихо шептал под нос Он, поглаживая черную вихрастую головку, направляя теплую струю воды. Мягко, нет еще мягче, да вот так, чтобы не задеть длинными острыми когтями. Тепло, да. Вот так, именно под такой температурой. Воду пришлось уже несколько раз поменять, чтобы слить грязную кровавую пену, мыло использовать было бы замечательно, но не эту вонючую гадость, лежащую под раковиной, к которой потянулась тоненькая ручка Детеныша. Нет. Определенно не это. А вот это, с запахом мяты, должно успокоить, если не раны, то хотя бы самого человечка своим ароматом. Нда… Людишки совсем разучились что-либо делать, штампуют всякую дрянь на своих фабриках и радуются, что мрут, как мухи. Ну ничего, потом Он сам все принесет и сделает. И мыло, и еда, и одежда — все будет. Со временем Он сделает все. Все в лучшем виде! Пора принять, что у Него новый контракт. И не просто договор, а с самой Предвечной! Пора вспомнить, что Он когда-то был дьявольски хорошим дворецким.***
Когда Детеныш был вымыт, завёрнут в теплое махровое полотенце почти с головой и усажен в гостиной на мягкое кресло, Демон занялся ножкой магика. Мягко вправил и сложил косточки, наложил шину из двух дощечек, найденных под раковиной, туго перемотал бинтом и закрепил. Детеныш даже не дрогнул. Не проронил ни единого слова, все что он делал — это смотрел. Смотрел внимательно и почти не моргая, следя за каждым движением незнакомого мужчины. Даже понимая, что возможно ему не причинят боли, а наоборот помогут, мальчик все равно не мог расслабиться. Он не мог перестать бояться. Вздохнув, Он поставил вариться бульон, нужно начинать есть по чуть-чуть, чтобы не случилось переедания. Именно так воспримет сейчас организм этого ребенка любую нормальную пищу. Если оценивать на глаз его общее состояние, можно однозначно сказать, что ребенок недоедал всю свою жизнь. Он был слишком маленьким, слишком тоненьким, слишком дохленьким? Да, конечно, к человеку применять подобное слово неприемлемо, но в данной ситуации другого просто не дано. Этот детеныш слишком зверек. Судя по всему он даже не понимает, что с ним происходит не так, то что его бьют он воспринимает, как данность, как нечто само-собой разумеющееся, заслуженное. Нда… Он Демон, Демон — дворецкий, если хотите, но не воспитатель и не целитель детских душ! Как прикажете с ЭТИМ работать? Что с ним делать? Раньше, когда Он заключал какой-либо контракт, была четко поставлена и оговорена цель, то, чего хочет достичь душа, то чего она желает больше всего на свете! Пусть даже это будет что-то нематериальное, банальная жажда человека быть любимым или счастливым, все это было оговорено! Желание высказано и понятно! Но сейчас… Этот ребенок, как бы правильнее сказать, всем доволен, что ли? Он не знает, что может быть по другому, он не стремится к этому, его душа не желает ни-че-го. Возможно, это происходит в силу его слишком юного возраста, он еще просто не понимает, чего лишен. Может желание иметь семью? Возможно. Но от этого не легче. Предвечная Госпожа точно не хочет забирать его так рано в свои чертоги, уж это она показала довольно ясно, а то, что семья этого детеныша там, ясно, как Тьма Предвечной. Пока закипал бульон мальчик продолжал смотреть на Демона не отрывая глаз, не шевелясь и, кажется, даже периодически забывая дышать. — Детеныш. Где ты живешь? — ноль реакции. — Где ты спишь, ребенок? Где твоя одежда? — мальчонка сжался, высвободил из-под полотенца и пледа ручку и указал пальчиком куда-то Ему за спину. Демон обернулся. В дверном проеме зиял темный провал коридора, отблёскивала входная дверь с небольшим витражом, если присмотреться можно было различить лестницу на второй этаж. В приглушенном свете от лампы в гостиной, Демону не доставляло труда рассмотреть все в мельчайших деталях, но Он отчаянно не понимал. — Ты жил на втором этаже? — отрицательное мотание взъерошенной головки. — Нет? Ты жил на улице? — снова та же реакция. Мальчик встал с кресла, даже не поморщившись, наступил на чуть дрогнувшую ножку, и подошел к той самой дверце за которой Демон нашел мальчика. К той самой каморке, в которой стены пропитались кровью и смрадом так сильно, что в ней уже невозможно было дышать. Детеныш жил в чулане под лестницей. Все это время мальчонка стоял рядом со своим «местом» и не поднимал головы, не смел шелохнуться, хотя вся его маленькая фигурка дрожала от сильнейшего напряжения. Он был хорошо приучен. Надрессирован. Демон шагнул к мальчику и одним мягким, тягучим, словно застывшая смола, движением подхватил его на руки, взял с кресла плед и с какой-то отчаянной нежностью завернул ребенка в него. Он прижимал его к себе мягко и тихо, качая на руках. Детеныш человека благословленный и принятый самой Великой Тьмой в миг стал особенно дорогим. Перелив горячий бульон в удобную кружку, Демон остудил его и вручил в руки растерянному ребенку. Тот и не подумал взять. Он просто смотрел перед собой и не обращал внимания на чашку, весь напрягшись и собравшись, словно тугая пружинка, вот-вот готовая выстрелить. Тогда Он сам поднес чашку к плотно сжатым губам, мягко нажимая на них. — Пей, детеныш. Это бульон. — мальчик напрягся еще сильнее, но один глоток сделал. — Вот так. Пей. Тебе нужно. Выпить весь бульон так и не удалось. Примерно после четвертого глотка, ребенок расслабился и стал пить сам, но не осилил и половины. Уснул в процессе, разморенный теплом и приятным запахом. Тихо укачивая мальчика в объятиях, он уложил его на диване, подоткнув края, как делали это часто люди своим детям. Он видел. Но прошлому «хозяину», и никому до него Он так не делал. Не было желания. Тьма ждала. Она скопилась все в том же коридоре, возле подставки для зонтов и затаилась, не мешая, давая время и ожидая, когда Он освободится. Стоило лишь Демону поднять голову от детеныша, как она позвала Его. Незаметной тенью выскользнув за дверь, Он тут же оказался в ее объятиях. Впервые он ощущал такое. Еще никогда Великая не была столь щедра с ним. Никогда прежде она не одаривала Его подобной милостью. Этот ребенок точно особенный, раз за него так благодарят. Тьма рассеялась. Демон оказался в неприглядном тупике, грязной и замызганной улицы одного из промышленных районов, расположенных на окраине города. Великая влекла его дальше. Последний дом отличался от остальных тем, что был еще более запущен, чем его собратья. И было видно, что он абсолютно точно почти необитаем. Почти, потому что все же кто-то тут бывал и судя по остаточному еле уловимому фону, это был магик. Что же, уже всяко лучше, чем ничего. Немного подлатать, привести в порядок убогий сад и можно будет отлично устроиться здесь с ребенком. А вообще лучше просто потрясти мелких зеленых коротышек, которые обитали в этом мире и владели деньгами, и приобрести поместье, да поместье… Можно такое, как было у его прошлого контракта. Самое лучшее, что было в этом доме, это то, что он стоял в самом тупике и его «сад» уже разросся до самой кромки небольшого леса, который непонятно как еще существовал в этом районе и закрывал его от приличных и ухоженных соседей. Мановением руки отодвинув слабый защитный полог, рассчитанный на обычных людей, демон шагнул на крыльцо. Дверь скрипела и не поддавалась, пока Он не вынес ее ударом ноги, там также были простейшие чары. Дом был захламлен. Нужно отдать должное владельцу, не просто захламлен, а завален книгами. Отлично! Просто небывалая удача! Так гораздо проще разобраться в реальности этого мира. Бегло просмотрев корешки некоторых книг, создание тьмы разочаровалось, почти все книги были по алхимии, а если точнее по зельеварству. Зельеварению, то есть. Придется привыкнуть. По истории книг было немного, лишь пара каких-то учебников и история Хогвартса, которая была потрепана и исписана ровным наклонным почерком. Книги, книги, книги... Они заполонили всю гостиную, но так и не добрались до кухни. Она была достаточно большой, но предстала в удручающем состоянии. Окинув общий фронт предстоящих работ, демон уже прикидывал как скоро можно будет забрать сюда маленького магика, как вдруг его словно накрыло волной. Ужас. Единственное, что он ощущал был дикий ужас! Такого просто не может быть! Демоны не чувствуют, так, как люди, просто не умеют, тогда откуда? Детеныш! Тьма взвилась вокруг Демона и в одно мгновение перенесла к уже знакомому дому, тут же растекаясь черным туманом в предрассветной дымке. Демон шагнул в тень.***
Мальчик не знал, что происходит. Растерянным воробушком детеныш застыл возле кресла, на котором его оставил Демон, а над ним нависала тощая вобла и что-то орала голосом ржавой пилы. Рядом с воблой застыл свиноподобный морж, это существо постоянно поправляло еле сходящийся на пузе халат и пыхтел, словно паровой двигатель, в торчащие усы. Ребенок стал еще меньше, когда морж в халате наклонился к нему и схватив за ворот растянутой футболки, начал трепать как котенка. Мальчик так ничего и не сказал, не проронил не звука, хотя уже покраснел и пошел некрасивыми белыми пятнами, явно от недостатка кислорода. Этого уже Демон допустить не мог. Впечатав тощую женщину в диван, Он заставил свина застыть, ребенок безвольной ветошью повис у того в руках. Демон мягко подошел к моржу и забрал детеныша тут же мягко заворачивая его в плед, а затем устраивая его у себя поудобнее. Мальчик не шевелился, кажется он потерял сознание. Нда… Плохо. Для этих скотов. — Разве вас не учили, что обижать маленьких нехорошо. — улыбка сытого кота скользила по губам Демона. Люди смотрели на него с нескрываемым ужасом, но это не помешало моржу возомнить себя львом. — Кто вы такой, черт возьми? Как вы проникли в наш дом? Имейте в виду, если вы не уберетесь — я вызову полицию! — он попытался ткнуть Демона своим жирным обрубком, что у нормальных существ зовется пальцем, за что тут же поплатился. — Так как же так получилось, что вы не поняли меня? Я же предельно вежлив и доходчив… — Он сделал вид что задумался, поправляя плед на ребенке. — Возможно это облегчит ваше понимание. Дикий вопль моржа сотряс стены. Он грохнулся всей своей тушей на ковер, заливая его кровью из оторванного пальца, который закатился под диван. Вобла заорала и вскочила по середине комнаты. Она истерично визжала, порхая, словно взбесившийся мерин по гостиной, вокруг воющего свиноморжа. Кровь все еще стекала на светлый ковер. — Мы ничего не знаем! Ничего не знаем! — истерично завопила женщина — Старик обещал нас не трогать! Он обещал! — Поганые нелюди! Вы еще заплатите мне! Вы все еще заплатите! — вторил вобле морж. — Кто такой старик? И кто этот ребенок? — спокойно спросил Демон не обращая внимания на их вой, всецело занятый тем, что пледом прикрывал детенышу ушки, что бы он не пришел в себя раньше времени. — Я не буду повторять еще раз. Советую мне ответить, женщина. Вобла замерла. А затем подскочила, в ярости кинув окровавленные полотенца, которыми она пыталась остановить кровь, в своего мужа и завопила: — Старик! Директор этой проклятой школы для ненормальных! Для таких же чокнутых, какой была его грёбаная мамаша! Моя «дорогая» сестрица! — последние слова были сказаны с такой ненавистью, в них было столько яда, что хватило бы отравить всех присутствующих здесь. Эх, досадно, что он не любит змей, как и пауков, к сожалению. А женщина продолжала, — Конечно! Любимая дочь! Лучшая ученица! Ха! Сучка она была! Какая же сучка! Шлюшка! Ноги расставила перед этим богатеньким Поттером. Залетела! И подохла! Подохла! А нам ее выблядка старик и принес, на порог в ноябре подкинул! Этот выродок чокнутых нам всю жизнь испортил! Руки женщины резко потянулись к детенышу, но Демон не дал. Он схватил это существо за горло и сильно сжал, поднимая над полом. Женщина вырывалась, корчась, словно червяк на крючке рыболова, но все равно тянула свои руки к ребенку в пледе, стараясь хоть как-нибудь достать его! Достать и прикончить, чтобы хоть на одного ненормального стало меньше! Звучный щелчок. И длинная шея еще такой молодой женщины вывернута так не правильно. Она кульком падает Ему под ноги и продолжает смотреть пустым взглядом в сторону моржа. Тот завыл, как вол на бойне, и стал отползать от Демона, прижимая к себе руку с четырьмя пальцами. Его попытки спастись смотрелись очень жалко из-за его пропорций. Созданию Тьмы больше не нужно было здесь оставаться. Он переступил через труп воблы и направился к входной двери, нежно прижимая к себе ребенка. Уже у входной двери Он обернулся. На лестнице застыл еще один ребенок, он смотрел на Демона своими маленькими заплывшими глазками и часто моргал, вытирая пухлой рукой слезы, размазывая по лицу все больше и больше соплей. Когда Он подошел, ребенок попытался дернуться и убежать, но отчего-то не смог это сделать, а Демон тем временем схватил его за пухлые щеки. — Надеюсь, ты не допустишь ошибки маленький пока еще человек. — прошептал Он ему на ухо. — Не повторяй за взрослыми, они очень часто бывают не правы. Шаг в тень. Небольшой переход и вот он уже в том странном доме, в котором был только этим ранним утром. Ничего он все сделает. Они еще заживут в нем так, как и не снилось. Еще все может измениться. Да… Удивится же тот странный магик, живший в этом доме, когда вернется. А он точно еще вернется. Тьма мягко клубилась в пыльных углах дома. Она стелилась по потолку и прикрывала разбитые окна. Ее детеныш еще будет счастлив. Теперь о нем есть кому заботится.