С любовью, Джагхед
Часть 1
25 августа 2019 г. в 00:14
Дорогая Бетти, если ты читаешь это письмо — значит, болезнь добралась до меня. Любовь моя, прошу, не плачь, ведь только твоя сияющая улыбка не позволяла мучительному недугу прийти за мной раньше. Твои слова в мои минуты слабости неоднократно зажигали потухший фитиль моей жизни. Нежность, которая читалась в каждом твоём взгляде, в касании, в звуке голоса наполняла моё сердце лёгкостью и порой, мне казалась, что мы где-то в облаках парим, а не в вечном окружении врачей и смрадного запаха отчаяния, исходящего от их халатов.
У меня была хорошая, нет, — отличная! — жизнь. Прекрасная жена, любящая семья, уютный дом с большим двориком, даже своя мастерская. Свой личный кабинет писателя. А помнишь, как ты ругала меня за беспорядок? За постоянный хаос — так ты его называла, а я — творческий. Хотя, это был всего лишь обычный стол с папками, газетами, остальными бумагами и кружками с не отмывающимися кругами от кофе.
Боже, как бы я вновь хотел увидеть твоё рассерженное лицо, когда ты отчитываешь меня как десятилетнего мальчишку за провинность, а после расплываешься в улыбке со слабым румянцем на щеках, стоит мне украдкой прижаться губами в уголок сладких уст твоих. Ох, милая моя, хотелось бы мне иметь больше чудесных моментов с тобой и детьми, но я благодарен и за то, что есть; было.
Были у нас и взлёты и падения. Мы не были ни святыми, ни идеальными. Временами замечания друг к другу перерастали в громкую ссору, а бывало и в скандал. Где-то я ошибался, не слушал, не принимал во внимание. В иных случаях — ты. «Я никогда не ошибаюсь, Джагги!» — я угадал? Надеюсь, здесь, я смогу услышать твой мелодичный смех.
Мне бы хотелось думать, что я был примерным мужем для тебя и лучшим отцом детям, но существует тайна, что я нёс бременем на протяжении всей моей жизни. Да, я знаю, что ты скажешь «у каждого есть секреты, и в этом нет ничего такого». И всё же есть…
Я изменял тебе, Бетти. И мне не жаль.
Правда, в том, что в моей жизни было две любови, одной — была ты, Бетти Купер. Если ты готова узнать самую страшную тайну, что изложена чистосердечным признанием в последующих строках — приступай, только с условием: прочти до конца.
Тот день я бы назвал обычным, вроде тех, что случались множество сотен раз. Яркие неоны слепят ещё с порога, сопровождая всю дорогу до не отличительного от остальных столика. Сейчас, когда прошло уже столько лет, наверное, я могу переименовать его в «Стол Джагхеда Джонса третьего». Он был моим Альма-матер, тем местом, где я постигал азы писательского мастерства. Сколько же я часов провёл, тарабаня по клавишам и запивая усталость унциями бодрящего чёрного, пока мои герои оживали в рассказах. Что же, немного отвлёкся.
Не уверен, шёл ли дождь или солнце светило ярко, ведь внимание моё приковано было всецело к экрану ноутбука, но присутствие прекрасной незнакомки, я заметил сразу. Впервые в своей жизни я оцепенел и боялся пошевелиться. Девушка внеземной красоты сидела от меня поодаль и бросала кроткие, заинтересованные взгляды, а я как дурак пялился на неё. Будучи подростком, я ещё не знал, что с такими, как она, надо быть осторожным и по глупости спугнул.
Время остервенело бежало: школа, друзья, точнее один, а затем много, расследования бок о бок с тобой. Знаешь, я был удивлён, когда, несмотря на мои остроконечные пики шапки короля вам, лучшим людям на свете, удалось заглянуть под занавес всего этого и разглядеть меня настоящего. Теперь, на краю пути находясь, я могу без зазрения совести считать себя наисчастливейшим человеком — угрюмого и нелюдимого меня приняли и полюбили, взамен ничего ни прося.
Прошу, любовь моя, прости меня за несвязные мысли. Иногда слова ускользают от меня, как бы я за них не хватался. А помнишь нашу свадьбу? Ты хотела традиционно, но разве у нас всегда шло гладко? Мой лучший друг, Арчи Эндрюс, вёл тебя к алтарю, ко мне. Сам ангел спустился с небес и явил себя миру. Бетти, ты была прекрасна и ничья красота не могла затмить тебя. Даже моя молчаливая незнакомка, что притаилась за макушками гостей, меркла по сравнению с лучистым взглядом твоим. Тогда я понял, что значит любовь, хотя сам же, уйму раз, видел в зеркале.
О чём я хотел поведать? Ах, да. Она стала появляться чаще, а я продолжал находить её с особым рвением: в толпе прохожих, за соседним столиком в кафе, где по утрам заказывал кофе, даже в магазине, когда выбирал, какие памперсы лучше, а она игриво выглядывала из соседнего отдела. Но из раза в раз совершал одну и ту же ошибку — гнался, пытался поймать, привязать, держать близко-близко. А она не любит подобное. Разочарованность витала на дне её цветной радужки.
Ты не любила, когда я засиживался в своём кабинете допоздна или вернее сказать наступления утра следующего дня. Тебе я говорил, что тружусь над книгой, хотя сам в это время облагораживал жилище для неё. И чем больше я занимался — тем дольше она задерживалась рядом. Мне нравилось быть с ней, ощущать на себе её восторженный взгляд и внимать вкрадчивому шёпоту.
Благодаря моим познаниям во многих областях скромное пристанище, скорее убежище, обрело царское величие. С тобой я летал в облаках, с ней — в Раю. Я читал ей книги, она питала к ним сильную симпатию, когда был слишком занят, — кратко пересказывал статью, что прочёл за завтраком, приготовленным тобою. Не сердись, я любил вас обеих.
Знала бы ты, милая Бетти, с каким удовольствием моя незнакомка слушала истории о тебе! Она восхищалась тобой, а я — гордился. В каждом моём рассказе была ты. Черта, поведение, характер. Бетти, ты ведь уловила их в молодой девчушке Клэр? В статной и повидавшей мир Александре? Ты присутствовала в каждой, как и она.
Я уходил к ней: утром перед работой, в обед на перерыве, за ужином, перед сном всякими отмазками. Но я и продолжал возвращаться к тебе, заставляя её немного негодовать и злиться. Ох, а какая она была нетерпеливая. Даже маленькие дети не такие. Твои беременности блекнут с нравом этой чудной девушки. А ещё обидчивой была. Если к ней не прийти, когда та ждёт тебя — неделями и месяцами, иногда и годами могла длиться обида её.
В ней я нуждался как в кислороде, как в глотке чистой воды под палящим солнцем. Я был не собою, когда она не приходила ко мне. Страстью её бы я назвал, а тебя — Тихим океаном. Покоя с ней у меня не было, в то время как с тобой я утопал в воздушной безмятежности. Глаза твои домом были с вечно зеленеющей крышей, а её лиловое небо молнии располосовали. От прикосновений твоих у меня тепло внутри разливалось, а от неё — электрические разряды под кожей расходились.
Ты можешь воскликнуть, что позади нас тридцать восемь лет брака и прекрасные взрослые дети, но незнакомку я не готов был оставить. В горечи и печали, в радости и довольстве, в минуты отчаяния и неземного счастья, беден я был или богат — она всегда рядом. За поворотом, за углом, в тишине ночи и в оглушающем гуле улиц.
Она стояла за всем этим успехом, что произошёл после выпуска романа — первого моего бестселлера! — никто ни обратил на неё внимания и даже не упомянул её, это и не нужно. Слава ей ни к чему. С улыбкой творца стояла она позади, за спинами других, что не придавали ей никакого значения. Боготворил ли я её? Разумеется.
Даже сейчас, за написанием этого письма ни то прощального, ни то прощения просящего прекрасная незнакомка находится рядом, с нетерпением ожидая, когда я к ней повернусь, и желание перед уходом моим последнее исполню. Когда меня не станет — она уйдёт, но если повстречаться с ней захочешь вдруг — книги мои перечитай.
Думаю, здесь я закончу. Мне повезло: я любил и даже дважды, любили и меня в ответ. Её я встретил раньше, а тебя вслед. Я был предан до конца моих дней; и тебе и ей. Полагаю, ты догадалась, дорогая моя Бетти, о ком идёт речь?
Примечания:
*Муза