***
Даби не до конца понимает: догадывается ли Шигараки, насколько очевидны его взгляды? Все эти невольные поглядывания на неё. Идет оживленная дискуссия между Мистером Компрессом и Твайсом, но Томура слушает вполуха, если не в четверть, смотрит на неё исподлобья, внимательно бегая взглядом по выразительным чертам лица и по-девичьи хрупким изгибам тела. Рашель не на подростковую тусовку пришла, чтобы одеваться, например, как Тога. Тут, знаете ли, чуть ли не война. Такахаши предпочла гражданскую одежду, чтобы было легче смешаться с толпой при необходимости выйти на улицу, пусть это происходило и не так часто. Но она очень скучала по своему многофункциональному геройскому костюму. Безразмерная толстовка и рваные джинсы со скудными кроссовками — весь гардероб, страдающий синдромом чертовски редким разнообразием и однотипной расцветки. Девушка лежала в кресле, намеренно заняв местечко подальше ото всех. Голова была неестественно запрокинута на подлокотник так, что еще парочка дюймов, и она соприкоснется затылком с краем мебели. Почти незаметный хрящ выпирал. Довольно редко можно заметить кадык у девушек, и Томура задержал на шее взгляд. Ноги свисали с другого края подлокотника, и она изредка делала круговые движения голеностопном, в унисон под хруст костяшек. Шигараки признал, что ей совсем не идет этот стиль одежды. Рашель лениво поправляет наушник, поставив громкость на максимум, и мысленно скорбит по потере первого, который сломался еще на позапрошлой неделе. И хотя, в связи с недавними событиями, нужно радоваться, что они вообще остались живы, что трудно сказать о Дейке. Она в голове отмечает, что нужно в следующий раз заказать Гирану наушники в долг. Такахаши мысленно выругалась, проклиная эту чертову усталость, из-за которой и забыла сделать это сегодня. Она устало прикрывает глаза, сжимая руками ребра еще сильнее, подавляя всякие нежеланные звуки из недр желудка. Такахаши считала эту еду… грязной только потому, что им заказали её «АРИС». И что не менее важно касательно этой темы, у Рашель были неприятные ассоциации. Это немного смахивало на какой-то ужин в кругу семьи. Возможно, для кого-то из злодеев Лига и стала семьей, учитывая, сколько времени и через что прошли эти люди вместе, но Рашель была далека от этого понятия. И она боялась, как бы ее не вырвало от всего отвращения на подобные мысли. Серьезно? Семья? Да, может кто-то кому-то и когда-то спасал жизнь, шутили, выживали вместе, сражались бок о бок, но нет, простите. Всё-таки, того кусочка пиццы на остатки денег было недостаточно. Еще бы. И это неприличное желание съесть долгожданные суши… Рашель сомневалась, что сможет подавить рвотные позывы, если все-таки засунет свою гордость куда подальше и съест хотя бы одну. Девушка незаметно сглотнула, с измученным вздохом отпуская всякие представления о еде. Она поежилась от внимательного взгляда, концентрируя всё внимание на своей сонливости. Хотелось спать. Ужасно сильно хотелось спать. — Эй, Такахаши, ты тоже не будешь свою порцию? — Спиннер облизывал свои пальцы, покосившись на нетронутую тарелку суши. Рашель постепенно начинала привыкать к такому общению без какого-то намека на вежливость. Что ее, конечно, не радовало. Это скудное общество пагубно влияло на ее менталитет. Не открывая глаз, она кинула негромкое: «Можешь есть».***
Честно, хоть Рашель и было все равно на эту недоцеремонию, но она ожидала большего. Но хоть её сделали… командиром? В таком состоянии Рашель вынуждена перерабатывать информацию несколько раз. Бессонные ночи и голодные дни не идут на пользу — это ясное дело. Нужно уже что-то делать со своей гордостью. Конечно, с этим стадом недоподчиненных, насквозь пропитанных своими несуразными амбициями и вдолбленным Ре-Дестром комплексом неполноценности, орущие чуть ли не в каждом выпуске газеты об обделенной свободе, плюс и Гигантомахией, Шигараки будет легко ими манипулировать, прогибая под себя. Этой армией Томура практически уровнял силы, даже при всех резервах героев… И Рашель не отрицала своего чувства… страха. Все эти люди по-детски глупо поверили, что Шигараки в самом деле так яро борется за свободу… Просто бредятина вселенского масштаба. Такахаши в тот момент едва подавила смешок. Девушка здраво осознавала, что Томура Шигараки — ребенок в теле двадцатилетнего парня, дико преследующий свои личные цели исключительно ради удовольствия, ненормального морального удовлетворения. Какой бы каменный покерфейс не надела бы она, как бы наигранно не изображала усмешку в той или иной ситуации, в душе ей было искренне жаль этого парня. Но… нет. Нет, Рашель. «Не позволяй чувствам подвергать миссию риску», — как-то вычитала она. Как бы сильно она не жалела всех этих людей, это не отменяет того, что они — злодеи. Это исключительно их добровольный выбор. Они сами выбрали этот путь. Они заслуживают наказания только за ту легкость, с которой готовы убивать невинных. Некоторые так вовсе получают удовольствие. Начиная с эстетического, вплоть до оргазма, возможно. Рашель вышла из зала, поспешив найти менее душное место. Она слегка нахмурила брови, что сообщало о глубоком мыслительном процессе. Бывало, она довольно долго так залипала, полностью абстрагировавшись и даже никого не слышала, несмотря на свою причуду, только чтобы сгенерировать здравые мысли. Шигараки упал, не устояв на ногах. От глухого шлепка, Рашель даже вздрогнула. «Лидер упал со сломанной ногой, и никто не спешит помочь?» — девушка покосилась на Компресса и Спиннера. Да, они были взволнованы. В принципе, все. Рашель нахмурилась, с подозрением наблюдая за парнем. Она пыталась вслушаться в то, что бубнит Томура, но скрежет колёс по полу от автоматического кресла Ре-Дестро перебивал его слова. Девушка вздохнула, откладывая это на мысленную полку «подумать потом», направляясь к Шигараки. Он пытался встать, опираясь на костыль, который буквально дрожал под напором веса. Сейчас она испытывала искреннее, неподдельное сочувствие и жалость к этому человеку. — Помогите инвалиду, чего вы стоите, как идиоты? — устало, с легкой улыбкой протянула Рашель (хотя такой интонацией обычно торговки кричат на базаре), обращаясь к Компрессу и Ящерице. На «прозвище» Томуры, послышались явные нотки усмешки. Лучше перевести все в корявую шутку и нарваться на грозный взгляд, чем терпеть его психозы. Она с легкостью подхватила парня, поднимая, закинув его руку на свою шею, как бы опасно это не было. Особенно после ее юмора. Девушка дождалась, когда Шигараки возьмет свою руку, не рискнув поднять ее сама. Она осторожно положила свою руку на его плечо, поддерживая, как бы не навернуться вместе с ним. — В твою комнату? — уточнила Такахаши, мысленно отметив, что это прозвучало как от пошлого таксиста. И она успела пожалеть об этом. — Ты что, хочешь присоединиться? — Ты не так все понял… — вздохнула Рашель. И как чуяла, что он этим воспользуется. — На. И купи уже себе нормальные наушники. Такие, чтобы я не смог услышать твои песни. Меня тошнит от них. — серьезно проговорил парень, смотря перед собой, сжимая указательным и большим пальцем несколько тысяч йен. Рашель убрала всякий забавный шарм, недовольно покосившись на купюры. Что, простите? Да, ей нужны деньги на элементарное пропитание, но она не настолько низко готова пасть, чтобы принять эти грязные деньги от него. Она лучше займет их у Гирана, хоть у Твайса, Даби или Компресса, боже правый, но никак не у Шигараки — это первое. И как честный герой, она предпочитает получать деньги после выполненной работы. В жалких подачках она не нуждается. — Мне не нужны деньги. Я могу сама себя обеспечить, — так же серьезно проговорила девушка, смотря парню прямо в глаза. Томура остановился, медленно перевел взгляд на девушку, посмотрев сверху вниз, превосходя ее в росте. Такахаши не пыталась предпринять попытки поволочить парня дальше. Она подавляла желание отвести взгляд, и только сильнее стиснула зубы в напряжении, чувствуя, как он невольно сжал свою руку на её плече, надавив пальцами на болевую точку между косточками, по-ненормальному пристально наблюдая за ее реакцией. Томура страстно желает почувствовать ее страх всем своим существом, чтобы утолить садистское желание ломать и обрывать жизни других людей. Ненормальное желание ощущать свое превосходство. Рашель скривилась в мимолетной гримасе боли. Она ненавидела свою причуду в такие моменты из-за повышенной чувствительности: его рука казалась горячей даже сквозь одежду, болевой порог зашкаливал под натиском. Девушке на секунду показалось, что она увидела… сумасшедшие нотки в его глазах. Но это было так быстро, что она успела засомневаться (тот факт, что его психика и без того шаткая, отошел на второй план в данной ситуации). Томура слегка смягчился, чувствуя свой явный контроль над ситуацией, отведя мизинец, пятый палец, подальше от ее ключицы. Он чувствовал дурацкую победу в ничтожной битве. Нравилось ощущать, как она напрягает плечи, как ее лицо перекосило от боли. Нравилась эта опасная грань, когда он так близок к пятерне, и это ее треклятое чувство гордости, которое его так раздражало и в то же время неуместно возбуждало. Ему нравилась эта ее упорность и чувство самодостоинства. Он точно знает, что она не станет его умолять о пощаде. Она уже начинает заводиться только от его подачек. — Если ты предпочитаешь «честно» заработанные деньги, то могу помочь с работой. — Он ослабил железную хватку на плече, слегка наклонившись, сокращая расстояние между их лицами. Чтобы их лица были на одном уровне. Чтобы заглянуть в ее непроницаемые серые глаза, напрочь скрывая все свои эмоции. Шигараки нравилась эта твердая неочевидность, но он хотел понять ее моральную составляющую, ровным счетом как и испепелить за неверную дерзость изредка сменяющую корявыми шуточными замечаниями. — Ты что, Шигараки, за шлюху меня держишь?! — в ярости прорычала Рашель сквозь зубы. Она начинала заливаться краской от гнева вперемешку с диким возмущением. Что он себе позволяет, черт возьми?! Прямолинейным вопросом, Рашель намеревалась достучаться до совести Шигараки, не подозревая, что та давно мертва. Хотя вариант получить точный ответ тоже ее устраивал. Девушка сжала в руках его куртку, слегка срывая ее вниз. Она нахмурила брови пуще прежнего, ясно осознавая, чего он хочет от нее. Секунду назад она упорно надеялась на то, что нужно просто кого-то убить или что-то такое, но когда он приблизился, Рашель вспыхнула ярым желанием переломать его ноги, чтобы тот был не в состоянии двигать бедрами. — Нет, что ты, Такахаши? — парень задорно рассмеялся, лучезарно улыбнувшись. Насмешливость тонко граничила с вызывающей явной угрозой. Рашель бесило это фамильярное отношение. Томура выделил интонацией, и она отчетливо услышала нотки усмешки на своей фамилии. Через секунду, улыбка сошла на нет. Такахаши ни на шутку настораживалась от резких перепадов настроения в его поведении. Никогда не поймешь садиста и психа. Что творится в его голове, за этой наигранной, нескрываемой фальша, маске? Что он сейчас сделает? Его руки, способные испепелить девушку за считанные секунды на ничтожной дистанции. Он провокационно сократил расстояние между их лицами, опаляя своим горячим дыханием ее щеку. Девушку немедленно бросает в жар. Она никогда не заходила так далеко в общении с мужчинами. — Но… Если тебе в самом деле нужны будут деньги, ты знаешь, где меня искать. Отвращение было настолько ярким, что ей пришлось заставить себя смотреть ему в глаза. Его холодный взгляд, обжигающее дыхание и насмешливый шепот пробивали на мурашки по телу, отчего собрать мысли было куда сложнее. Рашель пристально смотрела ему в глаза. Отвести взгляд означало одно — позорно отступить, открыто показав свой страх, теперь означаться как слабой. А в таких местах, и таких злостных организациях слабых не терпят. Смахивает на какой-то первобытный закон. Рашель и подозревать не могла, что сейчас эта глупая игра в гляделки может так много значить. Девушка успела расслабиться, не почувствовав его руки на своем плече. Она осознавала неуместное облегчение в данной ситуации, которое может опасно аукнуться через несколько секунд. Она молила всех известных богов, чтобы он пошел сам, хотя понимала всю глупость своих мольб. Если Шигараки это сделает, то это не Шигараки. Молила богов, чтобы он ушел, и тогда она сможет подавить бешеное желание убить его. Но… Девушка напряглась, когда его рука на удивление мягко легла на талию. Она прокусила до крови губу в попытке успокоиться. Томура забавно хнякнул, ярко улыбнувшись, внимательно наблюдая, как ее лицо перекосило от ярости. Рашель была предельно напряжена. И больше всего ее настораживал то мгновение, когда она почувствовала страх. Шигараки — тот человек с неуравновешенной психикой, которого нельзя недооценивать и фамильярно относится, учитывая только детские амбиции. И как раз здесь Такахаши прокололась. Что за герой она после этого? С Академии она вдалбливала себе, что нельзя ни в коем случае недооценивать своего врага, даже зная его возможности и эмоциональную составляющую. И «сверху» ей сказали, что Томура опасен. А она что? Мысленно усмехнулась, ожидая большего. Когда она узнала главные цели и приоритеты этого парня, она в самом деле была удивлена. Удивлена, насколько они ничтожны и ущербны. Она слишком сильно расслабилась, не отдавая себе отчет, что это неправильно и нерационально, как будто не понимая, где и с кем она находится. Наивно думала, что у нее все под контролем, не воспринимая детские цели Томуры. Да и Шигараки давно не ребенок. Поток мыслей прервало тихое «воу». Такахаши смутилась, вспомнив о Мистере Компрессе и Спиннере. Черт, что они вытворяли прямо перед этими двумя?! Рашель самостоятельно поволокла парня в его комнату.***
Ястреб спускался с крыши вместе с Даби после относительно… приятной беседы. Парень слегка помедлил, заметив сию картину, как герой, Рашель Такахаши, очень близкая к тому, чтобы войти в топ десятку, идет практически в охапку с лидером «Паранормального фронта освобождения» с лицом, как будто ее заставили съесть тазик лимонов. Ястреб как раз был намерен встретиться с ней. Судя по тому, что она стояла на сцене и входила в число командиров, у неё дела обстояли более-менее нормально, в отличие от героя номер два. В верхушке, организовавшей всё это прикрытие, даже искренне забеспокоились, когда не смогли выйти с ней на связь. Рашель, заприметив знакомые алые крылья, и такой же до боли знакомый силуэт, мгновенно узнала коллегу. И здесь кавычки будут неуместны. Девушка в пассивной ярости распахнула двери комнаты, да так, что та стукнулась о стенку. Она с превеликим трудом справилась с желанием втолкнуть Шигараки туда. Она кинула многозначительный взгляд на Ястреба. Профи заметил ее молчаливую просьбу. Такахаши зло зыркнула на Даби, когда тот тихо усмехнулся от её импульсивности. Рашель не может подорваться с места с распростертыми объятиями к герою номер два и фанатскими воплями, что-то вроде: «ВАУ, КАКИЕ ЛЮДИ! ЯСТРЕБ, КАКИМ БОКОМ?» Нет, можно, конечно, но… нельзя вызывать лишние подозрения. Особенно когда здесь Шигараки и Даби. Она не могла рисковать как своим, так и положением Ястреба, наслышанная, с каким трудом он добивался этого жалкого места в организации. Такахаши спустилась на лестничный пролет, мысленно пытаясь успокоить себя. Она ждала Ястреба на улице, за зданием, заприметив местечко, где не было камер наблюдения и убедилась в отсутствии слежки. А то мало ли. — С тобой «верхушка» пыталась связаться, но, видимо, у них стояли глушилки. Всякий сигнал радаров подавляли, — Ястреб вышел из-за угла, натянув очки на темечко. Он едва заметно поёжился от декабрьского мороза. Блондин продолжил, не дождавшись какого-то ответа от девушки, — Мы опоздали. Мы в паршивом положении, если честно. Они хотят, чтобы ты как можно быстрее достала необходимую информацию, — Ястреб не называет конкретных имен и чётких задач, обходясь этими расплывчатыми предложениями. — Их никаким боком не колышит, как я это сделаю, верно? — Тем не менее, ты уже неплохо справляешься, — он тихо усмехнулся, — Уже командир отряда. И… ты в обнимку шла с самим лидером «Паранормального фронта освобождения». — Большего от Спиннера и не ожидалось, — Рашель как-то грустно хмыкнула, лениво ковыряясь пяткой в снегу. — М-да-а… Все-таки мне нужно выбиваться в любимчики… Черт. Такахаши тяжело вздохнула, запуская тонкие пальцы в густые пряди волос, поднимая взгляд на ночное небо. «Видимо, мне суждено отоспаться только на том свете. Ну, хоть наушники нормальные куплю и отожрусь пиццей»***
Томуру всего трясет от одного вида того, как она только посмеет улыбнуться кому-то. Он ненавидит, когда эти ямочки выступают на щеках, и в этот момент она смотрит не на него. Смеётся, как обычно, не со своих шуток, а с чьих-то других. Шигараки наблюдает за ней с конца гостиной, как она ведет активную беседу с Твайсом, как тепло смотрит на него, безмятежно обсуждая прошедший рабочий день по составлению стратегии. Он начинает чесать шею дрожащими от боли пальцами, чувствует, как вены под кожей пульсируют, а кожу чертовски саднит, ощущает выступающие горячие капельки крови, обжигающие подушечки пальцев. Вот, она задорно рассмеялась, и Даби на мгновение показалось, что у Томуры от такого напора вот-вот ногти сломается. И Тенко в очередной раз убеждается, что она на него не смотрит. Он справляется с невероятным желанием выдавить ей глаза, разрезать плоть на щеках, чтобы ямочки больше не смогли появится, сломать кадык собственными руками, как бы ни один смешок не выскочил. Безумно сильно хотел оторвать эти мерзкие руки, чтобы она не смела больше касаться его и только потом использовать причуду. Рашель не осознавала всю степень непрочности льда, по которому она бежала. Томура невольно представлял её в собственной крови. Как это бездыханное тело лежит перед ним. Он не знал, что люди обычно чувствуют в такие моменты. Но он отчетливо ощущал, как в груди приятной тягучестью потяжелело в унисон с болезненным уколом. Рашель было сложно предположить, что Шигараки к ней испытывает. Она заранее не рассчитывала на какие-то чувства. Пф, фу, вы о чем? Она брала в расчет то, что она кукла для удовлетворения и против скуки — все. Большего ей и не надо было, разве что информацию, его дальнейшие планы и выявить слабые места. Шигараки был готов сломать ей глотку, если она посмеет сделать неверный шаг влево-вправо. Но он страстно желал обратить в ничто тех, кто на неё кинет дурной взгляд или причинит боль. Мучить Такахаши имеет право только он один. Никто более пусть даже не суется в их высокие отношения. Томура был ярым собственником. Остаётся надеяться, что по завершении миссии, Рашель сможет выспаться все-таки на этом свете и в своей квартире, потому что Шигараки не даёт, несмотря на все свои ранения. Вот же инвалид треклятый. Рашель была готова сломать руку или ногу, только чтобы не ложиться под него ради… информации. Информация, информация и еще раз информация. Но… она оправдывала, что это того стоит. Героям на самом деле нужна была эта информация, все слабые места, стратегия, планы. Но что поистине ее беспокоило в данный момент — это отсутствие этого желания. Рашель ужаснулась собственным мыслям. Неужели, что-то между ним и ей начало меняться, раз теперь ей не… так омерзительно от подобных мыслей? И какого черта, имя Томура Шигараки больше не вызывает у нее прежнего отвращения и ненависти… Такахаши не менее настораживала его маска. Сложно понять, что именно он чувствует. О чем он думает. Его маска еще более прочна, нежели обычно. Практически непроницаема. Это было опасно. Рядом с индивидуальной харизматичностью в девушке есть место и для шарма, которую Шигараки обожает. А еще какая-то отчаянная ярость. В такие моменты не хочется убивать ее. Будто ребенок, он ощущает странное чувство внутри. Да, где-то глубоко внутри приятно саднит и покалывает. Охватывает чувство умиротворения, когда все уходит на второй план, а эта девушка выступает на первый. Этого он не испытывал никогда. То, что происходило сейчас, заставляло напрягаться. Он осознавал, что привязанность к Такахаши становится слишком сложно выдавать за простое звериное влечение. Его инстинкты все чаще давали сбой, напоминая о том, что у него могут быть… кое-какие иные интересы. Быть может, Томура еще способен чувствовать что-то человеческое? Рашель на днях просекла, что Томуре безумно нравятся охаги. Какого было ее удивление. Пожалуй, это дополнительная спасательная «соломинка», с помощью которой Рашель чуть ли не каждый вечер отсрочивает желание Тенко убить ее, как она думала. Все эти расплывчатые и слепые эмоции не могут перечеркнуть все то вышесказанное. Как много бы дерьма не было в жизни, разумеется, ее краски зависят от его количества. Но она была и будет по-своему прекрасна для каждого. Эта та возможность и шанс, который нужно ценить. Все зависит от человека. Какая она будет. Насколько насыщена и не ограничена. Подобно прекрасной бабочке, ее не ограниченным возможностям, она так же легко и просто может упархать. Но ровно столько же, как и безжалостно сжать в руке эту бабочку. С такой же предельной легкостью.