Двойная жизнь

— Ну и козёл же ты, Малфой! Голос грязнокровки Грейнджер догнал Драко в конце коридора, когда он уже намеревался свернуть за угол. Хотела, стерва, чтобы последнее слово осталось за ней, а он, набравший скорость, уже просто не успел отменить шаг, свернул — не возвращаться же теперь ей на потеху?! Всего-то велел какому-то мелкому пуффендуйцу убраться с дороги, а «полиция нравов» уже тут как тут. Староста, мать её, школы. Не поспорить и не возмутиться лишний раз. — Гори в аду, Грейнджер, — прорычал он сквозь сомкнутые зубы, надеясь, что если даже не она, то окружающие услышат и поймут, что последнее слово осталось-таки за ним. Зло прошагав к слизеринским подвалам, Драко что есть силы громыхнул дверью, заставив младшекурсников рвануть врассыпную. Хоть они уважают и боятся. Плевать на грязнокровную зазнайку. Сбросив с плеча сумку, Драко присел у огня и, протянув вперёд длинные ноги, прикрыл глаза. Он не собирался спать, но всем своим видом показал, что не намерен вести беседы. Крэбб и Гойл, к счастью, и не рвались: содержимое подноса, выставленного у окна, интересовало их куда больше. Да и у Забини с Паркинсон сейчас был урок в другом крыле. С утра болела голова, а нравоучения гриффиндорки только усилили боли. К драклам! Думать о Грейнджер и её шайке больше двух секунд он не собирался. А вот подремать — это было идеей не такой уж и плохой. *** Драко не помнил, что ему снилось, но что-то снилось наверняка, так как проснулся он своей спальне. Как он сюда попал, сказать было трудно: он совершенно не помнил, чтобы перебирался в постель, переодевался. Да и уроки, по всей видимости, были подготовлены: тетрадки аккуратной стопочкой лежали на краю стола, корешки книг выглядывали из сумки. — Доброе утро! — поздоровался Забини, проходя мимо с полотенцем на плече. — Вставай, соня, не заставляй девушку ждать. А то, помяни моё слово, я же сам её у тебя уведу! Рассмеявшись, Забини вышел, а Драко, сев на постели, попытался осознать слова приятеля. Какая к драклу девушка? Дура-Пэнси растрезвонила, что они встречаются? Да он всего-то пару раз зажал её на лестнице — было б о чём говорить! Решив, что разберется с досужими сплетнями потом, Драко последовал примеру Забини и вооружился полотенцем и зубной щёткой. Как есть, в пижамных штанах и майке, с босыми ногами он показался в коридоре и тотчас столкнулся с совершенно неожиданной для слизеринских подвалов гостьей. — Твою мать, Грейнджер, что ты… Договорить, однако, не вышло, потому что грязнокровка неожиданно прильнула к нему и, обвив шею руками, нежно поцеловала. Первым порывом было отшвырнуть дуру от себя, поднять на смех и напомнить, что она ему не ровня, но слишком уж сладкими и мягкими оказались её губы, слишком вкусно пахло от неё чем-то приятным, цветочным. Если это был розыгрыш, она сама напросилась. Не давая девчонке опомниться, Драко впился пальцами в её хрупкие плечи, чтобы не смогла вырваться, и поцеловал настойчиво и грубо, захватив губу зубами. Пусть знает, с кем связалась! И всё же ожидаемого испуга не случилось. Наоборот, ладони Грейнджер скользнули ему на затылок, утонув в волосах, а тоненькая фигурка прижалась теснее — так, что теперь грязнокровка могла ощутить его возбуждение. Но она снова не смутилась, намеренно скользнула по его паху бедром, пробежалась пальчиками до поясницы и… Драко оттолкнул. Игра затянулась. Он совершенно не хотел выглядеть глупым в глазах сокурсников. — Грейнджер, драклы тебя дери, что на тебя нашло? Она, очевидно, намеревалась продолжить игру, потому что кокетливо прикусила кончик пальца и сообщила: — Я соскучилась. Мы не виделись целых десять часов, и ты, между прочим, обещал мне помочь. Проходящие мимо слизеринцы на вторжение недруга на свою территорию внимания не обращали, что сбило Драко с толку ещё больше. Он всё пытался понять: розыгрыш это, галлюцинации, вызванные головной болью, горячный бред или заклятье? Ни один ответ на правду не походил, а между тем вкус губ Грейнджер на его собственных губах до сих пор ощущался как вполне реальный. — И с чем я должен помочь тебе? — решился он наконец. Играть так играть! Рано или поздно он поймет, что здесь происходит. — Не здесь, — мурлыкнула Грейнджер, заталкивая его обратно в спальню. По-хозяйски щелкнула замком и без предисловий рванула блузку вверх. — Ты обещал помочь с выбором: чёрный, — сбросив блузку, она развернулась к Драко, демонстрируя бюстгальтер, — или белый. Взмахнув волшебной палочкой, она сменила цвет белья, а Драко лишь смог скрипнуть зубами: зрелище грязнокровки в одном только белье неожиданно очень возбудило его. — А есть вариант — вообще без него? — спросил он на удачу, ожидая, что теперь Грейнджер точно закончит свою игру, выльет ему на голову ведро оскорблений и убежит прочь. Но вместо этого она подошла ближе и, взяв Драко за руки, опустила его ладони себе на плечи. — Боялась, что ты не спросишь, — игриво проворковала она, спуская его пальцами со своих плеч бретели. Шутка или нет, она слишком затянулась, но кто Драко был такой, чтобы отказывать даме? *** — Эй, Драк, привет! Одно наваждение все ещё продолжало напоминать о себе — тиснулось к нему, не отпуская его руки, постоянно ухватывало за ухо губами, обещая непременное повторение утреннего разговора, — а второе уже шло навстречу с дружелюбно протянутой рукой. — Поттер! — Привет, приятель! Что-то ты сегодня сам не свой. Волнуешься? Шрамоголовый похлопал его по плечу и заверил, что всё будет нормально. Драко промолчал. Розыгрыш явно принимал куда большие масштабы, чем он изначально предполагал, и если секс с Грейнджер ещё можно было чем-то объяснить, то такие чересчур братские прикосновения Поттера вызывали одно только недоумение. — Понимаю, бить в полную силу никто из нас не сможет, но мы и без того устроим отличную демонстрацию! — Демонстрацию чего? — Драко клипнул глазами, представив себе толпу митингующих, с транспарантами рвущихся на амбразуру, и по спине пробежал холодок. — Я верю в вас, мои мальчики. — Грейнджер в который раз за утро чмокнула Драко в щеку, и он поймал себя на мысли, что получать от неё поцелуи куда приятнее, чем слушать ругательства. И плевать, что девчонка грязнокровка, в постели она оказалась той ещё тигрицей. Да и он, кажется, был вполне хорош — даже не скажешь, что ещё вчера его максимумом было полапать Паркинсон между уроками. — Вы лучшие дуэлянты потока, профессор Снейп не найдёт к чему прицепиться. Картина, благодаря Грейнджер, приняла несколько более конкретные очертания. Дуэльный клуб. Урок. И, кажется, они с Поттером в качестве соперников. Что ж, не впервой — отчего же тогда шрамоголовый ведёт себя так, словно поднять против него, Драко, палочку — непосильная задача? — Уверен, — наконец выдавил Драко из себя, — если постараться отринуть все эмоции, мы сможем бить и в полную силу. — С тех пор, как мы пожали друг другу руку у дверей школы, мы никогда не могли бить в полную силу, ты же знаешь, — менторски произнёс Поттер очередную чушь. Драко точно помнил, что никакую руку шрамоголовый ему не пожимал. — Вероятно, ты прав, — от нечего делать согласился он, надеясь, что Поттер не пойдёт по пути своей подружки и не полезет к нему с поцелуями. Одной Грейнджер ему было вполне достаточно. Скользнув ладонью по тонкой талии, Драко в собственническом жесте притянул девчонку к себе. Её ладонь тотчас устроилась у него на пояснице, и Драко в очередной раз подумал, что дракл с ней, с чистотой крови — кажется, рядом с Грейнджер он становился по-настоящему счастливым. Они дошли до слизеринского стола, и, к удивлению Драко, ушёл только Поттер. Грейнджер же устроилась на лавке рядом с ним, непринужденно закинув ноги ему на колени. Драко скользнул ладонью по её бедру, совершенно не встретив сопротивления, гриффиндорка лишь тогда стукнула его по пальцам, когда он попытался проникнуть пальцами под ткань её юбки. — Прекрати! Люди смотрят! — шикнула она и поелозила голенью по его бедру. — Всё вечером. Драко не знал, что такое это «всё», но чувствовал, что ей ещё найдётся, чем его удивить. — Ловлю тебя на слове, Гермиона. Кажется, впервые он назвал её по имени, и небеса не обрушились на голову. Наоборот, стало неожиданно приятно, и Драко решил, что теперь всегда будет обращаться к ней только так. Хотя, если честно, на языке вертелись и более ласковые эпитеты, но к ним он был ещё точно не готов.