Игра

Хлоя наклоняется так низко, что ее длинные волосы рассыпаются по обнаженной груди Гэвина, и кусает его в плечо. Они оба знают, что при желании она могла бы оторвать от него кусок плоти своими обманчиво человеческими зубами, но, как только ее анализаторы сообщают о появлении в ротовой полости ионов железа, Хлоя расслабляет челюстные модули. Она записывает приглушенные кляпом вскрики и всхлипы в свою память, прекрасно помня, что их игру и без того захватывают две камеры с разных ракурсов. Она придерживается теории, что никакая информация не бывает лишней, когда дело касается Гэвина. Им невозможно насытиться. Хлоя завороженно наблюдает за тем, как несколько капель стекают по его коже на белоснежную простыню, расползаются по ткани будто бы красными чернильными пятнами. Она надавливает пальцами на края укуса. — Удивительно, — шепчет она. Большую новую каплю Хлоя слизывает, мгновенно разбирая ее на составляющие. В ее комплектацию не входят высокочувствительные компоненты, которые есть, например, у Коннора, но и того, что есть, хватает, чтобы насладиться структурой и отдельными элементами. Вкусом. Гэвин дергается, мычит что-то неразборчивое, запрокидывая голову назад и тем самым подставляя свое горло — случайно или намеренно. Хлоя пользуется предоставленной возможностью, запуская давно отработанный скрипт, который она написала сама после того, как однажды едва не прокусила Гэвину артерию. Скрипт работает безукоризненно, не позволяя ей увлечься и прихватить кожу сильнее, чем нужно. Гэвин откровенно стонет, трется пахом о ее промежность, выпрашивая ласки. Он возбужден, несмотря на боль, несмотря на затекшие руки и ноги, что крепятся к столбикам кровати особенными наручниками. Хлоя ощущает легкое подергивание члена недавно установленными датчиками и слегка покачивает бедрами, стимулируя его банальным, но всегда действенным трением. Когда Гэвин близок к оргазму, он поджимает пальцы на ногах. Сейчас Хлое даже не нужно оборачиваться, чтобы это увидеть — видеопоток с одной из камер транслируется непосредственно в ее оптический блок в режиме реального времени. Хлоя автоматизирует стимуляцию, выбрав подходящий темп, а затем переключает все свое внимание на другое плечо Гэвина. Ей нравится симметрия, и именно поэтому она делает укус, абсолютно идентичный первому. Гэвин кончает еще до того, как она отстраняется, чтобы получше рассмотреть результат своей работы. Капли спермы попадают на ткань ее голубого платья, а характерная пульсация переводится все теми же датчиками в своеобразный поток информации, который вызывает приятные покалывающие ощущения где-то в затылке. Хлоя запускает нужные протоколы в особой категории их умного дома, которую она кокетливо назвала “снижение стресса” (с пометкой “специально для детектива”). Наручники мгновенно освобождают лодыжки и запястья Гэвина, и после этого Хлоя сразу же тянется к их небольшой аптечке, что хранится в специальном отделении в изголовье кровати. Раны следует обработать незамедлительно и основательно — в понедельник Гэвину нужно выходить на работу, и крайне нежелательно, чтобы последствия их игры были видимыми на тот момент. Кляп Гэвин вынимает сам. — Твои волосы... — это первое, что он говорит. Его голос приятно хриплый. — Я же говорил, что не стоило распускать хвост. Хлоя отвлекается от обеззараживания следов от укусов и опускает глаза, отмечая, что кончики ее волос местами перепачканы. Красным. — Ничего страшного, — отвечает она. — Мои волосы будет очистить куда проще, чем простыни. Или платье. Гэвин с притворным недовольством в голосе бубнит что-то про то, что платье надо было снять тоже. Его щеки едва заметно краснеют. Хлоя улыбается еще до того, как система регистрирует этот процесс.