***
Каждый раз, оставаясь наедине с собой, Усок кричал, рыдал и проклинал эти несчастные розы, задыхаясь и отхаркивая кровавое мессиво с этими самыми тёмно-голубыми бутонами. Усоку было больно. Так невыносимо больно, что он ненавидел Хангёля, Сынёна, эти чёртовы розы и себя самого. Себя он тоже ненавидел. Зачем он влюбился в Сынёна? Ему хотелось кричать на весь мир о несправедливости. Он остался крайним, оказался третьим лишним. В итоге, Ким делил всю боль с одним лишь собой. Зачем он отправил себя самого проходить все девять кругов ада?***
Ким Усок увядал, как цветок в заброшенном саду. Маленький Принц покинул его, оставляя одного на своей планете, где о нём больше некому позаботиться. Парень успешно скрывал всё от своих одногруппников. Но Усок понял, что проебался, когда перед ним возник Хан Сыну с парой лепестков в руках, покрытых запекшейся кровью, и с вопросом: — Что это блять такое, Ким Усок? Младшего же словно ледяной водой окатили. Он топтался на месте, не зная с чего начать и стоит ли это делать вообще. Заметив, как съёжился и поник Ким, старший смягчил взгляд и аккуратно притянул Усока к себе, поглаживая по голове. — Не нужно влюбляться в кого попало, Усок-а. Да, теперь Ким понимал, что ему не стоило этого делать, ему не стоило влюбляться. Но разве этот человек «кто попало»? — Сынён не «кто попало», — хрипит младший, чувствуя, что ещё чуть-чуть и у него начнётся истерика. Он не хотел говорить об этом. Он не хотел говорить о Чо Сынёне и этих блядских тёмно-голубых розах, что норовили однажды разодрать лёгкие Кима своими острыми шипами. — И что ты планируешь делать дальше? — аккуратно спрашивает Сыну своего друга, всё ещё не отпуская его. — Делать? Дальше? Ничего, — отвечает Усок с нотками безвыходности в голосе. Усок отчаялся, и Хан прекрасно видит это. В голове проскакивает мысль, которая не кажется хорошей, но, возможно, является единственным вариантом сейчас, чтобы предотвратить смерть парня. — А если… — начал Сыну очень тихо, смотря на реакцию друга. — Что если сделать операцию? Хирургическое вмешательство. То, что может спасти жизнь, но есть ли смысл жить дальше, не чувствуя абсолютно ничего? Как бы то ни было, любовь остаётся прекрасным чувством, сколько бы боли она не причинила в последствии. Усок не хочет так жить. Он уже в принципе жить не хочет. В глубине души, парень давно принял тот факт, что с ним покончено. — Нет, хён… Я… Нет! — срывается на крик Усок. Он любит Сынёна чертовски сильно и ненавидит точно так же. Ким не хочет забывать, как в самом начале, когда лёгкая влюблённость только-только поселилась в его сердце, всё трепетало, в животе порхали бабочки, а на лице сияла улыбка. Тогда его чувства были чем-то светлым и таким безумно дорогим. Усок не хотел жить, зная, что больше никогда не сможет почувствовать что-то такое. Что вообще ничего не сможет почувствовать. — Давай закроем эту тему. Не говори никому, особенно менеджеру. Я не буду делать операцию, ясно? Я не хочу жить, являясь бесчувственной куклой. Я не хочу просто существовать, — на одном дыхании выпалил Ким, оттолкнул старшего и скрылся за дверью. Где снова рыдал. Он знал, что не протянет долго. Тёмно-голубые розы, которые так любил Сынён, уже давно пустили корни в теле молодого парня, обрекая его на погибель. И теперь ему жаль. Жаль, что ни с кем не поделился раньше. Жаль, что пошёл на это проклятое шоу и попал в группу. Жаль, что встретил Чо Сынёна.***
Усок держится ещё несколько месяцев. Каждый день был словно самая жестокая пытка. Он видел, как него с жалостью смотрит лидер, и он точно знал, чего хочет Сыну. Но Ким так ни разу и не изменил своё решение, более того, он даже не задумывался об этом. Он любит Сынёна, и, если ему придётся умереть потому, что он чувствует, то пусть так и будет.***
— Ким, твою мать, Усок! Ты не один в этом доме живёшь! Совсем счет времени потерял что ли? Выметайся давай уже! — недовольно ворчит Сынён, который уже минут десять пытается достучаться до Кима, занявшего ванную на целый час. Чо слышит, как льётся вода и ничего больше. Он недовольно стонет и решает пойти на крайние меры, открывая дверь со своей стороны. Но то, что он видит, заставляет его потерять дар речи. Слёзы на глазах смешиваются с ужасом, и он падает на колени рядом с безжизненным телом. Усок лежит на ледяном кафеле весь в крови и тёмно-голубых бутонах. Его кожа бледная и холодная, а глаза словно стеклянные. — Усок! Ким Усок! — трясёт друга, словно сумасшедший, и кричит на всё общежитие Чо, привлекая внимание. До Сыну первого доходит, какую же картину мог застать Сынён, поэтому он срывается и бежит в другую комнату, мысленно готовя себя к самому худшему. Хан ещё пару недель назад надеялся, что Усок одумается, что здравый смысл и инстинкт самосохранения возьмут над ним вверх, и он обдумает вариант, предложенный старшим в тот день, когда страшно красивая тайна младшего перестала быть тайной для Сыну. Но сейчас перед ним лежит бездыханное тело его лучшего друга. Слишком поздно. Усок мёртв. Сынён смотрит на старшего, который выглядит менее шокировано, нежели он сам, и замечает, как в его взгляде проскакивает что-то похожее на сожаление. — Ты знал? — тихо спрашивает Сынён, рассматривая окровавленные цветы. — Хан Сыну, ты знал? Голос младшего становится жёстким, он отбрасывает в сторону все формальности. — Да, знал, — виновато отвечает старший, подходя ближе и усаживаясь по другую сторону от Усока. — И ты никому ничего не сказал? Ты просто позволил ему умереть вот так? — не показывая не единой эмоции, спросил Чо. Ему словно вырвали душу. Усок был очень дорог ему. Он всегда дорожил им. С самого начала. — Почему ты не сказал мне? — прокрутив в мыслях всё ещё раз, спросил Сынён. Чо совсем не тупой, он прекрасно понял, что произошло. Сынён понял, что он — причина смерти Ким Усока.