Этот цикл плавания был необычным. Старый Бог обратился к ним, чего не случалось уже много штормов подряд.
Они пришли туда, куда он звал их, и Шид видел — буквально мгновение, зато какое, — огромные костяные пластины на его спине.
А потом Бог исчез, чтобы продолжить свой Сон, и осталась лишь девушка в воде, которая взошла на борт их корабля без тени удивления на лице.
Шид должен был встретить ее, как Старший после Проводника Теней.
Он разглядывал ее из тени, пока она шла по коридору, что он открыл ей. Смотрел, как она разглядывает серебряные изгибы на окне и синий туман за ним. Как стоит в круглой маленькой комнате — просто ждет, пока кто-нибудь придет, ждет со спокойным ожиданием на лице, безмятежная, уверенная, хоть и хрупкая, как и все люди.
Он пришел — проплыл над полом, продолжая разглядывать ее из теней под его балахоном. Рассматривал ее глаза, голубые, как небо в ясные дни. Рассматривал ее короткие волосы неопределенного цвета. Рассматривал ее плечи и ноги, пытаясь понять, что же в ней необычного.
Она — Волна, мыслили его шеардан*.
Но глядя на нее глазами, он видел лишь человека.
Он мог бы просто отдать ей священный камень и узнать, куда ее отвезти. Но никто не запрещал ему просто поговорить с ней. Люди ценят разговоры вслух, почему бы не попробовать и ему?
— Кто ты?
Она — Волна, мыслили шеардан.
Волна.
Если есть вопросы, почему не задать их?
— Вообще-то я думала, что вы… Разве старый дракон не говорил? В общем, я Эйприл Райан… Из Старка. А вы, типа… Темный человек?
— Важнее, кто ты, — сказал он снова.
Судя по ее лицу, вопрос ее озадачил и напряг.
— Я?.. я просто… студентка… Ничего особенного.
— Ты особенная, — терпеливо сказал он, продолжая вглядываться в глаза цвета неба. И снова бросил ей в лицо: — Кто ты?
Девушка замолчала.
Он видел, что она тоже разглядывает его, и знал, что она видит. Темное одеяние, словно бы не касающееся пола, длинные рукава, под которыми не видно привычных для людского глаза рук. И ничего под капюшоном, кроме разве что невнятной темноты.
Она была не первым человеком, которого он видел, и он примерно представлял, что она чувствует. Знание приходило и из его жизни, и из знаний шеардан.
Оторопь. Опасение. Любопытство. И над ними — тонкий флер страха, едва уловимый его запах, сущность… тень.
Она вздохнула. На миг опустила глаза вниз, на молочную туманную зыбь, устилающую пол. Снова подняла взгляд — ему в лицо, под капюшон, глядя так прямо, словно могла видеть его глаза.
— Так просто даже не объяснить… Значит, так, я — Ветровей, Усмиритель Вод, Эйприл Банду-омбата, Кан-анг-ла и прочая, прочая, прочая. Я могу перемещаться между мирами и когда-нибудь стану Тринадцатым Стражем Баланса. Я — Эйприл Райан.
В ее словах не было гордыни, но в том, как она перечисляла все свои титулы, была уверенность. Особенного рода уверенность, спокойная и безмятежная, — так говорят те, кто знает себя, те, кто знают свой путь.
Волна уже отмечена Балансом, пришло из шеардан.
До этого был страх, были сомнения, но теперь их нет, есть только предназначение.
Шеардан собирали все знания, написанные кем-либо и когда-либо. Шид знал, что значит предназначение человека, стоявшего перед ним. Может быть, куда лучше, чем она сама.
Та, кто спасет Баланс, и та, кто его разрушит… — всплыло в памяти.
— Да, — медленно сказал Шид человеческой женщине, отмеченной Балансом. — Это именно ты. А еще ты — Волна.
— В каком это смысле — «Волна»? — тут же нахмурилась девушка.
По всегдашней своей привычке, Шид бесстрастно отметил, что никакого страха в ней не чувствуется. Она спрашивает так, словно уверена, что получит ответ.
Это так, — пришло из шеардан.
Этот цикл был воистину необычным.
Он помедлил, прежде чем дать ответ.
— У тебя есть предназначение и очень важная роль, — сказал он неторопливо, взвешивая каждое слово.
Шеардан безмолвствовал, но Шид чувствовал, что сейчас взоры большинства обращены к нему. Всех интересовала эта Волна. Наверное, потому что она была связана с Балансом теснее всех предыдущих. Или, может, потому что сам Старый Бог снизошел до того, чтобы говорить с ней.
При мысли об этом он испытал что-то похожее на волнение.
Глаза цвета неба по-прежнему смотрели на него — цепко, внимательно.
— Волна — это тот, кто подталкивает людей к переменам. К будущему, — это было самое простое объяснение, какое Шид мог дать. Сложное человеку было ни к чему.
— Я, значит, еще и подталкиваю… — чуть недовольно протянула Волна. — Ну ладно, продолжайте.
Нужно ли это знание Волне или лучше для Баланса ей было бы пребывать в неведении?.. Шеардан хранил молчание, и, помедлив еще, Шид продолжил:
— Колебания от тебя идут во все стороны, и они никогда не утихнут. Твое путешествие изменит оба мира.
— То есть все, что я делаю, влияет на ход вещей?
Она говорила так, словно и без того знала ответ, и это было странно. Обычно в людях было больше сомнений.
— Так и должно быть, — подтвердил он. — Ты же Волна.
Он по-прежнему разглядывал ее. Лицо девушки словно бы окутывала тень — иная, не как у него. Тень усталости, тень обреченности.
Та, кто сохранит Баланс, и разрушит его…
Этого он говорить не стал.
Про карту и священный камень она спросила сама. Он отдал их ей, ощущая то же смутное волнение, что и при мысли о Старом Боге. Их руки соприкоснулись. На ее лице при этом не отразилось ничего. Может быть, она даже не заметила.
Шид знал, что мало кто может ощутить касание шеардан… Люди другие, они чувствуют мир иначе, исковеркано и ограниченно. Даже когда шеардан убивают их, они не чувствуют этого. Чувствуют только боль и смерть. А он всего лишь коснулся ее ладони.
Зато он ощутил ее прикосновение — сполна. Тепло человеческой кожи, которое всегда его удивляло. Такое странное, живое, мягкое. Суховатое на ощупь, несмотря на то, как много в человеческом теле воды.
Тени, витающие вокруг него, словно зажали его в тиски. Тень, живущая внутри, сжалась в комок и рассыпалась в смеси чего-то непонятного, странного: волнение, любопытство, головокружение, осознание, страх…
Он не первый раз чувствовал кожу человека, но впервые это значило так много.
Он непроизвольно отшатнулся, прежде чем взял себя в руки.
Волна со странным для его восприятия именем Эйприл смотрела на него чуть озадаченно. Вероятно, заметила, как колыхнулось его одеяние.
Одеяние! Балахон Темных, как говорили люди. Плащ. Как это было смешно и по-человечески нелепо! Если бы они знали, что скрывается под ним, если бы только знали, если бы вообще могли себе это представить… Но никто из живых никогда не заглядывал под капюшон. Никто даже не испытывал такого желания, находясь рядом с шеардан.
Тонкий флер страха не давал им об этом даже подумать.
Он с трудом воспринял, что она спрашивает его о Меркурии. Довезти ее в Меркурию, ну конечно… Он уже знал — благодаря шеардан — что именно там она впервые возникла, Волна, что разрушит мир.
— Мы отвезем тебя в Меркурию. Это займет целую ночь, но на рассвете мы будем там.
Шид говорил, не чувствуя вкуса слов. Он говорил, чувствуя только одно: желание поскорее ее покинуть. Остаться одному. В своей комнате, маленькой и темной. Остаться в тенях и забыться в них.
— Здорово! Спасибо, — Волна была рада.
Глаза цвета неба по-прежнему смотрели прямо ему под капюшон, смотрели так, словно видели сквозь зыбкий полумрак.
— Пока мы плывем, можешь отдыхать и отсыпаться, — выдавил он, чувствуя, как тени сдавливают его голос. — Огонь согреет тебя. Но не уходи далеко. Мои братья не любят чужеземцев и не любят, когда к ним вторгаются.
— Конечно, я с места не сдвинусь, — заверила его Волна.
Ты не сдвинешься, — подумал он, чувствуя, как тени внутри рвутся на части. —
Ты сдвинула.
Меня.
Шеардан молчал.
***
В темноте комнаты ему стало чуть легче. Здесь не было ее.
Волна, — крутилось в сознании, —
Волна. Та, что сдвигает. Та, что меняет.
Тени, что были его частью, метались в хаосе. Так странно, ведь она же несущая Баланс, она должна упорядочивать все, чего коснется. Почему же с ним иначе?
Так странно и почти больно.
Ты в смятении, брат, — обратился к нему Проводник Теней. —
Что взволновало тебя?
Волна коснулась меня, — выдавил он. —
Вы же наблюдали…
Наблюдать и чувствовать — разные вещи, брат.
Он не ответил.
Проводник пришел едва ли минул один час.
Темная тень застыла на пороге комнаты, и дышать стало чуть легче. Как бы ни было больно, он не один. Проводник рядом. Он поможет. Как всегда.
— Ты в смятении, брат, — повторил он снова. — Расскажи мне. Расскажи вслух, не для всех.
— Она коснулась меня, — едва слышно отозвался Шид. — Ее глаза цвета неба смотрят так пристально… Я не могу перестать о ней думать. Не могу… дышать свободно.
Проводник молчал.
— Моя сущность несвободна рядом с ней… — одним легким дуновением тени выдавил Шид и тоже замолк.
Тишина всегда дарила покой, но сейчас этот покой был неполон. Где-то рядом была Волна. Где-то слишком близко, и он не мог перестать об этом думать.
— Крепись, брат, Волна скоро покинет нас, и тебе станет легче, — сказал наконец Проводник. — Мне не следовало отправлять тебя. Твои тени слишком неустойчивы, ты видел слишком мало штормов…
— Но это был просто контакт с человеком, ничего особенного, с чем нельзя было бы справиться…
— Я знаю. И ты справился. — Голос Проводника дарил покой, как и должно было быть. Проводник — сердце корабля. Сердце всей команды.
Несмотря на различия с людьми, «сердце» у обоих народов означало почти одно и то же… То, от чего зависит жизнь. Просто выглядело оно у них по-разному.
Разве можно так волноваться из-за того, чье сердце — лишь кусок мяса?..
— Скоро Баланс уведет ее далеко, и ты познаешь покой, — сказал Проводник.
— Но не увижу ее снова. — Шид сам не ожидал, что скажет это вслух.
Он чувствовал, как тени Проводника вглядываются в его тени. Словно смотрят сквозь капюшон, как и всегда. Словно смотрят в самое сердце — живой клубок теней, сплетение магии.
Словно видят там навязчивый образ, глаза цвета неба, поджатые упрямо губы, сухое тепло кожи…
— Да. Не увидишь, — отозвался Проводник после долгого, очень долгого молчания.
И отвернулся.
— Погоди! — Шид соткался из теней в то, что люди называли Темным народом, в то, что они видели как темный балахон, под которым не видно лица. — Что со мной, скажи мне, брат?..
Проводник не обернулся.
— Нам не знакомо это ощущение, это слишком людское, для тех, в чьих телах кипит кровь, а не вьются тени…
— Скажи мне.
— Люди назвали бы это любовью. Я скажу, что больше похоже на наваждение… Это пройдет, брат. Шторм смоет касание Волны.
Он оставил его одного, в хаосе рвущихся на части теней, все в том же смятении.
***
Волна спала. Подложив руки — теплые, сухие, человеческие — под щеку. Улыбалась чему-то во сне. Глаза были закрыты, и, наверное, это было хорошо.
Волна спала, а он сидел рядом и вглядывался в ее лицо. Такое обычное, человеческое. Нос, которым люди обоняли запахи. Скулы. Синяки под глазами — наверное, она очень устала. Губы — чтобы говорить и есть, и еще прикасаться к другим губам — так люди выражали любовь, вспомнил он зачем-то. Любовь — непонятное слово, могучая движущая сила среди людей, заставляющая их сходить с ума или побеждать, сеять смерти и дарить жизни.
Эти губы улыбались сейчас так мягко, что он бы отдал много штормов сразу, лишь бы заглянуть в ее сны. Он вспомнил ее вчера — вроде бы, она в самом начале тоже улыбнулась, но иначе, совсем устало и коротко.
Такое обычное лицо… И закрытые глаза цвета неба, которые — он почему-то знал точно — еще не раз ему приснятся.
Когда она открыла глаза, он уже успел выйти и зайти снова, делая вид, что он прибыл только что, а не сидел рядом почти всю ночь.
— Ты спала? — пустые слова, совершенно пустые, словно он вдруг стал человеком. Пустышки, не отражающие ничего важного!
— Да, наконец-то выспалась. А где мы? — Волна отозвалась еще немного сонно, но синяки под глазами в целом за ночь стали менее заметны.
— В бухте Меркурии.
Шид проводил ее до самого выхода с корабля. Как будто хотел удостовериться, что она действительно покинет их. Что Проводник был прав, что Баланс уведет ее далеко…
Он двигался за ней следом и смотрел на ее затылок. Такой плотный, осязаемый, такой человеческий. Он хотел бы коснуться его, чтобы познать, какой он на ощупь, но не смел. Тени полны хаоса и без этого.
Еще больше он бы хотел снова увидеть ее улыбку. Такую, как во сне. Мягкую. Счастливую.
— Ух ты. А куда же делись все корабли? — растерянно спросила она, озираясь по сторонам.
Только сейчас он заметил очевидное: бухта не была похожа на саму себя. Ему хватило беглого взгляда, чтобы понять: в Меркурию пришла война.
В Меркурию пришла война, а теперь он привел сюда Волну. Прямо к войне…
На миг его охватило острое желание протянуть руку, коснуться ее плеча, предложить отвезти куда-то еще…
Шеардан молча ждал, но он знал, что молчание это неспокойно.
Только на миг. Миг слабости бывает даже у тех, кто чужд понятию слабости. Он знал, что у Баланса свой путь, и не ему вмешиваться в него. У него свой путь — искать знания, прислушиваться к голосу Старого Бога, развеиваться тенями ночь за ночью, и плыть, плыть, плыть… У нее — свой, и в нем нет места никому из шеардан. Да и не нужно это — давать шеардан заглянуть в ее путь слишком глубоко.
— Я не знаю, — сказал он вслух совершенно спокойно. — Здесь мы должны тебя покинуть. У нас есть свои дела. Неси свою Волну в будущее, Эйприл.
Ее имя прозвучало так странно, когда он — впервые за их встречу — произнес его вслух, но почти мелодично. Эйприл… Словно далекий звон. Стук капель по металлу, звон перемен…
Девушка обернулась к нему.
— Хорошо. Ха-ха, буду гнать свою волну!
И улыбнулась.
