Кусочек Солнца

      Оставаться в Нечистой Юдоли почти физически больно. Пустота преследует его. Пусть они с братом и не ладили в последние годы, но они оставались братьями. Всегда. Спиной к спине. А сейчас… сейчас только разъедающая тьма и желание отомстить. Не Хуайсан чувствует, что тонет, что задыхается в этих вязких чувствах, но ничего не может поделать.       Поэтому он вновь и вновь сбегает, оставляя дела Ордена. Может, это неправильно (это так и есть, он понимает; будь его брат жив — оторвал бы ноги, но…), но по-другому он не может. В этот раз он оказывается на территории Гусу Лань. Может, позже заглянет к брату Сичень, попросит сыграть для него. Как когда-то для Не Минцзюе.       Идя по зимнему лесу, он не замечает, как спотыкается и падает. Только вместо холодного снега под ним кто-то теплый, но ужасно костлявый.       Из-под спутанных волос на него удивленно смотрят большие наивные глаза цвета серебра. Откуда-то знакомые.       В голове вспышкой проносятся воспоминания.       Башня Кои, золотые одежды с «Сиянием средь снегов» на миниатюрном юноше, еще даже ребенке.       Да, точно, это же тот парень, что носился за Цзинь Гуанъяо. — П-прости, — извинения выходят сбивчивыми. С привычным заиканием и нелепой улыбкой. Внутренне Не Хуайсан мечется, не зная, как относиться к ручной собачонке человека, убившего его брата. Нельзя терять маску, но так хочется хотя бы через него отомстить Цзинь Гуанъяо. Хотя, что Верховному Заклинателю до расходного материала на пути к власти? — Точно, вы же глава Ордена Не! — восклицает парень. Его глаза в удивлении становятся еще больше и это выглядит так по-детски, что Не Хуайсан теряется. А когда видит улыбку лежащего под ним мальчишки (никто из них так и не предпринял попытки встать или как-либо изменить свое положение), то окончательно теряет связь с реальностью.       Яркая. Его улыбка слишком яркая. — Ты же из Ланьлин Цзинь? Что ты делаешь в таком месте? — все злые мысли пропадают из головы заклинателя. Ему даже кажется, что тьма, гложившая его с момента смерти брата, перестает душить, отступая.       Наконец он вспоминает, в каком положении находятся они оба. Спешно вставая, он подает руку парню, имя которого так и не знает. Или забыл? Что он вообще знает об этом странном пареньке? Кажется, он очередной бастард Цзинь Гуаншаня. — Я… — неловко краснея, парень отводит взгляд, нервно сминая старую, потертую шкуру. — Я больше не адепт Ланьлин Цзинь.       «Подобная натянутая улыбка совершенно не идет ему» — думает Не Хуайсан, только сейчас обращая внимание, что на его собеседнике одни нижние, серые от пыли и грязи одежды да та самая шкура, не выглядевшая особенно теплой. А еще он босой. У мальчишки очень нежные и красивые лодыжки. А еще непозволительно красные стопы. — Ты замерзнешь, — он встает, и дергает удивленного парня на себя, сам удивляясь своему порыву. — Где ты живешь?       И снова тот краснеет (но от смущения или от холода?), но покорно ведет Не Хуайсана в сторону местной деревни. Только идет он не к жилым домам, а куда-то на отшиб, к покосившемуся сараю. — Ты здесь..? — у главы Не не хватает сил закончить. Он смотрит на ссутулившегося парня и тут вспоминает, что так и не узнал его имя. — Мо Сюаньюй, — на внезапный вопрос несостоявшийся заклинатель отвечает невпопад, а потом, словно спохватившись, вновь улыбается.       И вновь Не Хуайсан думает, что тот слишком яркий.       Через месяц Не Хуайсан понимает, что Мо Сюаньюй не слишком яркий. Он солнечный, мягкий и теплый. А еще он не помнит, почему его вышвырнули из Ордена. — Я очнулся, когда меня скинули с главной лестницы. А потом… они били меня. Говорили что-то про то, что я больной и лучше бы мне никогда не рождаться. Еще что-то о том, что я посмел… — Мо Сюаньюй всхлипнул, спрятав лицо в ладони. Он выглядел так беззащитно и так болезненно, что у Не Хуайсана появилось непреодолимое желание обнять, чтобы хоть как-то утешить. Что он и сделал. Мо Суаньюй всхлипнул вновь, задрожал и схватился за ханьфу заклинателя, как за единственную возможность спастись. — Посмел что, Сюаньюй-сюн? — тихо спрашивает Не Хуайсан, мягко поглаживая парня по спине и перебирая его волосы.       Только его действия не привели к должному результату. Наоборот, Мо Сюаньюй только сильнее задрожал, уже не скрывая катившихся из глаз слез. — Что я посмел чем-то оскорбить брата. — Брата? Цзинь Гуанъяо?       Парень попытался вытереть позорные слезы, а Не Хуайсану так хотелось сжать эти бледные руки, самому утереть соленые дорожки и сказать, что никто — в особенности этот человек — не заслуживает переживаний его А-Юйи.       Но не успел он раскрыть и рта, как Мо Сюаньюй продолжил. — Он был там.       Кажется, это признание давалось ему тяжелее всего. — Он..? — Брат. Он ехал мимо. И приподнял занавески. Я… я видел. Но… — Он проехал мимо? — тьма, покорно уходившая в те моменты, когда рядом был Мо Сюаньюй, накатила с новой силой, требуя мести. За брата. За любимого. — Не надо! — окрик звонкого голоса вновь заставил всплыть, стать тем, кем был до всех ужасных событий. — Что не надо, Сюаньюй-сюн? — Не надо ничего делать брату. Ты выглядел так, будто… но он не виноват. Это я. Он не мог. Он все еще мой брат. Я люблю его.       «Какой же ты наивный» — с болью думает Не Хуайсан, душа в себе ревность и привлекая парня в объятия и обещая, что не будет ничего делать Цзинь Гуанъяо. Мо Сюаньюй смеется, неуклюже пытаясь вывернуться. Дурачится, словно не знает обид, что нанесли ему в жизни.       И вновь Не Хуайсану кажется, что Мо Сюаньюй светится изнутри.       Яркий.       Светлый.       Невозможный.       Твердость своего слова главе клана Не приходится испытать через пару недель, когда он, вернувшись из Нечистой Юдоли (какая ирония, он стремиться из родного дома в старый сарай, а не наоборот), застает свернувшегося калачиком Мо Сюаньюй.       Невыносимая нежность переполняет его, и он присаживается рядом, желая дотронуться, пригладить темные прядки, поправить сползшее ханьфу. Но застывает, видя уродливо-фиолетовые синяки на груди Мо Сюаньюй. Тот, почувствовав рядом чужое присутствие, подрывается, смотря на нежданного гостя сумасшедшими глазами, под которыми залегли глубокие тени. — Не Хуайсан? — поняв, наконец, кто перед ним, Мо Сюаньюй немного расслабляется, судорожно пытаясь прикрыть оголившиеся участки кожи. — Разве ты не должен сейчас разбираться с делами своего Ордена? — Что это?       Мо Сюаньюй молчит, смотря в пол. — Сюаньюй-сюн, что это? — Двоюродному братцу стало скучно, — выдавливает из себя, вновь натягивая на лицо глуповатую, неправильную улыбку. — Я забираю тебя в Нечистую Юдоль, — может, Не Хуайсан и выглядит, как трепетная барышня, может, ему и присвоили титул «Незнайки», но почему-то все забывают, кем был его брат. С Не Минзюе вырасти слабовольным трусом невозможно. — Ты не можешь! — Почему? Дай мне хотя бы одну причину, по которой я должен оставить тебя в этом месте!       Мо Сюаньюй мнется, отходит, но упирается спиной в стену, скатываясь по ней. — Разве ты не слышал, как меня называют в деревне? — Дурачком? — у Не Хуайсана щемит сердце. — Они сами дураки, раз не видят… — Нет-нет-нет, — перебивает заклинателя Мо Сюаньюй, вертя головой и махая руками. — Я про другое. — Про другое? — Что я чертов обрезанный рукав, пристающий ко всему. Даже к растениям и животным. — Но я-то знаю, что это не так. И ты знаешь, — пытается утешить свое солнце Не Хуайсан. — Я не уверен. — Что?       Мо Сюаньюй порывисто встает, отталкивает заклинателя и идет к небольшому ящику, из которого вываливает какие-то склянки. С удивлением Не Хуайсан узнает в этом барахле женскую косметику откровенно паршивого качества. — Я не знаю, откуда это у меня. Вернее, не помню. Кажется, я правда начинаю сходить с ума. Или давно сошел.       Горькие слезы скатывались на дощатый пол. Не Хуайсан решил, что сделает все возможное, чтобы Мо Сюаньюй вновь стал прежним. Ярким.       «Приступ странной болезни» глава клана Не застает через какое-то время. Он вновь прибывает в деревню Мо, закончив срочные дела ордена, мелкие оставляя на помощников.       С Мо Сюаньюй он сталкивается по пути с деревенского рынка, прикупив сладостей. Морить голодом второго молодого господина Мо перестали. Все же Не Хуайсан в гневе не хуже своего брата. Переехать из сарая отказывается уже сам Мо Сюаньюй, поэтому приходится приводить почти развалившееся сооружение в порядок.       Он пошатывается, когда в него кто-то влетает со спины, звонко смеясь и убегая дальше. Только спустя пару мгновений глава Не понимает, кто это был. И бежит следом. Мо Сюаньюй он настигает у берега небольшого озера. — Кто вы? — звонко спрашивает парень, не переставая пританцовывать. — Сюаньюй-сюн. — А? Мы знакомы? — в недоумении парень прикладывает палец к губам, задумавшись на секунду. Но вот его губы вновь растягиваются в широкой улыбке. — Хах, не важно. Не хочет ли молодой господин…       Лицо Мо Сюаньюй выбелено до мертвецки белого, а глаза несимметрично накрашены красным. Мо Сюаньюй ведет себя не просто странно — он словно не из этого мира. И он не помнит Не Хуайсана. А главное, в открытую предлагает себя. Глава Не не просто в замешательстве. Он в ужасе от того, что Мо Сюаньюй не похож на себя. Он в смятении, ведь так хочется ответить согласием на заманчивые предложения. Он рад вновь видеть светлую, настоящую улыбку Мо Сюаньюй. Он в гневе, ведь догадывается, кто виноват.       «Приступ» проходит через пару дней. Просто в одно мгновение, когда Мо Сюаньюй полу дурачился, полу приставал к Не Хуайсану, он резко застыл, смотря в никуда. — Хуайсан-сюн? — потеряно пробормотал, хмурясь, чувствуя непривычные ощущения на лице. — Когда ты приехал? — Сюаньюй-сюн. — Что это? — в панике бормочет Мо Сюаньюй, смотря на бело-розовые разводы на своих руках. — Косметика, — как не в чем не бывало говорит глава Не, прикрывая лицо веером. — Я… все же схожу с ума? — Сюаньюй-сюн, ты веришь мне? — Не Хуайсан присаживается перед юношей на колени, заглядывая в серебристые глаза. — Что ты делаешь? — в панике Мо Сюаньюй сам падает на пол. — Конечно, я доверяю тебе. — Тогда верь. Ты — это всегда ты. Мы вчера смотрели на звездное небо. Я и не знал, что в этой глуши бывают столь прекрасные места. Но ты взял меня за руку и привел к чуду. — Я не помню. — Ничего. Зато помню я. Не бойся. Я всегда буду на твоей стороне. Давай уедем вместе? Тебе понравиться в Нечистой Юдоли. — Нет! — ответ выходит слишком резким. Мо Сюаньюй нервно мнется, боясь, что обидел единственного человека, что остался в его жизни. Но Не Хуайсан прекрасно — слишком хорошо — все понимает. И не настаивает, надеясь, что сможет уговорить того, кто смог зашить брешь в его жизни, образовавшейся после смерти брата. Надеялся, в любую свободную минуту мчась в деревню Мо. Надеялся, выполняя обязанности главы Ордена, хотя голова его была забита совершенно иным. Добрым и светлым. Ярким.       Когда Мо Сюаньюй робко попросил достать для него какую-то рукопись из Башни Кои, Не Хуайсан не может отказать. Наконец-то. Наконец-то это робкое солнце попросило что-то. Ведь раньше он не принимал никаких подарков от него. Ни одежду, ни других вещей. Разве что еду, которую делил с ним. И очень редко — книги, которые возвращал сразу же по прочтению, не желая слушать о том, что это для него.       Поэтому Не Хуайсан не мог отказать. На следующем собрании он мило улыбался ничего не подозревающему Цзинь Гуанъяо, скрывая за веером свое желание убить его. Чтобы мучился. За брата. За А-Юйи.       Если бы он только заглянул в ту рукопись.       В следующую встречу он находит Мо Сюаньюй в центре магического поля, написанного кровью. — Стой!       Паника накрывает Не Хуайсана, когда он видит глубокие порезы на руках Мо Сюаньюй. Он силком вытягивает потерянного юношу и целует раны. — Что?       Глава Не грустно улыбается окровавленными губами. — Наивный. Ты такой наивный. И чуть-чуть глупый.       Ему удается узнать, что хотел сделать Мо Сюаньюй. И — вроде бы — удается переубедить его. — Не стоит трогать Вэй Усяня. Он все равно не будет убивать. — Но говорят же… — Ты же знаешь, насколько сильно правда порой отличается от людских слов. — Ты знал его? — Мы были почти что друзьями. Хочешь, я расскажу про него?       Только убедить уехать с ним в Нечистую Юдоль так и не удается.       И Не Хуайсан понимает. Он видит, как с каждым днем Мо Сюаньюй гаснет. Его приступы происходят все чаще. Он начал по-настоящему сходить с ума. Глава Не верил, что мог бы помочь. Но так же видел, что Мо Сюаньюй не хочет, чтобы ему помогали. Даже узнав, что его любят. Даже узнав, что он нужен — по настоящему, без притворства, просто так — душа его было не спокойна. Ее тяготила эта жизнь. Но Мо Сюаньюй продолжал улыбаться, шутить и веселиться. Для Не Хуайсана. Потому что тоже любил. Остатками своей израненной души, так сильно, как хватало сил.       Им обоим было тяжело.       Не Хуайсан понимал, что душе Мо Сюаньюй не место в их грязном мире. Что его возлюбленный достоин лучшего. Но не смог.       Беззвучно, без слез, оплакивая своего возлюбленного за стеной их сарая, Не Хуайсан увидел чудо. Светлое и теплое. Яркое.       Душа Мо Сюаньюй не ушла к земле. Он пришла к нему.       И Не Хуайсан не смог. Он не был готов отпустить его. Заключив свое побитое жизнью, изрезанное на куски солнце в мешочек Цянькунь, он надеялся, что Мо Сюаньюй не возненавидит его. Но чувствуя слабое покалывание в ладонях, понимал — нет. Все будет хорошо.       И видя счастье Второго Нефрита Гусу Лань, он завидовал. Завидовал, но не мог возненавидеть того, кто живет теперь в теле его возлюбленного. Потому что он такой же. Невозможный. Светлый. Яркий. Такой же израненный.       И сидя в Нечистой Юдоли, он любовался звездами вместе с Мо Сюаньюй. Пусть он и не может услышать его смех и увидеть улыбку, он знает, что тому бы обязательно понравилось. И что в следующей жизни им повезет намного больше.