Мой влюблённый сталкер

       Рей всегда считала себя вполне обычной девчонкой. Ну, знаете, да? Среднестатистическая такая, совсем-совсем обычная. Работа, дом, супермаркет с продуктами, кино и редкие быстрые посиделки в каком-нибудь кафе с коллегами в выходные дни, когда сил хватало хотя бы выползти из дома. Все, как у всех. Разве что не было у нее вот этих скоростных интрижек или одноразового секса в туалете, кои относительно недавно ее сверстники посчитали приемлемым. Не то чтобы она была монашкой и берегла себя для того самого единственного принца, просто перепихон с человеком, которого она видела первый раз в жизни, был каким-то… неправильным что-ли. Да и времени на такое не было. Работа, пусть и любимая, отнимала все силы. Если бы еще не настырный сосед, с его сальными глазами и тупыми двусмысленными шуточками, жизнь была бы еще проще.        А еще Рей всегда строила планы. Нет, не прям грандиозные, типа завоевания мира, галактики и что-то наподобие. Нормальные обыденные планы, коими обычно занимаются нормальные люди. Что-то вроде, вот накоплю чуток денег, поступлю на грант, стану настоящим врачом и все такое. Не всю же жизнь медсестрой на экстренном приеме работать. Ну, вот в планах было купить нормальный холодильник. Потом и нормальный телик. И нормальную кофемашину. Научиться вязать тоже было в приблизительных планах на ближайшие полгода. Рей всегда строила планы и не особо задумывалась над тем, что происходило с людьми, чьи планы срывались. Не может купить адекватную плиту сейчас? Ладно, отложим покупку ненадолго, до момента, когда она сможет позволить себе это. А пока будет перебиваться перекусами в больничном кафе для персонала или по дороге домой забегать за китайской лапшой. Да и пиццу никто не отменял, благо Рей могла есть хоть по сто пицц в день и нифига не толстеть. Если бы еще деньги были эти сто пицц в день жрать.       Сколько себя помнила, Рей всегда строила планы. Четко, по полочкам раскладывала все свои хотелки, отделяя от действительно необходимого. Рей вроде бы всегда четко осознавала, что она может сейчас, а что она сделает потом. Ну вот, знаете, когда ты намереваешься завтра пойти на работу, а после смены забежать в аптеку. И послезавтра тоже пойти на работу, но уже в вечернюю смену, а после утром с вконец испорченным настроением хлопнуть дверцей личного шкафчика и сбежать домой. Ну, или через неделю собрать себя в кучу и пойти на вечеринку к давней коллеге по случаю юбилея. С самого почти сознательного детства Рей старалась планировать. По идее, как в приют загремела после смерти своих родителей, так и начала. Она же не виновата, что самолет с родителями упал, не долетев до посадочной полосы буквально с пару миль. Не получилось в этом году найти себе новых родителей, значит - это перенесем в планы на новый год. Не вышло вытянуть оценки на нормальную стипендию, окей, следующий год надо будет поднапрячься.       А потом раз, и ты уже ничегошеньки не планируешь, потому что даже представления не имеешь, где вообще находишься и выберешься ли ты отсюда хоть когда-нибудь.       Вот Рей мечтательно и строила планы. Пока не очнулась в темноте.       Еще вчера вечером Рей полутрупом увалилась спать в собственной кровати, а проснулась вот уже непонятно где. Ну, по идее сначала была истерика, пока до нее не доперло, что к чему. Ух, как Рей испугалась, что она попросту ослепла. Темнота вокруг давила неподъемным грузом на плечи и грязно шептала ей, что это все, это конец всему, заставляя задыхаться в непривычной панической атаке. Пульс чудовищно зашкаливал, барабанной дробью стуча по зубам и вискам. Непроглядная тьма полностью поглотила Рей и та окаменевшим кульком лежала и молча роняла слезы, уже просчитывая, как она вообще будет жить и будет ли Финн ухаживать за ней, пока она не освоится. Нет, ну Финн бы не бросил ее одну в таком положении, он бы незамедлительно попытался начать решать все проблемы. Пусть Финн и был лучшим другом ей (ладно, чего греха таить, единственным), только вон он бы не сумел таскаться около нее до конца жизни, все-таки у него должна была быть и своя жизнь.       А потом в нос Рей залезли незнакомые запахи. Какие-то затхлые, щекочущие встревоженные нервишки и поднимающие дыбом волоски на руках. Вообще-то, между прочим, если кто не знал, в ее квартире так никогда не пахло! И Рей чуть успокоилась, неким шестым чувством улавливая, что она не ослепла. Просто настолько темно, что она даже рук не видит. А когда поняла, что вот эти самые руки она даже поднять не может, снова заплакала, внутренне заходясь новой лавиной жгучей, невыносимой истерики. Хуже слепоты могла быть только полная парализация! Рей даже не знала, что же хуже, ослепнуть навсегда или быть безвольным мешком с костями и внутренностями. Но потом руки-ноги закололо табуном злых бесстыдных мурашек, и она даже чуток расслабилась, осознавая, что она не заперта в собственном теле.       Только вот Рей снова испугалась до самых пяточек, изо всех сил дергаясь в путах, что надежно приковали ее к непонятному ложу. Целая куча вопросов буквально зароилась в ее голове, пока она онемелыми пальцами пыталась ощупать вполне приятную ткань под собой.        После Рей даже мечтала о том, что она все-таки еще спит и никак не может проснуться, пока над головой, где-то далеко наверху, спустя сотни миллионов лет, очень даже ощутимо не зашевелился воздух. Едва уловимый шорох тогда напугал ее сильнее, чем слепота, глухота и прочие прелести обездвиженного организма.       - Эй! Эй! Кто здесь? Что происходит? ЭЙ!       Тогда ей никто так и не ответил.       Поначалу ее похититель всегда молчал. По правде говоря, он и ей не запрещал кричать. Молча развязывал, молча немножко разминал ее затекшие конечности грубоватыми пальцами, изредка, наверняка нечаянно, царапая кожу жесткими мозольками, и пока Рей сидела где-то рядышком, не в силах не то что бежать, а вообще сдвинуться с места, он всегда шуршал простынями, честно меняя их каждый день. Так же молча сам переодевал Рей в свежую ночнушку и усаживался рядом, безошибочно находя ложкой ее рот. И так каждый день. Ровно один раз. По этим кормежкам и сменам белья и подгузника она и определяла время.       После Рей даже не спрашивала себя, почему она, а не кто-то другой? Максимум, что она хотела знать, это сможет ли она вообще потом двигаться, а то лежать вечно привязанной к кровати как-то не очень улыбалось и грозило банальной атрофией мышц.       Рей предпочитала не тупить. С ее работой быстро отучаешься тупить. На работе холодная сконцентрированная логика намного нужнее. Она вполне адекватно осознавала свое положение, все же фильмов насмотрелась много. Не брыкалась, больше не кричала, не умоляла отпустить ее, прилежно ела все, что в полной темноте совал ей в рот похититель. Рей даже уже не задавалась вопросом, как этот говнюк умудряется хоть что-то видеть в этой кромешной темноте. Просто терпеливо ждала хоть какого послабления и молча придумывала всевозможные планы побега, старательно отгоняя от себя мысли о том, что будет, если ни один из планов не сработает. Рей даже честно старалась запомнить все, что тот делал, вплоть до тихого сопения, когда тот начинал в очередной раз раздевать, чтобы обтереть и натянуть на нее новый подгузник. Поначалу Рей даже напрягалась, когда грубые подушечки быстро касались ее везде, проверяя наощупь чистоту после гигиенических процедур. Ну, понимаете ведь? Везде. И все это происходило в полнейшей темноте, словно похитителю вообще свет не нужен был. Рей вела себя прилично, как подобает прилежному похищенному человеку.       По крайней мере, она так оправдывала самой себе свое хладнокровие.       А еще ей было до жути скучно. Прям до жути, самой расжуткой жути. Ну, она и развлекала себя как могла. Пела песенки вслух, стараясь отвлечься от мрачных мыслей. Мечтала, что будет делать, когда выберется отсюда. Если, конечно, выберется. Иногда, конечно, срывалась в неконтролируемый плач, только вот нихрена эти слезы и писклявые всхлипы не помогали. Рей в красках представляла себе, куда она поедет, какие достопримечательности она будет осматривать, ведь за всю свою сознательную жизнь видела все эти Эйфелевские красоты и диковинных утконосов только на картинках из интернета. Одним словом, снова начала строить планы.       Спустя двадцать кормежек и все еще полной темноты похититель начал касаться ее более… человечно. Уже не просто переворачивал ее с бока на бок скупыми отточенными движениями, как обычно работал с коматозниками один ее знакомый медбрат. Не просто выверенными движениями поднимал на руки и пересаживал на сваленные в кучу подушки рядом с кроватью. Теперь его руки иногда чуть подрагивали, когда он позволял себе проехаться подушечками пальцем по ее груди при переодевании. Рей бы даже зуб отдала, поклявшись на Библии, что его пальцы задерживаются на ней гораздо дольше, чем раньше. Он даже за затылок придерживать ее перестал, чтобы покормить с ложечки, как маленького ребенка. И каждый раз Рей молча выжидала окончания процедур, с содроганием понимая, что вот ее сейчас вымоют, переоденут… и снова оставят одну.       А после и вовсе начал трогать так откровенно, что Рей поначалу даже путалась в себе, теряясь от украденных ощущений, но раз за разом отвешивая мысленного пинка и напоминая, что она вообще-то же с полтора месяца как похищена и удерживается неизвестно где непонятно кем. Неизвестный мужчина с каждым посещением трогал ее везде, позволяя себе все больше и больше.       И Рей внезапно думает, что слишком уж ласково ее трогают, ловя себя на том, что она и сама иногда выгибается под его пальцами внутри, закусывая губы в попытке не застонать.       Пока в какой-то момент Рей вдруг не очухается, осознавая, что она сидит на бедрах похитителя уж слишком долго. И не просто сидит безвольной куклой с заведенными за спину пластилиновыми руками, а кричит. Кричит от жутко болезненной растяжки внутри. Почти вопит в нестерпимом коконе сладчайшего наслаждения, насаженная на член похитителя на всю длину. Сипящая от неловко пойманного настоящего оргазма, уткнувшись носом в мужскую шею. Он не двигался, не дергал ее за бедра, просто обхватил своими огромными руками и держал на себе. Позволяя ей просто быть заполненной по самые уши и кончать.       Рей заговорит с ним первой, едва тело успокоится после двух оргазмов подряд.       - Я Рей,- сказала она тогда, тихонечко дыша и лбом чувствуя бешеный стук чужого пульса и покачиваясь на рваных волнах его прерывистого дыхания.       Ну не то чтобы она ждала ответа там или какой другой реакции. Она и сама не понимала, нахрена вообще ляпнула это, ожидая, что похититель с все еще каменным членом внутри нее сейчас просто начнет ее трахать. Наверняка, даже очень жестко отымеет. И Рей самым краешком разума нетерпеливо ждала, когда же ее там уже оттрахают, как положено. Но мужчина лишь приподнял ее, как подушку и ссадил с себя, тут же укладывая на кровать и привычными жестами сцепляя ремнями конечности.       - Я знаю,- тихонько выдал ей похититель, когда Рей уже и не надеялась на что-то.       С того дня (ночи?) он стал приходить два раза в день. И Рей даже с неким грузом на сердце поняла, что повторения того непонятного секса не будет. Что и говорить, ее снова касались, как резиновой куклы, разве что ремни на ногах руках стали не пример длиннее. Она даже могла спать на боку или на животе, если уж совсем извернуться.       Попытку разговорить похитителя Рей предприняла на тридцать третий день. Как раз между стягиванием с нее пропотевшей ночнушки и снятием неиспользованного подгузника.       - Эй. Подожди.       Руки на ней тут же замерли.       - Эй. Мое имя ты знаешь. А как тебя зовут?       Руки задвигались более энергично, и стук двери над головой Рей восприняла почти как оскорбление. На вопрос ей так и не ответили.       Рей задавала этот вопрос каждый раз, когда он приходил. Правда, каждый раз внутренне содрогалась, ожидая затрещины или чего подобного. Но мужчина молчал. Сопел, молчал, и уходил, оставляя ее с вопросом, чего же именно ему надо. Кормит, поит, ухаживает. Не бьет, не орет, не унижает. Вот если бы еще выпустил, было бы вообще класс.       Неприступную крепость Рей взяла на сорок третий день. Он даже не дал ей возможность открыть рот.        - Я Бен,- довольно громко сказали ей прямо в ухо, а Рей подпрыгнула от неожиданности.       И Рей вспомнила его.       Бен, мать его, Соло. Экстренный пациент с рваной механической челюстно-лицевой травмой. Бен, чтоб его приподняло и шмякнуло об асфальт, Соло, парень после автомобильной аварии. Его она хорошо запомнила, этот гад показался ей таким безобидным и даже симпатичным, если бы не эта жуткая рана поперек лица от прилетевшего в лицо осколка лобового стекла. Рей еще даже порадовалась, что тому так повезло, что глаз на месте. Хорошо запомнила, что голос у этого говнюка был с таким тембром, что Рей почти позавидовала тем девчонкам, что могли бы слышать этот голос хоть каждый день.       - Ах ты сука!       В итоге в тот день она осталась во вчерашней ночнушке и грязном подгузнике, потому что рванула на Бена. Откуда только силы взялись заехать затрещиной Бену? И то, треснула глиняными руками наугад, но вроде очень даже попала. По крайней мере, в ответ ей прилетело демонстративное агрессивное сопение, злой толчок к кровати и наспех, но крепко затянутые ремни… и хлопнула дверь, оставив ее грязной и голодной. И злой, как тысяча тираннозавров.       Откуда у Рей взялась эта наглость, она бы и сама не объяснила. С самого первого дня решившая, что будет примерной девочкой, дабы завоевать симпатию похитителя, и воспользовавшись его доверием, свалить, теперь же каждый его приход встречала самыми грязными словами, коими нахваталась за столько лет работы. Ругалась на него, как тысяча чертей, оскорбляла как могла, все пыталась вытащить того хоть на какие-нибудь эмоции, но Бен снова был непробиваем. Рей мешала ему изо всех сил, вертелась, махала руками ногами, пока он пытался ее переодеть или накормить.       Пока тому тоже не надоело.       В тот день он лишь схватил Рей за горло. Лишь самую малость сдавил, перекрывая доступ к воздуху. Легким намеком на последствия прихватил. Ну, Рей и заткнулась, ибо без кислорода не поорешь. Впрочем, дергаться она не перестала.       Она бы и дальше продолжила доводить Бена, но в тот же день Рей проснулась, вжатая в кровать лицом, с задранной ночнушкой и сорванным с задницы подгузником. Бен рвано дышал ей в затылок, заливая перегаром и судорожно ковыряя пряжку ремня.       Она и не сопротивлялась. Новый виток хладнокровия безраздельно завладел разумом, и Рей поняла, что нет смысла сопротивляться. Было больно, да. Боль беспроблемно вычистила все лишнее из головы, оставив лишь саму себя. Боль выворачивала наизнанку с каждым толчком все сильнее. Но потом стало не настолько больно, что Рей мстительно намеренно сжимала все мышцы влагалища, мстительно ожидая, когда же там Бен порвет себе уздечку.        С того момента начался некий ад в одном помещении. Нет, Бен не стал изгаляться, не трогал физически, позволяя себе лишь ставшую обыденной процедуру кормежки и переодевания. Но не более. Просто стал каждую ночь приходить и ложиться рядом, крепко обнимая и шепча, что любит ее, что не может без нее. Но днем его словно подменяли.       Он просто начал с ней ругаться. На каждое оскорбление Рей он отвечал тем же.       И в какой-то момент Рей понимает, что они ведут себя… как два супруга, что живут уже тысячу лет вместе и настолько надоели друг другу, что и дня не могут без ругани. Сама же Рей с неким упоением ожидала прихода Бена, дабы вывалить на него очередную горсть придуманных оскорблений, затаенно ожидая, каких же новых выражений ей преподнесет похититель. И она почему-то больше не опасалась, что Бен ударит ее. Для себя же просто решила, что если он снова соберется ее изнасиловать, то постарается хоть как-нибудь расслабиться. Ибо даже таких поблажек, как удовольствия от насилия она не собиралась ему давать. Правда, Бен больше ее не насиловал. Обнимал, удерживал в крепких объятиях, но не насиловал.       От мысли, что она начинает привыкать и ей это все даже нравится, Рей резко осадит себя. Уже не будет так сильно рвать криком горло и пихаться коленками, когда Бен будет держать ее затылок, пытаясь нормально накормить.       Несмотря ни на что, Рей пыталась изучить его.       По ночам Бен говорит ей, что любит ее, и Рей решает, что это должно быть ей на руку. Она сама для себя задумывает подыграть ему, планомерно будет показывать, что тоже влюбилась. Рей решает, что ей надо быть поубедительнее, и когда Бен потеряет бдительность, она сможет бежать.       Одним словом, Рей снова строила планы... ~~~~~~~~~       Бен Соло всегда считал себя бракованным, неправильным. Он даже знал, что для собственных родителей был очень неудобным ребенком. С самого детства был настолько мрачным и замкнутым в себе, что даже отец, которого месяцами не было дома, забеспокоился к пяти годам. Бен терпеливо слушал одного психолога за другим, пока пятый врач по детским душам не раскусил его, распознав в нем всего лишь зацикленного в себе ребенка, а не очередного малыша с очередным расстройством аутистического спектра.       Бен так-то хорошо запомнил слова врача, превосходно слышимыми через бумажную дверь, что сынок у них просто одинокий бесхозный ребенок при живых родителях. Психологу он был бы даже благодарен, если бы на тот момент осознавал, что сейчас обвиняют как раз не его. Но Бен был слишком маленьким, чтобы адекватно понять врача.       Бен просто предпочел обидеться на родителей. Ну и на весь мир до кучи.       С тех пор Бен не стал задавать вопросы. Ни себе, ни родителям. Он просто либо молчал, либо высказывал в весьма грубой форме свое мнение.       Еда воняет! Ты готовишь отвратительно. Тебя никогда нет дома! Ты омерзительный отец. Мисс Денверс старая девственница! Она лишь старая ведьма, сама толком не знающая свою гребаную математику. Эта ваша Кэти настоящая шлюшка, готовая раздвигать ноги за двадцатку!       За это Бена били в школе. Били, пока он не взялся за себя. К окончанию школы он уже сам мог кого угодно вырубить одним умелым ударом, все-таки его тренер по кикбоксингу был отличным учителем, а Бен был прилежным учеником. Правда, от усиленных тренировок он выглядел не как подросток, а как вполне оформившийся совершеннолетний парень. Вымахал так, что пойди он на выпускной, он был бы выше всех своих одноклассников на целую голову, а по ширине плеч уже тогда мог поспорить с физруком. Бен бы даже и сутулился, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, чтобы хоть как-то бы поменьше, но тренер просто врезал ему по хребту, когда он забылся и приперся так в зал.       Какой-то частью мозга Бен понимал свою неправильность. Понимал… и нихрена с этим не мог поделать.       Я СТАРАЮСЬ! СТАРАЮСЬ! СТАРАЮСЬ! БЛЯДЬ, Я ЖЕ СТАРАЮСЬ!       Он бы и рад быть частью какой-нибудь тусовки, если бы его еще звали. Он даже на выпускной не пошел, ибо одному там делать нефиг, а девчонки при всей его внешности и телосложению обходили его за сто миль. Человеческая жизнь протекала мимо, и Бен не нашел ничего лучше, как выпускать свою злость и ненависть в тренировках и учебе. О, не будь он таким мрачным, его бы даже приглашали на всякие олимпиады и прочее дерьмо. Только его даже учителя побаивались. Бен в принципе понимал, чем он заслужил такое отношение со стороны учителей, но тогда уже было не исправить содеянное. Он понимал, что все эти преподаватели - тоже люди, и отлично помнили все те злые слова, что в порыве гнева выплевывал Бен.       После школы, буквально через недельку после пропущенного выпускного, тренер Сноук пригласил его поработать у него тренером. Детей Бен не то чтобы любил, и сразу отказался от этой категории учеников. Сноук смеялся своим сыпучим смехом довольно долго, но после лишь хлопнул его по плечу. Впрочем, старшая категория его тоже невзлюбила.       Он никому не нравился.       Со своей первой зарплаты Бен снял квартиру неподалеку от спортзала, в тот же день собрал манатки и съехал от родителей, не сказав им и слова. Он был готов поклясться, что они даже вздохнули от облегчения, едва за ним захлопнулась дверь. Ему уже восемнадцать и он волен делать что угодно.       Бен понял, что дело пахнет жареным, когда вдруг понял, что ему больше не надо вставать и идти на работу. В зал накануне нагрянули маски-шоу с автоматами наперевес, уложили всех мордами вниз и потащили по машинам в наручниках. Бена в принципе не интересовало, кому там Сноук перешел дорогу и где накосорезил, что аж спецназ прикатил. Зато в кои-то веки вылезла мама, почему-то решив, что именно сейчас ему нужна ее помощь, и Бена отпустили домой уже через несколько часов. Дело запахло паленым, когда он понял, что крыша у него скоро уедет в далекие края без тренировок. И без денег на жилье и еду. Если хоть чуток заниматься он мог в своей халупке, то с работой проблема никак не решалась. С потенциальными работодателями нужно было разговаривать, но Бен так и не смог себя пересилить после первого же директора по персоналу ближайшего фитнес-зала. Ему даже было плевать, что на стуле перед этим человеком он просто просидел сраных десять минут. Просидел молча, так и не подняв от пола глаза и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не ляпнуть тому, чтобы тот сменил свой вонючий парфюм или просто пошел помылся.       БЛЯТЬ! СУКА! НЕНАВИЖУ! ГОСПОДИ, УМРИТЕ УЖЕ!       Из болота депрессивной агонии, Бена, как ни странно вытащила за уши снова мать. Деньги закончились окончательно, бить грушу уже не помогало, срок аренды квартиры закончился еще две недели назад и он уже стоял под дверью, собираясь просто выйти и пойти, куда глаза глядят. Ну, или просто сломать первому же встречному нос, чтобы его забрали и посадили за решетку.       ТАМ КАК РАЗ САМОЕ МНЕ МЕСТО! ТАМ СИДЯТ ТАКИЕ ЖЕ ЗВЕРИ!       Тюрьма ему подходила по всем параметрам. Крыша над головой, кормят, поят. И самое главное, он бы мог там выпускать пар на ком-нибудь.       Найти очередных злейших врагов Бен мог даже на пустой безлюдной улице.       Но за шкирку его поймала мать, вдруг за несколько лет умудрившаяся дорасти в своей компании до генерального директора. Видимо, потраченное на работу ее время дало свои плоды.       СРАНАЯ КОМПАНИЯ! БЛЯТЬ, ЭТА ЧЕРТОВА ФИРМА БЫЛА МАТЕРИ ВАЖНЕЕ СЫНА!!! ЛУЧШЕ БЫ ХОТЬ РАЗ СКАЗАЛА, ЧТО ЛЮБИТ МЕНЯ!!!       Туда Бена и запихнула.       Бен не особо сопротивлялся, если честно.       Он даже сам, без тычков от матери решил поглядеть, чем ему предстоит заниматься. И сам, без понуканий и лишних просьб, с головой залез в программирование. А когда понял, что ему даже нравится ковыряться в очередном программном коде и править его, Бен был почти счастлив. Ну а что, вот тебе одним файлом код, вот тебе техзадание, как код вообще должен работать и что от него ждут, пожалуйста, отправьте код архивированным письмом, вот вам деньги на счет, спасибо, до связи. И все это без единого слова вслух. Текст в письме, текст в переписке.       Идеально.       Не напрягало даже то, что его кабинетный закуток был в общем зале. Наушники с музыкой на голову и нет проблем. А то, что прозвали Дартом Вейдером за некую хищную нелюдимость – даже чуток льстило, благо в глаза его так не называли, но он ведь не глухой. Деньги тратить было некуда, кроме как на аренду да на еду. Но Бен внутренне возликовал, когда обнаружил, что заработанных всего за три года денег ему внезапно хватает, чтобы купить себе дом. Небольшой, не прям особняк, как у родителей, но все же двух комнат, гостиной и кухней ему хватало за глаза. Все равно вторую комнату, что побольше, собирался переделывать в миниспортзал. Обнаруженный подвал он так и не тронул, забросив на потом.       Проблемы начались, когда он в какой-то момент не понял, что он как бы в свои годы до сих пор девственник. Как бы это странно не звучало, но Бен и не дрочил почти. Ему как-то это и не особо надо было. С одной стороны, и не импотент вроде, помогал себе рукой, когда совсем прижимало и пар в спортзале спустить уже не удавалось. А с другой стороны, и девчонки его не особо интересовали. Вернее, он их не интересовал, от слова совсем. Хотя в зеркало он все равно старался не смотреть без надобности, все равно ничего хорошего он там не видел.       А если еще честнее быть, проблемы начались, когда он вдруг осознал, что смешливая Рейчел, личная секретарша матери, внезапно уже которую неделю крутится возле его закутка. Нет, ну Бен-то не совсем кретином был, он-то как раз и понимал, чего эта фигуристая блондинка резко им заинтересовалась. Одинаковая, очень редкая фамилия не давала ошибиться в родственных связях обычного программиста с генеральным директором. И видит бог, или кто там наверху, Бену было поначалу непонятно, а потом и приятно, что по утрам его уже ждет горяченный кофе с свежим круассаном. Выпечку он не любил, а вот кофе выпивал с удовольствием. Правда, когда до него дошло, что блондинку можно как раз использовать по назначению, Бен и вспомнил, что он технически еще девственник.       Настоящие проблемы начались, когда он, наконец, рискнул и сам (да-да, сам!) выловил эту Рейчел…и пригласил выпить кофе.       А эта сучка… отказалась. И сбежала, бросив на него оскорбленный взгляд.       Ну, потом-то он узнал истину. Он же не знал, что мать надавала моральных пинков Рейчел, строго настрого запретив той даже и думать о Бене. Он же не знал, что мать была прекрасно осведомлена о меркантильности своей секретарши. Он не знал, что мать в очередной раз хотела как лучше.       Бен был зол. Бен был в ярости. Рейчел теперь занимала все его мысли. Эта похотливая сука теперь была во всех его снах. Она была везде, он слышал звуки ее смеха везде. Он не нашел ничего лучше, как сорваться со всех поводков, которые сам себе же нацеплял.       Он чуть очухался, когда обнаружил себя в своем же подвале, сидящим на полу, с Рейчел на руках. Блондиночка была без сознания, и только поэтому не протестовала, когда Бен сбросил ее с рук как мешок с картошкой. Потом он, конечно, вспомнил все. С трудом, но все же. Вспомнил, как сам же и залез в базу данных отдела кадров и выковырял адрес Рейчел. Как сидел часами в темноте в машине, неподалеку от ее дома, наблюдая, как разъезжаются ее гости. Вспомнил, как залез через заднюю дверь, едва во всем доме погасли последние огни. Вспомнил, как одним ударом вырубил какого-то мужика, уже залезшего на его (ЕГО!!) Рейчел. Вторым ударом он вырубил и завизжавшую противным писком Рейчел.       Это был худший день в его жизни. Или лучший, Бен не понял сам. Мысль о том, что подвалом стоило заняться раньше, к нему придет, когда долбаная Рейчел чуть не сбежит. Бен слишком расслабился, даже подумал, что блондиночка поуспокоилась и не пойдет в полицию, если он ее отпустит. Но Рейчел испортила все снова.       Рейчел портила своими визгами воздух в подвале, Бен ведь честно старался ухаживать за ней как мог. Мыл ее сам, в туалет водил сам, она бы даже ела сама, если не брыкалась и снова кричала. Он ведь даже не трогал ее лишний раз, хотя у него стояло так, что было больно ходить. Но та портила все. Рейчел была слишком во всем. Слишком громкой, слишком жалкой, слишком капризной, слишком во всем. Приходилось заматывать ее простынями как мумию, и только тогда Бен мог со спокойной совестью идти на работу, без опаски, что Рейчел навредит себе, или не дай Бог, сбежит.       В тюрьму почему-то больше не хотелось.       Проблемы начались еще хуже, когда он в какой-то момент не сорвался окончательно. Он ни разу не тронул Рейчел, но в тот вечер она выбесила его окончательно. Помнил даже, как просовывал пряжку ремня торцом ей в рот, чудом не ломая той зубы, чтобы не откусила ему член. Он даже не помнил, что именно она ему кричала, но хорошо запомнил ту мягкую гладкость ее горла изнутри. Вибрации в горле задыхающейся женщины ему так понравились, что Бен не продержался и двух минут, спустив той прямо в гортань. Он сразу вышел и блондинка долго кашляла, разбрызгивая его сперму по полу. Только вот Рейчел уже через пару минут снова начала что-то кричать, и Бена опять понесло. Снова пряжка в зубы, снова пальцы на посиневшем женском горле. Все, что он хотел, это просто ее заткнуть. Просто хотел тишины.       Бен чувствовал себя развалиной. Дошло до того, что когда в офис явились копы, он был готов рассказать все-все. Расспрашивали всех, только вот к нему так никто и не подошел. Он в тот же вечер спускался в подвал с четким намерением отпустить Рейчел, только пока тащил ее наверх, та вырывалась. Не дотащил, эта идиотка извернулась… и по-тупому упала головой вниз с лестницы. Когда Бен очнулся и спустился вниз, та попросту не дышала. Ну, со сломанной шеей обычно не дышат.       Это было полное фиаско. И Бен не нашел ничего лучше, как заказать промышленный морозильник, когда Рейчел уже начала пованивать. Спускать в одно рыло огроменный холодильник было тяжело, но он справился. На самом деле Бен так и не придумал, что ему делать с трупом и теперь Рейчел жила в морозилке и больше не кричала. Зато он тоже успокоился.       Потом проблемы вернулись, разрывая по ночам голову странными снами. Бен просыпался посреди ночи и топал менять простыни, снова и снова испачканные спермой. А все из-за новой Рейчел. Эта Рейчел была холодной, изнуренной. Она работала медсестрой и была первой, кого он увидел в больничном покое после глупой аварии. Когда занавеска рывком отлетела от резкого движения тонкой ручки, Бен понял, что он пропал. К койке подлетел вихрь в виде маленькой хрупкой дежурной медсестры, и Бен понял, что ему конец.       На бейджике было имя Рейчел, и когда она подняла на него свои глаза, Бен понял, что он умер и за ним пришел настоящий ангел. Лицо, разорванное на треть, сразу перестало болеть. Как будто и не было никакой аварии. Рейчел ему что-то говорила, но Бен так и не понял, что ему произносило это неземное существо своим нежным и тихим голоском. Он даже не понимал, что там ей умудряется отвечать. Он был на седьмом небе от прикосновений самых прекрасных пальчиков на свете, было плевать, что эти ручки почти наживую зашивают ему рану. Обезболивающее еще толком не подействовало, но ему было абсолютно плевать.       Он еще долго ходил с жуткими кровоподтеками на роже, пугая коллег своим видом, но когда и они спали, он увидел, как чудесно его зашила Рейчел. Шрам был едва заметным, и Бен окончательно понял, что вот она, та самая. Самая лучшая, самая идеальная, самая божественная.       Подвал он подготовил по самому высшему разряду. К темноте он привык довольно быстро. Пришлось чуть поднапрячься, все-таки своими руками быстро не сделаешь, но всего пара месяцев и он уже провел туда канализацию. Ванную он скопировал с ванной Рейчел, рискнув залезть к той в квартиру. Бен не высыпался, он торопился, днем работая как положено, но всегда внимательно издалека наблюдал за Рейчел, когда была острая необходимость убедиться, что с ней все в порядке. А такая необходимость была всегда, вот Бен и разрывался между переделками дома и наблюдением за Рейчел.       Его маленькая Рейчел даже не проснулась, когда он очень осторожно и тихонечко инсулиновым шприцом вкатил ей транквилизатор. Рейчел даже не шелохнулась, когда он как можно нежнее поднял ее на руки и унес в машину. Бен даже знал, что их никто не увидит.       Эта Рейчел была… почти идеальной.        Поначалу она, конечно, еще пыталась кричать, но ее крики были такие нежные, что Бен готов был слушать их вечно. Он честно держал свои руки, когда ухаживал за ней, и Рейчел никогда не брыкалась и пыталась пинаться, когда он проверял, хорошо ли он вытер ее. Она прилежно ела все, и Бен просто не мог нарадоваться. Его малышка даже не ругалась, когда он снова и снова привязывал ее к кровати, ибо пока не мог доверить ей самой ходить по подвалу, все-таки слишком темно, и она могла по незнанию удариться или еще что хуже.       Пока, в очередной обычный вечер, при гигиенических процедурах, Рейчел не заскулила тихонечко, нечаянно дернув бедрами так, что его пальцы слишком грубо проехались по маленьким складочкам. Бена ажно в пот бросило, когда он сознал, что его девочка… намокла. Его хватило на несколько дней, в которые он честно проверял ее. Рейчел всегда намокала так, что срывало крышу. Стонала так тоненько, что Бен был готов вечность гладить ее изнутри.       Бен и сам не понял, как и каким образом она оказалась на нем, а он в ней. Все, что приходило в голову, он так и не смог нормально сформулировать. Эта Рейчел тоже была вся слишком. Слишком нежная. Слишком сладкая. Слишком тоненькая, такая хрупкая, что Бен испугался, что если сдвинется хоть на миллиметр, то причинит ей боль. Просто изо всех сил прижимал к себе.       МОЯ! МОЯ! МОЯ! МОЯ!!!       Она кричала так восхитительно, что Бен был готов умереть прямо на месте. Жгучая теснота так облегала его, что он едва ли не выл. Но не сдержался, завыл, когда почувствовал, как дергается в его объятиях Рейчел во втором оргазме. Снял с себя так осторожно, как хрустальную, иначе бы он точно сорвался с катушек и навредил бы.       Бен был доволен как слон. Пусть он и не кончил, как положено, но вот так сходу заставить кончить аж два раза женщину! От этой мысли Бен нравился сам себе. В порыве чувств он даже не сразу осознал, что ответил ей. А когда понял, возликовал еще больше. Она разрешила называть себя Рей! На радостях дрочил, как обезумевший, пока кожа на члене не начала саднить.       Бен был счастлив, работа так спорилась, что все казалось сверхлегким. Даже выглядел таким расслабленным, что от него еще больше стали шарахаться коллеги по офису. Бен бы даже шутил, было бы кому. Но постоянно улыбался, отчего непривычные к такому напряжению мышцы лица банально начинали болеть. На окружающих людей даже не обращал внимания, что те недоумевали, отчего вечно злой и хмурый сынок генерального директора сейчас улыбался. Для них это было так же дико и немыслимо, как и для самого Бена. Словно на луне расцвёл цветок или человек в космосе дышать научился.       Бен настолько разнежился, что даже ремни сменил на ее кровати. И с замиранием сердца все ждал, когда же Рей снова застонет, чтобы он мог еще раз ощутить то неописуемое блаженство, находясь внутри нее. Но Рей ему не разрешала касаться. А без разрешения он мог позволить себе лишь дрочить в постели, представляя себе Рей в лунном свете. Только начала задавать вопросы. А когда он все-таки решился назвать ей свое имя… Рей ему врезала. Прямо в глаз попала, тот самый, кожу под которым сама же и зашивала.       - Ах ты сука!       Ну, Бен и сбежал, как последний трус. Не бить же ее теперь в ответ. Правда, все пошло по кривой вниз. Рей явно его узнала. Вспомнила и только сейчас поняла, какой он на самом деле монстр. Она теперь так злилась, что начала вести себя, как та, старая, Рейчел из холодильника. Он и не выдержал, сцапал ее за горло, открыто намекал, что еще немного, и ей будет больно. Рей и затихла, отчего стало только хуже.       В тот вечер Бен впервые напился.       Я ПОКАЖУ ТЕБЕ, КТО ТУТ ГЛАВНЫЙ, СУЧКА!!! ПОКАЖУ! Я! Я! Я! Я ТУТ ГЛАВНЫЙ! ПОНЯЛА?!       Рей была слишком сухой, но Бен сквозь собственную боль все пытался доказать свою силу. Но его девочка даже не пискнула, и едва у нее внутри повлажнело, Бен обрадовано задвигался грубее. Но потом рвал на голове волосы, обнаружив на члене разводы крови. То, что он принял за смазку, оказалось кровью, он аж протрезвел за секунду.       Крыша ехала с такой скоростью, что он раздирал себе кожу на руках до самой крови. Он не знал, что ему делать, не знал, чем заслужить прощение. Внутри словно засело два разных человека, и Бен не понимал, как себя вести. Ночью он побитым щенком приходил к ней, обнимал напряженное тельце и шептал слова любви. А днем некий второй голос орал ему, что он слабак и гнида, и ему не место в этом мире и тогда Бен старался как можно быстрее закончить кормежку и гигиенические процедуры, чтобы побыстрее сбежать и не навредить его Рей еще больше.       Потому что крыша уезжала старательно и неотвратимо.       Когда Бен вдруг обнаружит, что вот эта вторая непонятная личность огрызается в ответ на весьма обидные выкрики Рей, то с неким облегчением отдаст дневные бразды правления второму голосу. Но только дневные. А когда Бен понимает, что и он может поучаствовать в этих оскорбительных баталиях, то у него так екнет на сердце от легкости, что станет почти больно. Оказывается, вслух говорить не так уж и страшно. Пусть это очень обидные слова. Бен в какой-то момент обещает себе научиться говорить вслух что-нибудь хорошее.       Ему самому было неприятно держать её там, но это была необходимая мера. ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~       На самом деле, вся ругань вдруг прекратилась на пятьдесят шестой день. Рей так и не поняла, кто из них первый выдохся. Может, она впервые встретила Бена молча, а может и сам Бен промолчал в ответ. А может, просто им обоим надоело. Еще через четыре дня Рей подумала, что пришел конец света.       -Привет,- прошептали ей так сдавленно откуда-то издалека, что Рей подумала, что ей померещилось.       Впрочем, ее голос показался ей еще более усталым и задушенным,- Привет, Бен.       Они больше не сказали друг другу ни слова в тот день, но даже воздух стал чуть более свежее что ли. И ремни уже не так натирали. И сухой шампунь, втираемый невероятно огромными ладонями в кожу головы, не казался таким скрипучим и противным. Через пару дней их бред повторился, но Рей почему-то показалось, что начавший первым выкрикивать оскорбления Бен словно через силу выдавливает слова. Впрочем, полаялись они знатно. Никакой конкретики или переходов на личности, банальные всевозможные производные от всяческих пидарасов и сучек и иже с ними. Спустили пар оба, Рей даже не особо махала руками-ногами, больше для проформы, так сказать. Впоследствии, она даже неким шестым чувством научилась определять, в каком настроении придет Бен, чтобы сходу вступить в игру и отмахиваться от жестких пальцев или молчаливо ощущать на себе едва ли не робкие, почти ласковые, прикосновения. Все получалось как-то глупо, по-дурацки неудобно, но каждый новый раз она ловила себя на мысли, что ей это тоже надо. Пусть и таким идиотским способом, но все же есть шанс, что она сможет завоевать хоть чуточку доверия.       У Рей все еще были планы на побег.       Бен снова был почти счастлив. Второй голос вылезал все реже, давая ему чаще выбирать, хочет ли он сегодня тишины, или уже привычным способом расплескать грязь вокруг себя, давая внутреннему клапану хоть чуточку сбросить давление, грозившее разорвать его голову изнутри. И он все чаще радовался, что Рей безошибочно угадывает его состояние, чутко вслушиваясь даже в манеру ходить. Бен с каждым днем все больше убеждался, что он выбрал правильную Рейчел. Правда, он долго обдумывал, правильно ли будет дать чуть слабину.       В тот день он зашел в подвал в таком раздрае, что настороженность Рей ощущалась даже им. Нервозность висела в воздухе таким плотным коконом, что можно было бы резать ее ножом. Не Рей, нервозность. Будто его девочка не сумела понять его настроения и сейчас готова была из кожи вон вылезти, лишь бы угодить ему, угадав его желания.       - Привет, Рей,- его голосом можно было зомбаков отпугивать, таким сиплым он был, будто орал часов десять кряду.       - Привет, Бен,- тут же донесся до него облегченный голос с невыразимо переливчатыми тонами. Ее голос тут же обернул его в теплое одеяло уверенности, что Бен тут же определился с решением.       - Кхм. Я… повешу лампочку… у двери. Но ты не смотри, ладно. Иначе ослепнешь с непривычки. Я самую слабую повешу, ладно? Прости…. Но ты это… слишком долго в темноте просидела…       - Хорошо, Бен. Я сделаю, как ты скажешь.       Бен и повесил, как обещал. Повесил и сразу глянул на очень бледную Рей, что честно сидела, прикованная к кровати, зажмурившись, но с повернутым в сторону света лицом. А Бен готов был надавать себе по щекам, разглядывая чудовищную бледность и худобу девушки перед собой.       - Пожалуйста, не открывай глаза, Рей. Дай им привыкнуть,- шептал Бен, вытирая влажной салфеткой непрестанно текущие слезы на бледном лице и вовсю вглядываясь в ее черты.       - Хорошо, Бен. Обещаю, не открою, пока ты не скажешь,- шепотом, но твердо ответила ему Рей, слегка улыбаясь. Она так и не откроет глаза, потому что, как ни странно, искренне собиралась следовать указаниям Бена. Все-таки два месяца в темноте и малейший свет будет для нее только болью.       На следующий день Бен самолично разбил лампочку в порыве ярости, выкрикивая очередную порцию через пять хуев выблевотных тварей, разваленных на ракетном сопле шлюх и мандавошек. Но слыша в ответ четыреждыблядского расчуханенного пиздорваноговыеблюдка, он будет улыбаться. Бен честно признавался, что у Рей фантазия гораздо богаче.       Уже через полчаса после всех процедур наверху для Рей светила лампочка чуть помощнее. Но когда Бен уходил, она все равно сидела с закрытыми глазами, но с повернутым в сторону света лицом. ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~       Для Рей тот день стал чудеснейшим. В любом случае, это было как целый дирижабль надежды. В тот вечер она рискнула полностью открыть глаза, и пусть освещение было слишком слабым, она обрадовалась так, что готова была прыгать на кровати. Глаза все время тянулись посмотреть на искорку света наверху, но все равно осаживала себя. Но только она услышала скрип ключа в мутно видимой двери, тут же отвернулась. Рей собиралась играть честно, хотя бы для видимости. Едва Бен спустился вниз, она села на кровати, подмяв под себя ноги, и повернувшись с закрытыми глазами в его сторону.       - Я принёс тебе немного света,- сходу выдал Бен, переводя дух, словно он бежал домой, торопясь к ней.       -Спасибо,- прошептала Рей.       Это был единственный относительный диалог без криков и ругани за всю неделю. Рей, так и не открывая глаз, слышала, как суетился неподалеку Бен, шорохами выдавая свое присутствие. В глаза ударил свет.       - Попробуй открыть глаза, - судорожно прошептали ей в затылок. Миг и Рей наконец могла разглядеть просторы своей темницы.       Стены были выкрашены в белый цвет, ее кровать стояла прямо посередине помещения. Шкаф, стол, тумба. Ни окон, нихрена. Никаких явных выходов, кроме двух дверей и лестницы вверх. И лестница... лестница ведущая к свободе, совсем рядом, в каких-то пяти метрах от нее. И такая недосягаемая, словно между кроватью и лестницей распростерлась целая вселенная. Бен предусмотрительно так и остался торчать у нее за спиной. Рей бы даже хихикнула, всей кожей чувствуя его опаску. Словно это она тут похититель, а Бен бедная овечка взаперти.       - Ты… не хочешь помыться? Рей?       Глаза Рей чуть округлились. Окей, глаза чуть не выпали, но она честно старалась держать себя в руках. Только она сама не поняла отчего ей стало вдруг так легко, от наспех выданного предложения или замученного усталого голоса Бена. Внезапно её заточение стало менее невыносимым...       - Я… Ты это… Блять… Я… сейчас приду,- с рваным дыханием и заплетающимися ногами Бен выскочил за дверь, впопыхах даже не заперев. Но Рей не стала и дергаться. Она даже вслед ему смотреть не стала. В ремнях не подергаешься, только кожу лишний раз травмирует. Бен вернулся уже через минуту, держа в руках длиннющую цепь. Рей лишь молча наблюдала, как осторожно ее отстегивают от ремней. В итоге она могла лишь мысленно похвалить предусмотрительность похитителя, что даже озаботился мягкой манжетой для цепи, приковывая ее к крюку, вбитому в пол неподалеку. Можно сказать, почти восхитилась.       - Так лучше? Ты это, пойми… если будешь хорошо себя вести, я это… я поставлю тебе кабельное. Ты… не бойся. Пожалуйста. Может, я это… приготовлю что-нибудь и ты поешь и помоешься?        Первое, что сделает Рей, это просто медленно, но совсем без опаски повернется к нему. Тот стоял в полумраке, тени плотно сидели на его лице, закрывая большую часть , но Рей и так хорошо помнила его чертову морду. Правда, видела-то его в лежачем виде и всего от силы полчаса, пока штопала ему лицо. В таком положении он показался ей настолько высоким, что Рей едва сдерживается, чтобы не отшатнуться от сверкнувших некоей злобой темных глаз. Правда, страшный блеск почти сразу пропал, позволяя ей чуть выдохнуть…и улыбнуться.       - Хорошо, Бен, я сделаю, как ты хочешь,- как можно спокойнее выдала Рей.       Она снова решит для себя, что должна быть милой, спокойной и приветливой. Это было частью плана.        Шаг, другой, и Бен вышел из сумрака, давая ей разглядеть себя всего. Он каким-то неведомым образом умудрялся выглядеть одновременно забитым и агрессивным. Рей мысленно ежится и отвешивает себе нового пинка. Еще шаг, и вот Бен как-то резко выбрасывает вперед руку…и встает на колени перед ней. Едва до Рей дошло, что тот всего лишь вытянул стопор цепи на гораздо большую длину и отошел, как воздух со свистом облегчения невольно вырывается у нее из груди. Один вопросительный взгляд от нее… и Бен как манекен шагает прочь.       Рей почти счастлива.       Как мало нужно человеку для истинного счастья. Она даже мысленно поклялась себе, что больше никогда не будет заставлять своих пациентов сидеть в подгузнике, если те хоть как-то сами могут справить свою нужду. Именно с такой мыслью Рей сидела в туалете.       Одна. Без триждыблядскогохитровыдранного подгузника.       Шорох и стук по ступенькам выдернули ее из туалета. Есть пришлось под пристальным немигающим взглядом, но сейчас это Рей даже не волновало. Она ела сама, своими руками. Без чертовой ладони на затылке, без вот этой вот бумажной салфетки, что пусть и мягко, но вытирала ей рот после каждой ложки.       Наглости у Рей хватило мило улыбнуться Бену, безмолвно благодаря за еду, и намеренно неторопливо, но гремя цепью на лодыжке как неуспокоенный призрак, потопать в душ. Щеколды на двери, разумеется, не было, Рей даже не удивилась. А вот набор найденных бутылочек и баночек ее неприятно поразил. Полный банный набор. Ее маски, шампунь, гель, скраб, все это было ее. Даже долбаная шторка была из ее ванны, уж она хорошо помнит эту дырку в одном из облачков. Сукин сын знал и следил за ней, этот гондон все о ней знал! Но едва на нее полилась горячая благословенная вода, голова у Рей опустела сразу же.       Сначала Рей просто стояла, наслаждаясь потоком воды. Потом просто валялась в наполненной ванне, мстительно думая о счетах за воду, которые придется заплатить Бену. После, распаренная и разморенная, она с трудом намылилась ровно три раза, чуть ли не сдирая с себя кожу. А вот когда окончательно смыла с себя всю пену и выжала до скрипа вымытые волосы, за спиной колыхнулся воздух и она услышала тяжелое дыхание за спиной.       Бен одним движением задернул шторку душа, он честно ждал ее все это время, но потом неведомая сила потянула его к ней. Рей стояла к нему спиной, он он не нашел ничего лучше, как уткнуться носом в её мокрые волосы. Аромат разгоряченной кожи и волос помутил ему голову, тут же второй голос настырно бубнил ему, побуждая действовать.        СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ, ВИДИШЬ? ВИДИШЬ, ОНА ЖДАЛА ТОЛЬКО ТЕБЯ! СДЕЛАЙ УЖЕ ХОТЬ ЧТО-ТО!       Мозги отказали, и Бен банально залез к ней прямо в ванну. Одежда намокла моментально. Он моргнул, а его руки уже были на ней. Рей словно сама развернулась к нему лицом, но Бена уже несло от одного ее вида, прижатой к горячему запотевшему кафелю. Сознание недвусмысленно двоилось, наслаиваясь и насылая мандраж с позорно дрожащими коленками. Словно он стоял посреди улицы обнаженный и извалянный в перьях. Руки сами спустили штаны, а камнем стоявший член так и сочился смазкой. Бен был готов умереть от вида капелек с его члена рядом с каплями воды на женском бедре. А потом вылез второй голос, заставивший его сцапать ее за бедро, задирая коленку вверх и приподнимая тоненькое тело. Вжатая в стену Рей лишь тоненько всхлипнула, едва он провел пальцами по раскрытым для него складкам.       Все, как ему нравилось.       Он вошел в нее жадно, почти грубо. Взял оголодавшим хищником на травяной диете. Вторгся одним жестким движением, рыча ей в губы, но не смея коснуться иначе. Но двигался как можно медленнее. Трахал и молился Богу, осторожно скользя внутри сверхтугой киски и скрипел зубами, изо всех сил втискивая себя как можно глубже.       Нет, Рей примерно понимала, что Бен при всей своей наружной боязливости и непонятной стеснительности, не упустит своего. Потому даже не вздрогнула, когда на плечи легли медвежьи лапищи и без труда развернули. Бен был как будто не в себе, давя своим донельзя странным и страшным взглядом, сминая остатки самообладания в мокрое пятно под ногами. Рей знала, что сейчас будет, и лишь из всех сил стараясь расслабиться, молясь, чтобы он кончил побыстрее. Только вот ей самой было непонятно, действительно ли самовнушение удалось, но едва Бен окинул ее таким голодным взглядом, облизываясь, словно какой хищник, то… Рей вдруг нехило, совсем откровенно потекла. Низ живота недвусмысленно потяжелел, словно Рей ждала Бена всю свою жизнь. Ни поцелуев, ни ласк, он всего лишь прижался к ней всем телом, со скоростью молнии расстегнув ширинку и выдернув из штанов свой агрегат.       Рей же просто ошалела при виде его члена. Не то чтобы она членов не видела, просто от такого размера и толщины ей стало не по себе. Ей вообще-то было положено сейчас визжать от страха и ужаса, царапая в кровь Бену лицо.       Только вот визжать не получалось.        Да и страха, по-честному если говорить, тоже не было. Тот прижался к ней всем телом, и Рей прокляла себя, Бена и весь мир, только тот махом втиснулся в нее. И все, о чем она могла думать, едва тот начал медленно двигаться, что ей достался необычный похититель. В какой-то миг Рей даже поверила, что в кои-то веки она не будет под мужчиной имитировать оргазм.       - Я так сильно тебя люблю, Рей.       Рей закрыла глаза и старалась не думать, что происходит с ней и её телом сейчас, но ощущение от его члена были невольно пьянящими. Кому скажи, что ей сейчас настолько хорошо, что она готова до скончания веков просидеть на члене Бена - засмеют и покрутят пальцем у виска. Кому признайся, что все это безумно заводит её, что никто и никогда не трахал ее с таким пылом, не отпуская взгляда с нее - упекли бы в психушку, не раздумывая. Рей и сама с жадностью всматривалась в тяжелые черты исказившегося в тягучей похоти лица, так и не заметив, что оставляет следы ногтей на мощной шее и широченных литых плечах. Под конец Бен двигался так жестко и размашисто, то она вконец потеряет голову.       Рей кончит так сильно, глядя в бездонные темные глаза, что сама же и охрипнет от крика. Кончит, стиснутая до синяков судорожно дышавшего Бена, что догонит буквально через пару грубых толчков.       Ей было хорошо, действительно хорошо.        - Рей, можно я тебя поцелую? – умоляюще прошепчет Бен ей в губы, и только тогда Рей поймет, что он на самом деле ни разу ее еще не поцеловал по-настоящему. Рей кивнула и их мокрые губы слились в поцелуе.       Хотя еще с несколько минут назад так нестерпимо сладко и властно вытрахивали из нее душу, поцелуй был удивительно мягким, благодарным. Бен был не грубым. Нежный полный ласки поцелуй был таким чудесным, что Рей аж встала на носочки, чтобы не разрывать его, едва ее поставили на ноги. Его сильные руки обхватили её спину, Бен больше не казался ей чудовищем. Он был большой и надежный.       И Рей поздравила себя, мысленно выписывая леща.       Стокгольмский синдром налицо и в мягких коленках после жутко крышесносного секса. Рей снова и снова убеждает себя, что это неправильно, ей нельзя симпатизировать ему, он похититель и преступник. Но хотя бы план двигается с мёртвой точки, и Рей еще больше убеждает себя, что не имеет права вот так расслабляться. Она окончательно решает для себя, что она должна добиться доверия. План побега невозмутимой стеной стоял между ней и чувствами, и она демонстративно хлопает глазами, едва Бен собственноручно заворачивает ее в махровое полотенце и на руках уносит из ванны. Рей и не удивилась, когда ей в руки впихнули чистую ночнушку.        А вот притащенной через несколько минут приставке и плазме очень удивилась. ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~       Финн переживал искренне. По-настоящему. Что скрывать, он был очень расстроен. В больнице, где Рей работала, все коллеги были удивлены ее внезапным увольнением. Никого не предупредив, никому ни слова. Даже ему, Финну, хотя сама Рей и без устали повторяла, что он ей лучший друг. Просто вот взяла и испарилась. Он честно ходил к ней на работу, но получил лишь сухую отговорку в лоб от ее руководства, что такая больше у них не работает, ибо вдруг решила уехать. Но что-то не срасталось, Финн и был удивлён больше всех и он вполне искренне расстроился, что она даже не попрощалась с ним.       А ведь между ними что-то же промелькнуло. Или нет?        Финн почти каждый день тусовался под ее дверью в надежде, что Рей очнется и ответит ему на его стуки. Ну, или просто выловит, когда она будет возвращаться. Звонки не проходили, абонент был все время отключен. Думать, что плохое Финн тоже вполне искренне не желал. Вот и в это раз он упорно настукивал ей в дверь, пока из соседней квартиры не вылез какой-то чувак. Он сразу догадался, кем был этот сосед. Рей когда-то язвительно отзывалась об этом копе Дэмероне.       - Слушай, может хватит уже, а? Приятель, я после ночной смены и хочу поспать, не мог бы ты.. кхм, приглушить свои звуки?       - Простите, простите. Просто я пришёл к вашей соседке, мы… вместе работаем,- не моргнув и глазом, соврал Финн. – Вы не видели ее?       - Рей? Неа, давно не видел. А что случилось?       - Она вдруг внезапно уволилась и уехала в Италию.       - Да ладно, мышка Рей? Да не верю. А хотя, хрен этих баб знает. Может, парня себе нашла, какая разница?! Прости, чувак, мне завтра рано вставать.       Чего-чего, Финн не был из пугливых. Финн и сам мог гонять переростков на своем районе, но все равно чуть занервничал, углядев габариты человека в дверях в квартиру Рей.       Бен держался до последнего, сидел тише травы, не желая светиться перед кем-то.Но кто-то за дверью вовсю вынюхивал про его Рей, что не сдержался. Незваный гость заметно дернулся при виде него, на что Бен открыто усмехнулся, углядев знакомую панику в чужих глазах. Бен всегда видел вот это в глазах учеников. Бен вдруг четко осознает, насколько ему приятна эта паника в чужих глазах.       Господи, как давно это было.       - Ты ещё кто такой? – нервно выпалил гость, нечаянно отступая на шаг от двери.       - Я Кайло, парень Рей,- принял самый невозмутимый вид Бен.       - Какого черта ты не открывал? Я минут тридцать уже здесь стою!       - Какого черта ты здесь делаешь? Эта квартира моей девушки, но она живет со мной, понял? - как можно грознее выдал Бен, шаг за шагом приближаясь к Финну.       - Чуваки,- раздался голос сбоку,- Я дико извиняюсь, но не пошли бы вы отсюда, раз уж ситуация сама собой разрешилась.       Финну пришлось делать ноги первым. Спину до последнего жег странный взгляд бугая, назвавшегося дружком Рей. Бен вежливо кивнул разозленному латиносу и тоже свалил следом… так и не заметив внимательных глаз этого соседа.       Финн оскорблено пыхтел, крутя рулем. Хахаль Рей ему очень не нравился. Хотя кто знает, может, Финну больше не понравились следы ногтей у того на шее. Так-то он не совсем кретин, понимал, что это отметины жаркого секса. Ну, или следы борьбы, кто там этого придурка знает. Но Финн злостно крутил баранку своей развалюхи и все пытался понять, что в этом Кайло ему не нравилось. Что-то было нечисто, и как это вдруг у Рей появился парень, а он даже и слыхом не слыхивал. Заруливая к себе на район, Финн огорченно думает, что Рей намеренно его игнорирует. А ведь он всего лишь хотел убедиться, что у нее все хорошо. ~~~~~~~~~~~        Бен был в эйфории.       В раю. Бен был в восторге. Бен впервые в своей жизни готов визжать как маленькая девчонка. У него словно выросли настоящие крылья, он полон жизни и залихватского чистого счастья. Бен сразу наполняется энергией, едва он понимает, что его Рей смотрит на него без единого следа чернющей злости и презрения, как на него обычно смотрели девушки. Эта энергия через край переполняет его, и Бен не может усидеть и секунды. Он бы хотел провести все свое время рядом с Рей, но каждый раз осаживает себя, заставляя держать задницу на стуле, ведь ей тоже нужно личное пространство и время.       Бен впервые в жизни смотрит на свое отражение без мутного омерзения и безразличия. Его даже собственная улыбка уже не кажется кривым пятном. И все что ему хочется - чтобы Рей была в подвале и просто была там, а он мог приходить кормить, и смотреть, смотреть во все глаза. Часами уставившись на неё, не смыкая глаз.       А Рей все ждала.       Понемногу, совсем потихоньку Бен становился все радушнее, доверчивее. Правда, ее чуть передернуло, когда он вывалил перед ней все ее медицинские справочники, книги и конспекты, явно стыренных у нее из дома. А когда он сам спросил, не хочет ли она узнать его получше… то банально притащил ей собственную медицинскую карту. Что же, приступов ярости, депрессии и суицидальных наклонностей ей как раз и не хватало для полного комплекта. Рей целыми днями смотрела кабельное, играла в видеоигры и втихаря вела дневник. Дневник всегда казался ей несусветной чушью, чтобы не сойти с ума, она взялась и за это. Бен уже не казался ей таким уж страшным, что Рей даже как-то подумала, что догадайся он просто позвать ее на свидание… она бы не отказалась.        И Бен больше не касался ее. Не то чтобы Рей от этого расстраивалась, просто иногда ей казалось, что это было, ну, скажем так, неплохим дополнением к ее скучной жизни в этом чертовом подвале. Но чаще на Рей все равно накатывало, и она срывалась на Бена, крича ему в лицо гнусности. Впрочем, Бен ей всегда отвечал, да с таким жаром, что Рей ловила на его лице истинное наслаждение происходящим. Словно Бен в такие моменты чувствовал себя живым. Они совсем мало разговаривали, больше Рей молчала, а Бен просто глядел, как она старательно делает вид, что увлеченно читает или смотрит фильм. Иногда он спрашивал разрешения поцеловать её, и тогда он просто брал её лицо в свои ладони и касался губами её губ. Эти странные отношения пробуждали в ней жалость к нему. Может малую долю симпатии. Самую чуточку, совсем капельку. Рей откровенно радуется, что он ни разу не ударил её. Радуется, что к ней относятся к ней бережно и осторожно.       Пока Бен окончательно не расслабился и нечаянно не забыл нож для масла. Нож Рей спрятала под ванну в самый угол, Но так, чтобы было удобно достать его. Каждый Раз, когда Бен уходил, Рей дожидалась тишины, и сразу бросалась за ножичком. Цепь позволяла ей добраться до двери, только один хрен петли никак не поддавались, как бы Рей их не ковыряла и не пыталась поддеть. Но надежда, что однажды Рей сможет расковырять чертовы петли и хотя бы добраться до какого-нибудь окна и позвать на помощь, или даже суметь сбежать – не угасала, тлея маленьким, но упорным огоньком. На самом деле, Рей ещё до конца не осознавала, что она собирается делать, хорошо понимала, что даже ткни она Бену нож в горло, ключа от цепи при нем может не оказаться, и тогда она тупо останется подыхать в подвале от голода. Еще и с разлагающимся трупом рядышком. Тогда ей достанется премия Дарвина за самую тупую смерть.       Тот странный вечер начался обычно, почти обыденно. Рей даже как-то себя поймала на мысли, что это больше смахивает на семейную бытовуху. Если бы не цепь и подвал, она бы даже поверила себе. Это был вполне обычный вечер пюре с бифштексом и Хатико на экране. Хотя признаться, от этого вечер стал более неловким, чем она привыкла. На деле, более неловкого вечера у Рей в жизни не было. Бен сидел и плакал над умершей собакой на экране, а она не знала, как ей быть. Большой и сильный, часто агрессивно настроенный или жутко молчащий Бен, был даже как-то привычнее что-ли. А тут внезапно литр слез из за фильма. Рей же только сидит и ошарашенно думает, какая же у него может быть тонкая душа, если тот так реагирует на фильм.       - Прости, я тут нюни распустил,- хрюкнул Бен, совсем по-детски сморкаясь в салфетку, отчего Рей бы умилилась. Если бы не была в таком непонятном состоянии.       - Ничего, я тоже плакала, когда впервые смотрела этот фильм.        - Врешь, ведь. Сейчас-то не плачешь,- доверчиво глянул на нее Бен, кладя руку ей на плечо.       - Я медсестра, ты не забыл? У меня должны быть стальные нервы,- пробормотала тогда Рей, старательно отворачиваясь и деланно внимательно читая титры после фильма.       Ответ Бена удовлетворил. Вроде. Потому что, уже через полминуты она нечаянно глянула на него.       Он улыбался ей.       Она ожидала обычный, ставший почти привычным волчий оскал и улыбку безумца, но вместо этого она увидела тёплое доброе выражение лица с легким румянцем на скулах. Словно смотрела на старого друга, с которым спокойно и легко.        Бен давно уже ушел, а она все никак не может уснуть. И не сразу, но до нее вроде бы доходит. Рей понимает, что она внезапно не просто жалеет Бена. Она еще и желает его. Две буквы в двух словах, а какая пропасть между ними.        Ночью был странный шум. Вроде бы как были звуки борьбы и ударов. Позже это переросло в грохот, который был отчетливо слышен даже ей. Сначала Рей обрадовалась, едва какой-то человек с пинка распахнул дверь в подвал и крикнул в сторону, что она здесь. По лестнице спускались уже двое. Рей сразу заметит на ремнях полицейские значки. Вся радость Рей улетучилась в космос, едва она унюхала дикий перегар и углядела маски на головах. От вида пистолетов, коими размахивали наперевес чужаки, она и вовсе застыла в ужасе. До Рей с трудом, но дошло, что кем бы ни были эти двое, пришли они явно не спасать ее.        Изумление перевесило страх, едва один из них стал расстёгивать ремень, приговаривая, что изнасилование они пришьют Бену. Сюрреалистичность ситуации ударит Рей по голове, и она изо всех сил рванет в ванную. Не ожидавшие подобной прыти продажные копы чуть замешкались, но сразу выдернули ее из-под ванны, злобно гогоча и лапая ее во всех местах. Но ножик Рей успела спрятать в длинном рукаве ночнушки. Рей же поклялась, что теперь всегда будет носить эти ночнушки из-за рукавов, хотя еще недавно проклинала и длину подола и глупые рукава фонариками. Рей изо всех сил билась в грубых руках, завывая и молясь всем богам, чтобы Бен пришел ей на помощь. Какой-то частью разума она понимала, что ее сейчас банально изнасилуют и убьют. Эта же потаенная часть сознания вовсю орала, что лучше уж с Беном- маньяком, с похитителем с чудовищными глазами, чем вот с этими доблестными представителями полиции, чьи намерения читались открытой книгой. Рей хоть и сопротивлялась, но слабо, что копы-ублюдки мерзко захихикали, увидев в ней совсем беспомощную жертву. Сверху послышался новый шум, на который никто не обратил внимания, вовсю увлеченные предстоящим развлечением. Первому подошедшему к ней с выставленным наперевес членом, Рей попросту полоснула ножом по горлу. Мозги второго разбросало приглушенным выстрелом по кровати и по ней самой. От вида Бена, облокотившегося о перила, Рей облегченно вздохнула. А вот от его тела, вдруг скатившегося по лестнице к ее ногам, Рей завизжала так, что сама чуть не оглохла.        Рей быстро возьмет себя в руки. Профессиональный взгляд сразу дал ей понять, что пуля застряла у него в животе. Этот же единственный профессиональный взгляд еще дал ей понять, что если не оказать первую помощь прямо сейчас, Бен просто истечет кровью.       Рей сразу опомнится, едва Бен протянул ей окровавленную руку с ключом.       - Это были лучшие три месяца моей жизни. Ты мне подарила счастье, Рей. Ты свободна. Теперь, Рей, беги, беги, пока я не нашёл тебя.       Рей хватило пяти секунд, чтобы вырвать ключ и снять ненавистную цепь с лодыжки. С плеч упал некий валун и она сразу поднялась на ноги, тут же срываясь прочь. Не глядя под ноги, Рей чуть не расшибла лоб, споткнувшись о чей-то труп прямо у двери в подвал. Она засмеется мелким визгливым смехом, узнав в трупе Дэмерона. От иронии судьбы Рей будет смеяться очень истерично и захлебываясь. Ей было даже обидно. Дэмерон все-таки искал её, и нашёл. Мог бы он присоединиться к тем двоим? Конечно мог. Если уж приперся с теми двумя, то Рей даже представлять не хотела, что еще было среди скелетов Дэмерона. Продажа наркотиков, прикрытие борделей? Бог знает еще что.       Свобода мерцала уличными фонарями, пахла свежим ночным воздухом и обещала нечто манящее, когда Рей подошла к полураспахнутой входной двери. Ручка висела на честном слове.       Она подошла к двери… и закрыла её на щеколду изнутри. ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~       - Рей, моя Рей. Ты осталась, ты...- прошептал он, нежно касаясь рукой ее мокрой от слез щеки, едва она чуть ли не вприпрыжку спустилась в гребаный провонявший кровью подвал. От нежности и благоговения в его глазах Рей чуть сама не задохнулась. Но пришлось брать себя в руки.       Ну, должен же хоть кто-то из них двоих быть адекватным.       Относительно адекватным. Наверно.       - Закрой свою пасть, где аптечка? – как можно суровее рявкнула Рей, но стереть улыбку с чертового лица Бена не сумела.       Блядский шкафчик в ванной наверху, на который из последних сил указал ей Бен, моментально отдал туго набитую автомобильную аптечку. Руки сразу, вообще без участия мозга, принялись выполнять привычную работу. Думать обо всем, и тем более о своем идиотском решении остаться - отчаянно не хотелось, так и решила оставить на потом. Когда будет время. Пуля засела относительно недалеко. Рей даже подумала, что пуля сама просилась прочь из живота Бена, настолько она легко вытащила сплющенный кусочек металла.       Думать о том, что сейчас Бен - единственный родной ей человек, своей щенячьей, напрочь бесящей и сносящей остатки разума нежностью в глазах, не дающий ей поехать крышей от мысли, что она вообще-то собственноручно перерезала горло человеку, несмотря на клятву Флоренс Найтингейл - тоже не хотелось. Пусть и собиравшийся причинить ей боль и все такое, но все же живой человек. Обезболивающее действовало хорошо. Правда, Рей вкатила его себе, потому и знала, что действует оно отменно.       Бен же лежал смирно, не шелохнувшись, словно не чувствовал боли. Только смотрел на нее такими глазами, что Рей и вовсе себя чувствовала той самой Флоренс Найтингейл. Только чуть кривил губы, словно не мог понять, улыбаться ему сейчас или просто орать от боли. Рей милостиво вкатила и ему дозу обезболивающего, криво улыбнувшись и ловко увернувшись от пальцев Бена, возжелавшего еще разок коснуться ее щеки.       Колкая злость охватила Рей, при виде новых восторженных взглядов Бена.       - Трупы, Бен. Что делать с трупами?       Блядские ликующие глаза Бена споткнулись о дверь, которую Рей никогда не могла открыть. Трясущиеся руки Бена выковыряли из кармана джинсов еще один ключик, и Рей сразу узреет промышленный холодильник и кучу пустых бочек. Предпочитая сбежать хотя бы на время от этих завораживающих глаз, она свалит наверх. Трупы не были чем-то ей непривычным. Непривычно было таскать их за руки ноги, без каталки, без помощи медбратьев. Труп Дэмерона, не заморачиваясь, просто столкнула вниз по лестнице. Ну, не тащить же его на спине вниз. Рей решила, что по идее, морозилка размерами подходит в самый раз, и только открыла крышку….и тут же захлопнула. При виде рыбьих глаз неизвестной ей замороженной блондинки, Рей лишь горестно вздохнет, понимая, что ей как бы положено сейчас с воплями бежать как можно дальше от этого места.       Но вот же бред, бежать она пока не собиралась.       Пока что.       - Я все тебе объясню, я бы никогда с тобой так не поступил, она… это заслужила,- залепетал Бен, едва Рей разъяренной фурией выскочила из комнатки и обвинительно выставила на него палец.       - Заткнись… Просто.завали.хлебало!- рыкнула Рей, злобно поджимая губы.       Они с Беном словно поменялись ролями, и теперь была его очередь терпеливо сносить капризы маньячки Рей. Слишком много дерьма вдруг скопилось для одного вечера. Чуть не стала жертвой группового изнасилования, убила продажного копа, спасла похитителя-маньяка психа. И вот еще и выяснилось, что все это время она была рядом с трупом какой-то жертвы Бена. Господи, куда же катится мир, и когда это его так перекосило, что сейчас Рей думает лишь о том, что по сути ее беспокоит все, кроме самого долбаного Бена, который так и сидит у стены с эйфорией в глазах. Рей со злобным огнем и усмешкой решила, что разберётся со всем этим завтра, а сейчас просто кинет Дэмерона на эту покойницу вместе с тем вторым. Первому жмурику места в холодильнике упорно не хватало, но Рей даже не дернется, когда вдруг за спиной окажется пыхтящий от усилий и боли Бен. Ее банально отодвинули бедром, почти вырвали из рук ногу Дэмерона. Рей оставалось лишь наблюдать, как бледный как известка Бен с трудом, но запихнул двоих в морозилку к блондинке. Наблюдать, как третьего заталкивают в бочку, желания уже никакого не было, и Рей просто вышла усевшись на полу, прислонившись спиной к кровати.       Он бухнется рядом и они будут молчать до последнего, лишь взглянув друг на друга один раз. Бен с новой порцией щемящего сердце восторга, Рей с усталой скептичностью.       Зато они оба поняли, что они теперь уже союзники, как бы дебильно это не звучало.       - Ты мне объяснишь, кто эта девушка и что мне делать, чтобы не оказаться на её месте?- гораздо позже рявкнет Рей на Бена, заново перевязывая окровавленную повязку и помогая тому добраться до ванной.       - Чтобы ты не сделала, ты никогда не окажешься на её месте, Рей, не бойся меня. Я люблю тебя и не могу ничего с этим поделать. Я сделаю всё, что ты захочешь, все ради тебя, не любить тебя я не могу,- глядя честными до рвоты глазами, начнет лебезить Бен.       -Ты псих, Бен...тебе лечиться надо,- оборвет его Рей. Почему-то вот такой подкаблучный Бен ей категорически уже не нравился.       - Я… я не хочу принуждать тебя, пожалуйста...ты…       - Береги силы, Бен... нам нужно избавиться от трупов.       Рей слишком устала, чтобы спорить с Беном, когда тот потащил ее в свою спальню. Отключится Рей моментально, едва обрадовано поймет, что ее банально укрыли одеялом, обняли за талию и очень крепко прижали к груди.        Она проснется первой. Рей даже завтрак приготовила, а Бен не желал просыпаться. Рисковать головой и будить раненого психа вообще не хотелось, мало ли что у того в голове спросонья. Голова пухла от обилия мыслей, и все что придумала Рей для отвлечения - это пошляться по дому. Правда в первой же комнате, увешанной кучей спортивных снарядов, ее остановят фото ее самой в самых различных ракурсах.       Непонятно, но день пролетел так быстро, что Рей уже очухается в гараже, помогая складывать завернутые в мешки тела. Она лишь вспомнит, что вместе с Беном заворачивали трупы в несколько слоев с такой холодной расчетливостью, что аж зубы сводило.       С Беном она так и не заговорила ни разу за целый день, шляясь тенью по дому или намеренно злобно расколачивая долбанную кровать той самой цепью, что столько времени висела у нее на ноге. Бен благоразумно весь день не попадался на глаза.       Рей даже не стала уточнять, откуда Бен осведомлен о заброшенном складе с кучей отработанной кислоты в знакомых бочках.        - Я люблю тебя ,- прервал тишину Бен, замерев с поллитровой чашкой кофе напротив нее у него на кухне. У него дома, куда они вернулись, не сговариваясь.       - Ты только что видел, как я опустила труп твоей бывшей подружки в кислоту, как ты можешь меня любить?- невольно ляпнула Рей, тут же задумываясь о тупости своего ответа.       - Я люблю тебя и это навсегда. Она…. не моя подружка, она…       - Плевать. Ты убил её?       - Она… честно, она вырывалась. Я просто хотел вытолкать ее из дома, а она вырывалась. Я не виноват, что она упала с лестницы.       - Ее ты тоже похитил?       - Так нужно было... Пойми, если ты осуждаешь… Слушай, Рей, меня можешь судить сколько хочешь, но я виноват только в одном, что действительно тебя расстроил.       - Расстроил!? Ты смеёшься надо мной?! Я из-за тебя убила человека, я три месяца сидела взаперти, Ты! Ты меня похитил. Изнасиловал! Гондон!- тут же взвилась Рей. - Так не любят, Бен! Если бы ты был нормальным и просто пригласил меня на чашку кофе! Всего этого можно было избежать!       - Не покидай меня, Рей, я не смогу без тебя,- Бен даже не стал уворачиваться от полетевшей в него кружки с остывшим кофе.       Бен встаёт перед ней на колени и обнимает её ноги, но Рей все равно отцепляется и уходит прочь из этого дома.        Рей пытается жить по-прежнему. Честно пытается.        Получается так себе, но она старается.Квартиру она сменила сразу же, все равно ее вещи банально выставили на мусорку, где благополучно и растащили.       Она даже умудряется восстановиться на работе. Проволочка с правами и прочими документами решилась неожиданно быстро. Буквально за пару дней, словно кто в небесной канцелярии знал, что ее документы будут утеряны. Ладно, о документах, что остались у Бена, Рей помнит все время, но аннулирует их все. И кредитки вдруг ей выдали через пять минут после обращения. Начальство даже выдало в конверте зарплату за прошлые отработанные дни, добавив премию за непонятно что. Нехилую такую премию. Где-то мозг уцепился за информацию о какой-то важной шишке, гендиректорше какой-то очередной супермегакорпорации, вдруг решившей, что в этом месяце именно Рей будет под протекцией. Чьей протекцией, зачем и для каких понтов, Рей так и не поняла. Она даже имени этой богачки не запомнит. Рей даже не заморачивается полосой удачи, искренне считая это платой за три месяца заточения. Всего каких-то три недели и вот Рей снова в привычной форме медсестры на обходе экстренного приема.       Как будто и не было трех месяцев.       Зато есть тоскливые сны и опухшие от слез глаза.       Есть эфемерная тяжесть на ноге, что аж Рей покупает самый тяжелый серебряный браслет и цепляет его на лодыжку.       И она теперь спит в длиннющей ночнушке с тупыми и дурацкими рукавами-фонариками.       Рей теперь не хочет просыпаться по утрам. Рей существует, как сорванный банан, пока не приходит новость.       - Прощай, я очень сильно тебя люблю,- это сообщение приходит ей на старый номер телефона. Этот номер сменить рука не поднималась.       Рей, даже не задумываясь ни минуты, бросает все дела и мчится к нему. Сердце заходится в необъяснимой горечи и одновременной радости. Машины стоят и сигналят, перекликаясь с рваным ритмом перехваченного шипастым ошейником дыхания. Мысль о том, что он может с собой сделать, почти невыносима.       Рей бросает машину в пробке и не заморачиваясь, бежит.       Дверь необъяснимо легко поддается ее плечу, ее словно канатом тянет в подвал. Руки снова привычно порхали над ним.       Перевернуть лицом вниз.       Выпрямить руки вдоль тела, освободить грудную клетку от стягивающих предметов.       И засунуть два пальца в рот, намеренно раздражая подушечками пальцев корень языка, заставляя выблевать все проглоченное.       Залить наспех набранную прямо из-под крана воду в распахнутый рот, надеясь, что инстинкты заставят организм глотать жидкость. И снова два пальца ему в рот. Повторить до полного очищения желудка.       Когда Бен откроет свои глаза спустя долгие часы лежания у нее на бедрах и слезящимися уголками восторженного взгляда глянет на нее, Рей изо всех сил врежет ему кулаком прямо в покрасневший нос.       -Рей, я умер?       - Нет, ты здесь, со мной, Стокгольмский синдром передает тебе привет, мудила,- выдавит Рей, заливая слезами лицо Бена.       Бен же вдруг сверкнет на нее знакомым страшным взглядом и оскалится жутким кривым оскалом.       - Я знал, что ты придешь.       - А если бы не пришла, кретин?!       - Тогда смысл был бы жить? А? Рей?       Ты меня не покинешь больше?       Нет, я люблю тебя Бен. Рей же снова замахнется кулачком на Бена. Но едва ее руку перехватят, уверенно, но мучительно нежно прижмут к губам, подумает, что вся ее жизнь пошла по той самой пиздоблятской херодрыгальной хуйне, и почему-то миру понадобилось три месяца и четыре трупа, чтобы ей нашелся вот этот тупой кусок накаченного мяса, сверкавшего адскими глазами в щенячьем восторге.