Двойная жизнь

— Таким образом, мы можем с уверенностью заявлять, что полученные вами сегодня знания станут необходимым базовым набором волшебника на каждый день и будут полезны не только в особых ситуациях, но и в быту. Драко оторвал взгляд от тетрадки, в которую пялился уже дракл знает сколько времени, и устало посмотрел на профессора Слизнорта. Последние слова он услышал, но понятия не имел, о каких знаниях тот говорит. Кожей чувствовалось присутствие ненавистного Поттера, и странный сон, где они друзья, не хотел отпускать. Не столь какие-то определённые моменты, сколько чувство — непонятное, чужеродное чувство близости и доверия — и горькое, раздражающее ощущение потери припечатали его непосильной тяжестью, не давая сконцентрироваться ни на чём другом. Поттер пожал ему руку. Гребаная версия гребаного мира — Драко думал, что давно отпустил ту детскую обиду. Не сильно-то и хотелось волочиться за тем самым Гарри Поттером, который трижды победил Тёмного Лорда, сделался героем войны и любимчиком всего магического мира. Папашка велел им подружиться — не вышло — с чего вдруг почти через семь лет этот вопрос снова сделался актуальным? Тоска по дружбе с Поттером, однако, ни в какое сравнение не шла с щемящей потребностью увидеть Гермиону. Грейнджер, мать её. Грязнокровку. Его Гермиону, которая была так прекрасна в его объятьях, словно её создали для его рук и его губ. Ту Грейнджер, которая благополучно избегала его общества целый день и короткий взгляд которой в коридоре после урока вывернул его наизнанку. — Забери её драклы! — Драко досадливо хлопнул по столешнице, напомнив себе, что Грейнджер уж точно не та, о ком ему стоит думать. — Что-то случилось? — моментально отреагировал профессор. — Муха, — нашёлся Драко на удивление быстро. — В глаза лезет. Ответ профессора Слизнорта, по всей видимости, удовлетворил, так как он тотчас переключил внимание на Симуса Финнигана, от стола которого подозрительно тянуло дымком. Драко, пользуясь проволочкой преподавателя, сбросил книги в сумку и вышел из кабинета, хотя до звонка оставалось ещё минут десять. Только он закрыл дверь, как из-за неё послышался громкий хлопок, но этого было недостаточно, чтобы привлечь внимание Драко. Он уходил прочь. Подальше от Поттера и мыслей о дурацком сне — а ничем другим то наваждение быть просто не могло. *** Аппетита не было. Ужин и вечерний досуг как никогда раздражали. Привыкший проводить львиную долю времени в слизеринских подвалах, Драко буквально задыхался в четырёх стенах. Паркинсон пыталась с ним заигрывать, но Драко более не возбуждали обжимания по углам. Можно было бы развести сокурсницу на секс — что-то подсказывало, что против она не будет, — но это же что-то говорило, что секс не поможет. Ему отчаянно хотелось того, чего никто и никогда не давал ему до вчерашнего сна: любви. Хотелось видеть восхищение в глазах любимой девушки. Не то восхищение, когда восхваляют успешность семьи или новые золотые запонки; не то восхищение, когда разражаются овациями по поводу победы на квиддиче, а тихую гордость за то, что он — какой он есть — просто рядом. Раздраженно зарычав, Драко бросился прочь из гостиной. На воздух, к дракловому закату, который всё равно будет совсем не таким, если его не с кем разделить. Во дворе ещё было слишком многолюдно, и если во сне это нисколько не беспокоило, сейчас чувствовался каждый взгляд — по большей части косой. Драко так и хотелось наорать на зевак, напомнив, что у него нет рогов и хвоста, и вовсе не обязательно пялиться, но все мысли разом ушли, когда он заметил её. Чертову грязнокровку, которую он ненавидел всеми фибрами души. Правда ненавидел. По крайней мере, до вчерашнего дня. Взъерошенная причёска, на которую хотелось вылить бутылку-другую каких-нибудь зельев красоты, надменно вздернутый носик, словно она не староста школы, а королева Английская, не меньше. Всё, что он так не любил в ней ещё позавчера, сегодня породило смесь нежности и желания. Он совершенно не знал её. Только то, что она ошивается не с самой лучшей компанией, а ещё то, что она сыграла какую-то там роль в победе над Тёмным Лордом. Крестражи уничтожила какие-то, что ли? Когда ему было тринадцать, единственное, о чем он думал — игра в Квиддич, она же со своими друзьяшками вела войну. Стоило ещё тогда признать, что она сильная, умная волшебница. А впрочем, едва ли это что-то бы изменило. Драко проводил взглядом ненавистное Золотое Трио, задержавшись подольше на хрупкой фигурке и убедив себя, что не испытывает никаких сожалений при виде неё. По крайней мере, попытавшись себя в этом убедить. А потом проводил и драклов закат, прислонившись к стволу старого клёна, абсолютно не ощутив при этом ни восторга, ни хоть малейшего удовлетворения. А дальше была ночь без сна, но просто потому, что Драко так и не решил, боится ли он повторения дурацкого сновидения или того, что заснёт, но больше не окажется в том удивительном странном мире. А после снова был день ненависти, злости и вселенского раздражения, когда он успел наброситься на кучку младшекурсников, задеть Уизела и, да, бросить в Грейнджер насмешливым «грязнокровка». Ему вовсе не хотелось говорить этого, но подумалось, что лучшим лекарством от наваждения станет полное погружение в реальность. *** — Ты что — снова планируешь проторчать всю ночь в гостиной? — Забини, проходящий мимо, остановился рядом с Драко и обратил на него обеспокоенный взгляд. — Случилось чего, Драк? — Не спится, — солгал Драко, хотя глаза жгло огнём, а рот то и дело норовил растянуться в зевке. Он понимал, что против природы пойти ещё и в этот раз точно не выйдет, но пытался отсрочить момент так долго, насколько только мог. — Да брось, — позвал Забини. — Пойдём. На тебе лица просто нет. Драклово человеческое тело с дракловыми потребностями — Драко бы всё отдал за какое-нибудь подходящее зелье, помогающее бодрствовать неделями, вот только среди ночи такое уж точно найти не представлялось возможным. Понимая, что спорить с природой нет никакого смысла, он прошёл за Блейзом в спальню и плюхнулся на постель, даже не стянув туфли. *** — Вставай, чемпион! — завопил Блейз над самым ухом. — Квиддич зовёт! Разлепив веки, Драко осознал, что утро наступило слишком быстро, а с ним — и тренировка по Квиддичу. Нормальная тренировка из его нормальной жизни. Он чувствовал себя глупо со своим желанием уточнить у Блейза, имеется ли у него девушка, но быстро отогнал странные мысли. Сновидение было разовым, никаких больше грязнокровок в его постели и никаких очкариков в друзьях. Стоило выйти из подвала, он бы убедился: от него всё так же шарахаются. Конечно же, он ведь не герой войны, всего-то сын богатых родителей, да и то, подозреваемых в заговоре против маглов — вдруг это заразно? Кивнув своим мыслям, Драко спокойно принял душ и переоделся в форму. Сперва Квиддич, потом завтрак — это было главным правилом их капитана. В столь ранний час школа больше походила на мавзолей. Только они одни впахивали, пока остальные ещё досматривали сны, но Драко грех было жаловаться: в Квиддиче он видел своё призвание. За игрой он даже не заметил, как прошёл целый час и вокруг стадиона столпились первые зеваки, которые мечтали о небе, но по тем или иным причинам метлы избегали. Грейнджер среди них не было, и Драко не понял, что ощущает по этому поводу. Облегчение? Разочарование? Нормальная жизнь была, по крайней мере, понятнее и привычнее. Переодевшись к завтраку, Драко ощутил покой и умиротворение. Всё так, как и всегда — что может быть лучше? И, увидев Грейнджер, дал ответ на этот вопрос: она. Гермиона шагала через центр зала вместе с Макгонагалл. Обе были раскрасневшимися и явно чем-то взволнованными. Драко следил за ними, откровенно повернув голову в их направлении, и на миг взгляд гриффиндорки остановился на нём. Мерлин! — что это был за взгляд! Боль, отчаяние, потребность. Пусть они были тысячу раз врагами, игнорировать этот немой призыв Драко не мог. Вскочив со скамьи, он направился следом — плевать, что подумают — вдруг ему просто любопытно? Макгонагалл же, завидев его, притормозила. — Мистер Малфой, — рассеянно пробормотала она. — Вверяю мисс Грейнджер в ваши руки, я же должна проследовать в больничное крыло. Драко кивнул, запоздало почувствовав подвох, но в следующий миг Гермиона уже нырнула в его объятья. — Я так испугалась… — она теснее прижалась к его груди и шмыгнула носом. — Рон-идиот… Драко напрягся. Он не совсем понимал, снова ли вернулось наваждение, или же реальность оказалась также весьма своеобразной? В любой из реальностей Уизел был другом Гермионы, и если она плакала из-за него, причина была явно существенные опоздания на завтрак. — Что он сделал? — спросил Драко с замиранием. Если Уизел обидел её, он… — Решил доказать Гарри, что может сделать круг над Гремучей Ивой, и, как результат: перелом ноги и ушибы по всему телу. Идиот! Она снова шмыгнула носом, а Драко расслабился. — Главное, что ты в порядке. Он не собирался произносить этого вслух — само вырвалось. Гермиона подняла на него раскрасневшиеся глаза. — Извини, — она провела ладонью по его груди, и Драко тихо застонал, понимая, что наваждение всё же вернулось. — Заставила тебя нервничать… Я не хотела пропускать твою тренировку. Она выглядела такой хрупкой и беззащитной, что Драко не сдержался и погладил её по спине. Знакомые прикосновения, знакомое, хоть и странное чувство нежности и желания оградить — лишь теперь Драко готов был признать, что скучал по этому. — Ты прости меня, — возразил он, охотно отвечая на поцелуй, стоило Гермионе только приподняться на цыпочках. — Я должен был находиться с тобой, в больничном крыле, а не на дурацкой тренировке. Гермиона благодарно улыбнулась. — Не страшно. Со мной были Гарри и Джинни. А с тобой мы сходим навестить Рона не раньше, чем после завтрака. Со вчерашнего дня ни крошки во рту. Драко кивнул. Он был совсем не против такого плана. Отчего-то состояние здоровья Уизела волновало его куда больше, чем следовало. И да, он тоже рад был сперва поесть, но ещё больше — усадить Гермиону за слизеринский стол, рядом с собой, чтобы не терять из этой странной реальности ни одного лишнего мгновения.