***
Осаму Дазаю — двадцать два года. Работает то там, то сям, куда возьмут. Месяц уборщиком, ещё парочку барменом в небольшом, уютном заведении, самое долгое — пол года баристой в кафе на окраине города. Сейчас же — безработный. Небольшая, съёмная квартирка достаточно далеко от центра города. Кухня, ванная комната, да спальня. Ничего лишнего. Только необходимое. Светло-бежевые стены, серые занавески, на уже достаточно грязных окнах. Отсутствие горячей воды уже второй месяц. Ещё неделя неуплаты и придётся расставаться даже с этим жильём. Дазай — смирился. Зачем искать новую работу? Зарабатывать? На что? Продолжать влачить своё существование — нет никакого смысла. Его никогда и не было. Но сейчас это ощущалось особо остро. Парень лежал на потрёпанной жизнью футоне и смотрел в уже далеко не белый, как когда-то, потолок. Потянув руку вверх, хотелось видеть сейчас перед глазами бескрайнее небо, возможно размышлять, глядя на звёзды, мечтать. Хотя с нынешним положением дел вскоре крышу вместо неба Осаму и так видеть перестанет. За окном осень. Середина октября. Холода ещё не успели добраться до города, но и тёплой погоду тоже не назовешь. Частенько идут дожди. Но сегодня кажется даже солнце выглянуло. Точно разглядеть что-то за задёрнутыми занавесками очень сложно. Дазай опустил руку и закрыл глаза. Бледный, худой, с кругами под глазами, а на самом деле, если его привести в порядок, когда-то привлекательный шатен, сейчас походил на труп. Хотя, и впрямь, одной ногой в могиле. Но лишь одной. Смерть парня всё никак не забирала, чтобы не случалось, лишь новые шрамы появлялись, но долгожданное забвение никак не приходило. Печально. Сил встать нет. Желания тоже. Осаму не ел уже кажется несколько дней. Но и в доме всё равно ничего нет. Денег тоже нет. Смерть от голода весьма мучительна? Уже плевать. В дверь стучат. Осаму приоткрывает один глаз. Скорее всего пришла хозяйка квартиры. Славная женщина средних лет, с доброй улыбкой и светлыми глазами. Она всегда излучала доброту. И к Дазаю в том числе. Ей сразу понравился тогда ещё вечно заводной студент, который всюду лез ей помочь, не надеясь извлечь выгоду из этого. И сейчас хозяйка не хотела выгонять парня, тот ей уже как родной, его нынешнее состояние делало ей очень больно, но всё же единственный шанс ей сейчас достаточно обеспечить свою семью — сдавать квартиру платежеспособному человеку. Осаму таким более не являлся. И скрипя сердцем она дала ему несколько недель отсрочки и скостила и без того достаточно низкую цену за жильё. Дазай сначала и вправду хотел уплатить. Но не сложилось. И сейчас он лишь пользовался добротой женщины и доживал здесь последние дни и не собираясь платить. Шатен смог подняться. Шатающейся походкой парень направился к двери и отворил её. На удивление за дверью не хозяйка. Полицейские. И позади них кажется сын женщины. Хозяйка квартиры скончалась вчера. Смерть — насильственная. Кто-то зажал несчастную женщину в переулке. Она достаточно скоро была обнаружена, но скончалась по пути в больницу. У Осаму дома больше нет. Сын доброй женщины, таким добрым не является. Дал шатену пол часа, чтобы выехать из жилища, пока сам что-то оформлял с полицейскими. Вещей у Дазая не много. Все влезают в небольшой рюкзачёк. И, вместе с ним парень теперь на улице. И вправду, даже солнечно. Ближайший парк в двух километрах. В нём и решает остановиться Осаму. Он устал. Не привык двигаться, со своим то стилем жизни в последнее время. Куда он бредёт? На этот вопрос ответа не знает даже Дазай. Лавочка — удобная. На ней вполне можно заночевать. Над ней склоняется большое дерево. Парня за ним не видно. Ему тут никто не помешает. Ночью становится куда холоднее, и шатен сильнее кутается в свой светлый плащ. Положив под голову рюкзак, парень смотрит на ночное небо. Хоть он и хотел его увидеть ранее, сейчас ему плевать, что над головой. Осаму засыпает. Утро всё на той же лавочке. Все вещи при себе, никто не обокрал. Нет, у Дазая конечно и так красть нечего. Но наверняка кто-нибудь мог с лёгкостью просто утащить его рюкзак. Значит либо в парке никого, либо дерево и впрямь прекрасно срывает фигуру Осаму. Подняться со скамейки и в путь дорогу. Мимо приносятся торговые улочки, из пекарен и прочих заведений пахнет очень вкусно. Дазай сглатывает. Есть всё же хотелось. Но всё равно покупать еду не на что. Дальше следует квартал офисов. Большие и не очень здания. Мимо проходят люди в деловых костюмах, все куда-то спешат. В одном из окон Осаму видит своё отражение. Этот вид ему не нравится, и парень, кривясь, отворачивает голову. К вечеру шатен добираться до порта. Вид, но водоём безумно красив. Вода так и манит к себе. Действительно — утопиться сейчас прекрасная идея. Но лучше подождать немного. Когда на улице никого не будет. Не хочет же Осаму, чтобы его спасли? Около часа любования видом и на улице совсем темно. Пора. Дазай сглатывает, и прикрывает веки. Он готов. Парень перелезает через небольшую ограду. Где-то в далеке слышится неясный шум. Осаму на него внимания не обращает. Ещё шаг и… Жив. Кто-то схватил нерадивого суицидника за плащ и потянул назад. Вот чёрт, Осаму же специально дожидался темноты. И кто ночью в порту гуляет? Шатен повернул голову. Перед ним смутно знакомый парень. Безусловно красивый, но низкий. Рыжие волосы до лопаток, тёмный костюм, утончённые черты лица, сигарета в зубах и шляпа скрывающая глаза. Рыжеволосый отпустил плащ Осаму. Руки его были в чёрных перчатках. Смутный незнакомец тяжело вздохнул. — Сейчас не лучшее время для купания. — С долей сарказма проговорил тот. Дазай отвечать не стал. Зачем? Пусть парень просто отстанет. Так будет лучше. Пусть уйдёт, а шатен закончит начатое. — Игнорировать — не вежливо. — Спокойно продолжил парень. После сделал затяжку. — Ты всегда был со странностями, но это даже для тебя край, Дазай. Так они всё-таки знакомы. Удивительно Осаму ещё раз вгляделся в парня. Всё ещё смутно знакомый. Но откуда? — Ты так смотришь… Не помнишь? Хах…- Улыбнулся. Его улыбка — не красивая, похожа на оскал. Дазаю не нравится. Жутко. А вот девушкам наверняка очень приходится по душе. Красивое лицо — улыбку на котором показывать не стоит. — Старшая школа. — Дал намёк рыжеволосый. Точно. Шатен ещё раз окинул взглядом своего спасителя. Перед ним сейчас стоял — Накахара Чуя. Одногодка Осаму, учились в параллельных классах. Вместе сидели на крыше во время обеда. Иногда разговаривали, чаще ругались, а ещё чаще просто вместе молчали. Молчание — высшая степень доверия. — Ого, вижу у тебя голове наконец что-то прояснилось. — Саркастично подметил Чуя. Незамысловатым действием руки рыжеволосый парень поправил шляпу на своей голове. Взгляд его голубых глаз выражал насмешку. Осаму поднялся на ноги, так ничего и не отвечая. Поправив полы плаща, шатен просто кивнул. Большего отвечать просто не хотелось. Смысла нет. Когда-то может Накахара и был его другом, или чем-то подобным, но сейчас уже нет. Обычный проходимец, примечательный разве что своими внешними данными. — Игнорировать решил? — Чуя сделал последнюю затяжку, после чего бросил окурок в близстоящую урну. — Если думаешь, что я теперь вот так просто тебя оставлю, а ты, после моего ухода счастливо бросишься в воду, то ты глубоко ошибаешься. — Рыжеволосый взял без пяти минут утопленника за рукав плаща и потянул за собой. — Потом объяснишь что же у тебя такое случилось, а пока просто идём. Спорить сил также не было. Шатен просто брёл, ведомый мужчиной перед собой. С чего такое беспокойство за его персону? Дазаю не понять. Они обошли тот самый офисный район, и теперь направлялись в незнакомую Осаму местность. Редкие небольшие домики, много зелени, небольшой круглосуточный супермаркет, такое ощущение, что единственный здесь. Красивый спальный район. Чуя вёл своего бывшего друга к себе домой? Перед парнями возвышался не сильно большой, двухэтажный домик, с гаражом. Стены из светлого кирпича были опутаны лозой. Красиво. Накахара отворил сначала калитку, пропуская Дазая во двор, а затем потянул того за собой к двери дома, отпирая уже и её. Действительно, Чуя привёл шатена к себе. Внутри было темно, но это быстро решилось, когда хозяин жилища включил свет. Небольшая прихожая в светлых тонах, впереди виднелся кажется зал, вход в который был красивой, но достаточно простенькой аркой. Среди этого светлого жилища рыжеволосый слишком выделялся, этакое темное пятно. Чуя разулся, повесил свой чёрный плащ на вешалку, и сказав сделать Осаму тоже самое, направился вглубь дома. Дазай его послушал. Вернулся Накахара со стопкой какой-то одежды в руках. — Иди в душ. Прямо и налево, — Чуя указал рукой в нужную сторону. — Вот сменная одежда. — Стопка, что была у него в руках, теперь была протянута гостю. Осаму хотел возразить, одежда у него и своя была. Но оглядевшись парень понял, что его рюкзака с собой больше не было. Либо утонул, либо просто так и остался лежать в порту. Так что, всё же, кивнув, шатен принял одежду из рук парня. И с ней действительно направился в указанном направлении. Большая ванная, совмещённая с туалетом. На стенах бежевая плитка с незамысловатыми узорами. Почему в этом доме всё такое светлое? Дазай скинул с себя одежду и медленно размотал бинты. Взглянув на себя в зеркало парень понял на сколько же сильно он исхудал. Нет он всегда был очень худым. Но тогда это выглядело эстетично и красиво, сейчас жутко и мерзко. А бинты кажется придавали хоть какой-то вид того, что в этом парне есть хоть что-то, кроме кожи да костей. Ещё одна причина их носить. Быстро вымывшись под приятным горячим душем, Осаму стал искать полотенце. Оно оказалось среди одежды. Натянув нижнее белье шатен понял, что надо бы вновь перемотать тело, но бинтов ему никто не выделял. В шкафчиках тоже ничего не было, по всей видимости аптечку Чуя хранил не в ванной комнате. Старые были уже выброшены. Звать Чую? Или выйти так? Выделенной одеждой было безразмерное худи и мешковатые штаны, под таким комплектом и так будет практически ничего не видно. Было решено просто одеться, и если что позже попросить у Накахары аптечку. Выйдя из ванны, Дазай направился в сторону зала. Тот оказался большим помещением, совмещённым с кухней, где-то в углу было видно винтовую лестницу на второй этаж. Сам зал опять был светлым, но с красными вставками, да и кухонные тумбы также были красными, хоть что-то не белое или бежевое. На лестнице показался хозяин дома. Внимательно окинул Осаму взглядом льдистых глаз, и молча повёл за собой на кухню, за стол. Усадив своего гостя, тот подошёл к плите и наложил ему омлет. Поставив его на стол, перед Дазаем, Накахара также достал из холодильника салат, и также поставил перед шатеном. — Готовить что-то большее сейчас ни сил, ни времени, но поесть тебе надо. — Чуя отвернулся от гостя и вновь подошёл к одной из кухонных тумб. — Тебе чай или кофе, может сок? — Чай. — Вместо ожидаемой тишины послышался наконец ответ. — А я уж думал ты немым стал за то время, что мы не виделись. — Секундное удивление на лице и Накахара снова спокоен. Направился ставить чайник, а после присел напротив шатена. — Ну-с, рассказывай, что у тебя там такое случиться могло? Вновь молчание. Чуя смотрит недовольно. Где-то сзади чайник сообщает, что уже вскипел. Рыжеволосый встаёт и наливает две кружки ароматного напитка, ставит их на стол, рядом с ними ставит сахарницу. Дазай тем временем прикончил пол тарелки омлета и сообщил, что больше съесть не сможет. — Значить не отвечаешь только на вопросы личного характера? — Интересуется рыжеволосый. В ответ тишина. Опять. — Как же ты достал, придурок Дазай, может я помочь тебе хочу? — Чуя тяжело вздохнул и отпил глоток чая. — С чего бы мне тебе отвечать? — Как-то апатично начал Осаму, — мы не друзья, — тот загул один палец, — не родственники, — второй, — и даже не коллеги, — третий, после чего Дазай убрал руку под стол и снова замолчал. — Друзья. — Твёрдо заявил Накахара. — Может это у тебч память не шибко хорошая, но мы друзья, пусть и давние. — Мы поссорились во время нашей последней встречи, и это у кого ещё память плохая? — Всё также безэмоционально, совершенно не в стиле старого Осаму. Действительно, последняя их встреча закончилась большой ссорой. На выпускном вечере сильно напившись Чуя начал наезжать на своего друга. Почти дошло до драки. Ну, а потом Дазай просто исчез. Причина наездов уже давно забылась обоим, но обида оставалась. — Я хотел извиниться! Но ты просто испарился, дома тебя не было, переехал, а твоего номера телефона у меня почему-то не оказалось! — Чуть вспылив, выпалил рыжеволосый. — И если эта ссора так мешает, я извиняюсь сейчас, прости меня, пожалуйста. — Извинения приняты. — Теперь расскажешь? — Нет. Чуя начинал злиться. Чертовски злиться. — Да, почему?! — Громко, почти крича, вновь послышался голос Чуи. Парень аж с места вскочил и руками стол ударил. Выражение лица Осаму не менялось, всё такая же полнейшая апатия. И снова молчание. — Идиот, я просто хочу понять, что не так. — Рыжеволосый глубоко вздохнул и снова сел. — Я тебя не понимаю, а понять хочу! — А, что, если и причины никакой нет? Мне жить не за чем. Просто отпусти меня. — Нет причины? У тебя есть родители. Ты вообще представляешь, что значит потерять сына? Эгоист. У тебя есть дороги в счастливое будущее. Кто был местным гением в школе, а? — Родителям будет плевать. Я не видел их столько же, сколько и тебя. Не уверен, что они помнят, что у них есть ребёнок. — Осаму закусил губу. — Мне не нужно это счастливое будущее. — Есть люди, которые за тебя волнуются! — Нет, Чуя, таких людей — нет. — Печальная улыбка расплылась на лице Дазая. Накахара молчал. Опустив голову парень пробормотал что-то про то, что Осаму пора пойти и отдохнуть, повёл его на второй этаж, в одну из комнат. Спальня, обжитая, снова светлая. Похоже, что комната самого Чуи. Дазай осмотрелся — большая кровать, дубовый стол, большой шкаф-купе и небольшой комодик. Чуя сказать гостю располагаться здесь. Сам вышел из комнаты, захватив с собой стопочку вещей, по всей видимости также пошёл в душ. Осаму упал на кровать и прикрыл глаза рукой. Он устал. Очень устал. Но сон даже и не подумал приходить. Шатен ещё раз окинул комнату взглядом. Часы на стене показывали почти полночь. Парень поднялся, подошёл к столу, всё убрано, ничего, лишь выключенный ноутбук, а вот подойдя к комодику, Дазай заметил фотографии. Чуя никогда не казался ему на столько сентиментальным, чтобы ставить фото в рамочку и на полочку, но они видимо много всё же друг о друге не знали. Осаму взял в руки одну из фотрамок, на фото внутри Чуя и кажется его сестра, красивая женщина. Дазай поставил фотографию на место и посмотрел на другие — на ещё одной Чуя и его по всей видимости родители, на следующей Чуя с незнакомыми для Осаму людьми, дальше фото их класса, и последнее фото — на нём Накахара был вместе с ним самим. Чуя и Осаму на фотографии строили смешные рожицы, им тогда было лет по шестнадцать-семнадцать. Зачем Накахаре это фото? За спиной образовался сам хозяин фотографии. — Хорошее было время. — Рыжеволосый перехватил рамку из рук Дазая и сел с ней на краешек кровати. На плечах парня висело полотенце, видимо правда был в душе. — Зачем тебе оно? — Дазай указал на фотографию. — Мне оно нравится. Мы на нём такие счастливые. В Осаму что-то щёлкнуло. — Чуя… — Тихо начал шатен. Накахара поднял голову и посмотрел на него. — Так человек, который за меня волнуется это ты? Чуя усмехнулся и опустил голову, расплывались в улыбке. — Конечно. — Вновь рыжеволосый серьёзен. — Дазай, ты дорогой мне человек. — Ого… — Протянул буквы Осаму. — А раньше мы кажется только и делали, что ссорились, что же случилось? — Дазай уже звучал почти как раньше, но всё равно что-то было не так. — Ничего. Мне стоило сказать это ещё тогда. Дазай тяжело вздохнул и опустил голову. — Я просто хочу умереть. Просто не мешай мне. — А я просто хочу, чтобы ты жил. — Это так не работает. — А у меня будет работать! Чуя подошёл к Осаму и обнял того. — Каким бы депрессивным ты ни бы сейчас, мы это исправим, и ты снова сможешь шутить свои глупые шуточки. Дазай в ответ не обнимал. И ничего не говорил. Да, и вообще в слова бывшего друга не верил.***
Человек — которого все сторонились. Вызывающая внешность и взрывной характер. Накахара Чуя — любим в семье, но ненавидим остальными, однажды встретил интересного человека. Странноватый малый. Гений, что был временами печален. Чуе он очень понравился. Подружились. А когда хотелось сказать, что этот человек для Накахары больше чем просто друг — ссора, исчезновение и бесконечная грусть. Поддержка этого человека обернулась крахом.