УК РФ статья 109 часть 1

Костя, если честно, никогда не думал, что будет делать это: переходить по ссылке в описании, делать заказ, вводить промокод для получения скидки в десять процентов. Однако посмотрите на него: сидит за своим закипающим от натуги ноутбуком, переходит по ссылке на всемайки.ру и в конструкторе одежды копирует в специальное окошко текст самой убогой статьи уголовного кодекса. Каждая буква гадким уколом отпечатывается на коже. /// Он заваливается в квартиру после тренировки студенческой команды по баскетболу, прокручивая в голове простую установку: поесть и поспать. На БЖД завтра он не пойдет (впрочем, как обычно), реферат по истории Отечества уже сдан, по мед.физике Кабанова обычно не спрашивает. Четверг — самый бесполезный день недели; благо, предпоследний учебный. — Куда! Мы с тобой еще не закончили! С тобой и твоим братцем-щенком! — крик из кухни, крик разъяренный, крик Петра — наташиного мужа; судя по голосу, нетрезвого. Сестра появляется в коридоре и кидается к нему. Электрическая лампа под потолком выбеливает ее легкие светлые волосы, выбивающиеся из слабо завязанного хвоста. Костя видит, как пряди вздымаются и не опадают, будто подхваченные морским бризом, а затем липнут к плечам, склеенные темно-бордовой кровью. Наташа валится на линолеум, как подрубленная. Петр возвышается над женщиной, тяжело дышит, все еще сжимая в руке стакан с ржаво-коричневой каймой на ободке металлического подстаканника, и явно не понимает, что произошло. Костя понимает сразу и кричит. /// Полиэтилен упаковки шуршит под его пальцами. Прозрачная пленка позволяет увидеть белый хлопок с черной печатью принта. Четко различимы большие ровные буквы Статья 109. Причинение смерти по неосторожности и буквы чуть меньше, зато красные. Костя надеется, что печать не размажет после первой же стирки. /// — Суд постановил: признать Дмитриева Петра Матвеевича тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения виновным в совершении преступления, предусмотренного частью первой статьи сто девятой Уголовного кодекса Российской Федерации; назначить Дмитриеву Петру Матвеевичу наказание в виде лишения свободы сроком два года с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима. Костя хочет уйти, просто встать и убраться отсюда подальше. Но он сидит и не встает, когда уходит судья, когда Петра в наручниках выводят из помещения, когда к нему подходит прокурор и говорит: — По крайней мере, ему дали максимальный срок. Костя кидает на него ненавидящий взгляд исподлобья и исполняет свое желание: встает и убирается отсюда подальше. /// Лето в Москве — почти всегда полная хрень: ливень круглые сутки, плюс четырнадцать в июле, шквальный ветер, от которого валятся десятилетние березы. Ни погулять вечером, ни погулять днем, ни погулять ночью; даже выйти из метро и добежать пару сотен метров до вращающихся дверей торгового центра лень. Костя натягивает на плечи кожанку и продолжает сверлить взглядом вход в здание Замоскворецкого районного суда, не обращая внимания на дождевые капли, стекающие по лицу и открытой шее за ворот футболки. Статья сто девятая Уголовного кодекса чернильной вязью змеится по ткани, не закрываемой курткой. /// Они снова орут друг другу в лицо. Не «друг на друга», нет. Чтобы орать друг на друга, нужно слышать чужие претензии. Они — что делают они? Они обливают друг друга дерьмом, не обращая внимания на слова другого и уж тем более — на тонкие золотые ободки на указательных пальцах. — Чертова сука, как же ты меня заебала! — Петр явно не жалеет голоса, орет во всю мощь луженой глотки. Костя доводит бегунок громкости до максимума. Оливер надрывается: Hold me close, don't let go Watch me burn! Hold me close, tell me go Watch me burn! Hold me close, don't let go Watch me burn! — In this hospital for souls… — поет он вместе с Сайксом. /// — Чего ты тут постоянно ошиваешься? — к нему подходят два охранника: шкафоподобные, хмурые, в форме. Все очень плохо — это Костя понимает сразу. Все очень плохо, и в перспективе выхода никакого не обозначается. А когда ситуация безвыходная, у Кости на максимум выворачивает борзометр. Со временем к его повышению присовокупился болевой порог — полезно. Он скрещивает руки на груди, скрывая текст на футболке. — А какая вам разница? Хочу и стою, место общественное. — Ну да, место общественное, однако ж документы предъяви, — говорит один. Костя лезет за паспортом во внутренний карман куртки и мельком показывает футболку. Охранники переглядываются и под руки тащат его в здание суда. Там они спускаются вниз и затаскивают его в какую-то подсобку. Кидают на картонные коробки, сминаемые под его весом. Руки разлетаются в стороны. — Статья сто девятая. Причинение смерти по неосторожности. Наказание — полная хуйня, — громко и четко зачитывает один. — Это чем же тебе не угодил наш уголовный кодекс, парень? — спрашивает он, задрав голову к мигающей лампочке. А потом тяжелый ботинок метит ему в живот. /// Он остервенело трет друг о друга сжатые в руках куски ткани. Вода в ржавый не окрашивается, только обжигает пальцы. А он чуть ли не полкуска мыла извел. — Кровь надо отстирывать в холодной воде. Под горячей она заваривается. Теперь не выведешь никак, — Наташа опирается плечом о дверной косяк. — Извини. Не знал. Теперь буду носить ее дома, — Костя выжимает испорченную футболку и вешает ее на веревку. — Ну и что вы опять не поделили? — сестра смотрит ожидающе, взгляда не отводит от лица. — Ничего, — буркает он. — Я ведь все равно узнаю, когда он вернется. — Ну у него и узнавай. По-видимому, узнала. Стаканом по затылку правда ударила. /// Костя вваливается в квартиру, держась за живот как за соломинку в бушующем море. Ему кажется, что кишки, сбитые со своих привычных мест, к чертям вывалятся наружу. Больно нестерпимо, но раны хотя бы не печет: дождик успел остудить, пока тащился до дома. Он с заносом заходит в ванную, стаскивает футболку и комком засовывает под ледяную струю. Вода резво ржавеет. Когда кисть окончательно немеет от холода, Костя запихивает одежду в стиральную машину, запускает ее и отключается. Он приходит в себя через полтора часа от писка закончившей стирку машины. Вытаскивает из барабана и присвистывает: ткань снова белая, и надпись не смазана. Надо написать положительный отзыв, — думает Костя и снова отключается.