Принцесса Альдераана

      Если бы ярость могла преодолеть расстояние до человека, гладкая самодовольная физиономия которого занимала половину экрана, то его разорвало бы в мелкие брызги. Легенды говорили, что то ли древние воины Силы, то ли ситхи так могли. А Лею всю жизнь учили сдерживать эмоции, и поэтому даже экран остался цел.       — Зададимся вопросом: как удалось ей совмещать работу в имперском Сенате с подпольной деятельностью? Резидент Альянса в самом сердце Империи — что может быть неправдоподобнее? Но если предположить, что Лея Органа была агентом совсем другой стороны, все становится на свои места: и дважды разыгранная императором ловушка с приманкой в виде Звезды Смерти, и пресловутое похищение планов — когда цепочка посредников оборвалась именно в тот момент, как планы должны были попасть к ее высочеству. Вся дальнейшая история — пленение принцессы Дартом Вейдером, спасение каким-то фермерским парнем и последним из рыцарей-джедаев — наводит на мысль об инсценировке. Не забывайте, что для генерала Оби-вана Кеноби, героя Старой Республики, это якобы спасение стало билетом в один конец, приведя его под световой меч Дарта Вейдера.       Шум, возгласы удивления, несколько тактов музыкальной заставки.       — На этом мы прервемся до следующего выпуска. Ровно через неделю вы узнаете тайну юноши с планеты Татуин, кто сыграл роковую роль в судьбе Альдераана, в какую сумму принцесса Лея оценила свою жизнь и чем расплатилась за свое якобы спасение. Ждем вас у экранов в час выхода программы "Голая правда".       Лее хотелось бросить в экран чем-нибудь тяжелым или заорать в полный голос, но вместо этого она выключила головид, набрала номер начальника охраны и попросила его установить, кто сделал тот звонок, после которого она включила телетрансляцию. "Это касается вас, — сказал не лишенный приятности голос. — И вашего брата". Голос принадлежал человеку, в этом Лея не сомневалась. У нее был хороший слух, она умела различать тончайшие оттенки речи и вполне доверяла своей способности опознавать видовую принадлежность говорящего. Человек, хомо. Который знает, что у нее есть брат.       Зал сената на Чандриле, новой столице Республики, был построен по образцу Амфитеатра Сената на Корусканте — спускающиеся к центру ряды выдвигающихся гравиячеек. Правда, вместо имперских тысячи с лишним тут было от силы полторы сотни мест. Лея не представляла себе, как мог работать такой монстр — гигантская Старая Республика, переросшая возможности своей управляющей структуры, развалилась под собственной тяжестью. В Новой Республике не насчитывалось пока и четверти прежнего состава регионов, посылавших представителей в Сенат, но уже разрабатывался проект по реструктуризации управления.       Впервые Лея вошла в зал сената в пятнадцать лет, секретарем сенатора от Альдераана Бэйла Органы. Уже через год сенатором стала она сама, а отец заменил в правительстве Альдераана мать, которая стала болеть все чаще. Сейчас Лея представляла в новом сенате Альвираин или, как его называли, Новый Альдераан и его сектор. Альвираин был второй по значимости планетой Альдераанского Союза — неудивительно, что после гибели Альдераана столицей для всех альдераанцев галактики стал именно он. Лея гордилась тем, что выиграла выборы, а не была назначена альвираинским правительством.       Было непривычно видеть в ложах нелюдские лица. Имперский сенат состоял только из людей. Палпатин не доверял инородцам, а империя силой оружия поддерживала примат человеческой расы над всеми другими. Победа Альянса вернула в сенатские кресла мон-каламари и ботанов, маластерцев и тогрутов, твилекков и вуки. Лея посмотрела в гостевую ложу, справа от возвышения для ложи спикера. Темнокожие ушастые гуманоиды в облегающих одеждах неброских пыльных тонов — зайгеррская делегация. Твилекк — это, вероятно, посланец хаттов из Внешних пределов. И неймодианцы в своих высоких шапках. Все здесь.       Лея получила слово первой.       Она знала, что ее белое платье ослепительно сияет на серо-черном фоне амфитеатра. Белый был ее цветом, ее выбором — на нем видно каждое пятнышко. Усиленный акустикой, ее голос летел над огромным залом:       — ...Император узаконил рабство, узаконив превращение миллионов разумных существ в говорящие орудия и позволив обходиться с ними как не всякий фермер обходится со скотиной. Рабство — это изнанка империи, для которой любой из вас — всего лишь винтик, который можно заменить. Это позор Галактики, дно, ниже которого нам некуда падать. Ради всех тех, кто был убит и искалечен, лишен всякого достоинства в рабстве мы должны решительно и без сомнений пресечь этот позор.       — Вы хотите лишить нас средств к существованию, ослабить и захватить! — вскричал зайгеррианин. — Я требую,чтобы Республика не вмешивалась в дела Зайгерра и наши тысячелетние традиции!       Лея подняла руку, переключая внимание на себя.       — Традиции, основанные на чужом горе и крови — не то, что делает вам честь. Я говорю и повторяю: рабство должно быть уничтожено! Все, кто был обращен в рабов, должны обрести свободу и вернуться домой!       Настала опасная тишина. В такую тишину обычно проваливаются самые продуманные проекты. Вдруг раздался ликующий рев, и сенатор Шеккар, огромный полуседой вуки, вскочил, потрясая над головой сомкнутыми руками. Щелкнул, переключаясь, транслятор.       — Тридцать лет мы ждали этого часа! Кашиик за Альдераан!       Этого оказалось достаточно — почтенные сенаторы вскакивали и орали, перекрикивая друг друга:       — Мон-кала за Альдераан!       — Это развалит экономику!       — Долой рабство!       — Семь Лун за Альдераан!       — Набу за Альдераан!       И, неожиданно, высокий синтезированный голос автопереводчика:       — Геонозис за Альдераан!       Лея оглянулась. Пуджа Наберрие стояла в своей ложе, подняв над головой руку в жесте торжества. В тяжелой прическе ярко сияли самоцветы, серебряные переливы взблескивали в складках графитово-серого одеяния.       — Слово сенатору от Набу! — провозгласил спикер.       Ложа выехала вперед.       — Народ и сенат Галактики! Тысячу лет назад наши предки основали Галактическую Республику. Они объявили, что каждое разумное существо рождается свободным и равным другим. Они провозгласили равные права и справедливость для всех граждан. Пока Республика помнила об этом, она стояла. Когда народ и сенат Старой Республики допустили отступление от этого принципа, Республика пала. Нельзя приносить интересы отдельной личности в жертву мифическим государственным интересам. Государство существует ради защиты прав каждого своего гражданина, а не для того, чтобы граждане отказывались от своих прав во имя его существования. Вслед за сенатором от Альдераана я повторяю: рабство должно быть уничтожено!       Ток-шоу "Постель наизнанку"       — Итак, что говорит опрос о секс-рейтинге нашего правительства? Опрос проводился среди хомо и псевдохомо, разумеется.       На пятом месте — старушка Мон Мотма, президент. Прекрасно выглядит на восьмом десятке, не так ли?       На четвертом месте — Далла Синберг, министр образования. Странно, она же толстовата, вон, второй подбородок намечается. Что? Зато обаятельная? Ну, может быть.       На третьем — сенатор Пуджа Наберрие. Эй, а кто-нибудь видел ее без грима? Знаете старую шутку? Женился кореллианец на набуанке... (смех) Ага, знаете.       Второе место? Вы еще сомневаетесь? Винг-коммандер Шара Бэй! Да, это флот, а не правительство, но сделаем исключение для прекрасной летчицы!       И наконец, на первом месте несравненная Лея Органа! Тадамм! Есть ли любовник у Прекрасной Альдераанки? О, да тут целый список кандидатур! Кого выберет Белая Принцесса — пилота грузовика Хана Соло, имевшего в прошлом трения с законом, или Люка Скайуокера, известного как Последний Джедай? Делайте ставки!       Из панорамного окна открывался вид на город сверху. Лея знала, что кроме транспаристила оно защищено силовыми полями, но все равно старалась не подходить близко — как будто подставляешься под снайпера. А ведь снаружи окно не было прозрачным, только изнутри. Но знание не помогало, желание отойти, спрятаться, не подставляться было сильнее. Лея подумала, что по тому, кто из них троих какую позицию занял, легко можно определить, кто участвовал в боевых операциях, а кто нет. Пуджа и Мон Мотма, возможно, тоже опасались широких панорамных окон, но все же вели себя так, как будто не замечают своей уязвимости.       — Оперативно вы, — сказала госпожа канцлер.       — Больная проблема, — ответила сенатор Наберрие. — Надеюсь, что когда дойдет до настоящего дела, исполнительная власть нас поддержит.       Она прямо посмотрела в глаза Мон Мотме. Худая высокая женщина, все еще красивая в свои почти семьдесят, бесстрашно встретила ее взгляд.       — Я поддержу вас. Что вы намерены делать теперь?       — Статистика, отчет о положении дел в перевалочных пунктах. Аналитика, — ответила Лея. — Пуджа будет заниматься статистикой, а я собираюсь посетить Внешние Миры.       — Надо представить масштаб проблемы, понять, как функционирует сеть работорговли, как ее можно пресечь. Безопаснее всего будет уронить спрос на рабов, то есть сделать рабство невыгодным, а я даже приблизительно не представляю, как, — сказала госпожа канцлер.       — Данные мы вам предоставим. — Пуджа сощурилась и качнула головой — блеснули искры на самоцветных шпильках в высоком шиньоне. — Комитет составили вполне вменяемый, спасибо сенатору Шеккару.       Мон Мотма задумчиво посмотрела на свой датапад. Дела набегали волнами, каждое надо было сделать прямо сейчас, а лучше — вчера. Четверть века она сражалась против Империи и три года пыталась собрать осколки, и конца-края этому не видать. И чтобы ни в коем случае не сложить из осколков снова ту, старую, республику, страшное бюрократическое чудовище, пожравшее само себя — а заодно миллиарды людей. Словом "люди" Мон Мотма привычно называла всех разумных существ, от ракообразных мон-каламари до рептилоидов, от жабообразных хаттов до людей. Ей страшно не хватало тех, с кем она начинала — Бэйла Органы, Падме Наберрие, Нии Алавар, Фанг Зара, Таннера Кадамана... От большинства из них не осталось даже могил, только голофото в архивах.       Новому поколению, вот этим девочкам, еще предстоит стряхнуть с себя, выдавить то, чему они научились в Империи, и научиться действовать иначе. Впрочем, они справляются.       Из публицистической колонки Алакара Венда, политолога       "Правдоподобна ли история уничтожения Альдераана, рассказанная принцессой Леей Органа? Обычно для выяснения истины мы находим перекрестные источники, анализируем все доступные нам сведения. В этом же случае мы имеем несколько бесспорных фактов и один рассказ непосредственной участницы событий.       Давайте проследим всю цепочку.       Итак. Было ли выгодно Империи уничтожение Альдераана? Известно, что император не поддерживал доктрину устрашения Моффа Таркина, а сам Таркин был военным до мозга костей, преданным имперскому порядку. Не известно ни одного случая, когда он нарушил или обошел бы приказ. Следовательно, Таркин не мог пойти против императора и отдать приказ уничтожить планету, играющую заметную роль в галактической экономике. Но вопросы экономики и управления никогда не волновали Дарта Вейдера. Именно он, скорее всего, и отдал роковой приказ.       Было ли выгодно уничтожение Альдераана Лее Органе? "Ведь она сама альдераанка," — говорят ее сторонники. Возможно, ее устроила бы смерть Бэйла и Брехи Органа, но наследственная власть налагает определенные обязательства. Принцессе Лее пришлось бы отчитываться за свои действия и нести за них ответственность, она не могла бы свободно распоряжаться собой и своим состоянием. А так она получила доступ к огромным активам, которые альдераанская правящая верхушка вложила в галактические финансовые фонды. Никакой отчетности, никаких ограничений. "       Из комментариев:       "И кто это у нас топит за поиски предателей Альянса? А это джентльхомо Венд, который всю дорогу лизал жопу императору и сочинил афоризм "Альянсу нужны великие потрясения, а нам нужна великая Галактика". Как насчет великой галактики теперь?"       "Зато теперь он осознал и лижет жопу республиканскому правительству. Почем нынче такие "расследования", Алакарчик?"       "Алакар жжот! Жми дальше, наверняка она сливала инфу через своего любовника".       Люк заметил ее, едва она вошла в читальный зал. Он сидел на своем любимом месте, в отдельной нише с терминалом и большим рабочим столом.       — Как дела? — спросила Лея. — Есть добыча?       — Немного есть, — ответил, улыбаясь, Люк.       Библиотека Сената была огромна. Лея раскопала, что остатки библиотеки джедайского Храма попали сначала в ее фонды, а потом сюда, в главный библиотечный центр Чандрилы. И теперь Люк рылся в этих остатках, пытаясь восстановить утраченное. Сегодня его добычей стала малоформатная книжица в пластиковой обложке. На первой странице обложки был вытиснен белый феникс со звездой — эмблема Ордена и всего два слова: "Путь джедая".       — Что это?       — Это руководство юного джедая, — сказал Люк, все еще улыбаясь. — Каждому новичку выдавали вот такую книжку, значит, их были сотни тысяч, а сохранилась на планетах Ядра, подозреваю, только вот эта.       Он раскрыл книжку и показал форзац, исписанный разными почерками.       — Йода, — прочла Лея. — Таме Керулиан... Дуку... Квай-Гон Джинн... Оби-ван Кеноби... Кеноби!       — Читай дальше, — сказал Люк.       Лея всмотрелась в небрежные, сливающиеся буквы.       — Анакин... Скайуокер...       Ниже было еще одно имя, ей неизвестное. А потом знакомый росчерк, тонкий и изящный, который знал каждый сенатор и высокопоставленный чиновник Империи — личный знак самого Императора. И написанное тем же вычурным почерком тайное имя — Дарт Сидиус.       — Что это?       — Подписи владельцев, я так думаю. От учителя к ученику.       Книжка действительно была затрепанной, на полях там и тут бывшие владельцы писали какие-то примечания.       — Я сниму тебе копию, — пообещал Люк. — Вот что интересно: оказывается, Анакин Скайуокер был принят в Орден в обход стандартной процедуры. Он не был послушником, не проходил начального обучения, стал сразу падаваном. Я сделал пару запросов о событиях тех лет и выяснил, что родом он был с Татуина.       — Это мы и так знали, — мрачно сказала Лея. — Раз твои дядя и тетя там жили...       — Дело в том, — сказал Люк, — что Анакин Скайуокер был рабом.       — Не может быть!       — Почему же? Татуин — окраина, вотчина хаттов, хатты практикуют рабство. Половина кораблей, садящихся в Мос Эспа и Мос Айсли, возят рабов.       Лея подвинула к столу второй стул, села.       Люк раскрыл на датападе документ.       — Вот смотри: отчет о финансовых расходах рыцаря-Джедая Квай-Гон Джинна, сопровождавшего королеву планеты Набу. Так, остановка на Татуине вследствие аварии двигателя. Хаттских денег у них не было, и им помог местный мальчик, который выиграл гонки на подрейсерах. Знаешь, какие гонки он выиграл? Бунта-Ив.       — На подрейсерах? Маластерские гонки? — ахнула Лея.       — "Он неоднократно участвовал в гонках, но дошел до финиша первый раз, — прочитал Люк. — Это явное свидетельство спонтанной инициации после контакта с обученным джедаем, то есть со мной". Это Квай-гон Джинн пишет.       — Инициация, — пробормотала Лея. — Я стала кое-что ощущать после Беспина. Когда я услышала тебя, помнишь?       — А я — после смерти Бена. Похоже, тот единственный урок обращения с Силой, который он мне дал, и был инициацией.       Лея перелистнула несколько страниц книжки, уставилась на картинку, изображавшую джедая-послушника с косичкой за правым ухом.       — Ты сегодня не читал новости?       — И даже смотрел.       У Леи в груди похолодело.       — И... что ты об этом думаешь?       — Что ты была великолепна. Что вы теперь собираетесь делать?       Ну конечно, вряд ли Люк смотрел скандальное разговорное шоу, а вот ее выступления в сенате, если идет трансляция, смотрит всегда.       — Я лечу во Внешние Пределы. Чтобы представить себе ситуацию наглядно. И потом доложить в сенате.       Люк нахмурился. Он никогда не уговаривал ее остаться или не лезть в пекло, это Хан вечно пытается ее отговорить. Кстати, надо посоветоваться с Ханом. Но вот эта передача...       — Люк, я тебе сейчас кое-что покажу, а ты мне скажи, что ты об этом думаешь.       Вся передача была сделана по прозрачнейшему принципу пропаганды, Лея это видела — и все же едва сдерживалась, чтобы не начать объяснять Люку, где ложь.       — Тебе не кажется, что это кто-то пытается нейтрализовать законопроект о работорговле? — спросил Люк.       — Может быть. Но перед этим мне в резиденцию позвонили с общественного номера и сказали включить ТВ. И еще сказали, что дело касается моего брата. А о том, что мы с тобой брат и сестра, знает не так уж много лиц.       — С нашей стороны, — мягко сказал Люк.       — Не поняла?       — Вейдер как-то узнал, кто я такой. Не сразу, конечно, но узнал. И на Хоте прицельно меня искал. Не сам же он наводил справки, значит, у него было доверенное лицо. Могло такое лицо слить информацию твоим политическим врагам?       — Могло. А может, это лицо само ведет свои игры и хочет меня шантажировать.       — Чем?       — Если бы я знала!       — Родство с Вейдером подойдет?       — О, черт! — Лея вскочила.       Люк мягко усадил ее обратно.       — Ты считаешь, что это компрометирующие сведения?       — Вейдер, Люк! Правая рука императора!       — А не Анакин Скайуокер, легендарный герой? — спросил Люк. — И вообще, не все ли равно, чьи там были яйцеклетка и сперматозоид?       Для Леи отцом был Бэйл Органа, матерью — Бреха Антиллес, родиной — Альдераан. Никакой генетический анализ не мог этого изменить — а ведь Люк настоял, и анализ сделали, и да, они были детьми одного отца и одной матери.       — А знаешь, что самое странное? — спросил Люк. — То, что из всех имперских архивов тщательно удалены сведения об Анакине Скайуокере. Все, что я нашел — рассказы очевидцев, тех, кто знал его лично. Зачищены даже архивы медиа, я нашел только несколько новостных заметок с упоминанием его имени. А ведь он был одним из генералов армии Республики! О других сохранилось гораздо больше.       — Человек-невидимка. Лучше всех спрятанный, под шлемом. Боялся, что узнают? Стыдно было?       — Не знаю. Но у него... у него вся голова была в шрамах.       Лея прикусила губу, чтобы не сказать чего-нибудь резкого и обидного. Она ненавидела Дарта Вейдера, а Анакин Скайуокер был для нее только именем. У Люка все было иначе — с детства отец был для него таинственной и героической фигурой, и Вейдера он скорее жалел. Лея так не могла.       — Из меня вышел бы плохой джедай, братец, — сказала она. — Я не умею прощать.       — Из меня тоже — необученный и невежественный.       — Эй-эй, — возмутилась Лея. — Парень с дикого фронтира, который с первого раза поступил в Техноуниверситет — это не невежественный.       — С техникой все просто, с математикой тоже. А с Силой... Кстати! По идее, ты должна быть также Сильна, как и я. А значит, тебе нужно освоить хотя бы медитацию и базовые приемы.       Лея внезапно задумалась, взгляд стал отсутствующим.       — Знаешь что? — медленно проговорила она. — А ведь наш маршрут не случайно пролегал мимо Татуина. Я должна была там встретиться с Оби-Ваном, и то, что я должна была передать ему устно, очень похоже на шифр. Про Войны Клонов, просьба помочь отцу.... Это было не о войне и не о Восстании. Это было обо мне. Скажи, ведь джедай виден в Силе?       — Да, если он не умеет закрываться. Когда действует — особенно. Это как волна, которая прокатывается через всех.       — А обученные и необученные различаются?       Люк покачал головой.       — Я различия не вижу. Но я не встречался с обученными джедаями, кроме Бена и Йоды, а они маскировались. Да и у меня с контролем Силы было все плохо, я или шарашил Силой со всей дури, или блокировался, какие уже там тонкости восприятия.       — А представь себе, что мы бы вдвоем у него учились?       — Ругались бы каждый день, — притворно вздохнул Люк. — Лея, я хочу поискать уцелевших джедаев. Сила — слишком соблазнительный и мощный инструмент, чтобы учиться на своих ошибках. Даже если они были всего лишь падаванами — они все равно знали и умели больше, чем я.       — Кстати, ты опять отказался от правительственной стипендии...       — Лея, — Люк поставил локти на стол и сцепил пальцы в замок. — Я не должен зависеть от правительства. Никак.       — Но ты и от меня отказался взять... Люк, ты не можешь одновременно учиться в Техноуниверситете и работать. Давай я cделаю тебе счет...       — Не надо. Мне есть на что жить. И даже больше.       — Откуда? — удивилась Лея.       После гибели Альдераана Лея унаследовала все, что семья Органа вкладывала в галактические банки и ценные бумаги. Не говоря уже о том, что у нее были свои счета в корускантских банках. У Люка, когда они познакомились, не было ничего, кроме светового меча на поясе. За пять лет Восстания и три года после Эндора Люку просто неоткуда было получить столько денег.       — Это Дарт Вейдер. Представляешь, оказывается, я был вписан в его завещание.       Ну да. У империи срезали верхушку и заменили армию, а все остальное еще надо перебирать по винтику.       — И много там?       — Если бы я не выиграл стипендию в Техноложку, то хватило бы на оплату учебы. На жизнь, правда, уже нет.       — Скромно жил второй человек в Империи, даже странно.       — Не очень. Он был киборгом — конечности, легкие, больше половины тела вообще. На поддержание жизнедеятельности и обслуживание уходило очень много денег. Он финансировал кучу разработок, разработки перспективные.       Дарт Вейдер, финансирующий отнюдь не военные разработки, а биомеханику и протезирование, — это была новость, да.       — Скинь мне все по его проектам, я подумаю, что можно сделать. И поговори с ребятами из подразделения спецопераций — у них были контакты с подозрительными в смысле Силы лицами.       Люк свернул датапад.       — Когда ты летишь в свою рекогносцировку? И на чем? Я хочу принять участие. Можно?       Программа "Интриги и расследования"       — Сегодня объект нашего интереса... (фанфары) Люк Скайуокер, последний джедай. Присмотримся к этой фигуре пристальней.       Что мы видим на этой графии?       (на экране — не самого лучшего качества графия, на ней — парень постарше, черноволосый и узколицый, обнимает за плечи невысокого русоволосого паренька помладше на фоне многократно перекрашенного спидера. На обоих выгоревшие пончо, темные очки сдвинуты на лоб. От ребят и спидера тянутся по белесому песку четкие двойные тени. Небо — того же белесого цвета, все кажется выгоревшим от жары)       — Татуин, сыновья местных фермеров Биггс Дарклайтер и Люк Скайуокер после ежегодного школьного экзамена. Биггс Дарклайтер впоследствии стал пилотом Альянса и погиб при Явине. Но это будет еще не скоро. Пока что Биггс живет со своими родителями, братьям и сестрами, а на соседней ферме с дядей и тетей живет его друг Люк Скайуокер.       Скайуокер — знаменитая фамилия. Даже в годы имперской цензуры это имя помнили. Слишком яркий след оставил Анакин Скайуокер, величайший джедай своего времени, лучший из генералов Старой Республики.       Почему же ни одна из ищеек императора, которые выслеживали и убивали уцелевших джедаев, не заинтересовалась родиной величайшего из них? Ферма, на которой жил Люк, была недалеко от космопорта Мос Айсли — но ни один охотник за головами, включая знаменитого Бобу Фетта, не заинтересовался этой фамилией. Почему?       Ответ только один. Анакин Скайуокер, ставший ситхом по имени Дарт Вейдер, исключил этот район и эту фамилию из поисков. Был ли Дарт Вейдер движим вполне человеческими инстинктами, диктующими привязанность к потомству, или сознательно растил оружие против Императора?       "Шеккар подобрал ей охрану".       — Охрану! — скривился Хан. — Двух вуки, которых будет видно за километр! Кстати, ты их знаешь?       "Нет. Они молодые, из другого клана. Но толковые".       Хан прекратил мерять комнату шагами и внезапно обратил внимание на то, чем занят Чубакка. Тот сосредоточенно делал отметки на трехмерной проекции навигационной карты. Хан узнал этот сегмент — от Среднего предела к Внешнему, Этти IV, ага, а вон как раз Нал Хутта и его луна Нар Шадаа, а вот и Татуин. Это же он перевалочные пункты контрабанды отмечает, — понял Хан. Только... вот этот маршрут — его точно контролирует один зайгеррский сукин сын, говнюк, каких мало. Он еще корешился с каким-то конкурентом Джаббы, как его там... Черт, забыл. Лэндо рассказывал, что... стоп. Этот зайгеррец точно промышляет работорговлей. Поэтому Хан с ним никогда не связывался. Из-за Чубакки в основном, но еще и потому, что противно было.       Хан бросил еще один взгляд на проекцию. Трандош... Джабиим... Кашиик...       Хан знал, что Чубакка не любит работать с проекторами, приспособленными для людей — они были для него слишком мелкими. Но ведь вот сидит и методично (Чубакка! Методично!) что-то там пишет своим стилусом. И вовсе это не контрабанда, вдруг понял Хан. Это маршруты работорговцев, названия и ТТХ их кораблей, имена перекупщиков, посредников, боссы...       — Ты это для Леи делаешь?       "Угу. Не мешай".       Хан никогда не расспрашивал Чубакку о его прошлом. Он даже не знал, сколько Чубакке лет. Империя проехалась по Кашиику турболазерами и ходячими танками, и на руинах городов вуки до сих пор не росло ни травинки. Быть может — да наверняка — у Чубакки были родственники, но сейчас точно никого не осталось. А иначе вряд ли Чуи таскался бы по всей галактике на пару с Ханом который уже год.       Нар Шаддаа... Меньше всего Хан хотел, чтобы Лея оказалась в этой сраной клоаке. Восемь... нет, уже девять лет назад ему самому было все равно, он прилетел на эту чертову хаттскую луну, дал объявление о поиске работы и внезапно запил в каком-то притоне средней руки. Он тогда считал, что выиграл чемпионат по спусканию собственной жизни под откос — ведь выбрался же, выбрался из теневой жизни, купил легалку, поступил в Академию, окончил ее с отличием — ебануться же, сам не ожидал, что сумеет, — и прямо тут же, не дожидаясь выпускной церемонии, все спустил в канализацию. Одним выстрелом из парализатора. Но, блядь, никак же нельзя было не выстрелить. Хан отчетливо помнил этот транспортник — маленький, тесный, битком набитый мелкими мохнатыми вуки, похожими на плюшевые игрушки. И у каждого — каждого — был шрам на шее или на запястье от срезанных контролок. Контролки делают в виде ошейников и браслетов и надевают на новых рабов до того момента, как им вставят чип. Чубакка увез этих детишек до того, как им вставили эту хрень. И попался. Если бы он не был ранен, сукин сын Никлас получил бы свое без участия Хана. А так Хану пришлось его парализовать, а потом проложить курс для этого транспортника в обход патрулей. И вот Хан, с позором исключенный из Академии, с черной меткой в своих дорого купленных легальных документах, сидел в портовом баре на Нар Шаддаа и пил дешевое пойло, лишь бы напиться. Потом рядом возник громадный вуки, разогнал каких-то подозрительных типов и пару довольно мерзких девок, вытащил Хана из этого бордельеро, уложил проспаться, а когда Хан относительно протрезвел, вуки завел что-то насчет долга жизни. Хан был полон жалости к себе и отчаяния, и никто ему не был нужен на всем свете. А уж меньше всего этот вуки. Но Чубакка был упрямей Хана — вуки вобще чемпионы по упрямству...       И ведь наверняка сейчас выслушает все возражения Хана насчет леиного прожекта, рыкнет пару раз в особо патетичных местах и все равно полетит с ней.       "Конечно, полечу. У меня там личные дела".       Видно, выражение лица у Хана сделалось самое дурацкое, потому что вуки тихонько заухал.       "У тебя на лице все написано."       Хан потер лоб.       — Это плохо, что написано, — сказал он. — Никуда не годится.       Хорош контрабандист и игрок в сабакк, у которого мысли написаны на лице.       Нет, если он не хочет, чтобы Лея шлялась по Нар Шаддаа даже под охраной парочки свирепых вуки и взвода охраны, надо оторвать жопу от стула и заняться делом.       Хан набрал номер.       — Лэндо? Оторвись от важных дел. Нужно поговорить.       Про себя Хан считал, что он никудышный торгаш. Он не любил торговаться, а некоторых посредников и заказчиков отшивал сходу, если чуял, что от их сделок воняет. А для этого дела нужен человек, который умеет мило улыбаться самым мерзким засранцам вселенной.       — Черт, да ты тут всё переделал? — воскликнул Лэндо, опускаясь в кресло.       Кают-компания "Сокола" и вправду больше не напоминала склад всякого хлама с обшарпанными креслами и игровым столиком. То есть столик-то остался, Чубакка никому не позволил бы его выбросить, но теперь в кают-компании можно было даже жить. И было чисто и красиво.       — Всё не всё, — сказал Хан, наливая стаканы. — Но согласись, самый быстрый корабль галактики заслуживает хорошего ремонта и отделки хотя бы внутри.       — А обшивку привести в порядок не хочешь?       — Она в порядке. А то как бы я летал в атмосфере?       — А выглядит, как пиздец, — сказал Лэндо.       — Как, по-твоему, должен выглядеть безобидный старенький грузовичок? — Хан уселся в кресло и хлебнул из стакана. — И нефиг ревновать. Это мой корабль, я на нем летаю давно, привык уже.       Лэндо широко улыбнулся — и это была настоящая улыбка, от души.       — Понял-понял. Давай к делу.       — Ты новости смотришь?       — Смотрю. Иногда. Кстати, о новостях — ты в курсе, что на твою принцессу уже месяц методично льют говно в масс-медиа?       — В курсе, — проворчал Хан. — Но я не за этим тебя позвал.       — Работорговля, — уверенно сказал Лэндо. — Ее высочество собирается взять хаттов и зайгеррцев за глотку и немножко придушить. Это она поручила тебе со мной переговорить?       — Нет, я сам. И учти, это все — государственная тайна. Она собирается лично полететь посмотреть, как обстоят дела с рабами во Внешнем Кольце и Приграничье. Но ее же знает каждая собака. Короче, Лэндо, я тебя прошу — полетели с нами. Ты здорово умеешь прощупывать почву и пускать пыль в глаза, знаешь всю эту кухню. Проконсультируй ее хотя бы.       Лэндо задумался, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Руки у него были красивые, ухоженные, под стать дорогой и элегантной одежде и обуви. Лэндо здорово умел мимикрировать под окружающую среду и в управленческие игры играл с удовольствием. Сейчас он работал на новое правительство, работой был, кажется, доволен, и Хан мог поручиться, что Лэндо прикидывает, как может обернуться дело и как можно сыграть на этом поле. Хан лучше играет в сабакк, но Лэндо играет всегда, не ради выигрыша — ради самой игры, ради возможности играть. Он играл в авантюриста, в администратора Облачного Города, в шкипера-контрабандиста, в генерала Альянса... теперь вот играет в аналитика.       — Давай я лучше с ней полечу.       Хан развернулся к Лэндо.       — С какой стати тебя вдруг растащило в добровольцы?       — Хочу сделать приятное твоей принцессе.       — Не темни!       Лэндо вздохнул и вдруг сделался серьезным, без своей вечной полуулыбочки.       — Хан, мы с тобой принадлежим к одной культуре. Мы кореллианцы. В кореллианский сектор работорговцы даже не суются.       — Не смеши меня, вспомни Террола. Он, сука, был не просто кореллианец, он был из Ста Семей. Торговал всегда только рабами, в самом центре, чуть ли не в Ядре.       — И ты его застрелил, и все дружно сказали: "Туда ему и дорога!". Как же, помню. Но я действительно хочу помочь Лее. Она-то обойдется и без нас, вот мы без нее — не очень-то.       — Ты что-то затеял.       Лэндо подумал, постучал пальцем по подлокотнику и сказал:       — Я хочу выкупить Кессельскую концессию.       — Что? — Хану показалось, что он ослышался.       — Ну да, там сейчас помойная яма с наркотой и бандюками. Но это для хомо глиттерстим — наркотик, а для многих других рас — лекарственное средство. К тому же потребление глиттерила падает, никто не знает, почему. Организовать на Кесселе нормальную добычу, не лазить по пещерам, а разводить пауков в вольерах... в общем, вложения потребуются и госконтроль тоже, но пока там интерес у хаттов и прочих работорговцев, ничего не получится. Если Республика приструнит этих засранцев — то и Кесселем можно будет заняться.       Хан подумал и решил принять это объяснение. Лэндо все равно верит в то, что говорит, хрен до него докопаешься.       — Ладно, давай тогда обсудим конкретику. Чуи тут накропал кое-что... — Хан сунул в гнездо блок памяти, запустил проекцию.       Лэндо некоторое время рассматривал картинку, вертел ее в разные стороны, потом присвистнул:       — Ничего себе размах у старого доброго вуки.       — Люди, — буркнул Хан, — почему-то склонны забывать, что если алиен не говорит на их языке или хотя бы на бэйсике, то уж понимать-то вполне может.       Лэндо посмотрел на Хана. Лицо у него сделалось вдохновенным, глаза заблестели. Ну все, понял Хан, играем.       Программа "Интриги и расследования"       — Сегодня, дорогие зрители, в объективе нашей беспристрастной голокамеры оказался Лэндо Калриссиан. Что мы знаем об этом человеке? Первыми на ум приходят слова "карточный игрок". Я бы даже сказал, чрезвычайно удачливый карточный игрок, несколько раз сколачивавший за игорным столом баснословные состояния. Что ж, фортуна благоволит мистеру Калриссиану. Поаплодируем ему! Итак, Лэндо Калриссиан начал свою галактическую карьеру с торговли подержанными звездолётами на Нар Шаддаа. И смотрите, как замечательно пошли у него дела! Вот он уже владелец успешной газодобывающей концессии, уважаемый бизнесмен. Я говорю об Облачном городе в секторе Аноат, вы правильно догадались. Там добывают газ тибанна, без которого не будет стрелять ни один бластер или турболазер. Итак, представьте, идёт война, наши героические повстанцы храбро бьются с превосходящими силами Империи, обе стороны палят друг в друга почём зря. А что же делает наш достойный предприниматель? Разумеется, продаёт газ тибанна всем, кто заплатит. Бизнес есть бизнес. Мистер Калриссиан довольно долго не выступал против Империи, и переметнулся на сторону Альянса лишь на последнем этапе войны, когда всем было совершенно ясно, что дни тирании сочтены и вот-вот на политическую сцену выйдут новые игроки. Что я могу сказать? Чутьё! Талант! Поаплодируем! Спасибо, спасибо.       В хаттском секторе Лея была впервые. С хаттами не справились два имперских моффа, а император слил им семь лет назад в знаменитой обороне Нар Шаддаа — намеренно слил, но сам факт! Так что закона здесь не было никакого — только паутина соглашений хаттских кланов, хрупкое равновесие сил. Криминал? Здесь даже не было такого понятия. Разве что застрелить кого-нибудь на улице означало нарваться на неприятности с властями. Да и то были нюансы.       Хану без Чубакки было тут неуютно, но его во многих местах помнили, как "того кореллианца с вуки", так что маскировочка могла пригодиться. Конечно, на свете есть множество гуманоидов и негуманоидов, которые опознают Хана Соло без всякого вуки за спиной, но зачем светиться лишний раз? К тому же Чубакка заявил, что полетит с Люком через Трандош и Забиик, потому что отпускать Люка одного в это логово всякой дряни не следует. Люк удивился, но протестовать не стал. Хан тоже. Для прикрытия так было лучше — Хан, Лэндо и двое молодых вуки-охранников изображали свиту высокопоставленной дамы, владелицы дивного новейшего корвета, и никто из старых знакомцев не удивился бы, увидев их в таких ролях. Особенно Лэндо.       Операцию внедрения разрабатывал Лэндо. Вклад Леи был невелик — разве что облик набуанской аристократки, да и тот ей подсказала Пуджа. Набуанские моды хороши тем, что требуют раскрашивать лицо. И что эти широченные пышные одежды можно легко сбросить и остаться в практичных штанах и тунике. Так что набуанская промышленница Алавинда Рек Денез была совершенно не похожа на сенатора Лею Органу.       По разработанному Лэндо и Ханом плану сначала надо было засветиться и продемонстрировать платежеспособность — шикарный отель для гуманоидов, шикарные наряды, вечер в казино, вечер в амфитеатре, дорогие телохранители, пронырливый любезный управляющий...       На третий день, устав изображать интерес к рулеткам и прочим стохастическим играм, Лея села за игровой стол. Первые несколько партий она присматривалась к партнерам. Когда перед ней в третий раз уселся человек, чем-то неуловимо похожий на Лэндо — тот же изысканный стиль, манера улыбаться и смотреть на партнера — Лея стала играть серьезно. Игрок, видимо, не ожидал такой перемены тактики, и слил ей два круга. В третьем он подтянулся, и Лея позволила ему закончить круг вничью. После этого ее пригласили в отдельный зал. Как и описывал Лэндо, в зале для серьезной игры было тихо, чтобы музыка не отвлекала игроков, и мало народу. Никаких посторонних. Лея выиграла две партии и одну свела вничью, после чего попрощалась и отправилась обратно в отель. Кажется, что-то клюнуло.       В отеле уже ждал Лэндо, довольный и взъерошенный — уложенные с утра под лак, волосы теперь стояли дыбом. Итак, госпожу Алавинду заметили. Теперь следует ждать приглашений, осторожного прощупывания, а там и до переговоров дойдет.       За ужином Лэндо спросил:       — А у вас как все прошло?       — Играла с шулером, — доложила Лея.       Выслушав описание, Лэндо долго думал, потом сказал:       — Нет, не знаю такого. Надеюсь, вы ему проиграли?       — Зачем же? — Лея улыбнулась. — Проигрывать еще не время.       — Тоже верно. Хан, а у тебя что?       — Помнишь ту наркоту, которой начинал торговать Террол?       — И за которую ты его пристрелил?       — Точно. Мы еще потом удивлялись, что она нигде не всплывает, никто ей по притонам не торгашит. Так вот, это очень особенная наркота. Если человек ее употребит в любом виде, а потом, пока он под кайфом, ему подействуют волновым излучением на височные доли мозга, то у него собственная воля отключается. Получаются отличные рабы — покорные, толковые, надо только не забывать им периодически давать дозу и светить приборчиком в мозги.       — На кого действует?       — Хомо — почти все. Люди, твилекки, тогруты, меерианцы, убезийцы. На вуки, зайгеррцев — не действует. Помнишь, ты говорил, что продажи глиттерилла падают? Вот поэтому и падают, что у синтана действие аналогичное и даже лучше. Но мозг не превращается в плесень.       — А ведь управление безопасности этот синтан отслеживает, — задумчиво сказал Лэндо. — И тоже диву дается, как его барыжат. А оно вон оно что... Потребитель просто "находит работу" и сваливает. Ни смертей от передоза, ни криминала ради дозы.       Лея побледнела. Она представила себе, сколько нужно будет средств на реабилитацию. И это помимо подъемных и компенсаций тем, кого продали в рабство по имперским законам! Если перепрофилировать тот трастовый фонд, который она получила в наследство от матери, и ежегодные дивиденды с ее пакета акций в шахтах лун Альвираина... Нет, все равно капля в море. Лея вздохнула. Всегда так — ничего нельзя сделать сразу. Только постепенно. По капле. Вытягиваешь одного, когда сотня таких же страдает и умирает... На этом и перегорают политики. Об этом не раз говорил отец.       — В общем, — сказал Хан, — основной маршрут можно отследить по синтетической наркоте для гуманоидов. И еще производство излучателей. Я видел зайгеррский. Но наверняка их во Внешних Мирах тоже штампуют. Сейчас вот поем и внесу все в записи, пока из головы не вылетело.       Глядя на загорающиеся в проекции новые точки, Лея подумала, что они похожи на сыпь — Галактика больна, ее лихорадит, и язвы работорговли покрывают ее всю.       Неделя прошла за картами, в клубах и казино, потом пошли визиты каких-то дельцов, за каждым из которых стоял кто-то из могущественных хаттов. Госпожа Алавинда улыбалась одними губами — чтобы не повредить свое нарисованное лицо — и рассказывала о перспективных шахтах, которые она берет в аренду на девяносто девять лет. Запрос со всеми визами был подан набуанскому правительству по всей форме, пусть проверяют. Шахты и вправду есть, только вот условия на Трех лунах Силиссы такие, что получить с них выгоду можно только одним способом — если в шахтах будут работать рабы и дешевые дроиды. Госпожа Алавинда не говорит прямо, но ведь само напрашивается...       Войдя в зал казино для избранных, Лея подумала, что на ее приманку клюнула неожиданно большая рыба — за игорным столом восседал хатт средних размеров. Рядом торчал неподвижный твилекк, с другой стороны молча стояли две женщины — человек и твилечка.       — Сиятельный Джекхем приветствует вас, — пропела человечка. — Он предлагает вам партию в сабакк.       — Охотно принимаю приглашение, — Лея качнула высокой прической.       Лэндо помог ей расправить многослойное одеяние и сесть в кресло.       — Прошу вас сдавать, — проскрежетал хатт.       Его режущий, неприятный голос был, тем не менее, не похож на голос Джаббы. С хаттами та же проблема — им недоступна чужая фонетика, поэтому они общаются с другими расами через переводчика или транслятор. Лея знала хаттский, но госпожа Алавинда недоуменно подняла выбеленные брови.       — Сиятельный просит вас сдавать, — перевела человечка. Лея присмотрелась к ней. Вроде не андроид, хотя, возможно, киборг. Занятно — переводит не робот-секретарь, а живой слуга.       Джекхем Силиик был известен как хороший игрок в сабакк, гораздо выше среднего уровня. Лея сосредоточилась на игре.       Хатт растекся по ковру, над столом возвышалась только верхняя часть его торса и голова. Не слишком величественно, но зато он мог сам брать карты и держать их в руках.       Половину партии они молчали. Потом Джекхем заговорил. Удивительно, но перевод почти не отличался от оригинала, разве что переводчица называла своего господина "Сиятельным" и в третьем лице. Обычно-то хатты хамят чужакам напропалую. Лэндо делал вид, что он тут вроде мебели, а между тем он напряженно просчитывал все, что говорил Джекхем. Двойное дно там было, и тройное тоже. Хорошо, что эти танцы с покупкой рабов для шахт затеяны для отвода глаз и все эти схемы не придется реализовывать на практике. Интересно, откуда он возьмет столько вторичного товара — не свеженаловленных под заказ рабов-шахтеров, а уже опытных? С Кесселя, что ли, спиздит? Или с Внешнего Предела перебросит? С синтаном-то плевое дело...       Тем временем госпожа Алавинда, увлекшись деловым разговором, сбросила не те карты, потом набрала мелочевки из колоды, снова сбросила не то, спохватилась, взяла пару раздач — и аккуратно проиграла хатту по очкам. Лэндо с досадой подумал, что сам непременно захотел бы выиграть. А Хан бы просто играл на выигрыш, он вообще не умеет отступать и сдавать позиции.       — Вы прекрасный игрок, мастер Джекхем, — сказала госпожа Алавинда.       Хатт заухал и проскрежетал:       — Вы тоже не промах. Итак, сделка?       Девушка перевела — каждый раз она кланялась и улыбалась.       — Мы достигли соглашения, — сказала госпожа Алавинда.       — Надеюсь сыграть с вами еще одну партию. — Хатт подгреб к себе лопаточкой выигранные жетоны. Немалая сумма, законный способ дать аванс в незаконной сделке.       Переводчица проводила их и, низко поклонившись, открыла двери. Ее коса соскользнула набок, и Лея увидела, что высокий жесткий ворот ее облегающего комбо на самом деле — ошейник с электромагнитным разъемом.       — Меня уже тошнит от этого места, — пожаловалась она вечером Хану.       — Можем улететь хоть сейчас, — ответил он. — Ты же сделала, что хотела?       — В целом — да. Я все-таки не ожидала такой зловонной клоаки. — Лея уже смыла боевую раскраску и расчесывала волосы. Она злилась, и получалось плохо. — Наглость просто невообразимая — взятки, коррупция, надо менять всю систему контроля транспорта. Грузовые корабли с подчищенными декларациями таинственно исчезают в одной точке маршрута и внезапно появляются в другом секторе. Граница с проимперскими секторами проницаема в обе стороны, некоторые военные базы превратились в крепости с частными армиями — и разгребать эту дрянь нельзя послать звено крейсеров, крейсер там не пройдет, нужна флотилия маломерок, а где ее взять?       — Ты все еще хочешь на Внешний Рубеж?       — Будет подозрительно, если я туда не полечу. Кроме того, у нас все равно назначено рандеву с Люком на Татуине.       Хан отобрал у нее расческу.       — Садись. Сил нет смотреть, как ты мучаешься.       Лея села перед зеркалом.       — А ты умеешь?       — Сейчас посмотрим.       Хан не собирался рассказывать Лее, что давно мечтал о такой возможности.       Большинство известных ему женщин стригли волосы — если уж не совсем коротко, то до плеч. Волосы Леи, если их распустить, укрывали хозяйку плащом до колен. Как она умудрялась ухаживать за ними на плохо снабжающихся кораблях повстанческого флота и на тесных базах — Хан не знал. Длинные волосы были символом принадлежности к верхушке общества. К людям богатым, которые не считали на литры и сотки не то что техническую или оборотную, но даже питьевую воду. Зато на ощупь ее волосы были — как теплый живой шелк, и текли сквозь пальцы и зубцы деревянного гребня живой волной.       — Вот, — сказал Хан, откладывая гребень. — Пойдет?       — Спасибо.       Лея привычным движением разделила волосы на несколько прядей и принялась быстро и столь же привычно плести косу.       — Ты сегодняшний пакет отправил?       — Тебя ждал.       — Возьми мой кристалл, зашифруй и отошли.       В эфире очередной выпуск программы "Голая Правда"       — Сегодня мы побываем на планете Дэлайа. Да-да, в Альдераанской системе. Этот мир — близнец разрушенного Альдераана, о котором мы все скорбим. Или не все? Давайте зададимся вопросом: почему принцесса Лея ни разу не совершала паломничество в Пояс Обломков, он же Кладбище? Что это, благоразумие или нечистая совесть? Но вернёмся к Дэлайе. Дым и выбросы заводов отравляют её атмосферу, а население неустанно трудится на бесчисленных фабриках. Множество заводов по производству пермакрита и дюрастила расположены на поверхности. Возможно, и ваш дом выстроен из прочных материалов, добытых руками трудяг. Как, дёшево он вам обошёлся? Нет? Может быть, вы думаете, пермакрит так дорого стоит, потому что рабочие на фабриках получают достойную оплату?       Я вас разочарую. Они влачат полунищенское существование, работают от зари до зари и не могут вырваться с планеты, потому что их скудных сбережений не хватит на билет. А кто же получает всю прибыль? Я подскажу. Её имя начинается на "Л", а фамилия на "О". Во времена галактической войны, нам говорят, прибыль с заводов полностью шла на нужды Альянса, а из материалов возводили свои форпосты храбрые повстанцы. Но так ли это? Разве не из этого самого пермакрита возводят хатты свои дворцы? И куда доход от производств идёт теперь, когда война окончена? Мало того, один наш источник сообщил, что по причине низкого качества материалов бункеры повстанцев выдерживали куда менее мощные бомбовые удары, чем предполагалось по расчётам. Милая принцесса-промышленница подставляла соратников под удар, экономя на качестве стройматериалов? А хаттам шёл первоклассный товар, им-то не впаришь бракованные строительные блоки. Но время нашей передачи подходит к концу, так что о давних и прочных связях Леи Органы с кланами хаттов мы расскажем в следующем выпуске.       Не так уж много на свете было тех, кому Чубакка доверил бы штурвал "Тысячелетнего сокола". Лэндо, вот например, он терпел с трудом и только тогда, когда выбора не было, как на Беспине или у Эндора. И как он был рад тогда у Беспина, когда Лея вытолкнула Лэндо из пилотского кресла и сама взялась за управление. Как она умудрилась чуть ли не поймать верхним люком своего брата — это было поразительно. Чубакка, при всем желании, не смог бы. Но Лея, в отличие от Лэндо, не особенно рвалась за штурвал.       Люк тоже — хотя Чубакке очень хотелось посмотреть, как он летает. Не на этих прыгучих блохах икс-вингах, а на чем покрупнее. Ну вот и посмотрел. Неплохо, но без азарта.       Хотя и полет был подозрительно скучный. Они шли по предполагаемым маршрутам транспортников с рабами, садились в тех же портах. Считали доки и эллинги, мощности, примерную пропускную способность для грузов и пассажиров — почти всегда эти цифры не сходились с официальными. Говорили с пилотами и экипажами в припортовых кабаках и гостиницах — из застольной болтовни много чего можно выцепить...       — Выявить-то их маршруты и узлы легко, — проговорил Люк, в очередной раз вертя в воздухе проекцию галактической карты. — А вот что с ними делать?       "Пойдем и всех убьем," — проворчал Чубакка.       — Всех не убьешь, разбегутся и попрячутся... — Люк добыл из-за уха стилус и, ткнув в красную точку, вписал пару строчек в развернувшийся транспарант. — Не самый лучший выход. К тому же если не уничтожить всех сразу, начнется война. А за десять процентов прибыли торговцы готовы на все.       "Работорговля приносит больше".       — В том-то и дело!       Люк отошел от столика с проектором, склонил голову набок, разглядывая карту.       — Вот сюда, — он ткнул стилусом, — явно напрашивается силовая операция. Вот так запустить второй флот, и накрыть весь сектор. Пиратское гнездо, от криминала не продохнуть. Если этот сектор зачистить, то им станет невыгодно возить рабов из среднего пояса во Внешние Пределы и на астероидные шахты вот сюда.       Люк увеличил масштаб и принялся ставить синие крестики, которые в конце концов образовали дорожку от Кашиика до Трандоша, а там разветвлялась на тоненькие ниточки.       "Что это?"       — Места, где продавали рабов-вуки, — сказал Люк. — Понимаешь, вас ведь трудно не заметить. Это люди, твилекки и тогруты кишат по всей галактике — ну, вообще хомо. А вуки за пределами Кашиика — это либо охранники и телохранители, либо — в имперское время — рабы. Так что маршруты отслеживаются на раз.       То, что Люк не стал расспрашивать и сочувствовать, Чубакке тоже нравилось.       Люк спал, Чубакка делал вид, что несет вахту. Его ритм бодрствования отличался от людского, люди почему-то считают, что если вуки спят трижды по шесть часов за сорок два часа, то они почти что и не спят. На самом деле вуки просто быстро просыпаются. А вот дети — те дрыхнут и по десять часов подряд.       Чубакка почесал плечо — там под шерстью скрывался рваный рубец от хлыста. Он ни за что не признался бы, что его до сих пор тошнит от одних запахов на Трандоше — хотя видел он там только космопорт и длинные пластиковые бараки, которые под солнцем раскалялись не хуже дюралевых. Он потер запястье. Под широким браслетом уникомма скрывался еще один шрам, от другого браслета, который Чубакка попросту разорвал. Надсмотрщики считали, что это невозможно сделать, но не учли, что вуки в ярости — это куда опасней, чем просто вуки. Глаза тогда заволокло красной пеленой, а когда она рассеялась, вокруг были только кровавые ошметки и отдельно еще подрагивающая конечность, сжимающая контрольный ключ.       Стошнило его уже потом, когда он умудрился запихать в небольшой транспортник полсотни ребятишек. Прямо у трапа и стошнило. От отвращения, от боли в располосованном плече и сломанных ребрах. И если бы не Хан...       Да уж, хорошо, что принцессу охраняют молодые, не знавшие рабского ошейника и кнута. Им не захочется выхватить бластер и выстрелить прямо в рожу одному из тех воротил, с которыми ей придется встретиться.       Чубакка включил оповещение автопилота и задремал в кресле.       Программа "Философские беседы"       Ведущий: Сегодня у нас в гостях профессор столичного университета, доктор исторических наук Амари Тоневаар, специалист по истории джедаев.       Тоневаар: Добрый вечер. Собственно, я изучаю историю использования Силы, а не только джедаев.       Ведущий: Тогда расскажите нашим слушателям, в чем отличие джедая от простого пользователя Силы.       Тоневаар: Охотно. Дело в том, что джедаи за тысячелетия практики поняли одну вещь: не джедай использует Силу, а Сила использует его. Рядовые рыцари, конечно, не понимали вполне этот принцип и обращались с Силой как с инструментом. Но великие мастера, такие как Йода, или великие воины, как Оби-ван Кеноби или Анакин Скайуокер, действовали в согласии с Силой. В идеале джедай скользит в Силе, как серфер на волне, и это единение с Силой направляет его действия.       Ведущий: Чем же объяснить тогда падение Ордена?       Тоневаар: Конечно, свою роль сыграло могущество ситха, вставшего у руля Старой Республики, но главной причиной было то, что Орден превратился в инструмент Сената. В подобие полка специального назначения, выполняющего приказы Сената. Сказали подавить сепаратистов — и джедаи встали и пошли подавлять сепартистов. К моменту пресловутого "Приказа 66" репутация Ордена была почти на нуле, и никакие усилия джедаев не могли развернуть общественное мнение в их пользу.       Ведущий: А что вы можете сказать о перспективах возрождения Ордена?       Тоневаар: Инициатива хорошая, ведь способные к контакту с Силой продолжают рождаться, а их необходимо обучать, чтобы при пробуждении в Силе одаренный не навредил ни окружающим, ни себе. Вопрос лишь в том...       Ведущий: ...кто будет это делать. Как вы думаете, способен ли Люк Скайуокер, человек, которого называют последним джедаем, сделать это?       Тоневаар: Трудно сказать. Насколько мне известно, молодой Скайуокер не проходил никакого обучения. Он также не производит впечатления человека, способного посвятить себя медитации и слиянию с Силой. Ведь джедаем делает не световой меч на поясе и не способность высоко прыгать и управлять предметами. Джедай — это в первую очередь подготовка духовная, и только во вторую физическая...       — Эй, а сколько эта красотка берет за ночь? — спросил наемник.       — Не советую задавать ей этот вопрос, — Хан ухмыльнулся. — Это, на минуточку, моя жена. И если ты не в курсе, то я тебя просвещу: это она убила Джаббу.       Наемник сделал непроницаемое лицо, но Хан мог представить, что сейчас крутится у него в голове — парень явно узнал его, слухи о смерти Джаббы ходили самые разные, но во всех упоминалась стрельба вслепую по сарлакку и красотка, задушившая хатта голыми руками. Хан смотрел на наемника с искренним участием, а тот никак не мог сообразить, отступить ему или затеять ссору. Положение спас Люк, который вернулся как раз вовремя. Два против одного — хороший повод отступить.       Люк сел боком к проходу и откинул капюшон.       — На этот раз, вижу, ты никого не убил.       — Ну, этот поумнее, чем Гридо, — отозвался Хан. — Ты узнал, что хотел?       — Я купил спидер. И снаряжение для пустыни.       — А я тут услышал кое-что интересное, — сказал Хан. — Я, знаешь, раньше не бывал в Мос Эспа. И только за последние сутки я трижды или четырежды слышал фамилию Скайуокер.       Люк насторожился.       — Нет, имели в виду вовсе не тебя, — успокоил его Хан. — Говорили, как о таком... мифическом персонаже. Мол, безбашенный, как Скайуокер. Или — мастер на все руки, настоящий Скайуокер.       Хан оглянулся через плечо. Лея оживленно разговаривала уже с двумя твилечками — вернее, они ей что-то втолковывали, а она внимательно слушала, иногда вставляя пару слов.       — Кто они вообще такие? — спросил он.       — Та, которая слева, — бывшая танцовщица Джаббы, — сказал Люк. — Я ее запомнил. Похоже, ей некуда было податься и она зарабатывает на жизнь проституцией.       Хан посмотрел на друга. Люк, конечно, уже не был тем фермерским пареньком, которого легко было вогнать в краску фривольной шуткой, но слышать такое от него было странно. Раньше Хан не задумывался, откуда берутся в припортовых кабаках и гостиницах все эти "девочки", с которыми можно выпить и переспать за не слишком большие деньги, куда деваются. Но они уже месяц странствовали по Внешним Пределам, и эти две твилечки были не первыми шлюхами, с которыми говорила Лея. Что-то из разговоров Хан слышал сам, что-то рассказывала Лея — но с каждым портом, с каждой "девочкой" Хану становилось все тошнее, в том числе от себя самого. Он боялся обнять Лею — ему казалось, что руки грязные, что он осквернит ее прикосновением, потому что когда-то давно — в прошлой жизни, до встречи с ней — он этими руками лапал портовых девиц, а потом разряжал в них яйца, кидал пару бумажек или несколько монет и летел дальше. Он мог вспомнить — и вспоминал — прикосновения их тел, движения, трение, дрожь и стоны, которые он принимал за страсть. Самое страшное было то, что Лея даже не задумывалась о его причастности. А ему приснилось как-то, что у девчонки, которую они с Лэндо и еще одним парнем наняли на ночь в роскошной гостинице зайгеррского порта, лицо Леи. Они были тогда уверены, что славно развлеклись и это круто. Интересно, вспоминает ли Лэндо, как они пялили ту девчонку вдвоем и втроем? И что с ней стало? Сторчалась? Клиент прибил?       Через полчаса вернулись Лэндо и Харр с Вахаром. Оба вуки довольно скалились, Лэндо тоже сиял улыбочкой.       — Ну что, нашел я и тут старых знакомых, подмазал кое-кого....       — Получил приглашение поиграть в сабакк в каком-нибудь притоне... — в тон Лэндо протянул Хан.       — Точно. И даже номер в гостинице забронировал. Люк, ты что завтра собираешься делать?       — Слетаю кое-куда. За сутки обернусь.       Хан прикинул расстояние между Мос Эспой и Анкорхедом — ну да, как раз за сутки, если брать с запасом по времени.       Лея, наконец, попрощалась со своими собеседницами и пересела к ним в уголок.       — Все, — сказала она. — Меня тошнит от этой дряни. Траффикинг, наркотики, рабство, насилие. Хочу "Экзекутор" под командование и засадить из главного калибра прямо по резиденции местного босса.       — А кто нынче босс? — спросил Лэндо.       — Да неважно, — ответила Лея.       Хан молча пододвинул к ней стакан с мятным коктейлем.       Из стенограммы очередного заседания представителей парламентских фракций Нового Альдераана       Кайл Араи, спикер оппозиционной фракции:       — И вот в то время, как Новая Республика еще едва стоит на ногах и пытается провести реформу управления, сенатор Органа исчезает! Она не появляется на заседаниях сенатских комиссий, ее нет на сессиях сената, ее секретарь отделывается от прессы и вопросов избирателей отговорками насчет секретного задания. Нонсенс! Нужен ли Альвираину такой сенатор, который пренебрегает своими обязанностями ради каких-то личных дел?       Внизу летела серая пустыня с желтыми языками песчаных наносов и выветренными останцами, потом навигатор пискнул — здесь, и Люк увел машину в резкое снижение по крутой дуге.       Откинув колпак кабины, Люк спрыгнул на горячий песок. Жары он почти не ощущал, мембранная ткань его полувоенного костюма отлично держала температуру. Песок давно сошлифовал с куполов и опоры энергоприемника черные полосы гари, внутренний дворик был наполовину засыпан, и никаких следов не осталось от того налета. Даже могилы занесло. И никакого взрыва эмоций. Наверное, все горе осталось там, в том дне, когда он вот так же спрыгнул через борт потрепанного спидера, и в лицо ему ударил раскаленный, пахнущий горелой плотью ветер.       Люк обошел провал дворика по краю. Нет, тут не войти. Ворота ангара были целы, как ни странно. И заперты. На механический замок. Усмехнувшись, Люк поднял руку — направлять Силу ему до сих пор было удобнее жестами — и створки ворот расползлись в стороны. В ангаре даже пыли было не очень много. Торчали на своих местах два дроида, которых Люк не успел тогда отвезти к опреснительным башням — разряженные, конечно, за четыре года без консервации там наверняка пустые аккумуляторы. На верстаке были разложены инструменты — так, как он их оставил. Странно, что никто не залез разграбить брошенную ферму. Хотя начинку башен и энергоприемника наверняка растащили джавы...       Подумав, Люк загнал спидер в ангар и снова сомкнул створки ворот. Мало ли какая дрянь шляется по пустыне. R2D2 включил свой фронтальный фонарь, и в ангаре стало как-то уютнее.       В жилых помещениях было светло — штурмовики не разбили окна и световоды, они даже ничего особенно не разорили, досталось только кухне и столовой, видимо, дядя и тетя были там, и штурмовики просто вытащили их... Люк несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, потер глаза затянутой в перчатку рукой. Вот здесь была его комната. То есть она там и есть, но заходить в нее он не стал. Что там делать? Вспоминать и плакать?       В рабочем кабинете, который дядя называл офисом, были наглухо закрыты жалюзи — стальные наружные и противосолнечные внутренние. Одним движением руки Люк раскрыл и те, и другие. Стало светло. Код от сейфа Люк знал. Деньги в выдвижном ящичке, документы на землю, счета, ага, вот личные карточки. Ларс Оуэн. Ларс Беру. Ларс Клигг... ага, вот. А это что? Люк развернул плотный пластиковый лист с металлической нитью.       "Сим подтверждается, что Уотто, тойдарианин, передает Клиггу Ларсу, человеку, в полную и безраздельную собственность принадлежащую ему Шми Скайуокер, человека..." Люк смотрел на расплывающиеся перед глазами строчки. "Принадлежащую ему Шми Скайуокер, человека"... Второй лист, с другим тиснением, свидетельствовал о том, что между Клиггом Ларсом и Шми Скайуокер заключен полноправный брак.       Люк попытался собраться с мыслями. Итак, старый Клигг Ларс, вдовец, выкупил из рабства некую Шми Скайуокер и женился на ней.       Люк выгреб все документы из папки, внимательно просмотрел. Ага, вот его собственное удостоверение личности — Лукас Ларс, приемный сын Оуэна и Беру Ларсов... Выходит, дядя его для простоты усыновил? А свидетельства о рождении почему-то нет, и ни одной бумажки на имя Анакина Скайуокера...       Свидетельство о смерти Шми Скайуокер. Убита тускенскими рейдерами... подписи свидетелей: Клигг Ларс, владелец фермы, Татуин, Анакин Скайуокер, джедай, Корускант. Ну да, Йода же рассказывал, что в Орден забирали совсем маленьких детей. Значит, отец тут и не жил. А от кого родила ребенка рабыня... да мало ли. Почему никто не вернулся за ней — ни Квай-Гонн Джинн, ни Оби-ван Кеноби, который учил Анакина, ни сам Анакин? Возможно, они возвращались — но Шми уже была свободна и замужем. Или Анакин вернулся — но было поздно? Люк вспомнил россказни о Пепелище — разоренном и вырезанном до последнего тускена стойбище. А ведь это было как раз тогда, когда дед Клигг потерял ноги в бою с тускенами. Что это было? Никто уже не расскажет.       Люк сложил документы, запечатал пакет.       От Анакина остался хоть какой-то след. А от той женщины, которая родила ему детей — нигде ни слова, ни кадра.       Очередной выпуск "Интриг и расследований"       — Поговорим о джедаях. О тех самых, рыцарях и мудрецах, хранителях мира и покоя в галактике. Все мы знаем, кто такие джедаи, верно? Ещё каких-то тридцать лет назад их были многие тысячи, они путешествовали по всем мирам, поддерживали порядок и насаждали демократию. Дипломаты и воины — таков их образ в наших глазах. Они творили настоящие чудеса. Могли внушить обычным обитателям галактики любые мысли и прочесть их мысли, одним движением руки разрезать на кусочки тысячи врагов, отбивать бластерные выстрелы голой ладонью и уронить космический корабль с орбиты.       И что случилось потом? Весь этот могущественный Орден таинственных рыцарей взял да пропал. Вот так вот, разом, десять тысяч взрослых и детей, взяли и исчезли. Да-да, в Орден принимали детей, их собирали на разных планетах и приносили в Храм, где малютки должны были, навсегда забыв семью, постигать тайные пути мистического учения. Так джедаи постоянно увеличивали своё число. Были ли рады этому родители малышей? Как знать... Кто, в самом деле, возразил бы рыцарю-волшебнику, способному исподволь воздействовать на разум и убивать на расстоянии?       А потом джедаи исчезли. Все источники, которые нам остались — лишь обрывочные, крайне невразумительные записи в архивах да детские сериалы, которые давно никто не смотрит. Сказки. Детские сказки. И немного священных текстов, которые звучат, конечно, весьма мистически. Или мифически?       Прямо как те культы Святого Хатта или Лунных Ангелов, которые растут, как грибы в тёмных углах, и лопаются, едва к ним приходит СБ с проверкой законности и налоговая инспекция. У них, я уверен, тоже есть священные тексты и ритуальные балахоны.       Итак, почему мы должны поверить, что джедаи существовали? Что они жили на Корусанте, путешествовали по Галактике, вели записи, а потом всё их наследие было уничтожено до основания? Уничтожено за неполный год? И теперь единственным хранителем и наследником их знаний остался некий сирота с окраинного мира, который общается с призраками и считает себя прямым потомком одного из рыцарей? При том, что в ордене практиковали целибат?       Но про Люка Скайуокера, — или Люка Ларса? каково же его настоящее имя и какой мрачной тайной окутано его происхождение? — про эту мистическую фигуру, советника в тёмном плаще, стоящего у трона... простите, у кресел правительства Новой Республики на важнейших переговорах, о, этот пронзительный взгляд, эти пассы руками, этот световой меч на поясе, всегда готовый разить, верша законность, разумеется, только законность... Так, что-то я отвлёкся. Люку "Скайвокеру" будет посвящён наш следующий выпуск. Оставайтесь на связи!       — В Бунта-Ив тут не протолкнуться и цены выше облаков, — сказал Лэндо, раздавая всем ключи от гостиничного номера.       Он заказал роскошные апартаменты, рассчитанные на важную персону с обслугой и охраной.       — Вот сколько раз бывал на Татуине, всегда почему-то в Мос Айсли, в Мос Эспу ни разу не попадал, — заметил Хан, пряча карточку во внутренний карман. — А тут ишь ты какая роскошь имеется.       — Все потому, что ты вел дела с Джаббой. А он сидел возле Мос Айсли, — ответил Лэндо. — Он там весь порт под собой держал, а тут только часть доков, неудобно и конкуренты следят. Зачем ты вообще с ним связался?       — Деньги нужны были, — буркнул Хан. — Это на альянсовских перевозках я подзаработал, а тогда провал какой-то был, да я еще бортанул одного засранца с тухляком...       — Погоди, так это ты отказался везти глиттерил для Бека Спрайта...       — Я, я, кто еще.       — Так ты главного еще не знаешь. Ты его бортанул, а Джанки согласился. И Джанки повязали прямо на выгрузке. А Джанки сидел вместе с Синезубом Брэггом, ну, помнишь, был такой даг, на илирском фрейтере летал? Так вот его тоже взяли на выгрузке товара от Спрайта. Они прикинули, что и как, и передали на волю весточку. Весточку проверили — хоп, Бек Спрайт законтрактованный агент имперской полиции и сдает каждого третьего перевозчика. Так что ты тогда легко отделался.       Хан взял из бара бутылку крепкого, налил себе на два пальца в стакан, бросил льда. Повезло тогда, это точно. Не бортани он Спрайта, не связался бы с Джаббой, не торчал бы в кантине возле порта Мос Айсли — и не нанялся бы везти на Альдераан старика с фермерским мальчишкой и двумя дроидами...       Снаружи вездесущий песок пылал ослепительно-белым сиянием двух солнц, и Лея, трезво оценив свои силы, никуда не пошла. Она поставила в кабинете — тут был кабинет с проекционным столом и шестью терминалами вокруг — свой компьютер, раскрыла несколько проекций и углубилась в анализ данных.       Лэндо и Вахарр ушли, Харр занял место охранника в прихожей, а Хану решительно нечего было делать. Шататься по негласной столице Татуина у него не было никакой охоты. Тут было полно народу, который не отказался бы от награды, назначенной наследником Джаббы за голову несостоятельного должника, или от вознаграждения от осколков Империи за живого или мертвого бывшего повстанческого генерала. Оставалось либо смотреть местные голопредачи, тошнотворно тупые, или пойти помочь Лее.       Данных было хоть залейся — Люк приволок огромный массив, который накопил R2D2. Хан давно подозревал за R2D2 вполне развитый искусственный интеллект и личность — астромеху, похоже, не чистили память лет тридцать, вот оно там и завелось. И эта личность имела привычку совать свой контактный щуп во все подвернувшиеся дата-выходы и пиздить терабайтами все, до чего удастся дотянуться. Но слава яйцам, он хотя бы проводил первичную фильтрацию и не слил в массив ведомости на вывоз мусора и прочую чешую.       А ведь известное дело — сядешь поправить табличку со статистикой, а закончишь через три часа по уши в графиках и расчетах. Так что первой шум в прихожей услышала Лея. Она бросила стилус и выскочила в гостиную, Хан положил свой в гнездо, свернул проекцию и только потом вышел.       Вахарр как раз укладывал на кушетку Лэндо. От облика пронырливого щеголя остались рожки да ножки — плащ оборван, волосы дыбом, лоб разбит, рубашка в уже побуревших пятнах крови, рукав куртки оторван — в общем, похоже, что Лэндо дрался врукопашную, что было совсем не в его стиле.       — Ранен? — спросила Лея.       — Вроде нет, — невнятно ответил Лэндо разбитыми губами.       — Вахарр, помоги мне, — сказала Лея. — Снимай с него все, мне не нравится его вид. Хан, тащи аптечку и диагноста.       — И кто это тебе так удружил? — спросил Хан, подкидывая и ловя в воздухе изящный стилет — тоненькое шило с шариком на утолщенном конце. Эту иголку некто неизвестный вогнал Лэндо под ребра сзади, и если бы до гостиницы было дальше, если бы следом за Лэндо не шел Вахарр, который разогнал нападавших, подхватил Лэндо на руки и бегом понес в отель, — все могло обернуться плохо.       — Хрен его знает, — морщась, сказал Лэндо. — Но, похоже, дружки того твилекка, которого я обыграл.       — Зачем играл, спрашивается?       — Для маскировки, что самое смешное. Я же не так просто поперся в этот притон, у меня там была встреча назначена.       — В сабакк играл? — спросил Хан.       — Угу. И проиграл... нефигово так проиграл. Надо было немного отыграться для виду. Зато разжился инфой. Можем заловить кое-кого на горячем и доказать его связь с работорговлей.       — Кого же?       — Фондор, — Лэндо улыбнулся до ушей, и тут же снова скорчил гримасу.       Лея сложила руки на груди и нависла над Лэндо, который полулежал на кушетке.       — Ты уверен?       — На все сто. Я на них уже давно копал, но они там ловко прячут концы, а с этой стороны почти не скрываются. Теперь-то мы напустим на них хааарошую такую сенатскую инспекцию и повскрываем все их тайные делишки, какие найдем.       — А вот интересно, — сказал Хан. — "Экзекутор" строили-то на Фондоре. А разрабатывали на Куате. Вот как так? Они ж друг друга сожрать всегда готовы были.       — Как-как, — проворчал Лэндо. — Вейдер приказал.       — Куат с их кастовой системой тоже то еще помоище, — сказал Хан. — Благообразное такое.       — По результатам предварительного анализа и Куат, и Фондор, и вообще все имперские верфи участвуют в работорговле, — сказала Лея. — Система пожизненных контрактов, и почему-то такие контракты подписывают исключительно малоквалифицированные уроженцы Внешнего Кольца, прибывающие большими партиями.       — Что-то такое я подозревал, — Лэндо поморщился, устраиваясь поудобнее. — На горнодобывающих монокомплексах все то же самое.       Чубакка не смог бы сказать, что насторожило его. Транспортник в соседнем доке был обычным транспортником — построенный где-то в мирах Ядра, он давно устарел, но тут, во Внешнем Пределе, летают и не на таком. Все вроде в порядке, но вот запах... Чубакка долго не понимал, откуда такая тревога, что он не может нормально заснуть, верхняя губа вздергивается сама собой, а руки подрагивают, но потом понял — это все запах. Сотни тел, спрессованных в относительно небольшом пространстве, запах застарелой мочи, пота, блевотины и страха. Транспортник стоял в доке второй день, но не разгружался — значит, транзит, и живой груз везут дальше.       Рычать было бесполезно, хотя очень хотелось. Всякий раз, когда Чубакка ощущал собственное бессилие, ему хотелось впасть в ярость и убивать. Это было древнее, от хищных предков, едва научившихся оббивать острый край у кремневой гальки. Но приходилось смирять инстинкты и заталкивать поглубже желание взять бластер и... Чубакка старался пореже выходить из "Сокола", чтобы не чуять запах из соседнего дока.       Но ночью снова снилось: ошейник, удары кнута и шокера, вонь, жара, жажда, перегорающая ярость — и апатия, ведущая к смерти. Многие умирали так. Он тоже умирал — но пиликал таймер, и он просыпался в кают-компании "Сокола".       В очередное пробуждение Чубакка увидел рядом белую фигуру и чуть не рыкнул, но от фигуры пахло пустыней, раскаленным металлом, старым пластиком и собственно человеком, так что Чубакка только мотнул головой, окончательно просыпаясь.       В местах скопления людей, особенно в портах, Люк всегда был закрыт — так он называл состояние, в котором почти не ощущал эмоций окружающих. Стоило забыться и слегка ослабить защиту, как волны чужой боли и отчаяния захлестывали с головой. Всю дорогу Люк держал в портах и на стоянках глухую защиту, даже плотнее, чем обычно, и только в гипере мог опустить ее. Иногда он задумывался — как же джедаи жили в городах? Наверное, тоже ставили защиту. Из-под защиты можно было осторожно вытянуть из общего потока несколько отдельных нитей — вот отчетливый поток Силы от Леи, рядом, в его тени — ниточки Хана и Лэндо, переплетенные и перекрученные нити близнецов Харра и Вахарра, размытая нить Чубакки. Наверное, Бен вот так же приглядывал за ним самим — через ниточку, бережно отделенную от плотного потока других. Люк позволил нитям выскользнуть обратно, во внешний поток, и только Лея сияла в ореоле Силы даже сквозь защиту. Так, наверное, Вейдер наводился в своем поиске на ореол Люка... А вот Вейдер в Силе выглядел плохо различимым языком темного пламени. Но он хотя бы был виден. Люк содрогнулся, как всегда при воспоминании об императоре, о ледяной пустоте, о дыре в ткани мироздания. Там, за тонкой пленкой, дышала холодом и ужасом Темная сторона.       Вернувшись на "Сокол", Люк сразу ощутил состояние Чубакки и довольно быстро понял его причину. Но после восхода первого солнца транспортник, наконец, стартовал, а к полудню его след просто выжгло.       Хану не нравилось состояние Леи. Весь вечер накануне отлета она молчала, сидела, глядя в стену, и с утра была больше похожа на куклу-дроида, чем на себя. Хан сидел с ней рядом. Обнимал за плечи, пытался заговорить — односложные ответы, безразличный взгляд.       Стартовать Хану пришлось пришлось самому — благо Леин корвет по имени "Стрела" давал такую возможность. При желании на нем можно было летать в одиночку даже не слишком умелому пилоту. На орбите он пристроился в хвост "Соколу", отметил, как точно и ровно ведет его Люк, и два корабля пошли на разгон. Можно было бы прыгнуть в гипер сразу с орбиты, но они не хотели оставлять следов. Они прыгнули в гипер синхронно — слаженности двух гражданских кораблей могли бы позавидовать военные, если бы видели. Но за пределами околопланетарного пространства Татуина свидетелей не было.       Хан проверил точку выхода и вышел в кают-компанию. Леи там не было — она сразу ушла в каюту. Оба вуки тоже отсутствовали — наверняка сидели у дверей ее каюты и охраняли. Один Лэндо полулежал в кресле и читал с терминала какие-то новостные ленты.       — Что с ней? — спросил он.       — Не знаю. — Хан подумал, что еще придется это объяснять Люку, и ему стало тоскливо.       — Мне показалось, что похоже на депрессию.       — Вот так резко?       — Ну, признаки-то были давно, — рассудительно сказал Лэндо. — А работа по восемнадцать часов в сутки и постоянное напряжение, знаешь, способствуют. Вернемся на Чандрилу — отведи ее к врачу. Я там знаю парочку надежных людей.       Хан кивнул и пошел к Лее. Как ни странно, дверь была не заперта, и Харр не получил приказа никого не пускать.       В каюте было полутемно, светилась только плоскость проектора, но картинки не было, только пустой серебристый шар висел в воздухе. Лея сидела в кресле, отвернувшись от стола и сильно откинув спинку, как будто спала. Ее лицо в призрачном свете казалось белым до прозрачности, потусторонним.       — Что с тобой? — Хан присел на корточки перед Леей и взял ее руки в свои. — Я могу помочь?       — Нет, — она мотнула головой. — Хан, я ничего не могу сделать. Все это длится веками, и я ничего не могу изменить. Я... — она подняла голову, и Хан увидел темные круги у нее под глазами, — никогда не думала, что моя жизнь ничем не отличается от жизни обычных людей, понимаешь? Статус, богатство, принадлежность к политической элите... Я всякое видела, ты знаешь... Но я не могу больше. Все мои усилия пропадают впустую, я делаю только хуже. У меня больше нет сил все это держать.       — Это все усталость, — сказал он. — Когда ты последний раз была в отпуске? Или на каникулах? В увольнительную мы последний раз ходили четыре года назад, на Сантере, я точно помню.       Она слабо улыбнулась.       — Не помню.       — Ну вот. Вернемся — возьмешь отпуск. Где там на Чандриле можно отдохнуть? Отключим коммы, поживем в тишине недельку, а?       Лея закрыла глаза и кивнула.       Хан вспомнил себя на Нар Шаддаа десять лет назад. Он тогда ничего не смог придумать умнее, только пить по-черному, и, если бы не Чуи, там бы и остался, то ли в виде спившегося бродяги, то ли в виде трупа. Лея не станет пить, но как вывести ее из этого апатичного состояния?       Из гипера "Сокол" и "Стрела" вышли тоже одновременно, сохранив строй. На здешнюю станцию (планет у этого солнца не было) они заходить не собирались, но на экране нарисовалась подозрительная сигнатура.       — Транспортник, — сказал Лэндо.       — Стоял с нами в соседнем доке, — отозвался Люк по прямому каналу. — Работорговец.       — Ты уверен? — Хан настолько не ожидал услышать голос Леи, что вздрогнул.       Лея оперлась рукой о край проекционной рамки и требовательно смотрела на Люка.       — Да. Я их слышу.       — Отлично.       У Хана отлегло от сердца — Лея была прежней, решительной и деятельной. Но порадоваться он не успел.       — Люк, готовься к абордажу.       Чубакка, которого видно не было, рыкнул одобрительно.       Хан и Лэндо переглянулись.       — Лея, но как... — начал Хан.       — Они идут на станцию. Вооружены слабее нас. — Лея развернула проекцию: тип транспортника, данные радара, схема внутренностей. — Бьем им по орудийным башням, кладем в дрейф. И входим.       — Но мы не можем... — начал было Хан, и тут Лэндо положил ему руку на плечо, останавливая. Хан умолк.       — Мы можем, — сквозь зубы процедила Лея. — Люк, ты можешь сказать, сколько там охранников?       — Вместе с экипажем — два десятка.       — Парень, да ты с ума сошел!       Вместо Люка ответил Чубакка.       — Ладно, я понял, — Хан обреченно махнул рукой. — У вас хоть план есть?       — Сейчас будет, — сказал Люк.       Сабир Песчанка не ждал от рейса никакой подляны. Первый раз, что ли? Распиханные по трюмам рабы сидели смирно, да после порции синтана им ваще ничего не надо было, воду им подавала автоматика, жратву тоже — главное было зарядить автоматы армейскими саморазогревающимися рационами. Жучара Мрт'лик закупил где-то списанные по сроку хранения за бесценок, ну да этим и так сойдет. С этой новой наркотой перевозки стали куда легче и проще. Можно было не содержать надсмотрщиков и прочих дармоедов. Сабир и ограничился экипажем да десятком сопровождающих. Выгода! Он подумывал насчет развлечься и уже присмотрел себе в особой партии, которую заперли в большой каюте, девочку посимпатичнее и теперь колебался между твилечкой и человечкой. Вопрос уже почти решился в пользу особи своего вида, когда Сабира вызвал Натум, зайгеррская его рожа.       — Ну? — спросил Сабир.       — Нас догоняют два рейдера. По сигнатуре судя — альдераанский корвет и какая-то фигня того же класса.       — Так ускорься и уйди от них.       — Не могу, — меланхолично ответила это мохнатая задница. — Они не отлипают.       "Ебать этот сраный космос, — подумал Сабир. — Вот ведь и движки форсированные поставил, а этот тупица даже от случайного корвета уйти не может. Шурши теперь в рубку..."       Корвет и фигня тем временем из сигнатур на радаре превратились в сильно побитый кореллианский куттер-грузовик (на сигнатуре он почему-то виделся гораздо мощнее, чем должен был быть) и хищный силуэт вооруженного малого крейсера. Корвет просигналил: "Ложитесь в дрейф, обесточьте пушки".       — Этто что за срань пиратская? — спросил Сабир в воздух. — Давайте-ка по ним залп и ходу.       Кормовые батареи отработали полный залп — впустую. У корвета-крейсера был мощный щит, а грузовик прыгнул, как блоха, и оказался сверху, причем шел, сука, на таком расстоянии, что казалось — вот-вот скребнет своими торчалками по корпусу.       — Стреляй, придурок! — велел Сабир наводчику.       — Близко слишком! — крикнул тот. — По нам отдачей долбанет!       "А если у них щиты хорошие, то мы весь свой заряд получим обратно," — дополнил мысленно Сабир. Но зачем он это сделал? Совершенно бессмысленный пролет.       Корвет снова засигналил.       — Что они там хотят?       — Убрать стволы, лечь в дрейф, раскрыть люки, — отрапортовал связист.       — Нехуй, — рявкнул Сабир. — Пока эта тарелка разворачивается, шибани по корвету.       Взрыв сотряс транспорт весь целиком.       — Батареи заклинило! — крикнул наводчик. — На выстреле и заклинило!       Залп, естественно, опять пропал впустую.       Зато корвет, почти невидимый в облаке ионизированного газа, подобрался совсем близко и навелся прямо на рубку прямой наводкой. Пушки у него были мощные, ничего не скажешь.       Сабир выругался.       — Гаси батареи, — велел он наводчику. — Ложимся в дрейф.       Налетчики явно были одиночками, может, решили бабла срубить по случаю. Тогда можно было откупиться, и Сабир уже мысленно расставался с корабельной казной, в которой лежала приличная сумма. На конкурентов, решивших перехватить груз, они точно не были похожи. Груз бы перехватывали на крейсере. Или на вооруженном транспорте с файтерами на борту. А вот так — затереть двумя блошками — это почерк мелких грабителей, все не упрут.       Шлюз открылся, и корвет вплыл в ангар. Пилот вел его плавно и точно и посадил пугающе близко. Он даже щиты не убрал полностью — Сабир слышал низкое гудение, кожу на лбу аж стянуло, как всегда рядом с силовым полем. А потом люк раскрылся, выкинув длинный язык трапа, и по нему спустились два хомо в полудоспехах и следом — два вуки. Сабир помрачнел. Он не рассчитывал на вуки.       И чем ближе подходили эти хомо, тем Сабиру становилось страшнее. Ему казалось, что он сжимается, что его давит невидимая плита, а идущий первым хомо с каждым шагом становится все выше и грознее. Да человеческое ли лицо там за зеркальным блистером шлема? Рядом забормотал на своем языке Мрт'лик, быстро-быстро, так что Сабир не мог разобрать ни слова. И только охранники, два громилы-гаморреанца, стояли, широко расставив ноги и шумно сопя. Им было пофигу.       Лея не могла вспомнить момент, когда все стало серым. Оно, наверное, выцветало постепенно. Она разговаривала с нужными людьми, улыбалась, была обаятельной, но это требовало все больше сил. Вернувшись в апартаменты отеля или на "Стрелу", она отключалась, как неисправный дроид. Мир за пределами комнаты или каюты переставал существовать. Еще некоторое время она жила на топливе гнева и отчаяния. Но на Татуине все топливо вышло, ей хотелось только спать, но заснуть она не могла, и только лежала или сидела в кресле, глядя в серую пелену. Наверное, Дарт Вейдер так сидел в своей реабилитационной камере — внутри бронированного яйца с темными стенками.       Одна мысль возвращалась постоянно, вытесняя другие — всё бесполезно, ничто не поможет, трясина только чавкнет, засасывая и жертву, и спасателей. На Татуине она отдала девушкам, с которыми разговаривала, все наличные деньги, которые у нее были. Кому-то это поможет сбежать, кому-то — уплатить неустойку и освободиться, кому-то — какое-то время покупать ребенку хорошую еду и лекарства. Ее усилия ничего не значили, даже деньги не значили ничего — временное облегчение, пластырь на гниющей ране.       Откуда и почему из серой пелены мелькнула молнией идея взять на абордаж работорговца, притащить его на Чандрилу и вывалить прямо в зале сената — нате, вот наглядный пример, любуйтесь! — Лея не знала. Но идея понравилась ей сразу. Краски вернулись. Она хотела действия.       Она была готова спорить с Ханом, с Люком, даже с Лэндо, но Люк поддержал ее сразу. С ходу. Почему — неважно. Вдвоем они составили план. Говорите, два малых судна не могут справиться с большим транспортом, а шесть человек (не считая Лэндо, который до сих пор ходил, кривясь от боли) — с двумя десятками негодяев? Ха! Джедаи и не с такими сталкивались.       Полуброня все-таки была ей велика. Для хомо стандартный наименьший размер — на рост 160, на пять сантиметров больше. А у убезийцев это средний рост, но их броня для женщины определенно неудобна. Так что Хан помог ей затянуть все крепления до упора, чтобы щитки не съезжали и не гремели. "Закажу индивидуальную," — подумала Лея. У нее была такая, сделанная под нее, но, увы, сгинула вместе с транспортным кораблем в одном из сражений. Бластер, станнер, штурмовой пояс... Шлем. Готова.       Перед операциями Лея никогда не волновалась. Отец говорил, что ей повезло, это надо ценить. Лея ценила. Ясный разум, способность мгновенно найти выход, успеть подумать в бою, не испугаться принять решение — это большое преимущество. Хан закрыл блистер своего шлема и встал за ее плечом.       Харр набрал код разблокировки, люк открылся, и они все четверо встали на площадку подъемника. Тот разворачивался в ленту транспортера и остался выпущенным, когда они сошли с площадки на пол ангара. Два катера, изрядно потрепанных, пара-тройка ремонтных дроидов. Вахарр повел вокруг сканером и кивнул — все деактивировано, скрытого оружия не видно.       Хозяин этой посудины с парой охранников мялся у самых дверей. Высокий жилистый хомо средних лет, лицо неприятное. В помощниках инсектоид (этой расы Лея не знала, да и Хан, кажется, тоже), два гаморреанца по бокам. Руки держат на виду, пока нормально. И тут она как-то _посмотрела_ через Силу, и поймала волну, как это называл Люк. Для Люка волна была валом песка, ветром, характеристикой излучения. Но Лея видела океан, купалась в прибое, для нее волна была плотной, вещественной, накрывающей с головой. Неумолкающий стон, нудная, непрестанная боль, которую можно только терпеть, отчаяние и душная темнота. Лея попробовала вернуться в боевое состояние. И ощутила гнев. С каждым шагом он разгорался. "Чтобы зло не жило на свете". Она пожалела, что у нее нет светового меча. От плеча до пояса, пополам — слишком чистая смерть для этих тварей, зато возиться не надо.       Хан что-то почувствовал — положил руку ей на плечо.       Лея остановилась шагов за пять до работорговцев.       — Сдавайтесь. — Пропущенный через преобразователь голос ударил в стены ангара и вернулся зловещим эхом. — Передайте мне все коды и управление транспортом.       По лицу главного было видно, что он не понимает. Обычные налетчики потребовали бы выкуп, забрали все ценное и свалили.       — Так, это, вас Гарванта послал? — спросил главный. — Так мы ж ему заплатили за проход.       Джеб Гарванта, имперский комендант сектора. Лея усмехнулась за зеркальным забралом: хорошо, болтай дальше.       — Ты слышал, что тебе сказали?       Главный втянул голову в плечи, его словно придавило сверху, он хлопал губами и пытался спорить, но Лея подняла руку. Харр и Вахарр выстрелили из станнеров одновременно. Оба гаморреанца-охранника рухнули с грохотом. Харр оскалился и навел станнер на главаря.       — Веди в рубку, — сказал Хан.       Сабир понимал только одно — удача повернулась к нему жопой и мощно перднула. Этих налетчиков послал не комендант Гарванта, не конкуренты (всех конкурентов в секторе он знал наперечет), это были какие-то ни с кем не связанные отморозки, а значит, договориться не выйдет. Оставалось только улучить момент и применить секретку, которая уже дважды спасала его в похожих ситуациях. Пусть только дойдут до площадки перед лифтом.       Идущий впереди вуки переступил комингс, загорелся полный свет — но ничего не произошло. Вуки отступил в сторону, пропуская Сабира, и тот увидел человека в черной полувоенной униформе. Тот стоял, привалившись плечом к стене, сложив руки на груди, и наблюдал, как дроид-астромех ковыряется в начинке секретки.       — Что это? — спросил глава налетчиков.       — Стационарный станнер с голосовым управлением, — сказал человек в черном.       И Сабир понял, что все пропало.       В рубке он велел Натуму выдать налетчикам все коды. И тому, срани мохнорылой, даже не пришло в голову выдать фальшак, видно, со страху совершенно отшибло мозги. Сабира самого тошнило от необъяснимого ужаса. Пот тек по спине, по лицу, и он даже не осмеливался утереться.       Его пугали не вуки, хотя они были опасны и все время перемещались так, чтобы держать на прицеле Сабира и его людей, но не перекрывать друг другу сектора стрельбы, а заодно следя за главарем и его помощником. Эти двое были страшны не силой, а выучкой. Необученного вуки можно завалить. Обученного — проще отсосать у хатта. Нет, Сабир боялся главаря. Казалось, что за зеркальным стеклом шлема скрывается морда чудовища.       — Собери своих людей в столовой, — сказал помощник главаря. — Без оружия.       Сабир потянулся к микрофону, но тут в рубку вошел тот, в черном, и сказал:       — Не нужно. Мы с Чуи их уже запихали в первый трюм. Семнадцать персон, так?       Сабир закивал. Двое. Двое вот таких, блядь, резвых обезоружили и засадили под замок всех, включая Громилу Ханка! Да что это за напасть такая, что им нужно-то?       — От такого куска дерьма, как ты, — сказал главарь, — нужно только одно — чтобы ты сидел в клетке, для примера всем остальным.       Он еще и мысли читает!       И тут главарь снял шлем.       Сабир не сразу понял, что зеркальный блистер скрывал красивое девичье личико. Какое, к сарлакку, красивое? От этого точеного лица веяло такой запредельной жутью, что он отвернулся, но кожей, спиной, спинным мозгом чувствовал, что из карих глаз этой красотки на него смотрит смерть.       — Будет скандал, — предупредил Люк.       — Именно этого я хочу.       Они одновременно шагнули в лифт.       Безымянный транспортник набирал скорость, уходя прочь от звезды. "Сокол" и "Стрела" едва влезли в ангар, и если что, стартовать им придется по очереди. Харр и Вахарр под руководством Чубакки обшарили и обыскали весь корабль, а заброшенные и убитые отсеки нижней палубы изолировали. Лэндо возился с корабельным журналом, Хан занялся жизнеобеспечением, непрестанно ругаясь на идиотов, которые не проводят профилактику вообще никогда.       — Мы до Чандрилы-то дойдем? — спросил Люк в интеркомм.       — Дойдем, чего не дойти, — отозвался Хан. — Ты б видел, как у них очистители забиты. И вентиляция держится хрен знает на чем. Трюмы плохо протягивает, там все верняк лежат с кислородным голоданием. Посмотрите, можно ли их разгрузить хоть немного.       В главном коридоре, широком и довольно высоком, даже чувствовалось движение воздуха. Работу вентиляторов было слышно — они натужно трещали.       Первая ячейка была отделена от коридора двойной решеткой, и за ней сидели все члены экипажа этой посудины. На двадцать два человека оно рассчитано не было, но сажать их в закрытый отсек Хан и Лэндо не советовали. Поодаль развалился в принесенном из кают-компании широченном кресле Вахарр со станнером наготове. Лея знала, что Вахарр ненавидит имперцев и работорговцев до глубины души. Они с братом уцелели чудом, когда карательный рейд прошел через селение. Они погибли бы, но их подобрала какая-то гуманитарная миссия (император разрешал такие мелочи). Еще не достигнув полного возраста, братья вступили в Альянс и, насколько Лея знала, сражались в десантных отрядах и много раз сопровождали персон и грузы. К Чубакке оба относились с почтением и слушались беспрекословно. Чубакка сказал — бдить, Вахарр и бдил.       У двери во вторую ячейку Люк набрал код — нужные клавиши просто было видно — дверь щелкнула и стала отъезжать в сторону. Из проема пахнуло плотной вонью мочи, испражнений, блевотины, пота, еще чего-то мерзкого. Лея шагнула вперед. В свете тусклых потолочных панелей она увидела ряды стеллажей. На каждой полке что-то лежало... кто-то. Скорчившись, вытянувшись, на спине, лицом вниз, тусклый красноватый свет слегка мигал — как отблеск адского пламени. Духота была страшная, голову сразу повело.       Они шли вдоль ячеек, поднимая лежащих. Кто-то мог встать, кто-то нет.       Те, кто покрепче, соображали только, что велено выходить.       Два десятка, примерно половина напиханных в ячейку. Мужчины, женщины, люди, твилекки, еще какие-то хомо. Истощенные, с признаками обезвоживания, в каких-то грязных тряпках.       Поднять партиями на верхние палубы. Разместить. Дать электролитической коктейль — каждому, много. В медотсек тех, кому нужна срочная помощь. Тех, кто хоть сколько-нибудь в себе, определить в помощники.       С каждым новым спуском в трюмы Лея все сильнее ощущала гнев. Теперь она радовалась этому ощущению — мир снова обрел яркие краски, ей было не все равно. Она помнила, как отец говорил, что на таком топливе далеко не уедешь. На ярости, гневе, обиде выгорают быстрее, чем в рутинной работе. Но все равно это было приятно. Ей не хотелось ни есть, ни отдыхать. Она хотела поскорее разгрести эту клоаку в трюме. Семь сотен человек, принадлежащих к десятку разных рас, которых надо было разместить на запущенной и неубранной верхней палубе, в каютах и кубриках, предназначенных для экипажа и сопровождающих груз, а также непритязательных пассажиров.       Но там хотя бы нормально работала вентиляция, водопровод и канализация.       Транспортник уже ушел в гипер, а дел все еще было по горло.       В очередной раз щелкнул интеркомм, и Харр каким-то странным, сдавленным голосом попросил Лею и Люка спуститься в трюм по левому борту и посмотреть.       Уже в коридоре Лея не выдержала и прижала к лицу респиратор — запах мертвечины был нестерпим. В первой же ячейке, которую открыл Харр, оказались трупы. Клочья волос на обтянутых высохшей кожей черепах, страшные оскалы, лохмотья то ли почерневшей и высохшей плоти, то ли тряпок, сквозь которые виднелись решетки ребер. Рядом с дверью лежала совсем маленькая мумия — ребенок, догадалась Лея.       "На шахтах дети не нужны, — сказал Харр за спиной. — А этих везли на шахты Террелемина".       Лея развернулась и вышла из ячейки. Она поднялась на ярус выше и свернула в главный коридор. Ярость укрывала ее плащом, текла по телу.       У ячейки с решеткой она остановилась. Вахарр уже стоял рядом, станнер наизготовку.       Пленники смотрели на нее со страхом, кто-то пытался отползти назад, кто-то прижался к стене и закрыл глаза в надежде, что она его не заметит. Лея подняла руку и неторопливо сомкнула пальцы. Капитан работорговцев захрипел, хватаясь за горло.       — Они тоже задыхались, — сказала она спокойно.       — Лея! — голос Люка ударил, как поляризованный луч, пробивающий силовой щит. Лея словно очнулась. Потеряла концентрацию. Работорговец повалился на колени к соседу, хрипя и держась за горло.       Люк подошел, обнял ее за плечи и повел с собой.       Лея хотела было возмутиться, но поняла — он все видел. Он понимает, почему.       В пустой кают-компании, которую они оставили для себя, Люк отпустил ее.       — Зачем ты остановил меня? — требовательно спросила Лея.       — Ты чуть не убила его, — ответил Люк. — Силой.       — Вот как...       Он увидел ее в ореоле Силы — алое пламя раскинулось за ее спиной крыльями, текло по рукам, а изнутри проступала чернота. Ткань мироздания истончалась под напором ее ярости и вот-вот должна была разорваться — прямо в сердце. Он боялся, что она не остановится. Что он не успеет. И даже когда она остановилась, у ее ореола была темная сердцевина. "Гнев, ярость, страх ведут на Темную сторону".       Это темное пламя он знал — оно рождается из отчаяния и страдания. Оно накрывает с головой и сжигает целиком, оставляя в ткани мироздания только плоский силуэт с тлеющими краями. Он видел человека, с которым это произошло.       — Что это было? — спросила она, не поднимая головы.       — Темная сторона.       — Так просто? И такая мощь? — вырвалось у нее.       — Да, — просто сказал Люк. — Чем ты Сильнее, тем проще.       Лея сжала и разжала пальцы правой руки. Сила была здесь, она покалывала кончики пальцев... Интересно, ощущает ли Люк Силу своим биопротезом?       — Через пару часов мы выйдем из гипера. — сказал Люк. — Ляг поспи, пока можно.       И Лея поняла, что страшно хочет спать.       — Ну ты наделала шуму, подруга!       Пуджа радостно обняла Лею. Широкие рукава ее верхнего платья укрыли Лею, словно крылья.       — Тоже скажешь, что я не права?       — Ну что ты! Ты молодец, теперь никто не сможет даже рот открыть публично, чтобы возразить против запрета на работорговлю, пожизненные контракты и кучу всего. А главное, Лея, — Пуджа за руку подвела Лею к кушетке и усадила рядом с собой, — главное, что ты спасла семьсот десять человек.       — Ты первая, кто мне это сказал.       — А как же Люк?       — Он ничего не сказал, он просто... пошел за мной.       — Понятно. Знаешь, если бы он был немного постарше, я бы точно вышла за него замуж.       — За джедая?       — Ну да. Как моя тетя.       — Ты никогда не говорила, что твоя тетя была замужем за джедаем.       — Ну, это семейная тайна, но это так. Она влюбилась в одного падавана, а потом они поженились. Его звали Анакин, Анакин Скайуокер.       Лея словно в силовое поле влипла.       — Ана... кин... Скайуокер? — проговорила она. — Твоя тетя? Сенатор Падме Наберрие?       — Ну да. Кстати, Люк же его сын?       — Чей?       — Анакина Скайуокера! — Пуджа внимательно посмотрела Лее в лицо. — Что? Лея, в чем дело?       — Дело в том, — медленно проговорила Лея, словно во сне. — Что Анакин Скайуокер — это Дарт Вейдер.       — Я знаю. Вся галактика уже в курсе, Люк же не скрывает...       — Но если... если он был женат на твоей тете Падме...       — Ты хочешь сказать, что Люк как раз и есть ее сын? Что он выжил? Так. — Пуджа села прямо и сложила руки на коленях. — Мы считали, что похоронили ее... точнее, кремировали и развеяли прах над водопадами Тида... беременной. Что ее ребенок не родился. Погоди...       Пуджа вскочила. Подошла к своему рабочему столу и открыла шкатулку. Лея знала, что в шкатулке Пуджа хранит то, что для нее ценно. Что там — никто не знал. Пуджа достала кристаллик на подвеске.       — Вот. Здесь запись, передай ему, пусть посмотрит.       После возвращения Лея постоянно чувствовала Силу. И ярость. Она разговаривала с сенаторами, политиками, министрами, дала две пресс-конференции — и постоянно ощущала, что ее неутихающая ярость в любой миг может стать оружием. И это осознание помогало ей не сорваться и никого не придушить. Хотя иногда хотелось.       Сегодня она отменила все дела на вечер и пошла к Люку. Харр и Вахарр так и ходили за ней следом, и как телохранители были на удивление ненавязчивы. Зато и пронырливые репортеры держались на расстоянии.       Люк снимал квартиру в жилом комплексе недалеко от Техноуниверситета, населенном в основном студентами и сотрудниками. Небольшая прихожая и большая комната-студия. Терминал, на полу — толстый ковер, чтобы на нем сидеть, хотя для гостей было подобие кресла-трансформера из мешка, заполненного пенопластиковыми шариками, в большой стенной нише — постель. На стеллаже у стены — книги, какие-то модели, ячейки для кристаллов памяти. Лее тут нравилось.       Она скинула у входа башмаки и упала в кресло-мешок. Без всяких интеллектронных ухищрений кресло приняло форму ее тела. Люк возился на крохотной кухоньке, отделенной от комнаты стойкой-столом. Принес ей кружку кафа, следом подъехал Р2Д2 с подносиком на манипуляторе. На подносе лежал большой сэндвич. Люк уселся на ковре, скрестив ноги и подперев голову рукой.       — Что-то случилось?       Лея отпила из кружки. Где и как Люк научился варить каф, она не спрашивала. И без того было вкусно.       — Я была у Пуджи Наберрие, — сказала она. — Она передала тебе кое-что.       Люк взял кристалл, вложил его в гнездо проектора, сделал неуловимое движение пальцами — на окне развернулись жалюзи, стало полутемно.       Посреди комнаты зависла проекция — как окно в прошлое, в светлый день в городе Тиде. Там был сад, и среди деревьев стояли двое. Молодая женщина в пышном платье, с жемчужной сеточкой поверх причудливо уложенных волос обернулась — она смотрела на кого-то, кто снимал.       — Я на память, можно? — спросил детский голос.       Юноша, державший женщину за руку, тоже обернулся.       — Можно, Пуджа, — сказал он.       Он был высоким, в какой-то полувоенной униформе, коротко стриженный. Когда он повернул голову, за ухом мотнулась тонкая косичка. Он был хорош собой, и у него была хорошая улыбка. Женщина рядом с ним тоже улыбалась — темноволосая красавица со смутно знакомым лицом.       Запись кончилась.       — Кто это?       Лея поставила кружку на поднос.       — Это Анакин Скайуокер и его жена, Падме Амидала Наберрие. Наши отец и мать.       Люк встал и подошел к ней, положил руки на плечи.       — Она похожа на тебя, я должен был догадаться.       — Наверное, — ответила Лея. — Он выглядит тут таким... таким светлым, таким... невинным...       — И ты не можешь понять, как он стал тем, кем стал?       Лея скинула его руки со своих плеч и встала.       — Я его...       "Я его — что? Ненавижу?" Она вспомнила текущую по рукам Силу, смертный ужас на лицах работорговцев за решеткой, хрипящего капитана...       — Я не стану такой, как он!       — Ты — не станешь, — твердо сказал Люк.       Он протянул руку, и с полки спорхнула потрепанная книжка в черной обложке, на которой вытиснен был белый стилизованный феникс. Лея посмотрела на книжку, потом на Люка. Он смотрел на нее голубыми глазами юноши со старой записи, и мягкое сияние окружало его фигуру. Лея всмотрелась — за его спиной раскрывались сияющие крылья. Она впервые видела его так, в Силе, и отчего-то ей стало спокойно. Она взяла книгу из его механической руки.       — Помнишь, на Эндоре я сказала тебе, что помню мать? Я помню. Только не... не Бреху Органа, а ее. Теперь я ее узнала. Это... видение. Я думала, что это мама, только совсем молодая, а это была она... Падме Наберрие. Я видела, как она смотрит на меня, а я маленькая и лежу у нее на руках. Это правда.       — Я знаю.       Она снова посмотрела на книжку.       — Глупо отказываться от наследства, да?       Из тайной тетрадки Альсины Орэ Тоневаар, 14 лет, дочери профессора Тоневаара       Что проще – ответов искать на вопросы       Иль просто рассматривать мир, как картину?       Два солнца пылают на небе белесом       Над мертвою фермой в песках Татуина.       Что проку от Силы, от Тьмы и от Света       Тому, кто утратил цель в жизни и веру?       Осколки, что были когда-то планетой,       Кружат и кружат по орбите Альдеры.       Смириться с судьбою? Довериться шансу?       Искать в поражении семя победы?       Чтоб Смерти Звезду уничтожить, Альянсу       Хватило одной лишь протонной торпеды.       «У нас новый враг – некто Люк Скайуокер.       Не кажется ль вам это имя знакомым?»       Грустят корабли о покинутом доке,       Во мраке безжалостной волей влекомы.       А ночь бесконечна... Скажите, лорд Вейдер,       Успешно ль идет на повстанцев охота?..       И воет, и воет пронзительный ветер       Над стылой равниной далекого Хота.              Небо горело многополосным флагом — темно-синий наверху, золотой в середине и багряный внизу. На этот раз Лея пересилила себя и встала почти точно по центру панорамного окна в кабинете канцлера.       — Я собираюсь выступить против демилитаризации Республики, — четко сказала она.— Нам нужен флот, нужна армия. Перестроить их под другие задачи — да. Это необходимо. Но уничтожить 90% кораблей и распустить почти весь личный состав — нельзя. Даже если мы договоримся с Осколками Империи. Даже если удержим под контролем Корускант. Работорговля, наркотики, подпольный оборот редких металлов и оружия — чтобы это все пресечь, нужна сила.       — Пресечь наркоторговлю и торговлю оружием полностью невозможно, — усмехнулась Мон Мотма.       — Насколько возможно, настолько мы должны это сделать, — возразила Лея.       Мон Мотма вздохнула.       Когда Лея ушла, госпожа канцлер подошла к окну. Золотая полоска заката сжалась почти в линию, багряное полотнище потемнело до черноты, да и густая синева вверху налилась тьмой. Небо родины — Мон Мотма не уставала смотреть на него. Когда-то ей пришлось покинуть эту планету и скитаться вне закона. Но всегда было возможно вернуться. Или хотя бы найти в информсети новые снимки закатов.       Лее некуда возвращаться. Один-единственный выстрел убил миллионы людей и лишил ее родины.       Армия, флот... Опасный инструмент политики. Но и Лея тоже права. Что ж, имеет смысл отложить демилитаризацию.       Канцлер развернула проекцию галактической карты. Белый — территория Республики, серый — нейтралов, фиолетовый — имперских секторов. Голубые линии официальных трасс с шариками пересадочных станций, оранжевые — тайные маршруты работорговцев, красные — базы, невольничьи рынки, бордовые — заводы, плантации и шахты на рабском труде. И гипотетическая пока внешняя угроза.       С какого конца распутывать этот клубок?       Вечная проблема политика. Как говорил Бэйл Органа, пока спасаешь одного, сотни таких же умирают. К этому нельзя привыкнуть. Можно только медленно и методично разгребать завал, который грозит сдвинуться от малейшего дуновения и погрести под собой еще больше...       Из "Галактичесикх известий"       Сегодня состоится очередное заседание сенатской комиссии по борьбе с траффикингом и работорговлей. Комиссия заслушает доклад сенатора от Альвираина Леи Органы и примет решение, обязательное к исполнению правительством.       После этого сенатора Органу ожидают слушания в парламенте Альвираина, которые должны пролить свет на ее деятельность в годы Альянса.