Потерянная юность

Их и без того шаткое положение расшатали ещё сильнее. Это случилось в один из учебных дней на первом уроке в академии. В классе не хватило трёх учеников. С Бакуго всё и так было ясно, после смерти Киришимы он сам не свой. Удивительно, что его ещё не исключили из академии или он сам не ушёл. Больше всего Тодороки волновало другое. — Кажется, Мидории и Урараки тоже нет. Где же они вдвоём пропадают? — Я видела, что они вместе шли из общежития. — А может… Изуку наконец-то повезло и в его жизни появилась первая девушка?! — Всем успокоиться! — А вообще давно пора. Урарака сама не своя рядом с ним. Ещё с первого курса. Помните? — Эх, хорошее было время! После всего услышанного Шото встал и под удивленные взгляды класса вышел. Что-то у него совсем не хорошее предчувствие. Искать парочку пришлось не так долго. Тодороки обнаружил их в коридоре, и… Кажется, настолько сильную боль он не чувствовал даже от рук Тёмного Деку. На эту картину было просто невыносимо смотреть. Мидория прижимал к стене Урараку и целовал её в губы, а та хоть и выглядела удивлённой и ужасно смущённой, но целовала его в ответ. Тодороки прижался к стене, не подходя к ним, в тщетной попытке найти логическое объяснение. — Кажется, мы опоздали на урок. Иди, Урарака, я тебя догоню, — с обворожительной улыбкой сказал Изуку. Урарака едва ли не убежала обратно в класс, даже не заметив по пути Шото. Его мысли ушли далеко от этого мира ещё очень надолго. Деку же заметил его и сразу же подошёл к Тодороки. — Ты же знаешь, что подглядывать нехорошо, Тодороки-кун? — подняв на него глаза, у Шото будто камень с души упал и остался одновременно. Эти больные глаза с красными огнями, что, казалось, горели в этот раз ещё ярче. Боги, как он мог подумать, что Мидория способен на подобное. — Зачем? Тебе внезапно стало мало моих страданий? — каким-то не своим голос сказал Тодороки. Неизвестно, сколько нервных клеток дружно умерли в нём сейчас. — Эй! Эй! Спокойнее. Ответ на твой вопрос прост. Просто мир не вертится вокруг тебя, Тодороки-кун, — с какой-то мерзкой ухмылкой сказал он. — Я ведь не совсем гей, между прочим. Ко всем людям отношусь одинаково. К тому же… Есть одно важное правило. Играть слишком долго с одной игрушкой нельзя. Того и глядишь можно привязаться. — Оставь Урараку в покое! Она тут вообще ни при чём! — Иначе что? — ответа не последовало. Шото слишком боялся этого человека сейчас, чтобы продолжать. — Какой ты умница, Тодороки-кун. Хорошо же я тебя натренировал для себя. Смирение гораздо лучше бесполезного сопротивления. Это, конечно, может быть забавно, но хэй. Выкинутые на время игрушки не должны раздражать своих хозяев, могут и сломаться окончательно и безвозвратно, — с удовлетворением сказал Деку и с какой-то больной нежностью провёл по его волосам, щеке, — расслабься, посмотри на это с другой стороны. Пока я занят девчонкой, я не буду обращать внимания на тебя, и ты можешь провести время со своим возлюбленным. Наслаждайся остатками своей кровавой юности. Время становиться взрослым почти подошло. — после этого он ушёл. А Тодороки до сих пор не мог найти слов. Ни чтобы ответить ему, ни тех, которыми он будет успокаивать Мидорию, ни уж тем более для Урараки. Бессилие. Слабость. Отчаяние. Какое же он ничтожество. Это то самое время, когда причуда бесполезна против этой суровой реальности. В прошлом беспричудный парень наверняка хотел добиться именно такой слабости. Чтобы Тодороки почувствовал это на своей шкуре. Тот момент, когда он недостаточно силён, чтобы что-то изменить в своей и чужой жизни. *** Чем-то эти несколько оставшихся месяцев начали напоминать персональный ад. Не то чтобы раньше было настолько хорошо и прекрасно, но стало однозначно хуже. Вы хоть представляете, как это вообще выглядело? Пока Мидория встречался с Тодороки, тот же Изуку, только уже другая личность, одновременно с этим встречалась с Ураракой. Странно, так? Их одноклассникам тоже показалось это странным. Влюбленные обычно очень часто вместе. Деку же постоянно куда-то бегал от Урараки, а когда приходил обратно, Тодороки в этот момент был мрачнее тучи. — Кажется, у нас появился любовный треугольник, — однажды кто-то в классе догадался, и всё стало ещё хуже. Поползли всякие слухи и куча вопросов. Но внятного ответа ни у кого добиться не смогли. Урарака пыталась поговорить об этом с Мидорией, но тот вёл себя… Странно. Сначала он вёл себя почти как обычно (только слишком уж уверенно), а потом был очень нервным. Даже в глаза ей смотреть не мог и быстро находил повод уйти. Он вроде как и хотел отношений с Ураракой, а вроде и вовсе сомневался в правильности своего выбора. Бедная девушка совсем запуталась в его намерениях и решилась поговорить с Шото. Его мрачное лицо и тяжёлая аура вокруг быстро это желание утопили. Да и ей было как-то неловко спрашивать об этом. Что ей вообще нужно было сказать и спросить? «Прости, Урарака. Это не твоя вина, но я не могу тебе об этом сказать», — с подобной мыслью вздыхал Шото. — Ты должен вести себя более ответственно, после того, как принял чувства Урараки. Что ты делаешь, Мидория? Ты же не можешь… — как-то раз Иида пытался вразумить Деку. Не может же он встречаться сразу с двумя людьми одновременно! Это неправильно. — П-прости, Иида, ты прав… Я п-подумаю об этом, — нервно пробормотал Изуку и убежал. Весь этот диалог происходил в коридоре общежития, слава Богу ещё и не в академии. Деку убежал в комнату к Тодороки. Тот по одному его лицу всё понял. Обнял и пытался успокоить. Нервы Изуку сдавали, и это вовсе не было слабостью. В такой обстановке любому будет сложно держаться стойко. — Мне так стыдно. Я не могу больше так спокойно учиться, — с красным лицом пробормотал Мидория. — Может, мне лучше объяснить все Урараке? Сказать, что это всё чудовищное недоразумение? Может, лучше всем рассказать, что мы встречаемся? — Перестань паниковать. Это ни к чему хорошему не приведёт, — как можно спокойнее сказал Шото. — Он пока ещё не навредил Урараке. Что может измениться, если ты попробуешь ей рассказать или как-то исправить эту ситуацию? Мы просто не можем, Мидория. — Что же мы тогда должны делать? — Ждать и держать себя в руках. Рано или поздно эти слухи утихнут, и наши одноклассники успокоятся. Надеюсь, что Урарака не натворит глупостей, и всё не полетит к чёрту из-за одной случайной фразы. — Но, Тодороки! Это неправильно! Я… Как с этим можно смириться?! Сначала я целуюсь с Ураракой этими самыми губами, а потом… — Я знаю! — внезапно как-то резко ответил Шото. И тогда до Деку дошло. Не только у него тут начинают сдавать нервы. — Ты не представляешь, насколько это невыносимо. Отпускать тебя каждый раз к ней… Я ревную, хотя понимаю, что это делаешь даже не ты. Неправильное, ужасно уродливое чувство ревности… Ха, но осталось ли в нашей жизни хоть что-то не настолько уродливое? — в двухцветных глазах были видны осколки отчаяния. Тёмный Деку мастерски умеет ломать людей. Мидория хотел спасти его от этого отчаяния, но что же ему сказать? И он находит нужные слова. Пусть и очень глупые. — Наши чувства. Мои чувства к тебе никогда не изменяться, и я уж точно не смогу назвать их уродливыми. Они прекрасны, Тодороки, как в начале таковыми были, так и сейчас. — Изуку знал, что сказал что-то невыносимо банальное и даже наивное. Но это всё, что он смог придумать. Однако взгляд Шото смягчился. Осколки отчаяния исчезли, их заменили всепоглощающая любовь, и Тодороки поцеловал его. Они провели эту ночь вместе, не выпуская друг друга из объятий ни на минуту. Мидория всеми силами пытался вылечить раненую душу возлюбленного, как тот всеми силами пытался поднять его. Только так они смогут пройти через это тяжёлое время. Только то, что они есть друг у друга, держит их сейчас на плаву. Надолго ли? Это сейчас неизвестно. К утру они оба были без сил и собирались пропустить в этот раз занятия. Зато их тела были расслабленными, а в мыслях возникла приятная пустота. Ну, со вторым было небольшое преувеличение. По крайнее мере не в голове Тодороки. — Прости, сам не понимаю, что тогда сказал. Я просто дурак, — виновато вздохнул Шото. — Тебе и так тяжело. Вся эта история и его поступки жутко давят на тебя, а решил ещё добавить груза на твои плечи такой глупостью. Я так слаб, прости, Мидория. — Это не так, ты вовсе не слабый, Тодороки! Ты такой сильный, что я иногда забываю, что для тебя это так же не просто. Мне так стыдно перед другими и перед тобой… В последнее время от меня одни проблемы. Я бы понял, если бы ты решил держаться от меня подальше. Я должен сам решить свои проблемы, но… Ты остался, а потому всё в порядке. Ничего страшного, Тодороки, — стоило Изуку договорить, как его в лицо ударили подушкой. Шото делал это с тем же невозмутимым лицом, когда на отдыхе толкнул его в озеро. Всегда он так делает. — Эй, я тебе говорю серьёзные вещи, а ты! Тодороки! — шутливо надулся Деку. С таким его лицом очень сложно назвать занудой. — Не серьёзные, а глупые. Сам решить свои проблемы? Мидория, раньше ты хотя бы звал меня и других на помощь, когда мы попадали в переделку, а в свободное время решал чужие проблемы. Сейчас же ты делаешь всё тоже самое, только уже в одиночку. И свои и чужие проблемы. Мне это не нравится. Ты не должен заниматься всем этим один. — Но это совсем другое! Я просто… Не хочу, чтобы кто-то пострадал. Это моя вина, что он появился… Это я не справился и позволил себе быть слабым. Я сам должен с ним разобраться! — за подобные слова Шото подушку в этот раз в него вообще кинул. — Да ты! — Деку схватил эту подушку и попытался ей ударить Тодороки, но тот схватил его за руки и повалил на кровать. — Этого у тебя просто не отнять. Тебя просто притягивают проблемы разного рода, и ты стремишься их решить в не зависимости от того, выгодно ли это тебе и опасно ли это. Даже мои чувства к тебе начались именно с этого. Ты подобрал самый идеальный момент для того, чтобы лезть ко мне в душу. — Шото коснулся губами его шрамов на руке с каким-то сожалением в глазах. Нет, он должен был тогда сражаться всерьёз, пусть его и противник ради этого калечил себя. Пусть и некоторые тогдашние травмы были для того, чтобы докричаться до Тодороки. Но теперь… Ему больно смотреть и осознавать, что это из-за него. — Правда? По-моему ты преувеличиваешь… Тем более, разве ты признался мне тогда в классе? Не особо помню зачем мы там были, да и не понимаю, что ты во мне нашёл… Только не надо снова кидаться на меня с подушкой! Мне правда интересно знать… З-за что ты меня л-любишь, Шото? — Изуку покраснел от этого вопроса, а в глазах Тодороки отразилось удивление. — Ты уже забыл, что сделал на спортивном фестивале? — Ааа… Ха-ха, это было словно уже в другой жизни. Неудивительно, так всё произошло после этого? — Да, для этого было очень важно. — Шото поцеловал его, и Изуку что-то промычал, прикрыв глаза. — Давай поспим, ты, наверное, очень устал. — Ага… Не понимаю, откуда в тебе столько сил, чтобы драться со мной подушками, хах. Это был один из мирных моментов, но Тодороки запомнил его не совсем так. Скорее, это было то, чего они так долго ждали. Вестник грядущих роковых перемен и надвигающейся очередной трагедии.