***
Как ни странно, но Акико решила проверить своего подопечного и больного, естественно, ужаснувшись, когда пришла в чужую квартирку. Доктор нашла Накаджиму без сознания, лежащим на полу в окружении множества окровавленных бутонов ромашкек. - Что это было? - Взгляд стеклянных глаз устремляется в глаза напротив. - По всей видимости, голодный обморок. - Йосано лишь тяжело вздыхает, переводя свой взгляд на окно не в силах смотреть на то, что сотворила с парнем, ведь не приглядывала за ним. - Лучше бы не болтал, а ел.***
Через пару дней Ацуши стало заметно лучше по его внешнему виду: он вновь стал улыбаться, хотя со дня начала болезни все поняли, что что-то не так, ведь паренёк был мрачен, да и все последующие дни. Так же на костях снова наросло немного мяса. Видно, тигр внутри Накаджимы и правда имеет хорошую регенерацию. - Значит, сегодня, да? - Парень спокойно сидит на своём футоне в позе лотоса, вскинув голову и рассматривая потолок. Хоть с губ по подбородку стекала свежая струйка крови, а вокруг валялись не убранные бутоны ромашек, Ацуши улыбался, хоть и заметно дрожал. - Сегодня я умру? - Если получишь в ответ "да", то будешь жить. - Акико лишь одарила того сочувствующим, сожалеющим взглядом, понимая, насколько бессильна сейчас. Правда, вместо ответа доктор услышала смех. Настоящий, нервный смех человека, ясно понимающего свою судьбу. Тигр повернул голову в сторону уже собравшейся уходить девушки, искренне и так невинно, широко улыбнувшись, посмотрев в чужие глаза. - Спасибо за всё, Йосано-сан.***
Колени дрожат, а ноги подкашиваются, но нужно идти. Нельзя умереть сейчас. Только не сейчас. - Нет... Нет... Не хочу... Неожиданно к горлу подкатывает ком, уже третий раз за десять минут перекрывая доступ кислороду, заставляя наворачиваться на глаза слёзы. Очередная порция цветов. Прекрасно. Скоро можно будет прокладывать точный путь паренька этими уже так ненавистными цветами. - Я ещё не готов... - Что ты здесь делаешь? - Голос груб и холоден. Как и всегда. Ни капли нежности, но лишь колкий и острый металл. Хотя, кто будет проявлять хоть каплю нежности к врагу? Лишь полный глупец. - Мне повторить вопрос? Накаджима опирается дрожащей рукой о стену, пытаясь удержать равновесие и не свалиться на землю. Прекрасная встреча. Как раз в безлюдном переулке, где никто не помешает. Главное - убрать эту сумасшедшую, отчаянную улыбку с лица и остановить слёзы. - Ты оглох, человек-тигр? - Нахмурившись, мафиози подходит к Ацуши, держа руки в карманах плаща. - Ты... Эт-то всё ты... - Чуть-ли не скулит мальчишка, чувствуя, как ком к горлу подкатывает уже не от цветов. - Если бы тебя не было, то всё было куда лучше! Рюноске на подобные слова лишь ошарашенно раскрывает глаза, вскидывая брови и молча наблюдая за действиями тигра. А тот в свою очередь резко поднимает уже изрядно заплаканный взгляд на черноволосого, схватив за шейный платок того и притягивая к себе, - Исчезни из моей жизни! Крик умолкает и наступает гробовая, давящая на обоих тишина. Но через несколько секунд её прерывает смешок. Акутагава проводит пальцами по щеке дрожащего, как осиновый лист Ацуши, заставляя посмотреть в свои глаза и смотря в чужие ответно. - Тигр, я... - Мафиози вдруг расслабляется, переставая фокусировать взгляд на парня перед собой, отшатнувшись от того, - Люблю... Тебя... Рёбра Рюноске резко прорывает, разрывая плоть и ткань одежды, заставляя вновь пошатнуться, замертво падая на спину ниц ног Накаджимы. Ликорис. Ханахаки - смертельно опасная, но невероятно прекрасная болезнь неразделённой любви. Если возлюбленный не разделяет твоих чувств, то цветы, всё время медленно растущие в лёгких, начинают расти с огромной скоростью. Впоследствии, лёгкие, а следом и рёбра попросту не выдерживают, разрываясь и высвобождая цветы. Если же ты услышал ответное признание, то те же цветы с такой же скоростью завянут, рассыпавшись в прах и навсегда исчезнув из твоего тела. Почувствовав, что дышать стало намного проще, Ацуши почувствовал и то, как проясняется сознание, воспроизводя всё, что только что случилось в голове, будто проектор. Кажется, и не дыша вовсе, парень переводит взгляд от развороченных рёбер до лица уже мертвеца, постепенно понимая, что произошло. Только никак не хотя в это верить. Падая на колени перед своей уже бывшей любовью, Накаджима аккуратно касается ладоней и щёк начинающего остывать тела, вновь задрожав, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. - Нет... Нет... Это ведь не правда... Так ведь... Не должно было быть... - Голос, как и губы, сильно дрожит, из-за чего речь не связная и не разборчивая. Но кого это должно волновать, если сейчас единственный жилец здесь он. - Почему?! Почему это должен был быть ты?! Почему жив именно я?! После этих слов по тому переулку ещё долго разносились крики и рыдания и лишь под утро всё успокоилось. Вскоре в том самом переулке нашли два трупа, которые лежали вместе в объятиях. У обоих были разворочены рёбра. Из одних росли ликорисы, во вторые же были попросту сложены ромашки. Но было ещё кое-что одно: сердце беловолосого парня было вырвано и бережно уложено в руки черноволосого.