Cold night, warm night

Холодно. Джим неуютно поёжился на стуле, пытаясь согреть дыханьем озябшие руки. Слабый огонь камина не спасал; сквозняк диким зверем выл в дымоходе, угасая и без того затухающие угли, незримым хлыстом бил по ногам, сметал со стола расписанные нервным дрожащим почерком страницы. А работы ещё много – не уйдёшь; да и куда уходить? Дом Кукловода порой напоминал тюрьму изо льда и ветра. Доктор потёр покрасневшие от усталости и полумрака глаза и мельком взглянул на стол. Работе ни конца, ни края не видно: попытки свести воедино всю имеющуюся информацию, заметки о состоянии особо тяжёлых пациентов, обрывки с рецептами – всё это давно стоило разобрать и классифицировать, да руки как-то не доходили. Джиму хорошо была известна причина, по которой он столь непривычно-безалаберно относился к своей работе – как ни крути, а обязанности среди вичбриджских пленников распределялись вполне чётко. Холодно. Чертовски холодно. За окном лил бесконечный осенний дождь. С каждым мгновением всё явственней ощущалось, как немеют сами мысли – о какой работе может идти речь? Биение сердца ударами молота отдавалось в висках, и лишь дыхание напоминало призрачным облачком пара изо рта – ещё живой. Надолго ли? За спиной дважды хлопнула дверь – Файрвуд не оглядывался. Мало ли, кому взбрело в голову испытание на ночь глядя пройти? Правда, чтобы добровольно выбраться из нагретой теплом собственного тела постели, нужно было быть отчаянным самоубийцей – недаром в последние дни дом словно вымер; никому не хотелось вступать в безвыигрышный бой с непогодой. Джим покачал головой и вновь склонился над бумагами, щуря так некстати разболевшиеся глаза. Дверь за спиной хлопнула снова. Мужчина лишь досадливо вздохнул – разве возможно сосредоточиться в таких условиях? Оборачиваться не торопился; доктор был уверен, что настойчивый пленник вернулся за забытой впопыхах вещью и сразу же уйдёт. И потому был немало удивлён, услышав негромкое позвякивание чашек у столика напротив камина и мрачное: «Я тоже рада тебя видеть». Повернулся на стуле так быстро, как только мог. Хмурая донельзя Перо уже устроилась на диване, поджав ноги и замотавшись в плед – лишь ладони виднеются, обнявшие кружку, побелевший от холода нос да глаза, сверкающие раздражением и тревогой. - Ты будешь чай пить или нет? Джим открыл было рот, чтобы извиниться за вопиющую бестактность, сказать, что заработался, хоть как-то оправдаться - но поймал взгляд бывшей подчинённой и лишь молча кивнул, подходя к дивану и устраиваясь рядом. Горячая чашка с непривычки показалась раскалённой и обожгла руки; чуть поморщившись, старший Файрвуд опустил её на стол и принялся накладывать себе сахар. Раз. Два. Три. - Джим?.. Четыре. Пять. Шесть. - Джим!.. Чуть нервозный оклик Пера вывел мужчину из оцепенения. Неужели уснул? Да нет, быть такого не может. - Джим, ты шесть ложек сахара в чай положил. Голос прозвучал вопросительно – с той самой интонацией, после которой начинаешь чувствовать себя полнейшим идиотом. Что и сделал доктор. Перо с лёгким удивлением разглядывала своего бывшего лидера: потускневшие красные глаза с намечающимися мешками, спутанные волосы, непривычная взгляду сутулость… Да ещё и над кружкой замер, словно каменное изваяние. Устал. Безнадёжно устал. И потому не сразу обратил внимание на шорох со стороны и неожиданное тепло на плечах. Джим с удивлением обернулся в сторону Пера – девушка всё так же сидела, подтянув колени к подбородку и завернувшись в плед. Вернее, в часть пледа – один из краёв был словно небрежно наброшен на плечи последователя. Второй раз за вечер доктор открыл рот, чтобы выразить благодарность, и ему снова не дали вставить слова, с ворчанием пытаясь отобрать остывающий переслащённый чай из рук. Опустевшая красно-чёрная кружка стояла на столе, тонко намекая на причины столь внезапной заботы со стороны Пера. - Ты же не будешь пить такой сладкий чай, правда? Не пропадать же добру! – в ответ на вопросительный взгляд Джима девушка лишь пожала плечами. - Ты тоже не будешь. - Почему это? - Потому что я тебе не дам, - поймав взгляд обалдевшей от такой откровенной наглости Пера, Джим пояснил: - Диатез разовьётся. Несколько минут молчаливой игры в гляделки: укоряющие синие глаза – «о тебе ведь забочусь!» - против пронзительных карих – «и это твоя благодарность за плед?». Не выдержали оба – уступили под упрямым напором партнёра. И поди потом разбери, кто первый кружку отпустил… Последователи одновременно опустили взгляды на свои колени, облитые не в меру сладким и оттого липким чаем. Одна радость – успел остыть и не обжёг; однако кое-кому этого показалось явно мало. - Джим, ты!.. – Вскипевшая было Перо на мгновение застыла, когда доктор приложил палец к её губам. Первым желанием было продемонстрировать нахальному мужчине, куда не следует тянуть руки, и тем самым уменьшить количество пальцев до нечётного, но… Но всегда найдётся какое-то «но». - Потом, хорошо?.. – Файрвуд устало вздохнул и кивнул в сторону двери. – Сейчас нас ждёт душ. Девушка поняла, что спорить на этот раз бесполезно – хоть на то не было ни одной видимой причины. Просто… уверенность. В конце концов, если быть честными, Джим всегда старался сделать так, чтобы ей было лучше. И потому она первая потянула его за запястье – ещё чего, за руку браться! – к выходу, тихо бранясь под нос про криворуких беспомощных докторов. Послушно бредущий позади мужчина недовольно хмурился, но мудро молчал, краем глаза отмечая, что тащат его по направлению к бывшей комнате прислуги под самой крышей. Холодно. А теперь ещё и мокрые брюки словно примерзают к ногам. Но там, где запястья касалась рука Пера, кожу словно обжигало, мало-помалу разгоняя застоявшуюся в жилах кровь. Тепло.