Эдвард Фейрфакс Рочестер, развёрнутое жизнеописание

      Для начала, читатель, совсем нелишним было бы поглядеть, откуда к нам такого красивого дяденьку занесло, в принципе, потому что наряду с мифами, которыми этот персонаж овеян с головы до ног, его присутствие в романе Бронте всегда вызывало у меня порядочное недоумение.       Ну вот правда, откуда? В неком варианте очередной "истории Золушки", - очень простой, незамысловатой, добропорядочной и унылой, - появиться персонажу, который мгновенно овладевает вниманием публики, и перетягивает процентов девяносто пять, не меньше, читательского интереса, на себя. Причём совершенно не напрягаясь.        И по сей день, интерес читателя к судьбе скромной гувернантки, это, прежде всего, интерес к образу Эдварда Рочестера. Причём, этот, внезапно появившийся в судьбе героини принц, настолько ярок и харизматичен, и ведёт себя настолько независимо, баламутя серенький омут незатейливой гувернанткиной судьбы, что скользкая и серая баба - Шарлотта Патрикевна Бронте, просто вынуждена его "слить", заменив удобным и послушным персонажем, который сидит смирно, не возникает, и даже пердит по команде.       Да-да, читатель, роман Бронте, это некий вариант известной сказки, в котором Золушка встретив Принца, покрутила носом, а потом заявила, что ей для счастья вполне хватит и слепого калеки, и Патрикевна преподносит Золушке наскоро модифицированного Принца, вызывая у читателя вполне закономерный вопрос:"Ну вот нафига?"        Для чего нужно было превращать Принца в подобную шваль? Может стоило изначально найти героине несчастного слепого горемыку, чтобы она его любила-любила, и чего-то стоящее слепила бы из него в итоге?        Потому что в сказках герои не должны деградировать - это один из непреложных законов сказкообразования, к примеру: ну всем хороша была умница и красавица Элиза Беннет, а стала - ещё лучше. Уж как хорош был её нареченный, Фитцуильям Дарси - а стал ещё лучше. А все потому, что мисс Остин очень хорошо понимала в сказках, и в законах их рождения и развития, на которые Шарлотта Патрикевна Бронте, в свою очередь, плюёт, как плевали до времён исторического материализма - слюной. А её история, с уходом Эдварда Рочестера, мгновенно превращается в унылое говно, каким, собственно она была изначально: чего стоит одна сцена повторного предложения руки и сердца, в финале. О, это замечательная, по накалу скудоумия и откровенного пофигизма, сцена, читатель, и мы до неё ещё доберёмся.       А Эдвард Рочестер говорит в романе своим собственным голосом, когда все остальные персонажи - суть, один многоликий голос Рассказчика, и это интересно. Поначалу я думала, что скромной пасторской дочке с Эдвардом Рочестером помогли. Что кто-то, несомненно талантливый и одарённый, выслушав эротические фантазии старой девы, "выписал" ей этот конкретный персонаж, и роман "выстрелил", потому что , то унылое говно, которое Бронте писала до и после, "стреляло" конечно, но как-то не очень.       А тут, смотрите-ка, роман о независимой девушке, девушке-борце, девушке-героине, которая в одиночку преодолевала, бла-бла-бла… про дядино наследство все, конечно сразу забыли, но речь шла о другом - героиня Бронте соответствовала запросам времени.       Мы все по учебнику истории изучали в школе то время, когда бурно развивающемуся капиталу нужны были в огромных количествах рабочие руки, рынки сбыта и потребители. Нужно было срочно выводить женщин из-под власти мужей, объяснив, что они сильные и независимые, и могут работать, а главное, тратить по своему усмотрению заработанное. Вот такая проста схемка была реализована, причём успешно, чему мы все свидетели, но в то время, нужно было посеять в умы нужные мысли, а истории, написанные на бумаге, за отсутствием кинематографа, были прекрасным средством достижения оной цели, и особенно пришлась кстати вот эта история, возникшая из-под пера старой девы, которая всё лелеяла свой богатый внутренний мир, и носилась с идеями о женском равноправии.       Я вовсе не утверждаю, что всё было именно так, но почему бы и нет? Ведь судьба семьи Бронте и каждого её члена, уже оформилась в чёткий, твёрдый, вылизанный и приглаженный миф, не подлежащий изменению, которому все вынуждены верить, а кто знает, что там было на самом деле? Всё бы хорошо, только откуда в романе взялся Эдвард Рочестер, который не похож ни на какой другой персонаж данной истории?       А может быть подошли к пасторской дочке, к примеру, два джентльмена в штатском, и сделали ей предложение, от которого Шарлотта не смогла отказаться. Публикацию, со словами:" Говнецо-то ваше, мадам-писательница, слегка подправим, и прокатит. Успех гарантирован, а расходы те же". И кто-то, на порядок превосходивший Бронте талантом, и способностью к рассказу и описанию, создал Эдварда Рочестера, ту самую приманку в романе, на которую слетелись, и продолжают слетаться толпы читателей.        Роман "выстрелил", и те же пиарщики придумали, и запустили в массы душещипательные истории о том, что этот самый Эдвард Рочестер этой самой Патрикевне, чуть ли ни с детства ночами снился. Почему нет? Сейчас мы прекрасно знаем, как всё это делается, и как на ровном месте создаются мифы не подлежащие сомнению.       Опять же, Эдвард Рочестер настолько чужд Шарлотте Патрикевне, как персонаж, что даже странно. Она не находится с ним "в связи", как положено порядочному автору, она не слушает и не слышит, что он говорит, она никак не может повлиять на него, и всех её козявочных усилий хватает лишь на то, чтобы подпалить Торнфильд, и убрать Эдварда Рочестера из повествования, когда он перестаёт быть ей нужным. На его место она совершенно спокойно вводит какое-то чмо, слегка, контуром, напоминающее Эдварда Рочестера, и радостно потирает ручки.       Странно, говорю я, для чего было городить такой огород, создавая полноценный персонаж, чтобы из этого всего, в итоге, осталось только чмо? Несомненно, мистер Эйр-Рочестер - вот истинное порождение Патрикевны, как автора, вот её родное детище, с которым она прекрасно знала, как обращаться, но откуда взялся тот, кто ушёл? На этот вопрос, читатель, я буду отвечать, подозреваю, на протяжении всей данной саги.       Если говорить о мифах, прилепленных к образу Эдварда Рочестера наподобие известного банного листа, то самых нелепых и самых живучих, имеющих звание чуть ли не истины в последней инстанции - два. Первый гласит, что Эдвард Рочестер - нарцисс и манипулятор, второй, что он не мог никого полюбить, а встретил Джен Эйр и смог. Полюбил. Не мог, не мог, а тут, вдруг, бац! и полюбил. Если рассуждать в таком ключе серьёзно, мы вполне можем дорассуждаться о какой-нибудь смехотворной ереси о каком-нибудь личном сорте героина, что глупо и нелепо. Поэтому будем мыслить логически и по порядку.       Чтобы мыслить логически и здраво мне пришлось занырнуть в некие психологические дебри и почитать матчасть.       Почитав и впечатлясь прочитанным, скажу тебе, читатель, что нарцисс, первым делом, заморил бы законную жену, закопал бы и не вспомнил; про какую-то шалаву и её незаконного выблядка он не думал бы вообще; страшненькую гувернантку, которая сама напрашивается, он трахнул бы ещё на "подлёте", а на завтра, забыл бы, как эту дырку зовут.        Эдвард Рочестер, определённо, не ведёт себя таким образом, и вопрос для меня был уже закрыт, когда я наткнулась на некий ролик, в котором барышня-психолог рассказывает о нарциссах и их жертвах на примере фильма"50 оттенков серого". Ох, и посмеялась же я. И не только посмеялась, надо сказать, а обнаружила в сюжете настоящего, подлинного, стопроцентного нарцисса.       Знакомитесь - Сент-Джон Эйр Риверс. Всегда знала что с этим господинчиком что-то не так, потому что ведёт он себя, прикрываясь возвышенными фразами, совершенно по-скотски, но ни одна мировоззренческая концепция не объяснила мне этот персонаж так ясно и просто, как теория нарциссизма, и теперь мне понятно, с чего этот господинчик вцепился в убогенькую кузину и потащил ея на край света, а вот ранее никак не могла я в толк взять, для чего Риверсу вдруг понадобилась эта замухрышка.       Нарцисс, как правило, выбирает себе жертву - существо слабее себя, и нещадно его третирует. Нарцисс тщательно выстраивает некий внешний образ, и тщательно заботится о его сохранении. Между нарциссом и его жертвой всегда возникает некая "химия", которая не слабее химии любовной. Да, это точно. А дурочка мисс Эйр ещё и пыжилась от гордости, что кузен добивался её благосклонности с не меньшим напором, чем Эдвард Рочестер. Ох и бестолочь.       Нарцисс нашёл себе жертву, бессловесную, покорную, и вцепился в неё, как клещ. Химия у него заиграла, ясное дело. Когда жертва пыталась возражать, она тут же получала по башке, и не раз её слёзы начинали капать на книгу, которую они вместе читали.       Вот это я понимаю -настоящий манипулятор, который заставит свою жертву делать то, что хочет он. Любыми путями. Изо дня в день он будет морально давить и изматывать несчастную, пока не получит того, что хочет в полном объёме.       Это вам не Эдвард Рочестер - полный профан в манипуляциях, потому что от его манипуляций гувернантка летала и порхала, с румянцем оживления и счастья на лице, а после просила ещё, - это натуральный людоед.        Внешне Сент-Джон сохраняет тщательно простроенный, незапятнанный образ, но натура требует своего, как мне кажется, именно поэтому Индия, жизнь в дикой глуши, у чёрта на куличках, где он будет царь и бог, и сможет, не стесняясь внешними условностями, развернуться во всю ширь оной.        А какое удовольствие для него, увезти с собой бессловесную, покорную жертву, которую он будет, на законном основании, совершенно безнаказанно, терзать. Розамунда Оливер для этих целей совершенно не подходила, и в первую очередь не потому, что у неё был суровый папенька, который, ежели чего поучил бы зятя уму-разуму, а потому, что совершенно не подходила на роль жертвы, не была жертвой, и главное, совершенно не воспринимала Риверса, как личность. Как ФИГУРУ. Как он сам себя воспринимал.       Для Розамунды Оливер Сент-Джон Риверс был лишь одним из многих, и она даже и не думала, глядеть на него снизу вверх, разинув от восхищения рот, что было, кстати его основным требованием к окружающим его людям, а особенно к близким.       Такого он перенести, определённо не мог, и свадьба не состоялась, зато этот самый Риверс пришёл к замухрышке-кузине, у которой восхищённый рот, самым естественным образом не закрывался, и сказал ей прямым текстом: "Слышь, ты, чмо, собирай вещи, поедешь со мной куда скажу".       Знаешь, читатель, миллионер-БДСМщик-нарцисс Джулиан практиковал глубокий анальный фистинг - как средство доминирования, возвышался, сам над собой, запихивая руку по локоть в какую-нибудь дурочку, и кузен Риверс поступал так же, но не физически, а морально. Рукосуй был знатный, просто чемпион по фистингу моральному.        Ещё барышня-психолог отметила, что актёр, сыгравший Джулиана, на эту роль не вкатывает, по той причине, что слишком уж огненный, и глаза у него тёплые, а у нарцев, дескать, взгляд отмороженный. Ей, как специалисту виднее, но глаза кузена, холодные, сияющие, как драгоценные камни, мы отметим.       И что говорит о своём хозяине Ханна, старая, преданная служанка - ничего, кроме хорошего, но со странной оговоркой: "Говорят, он делает много добра". Говорят? Такое впечатление, что это мнение не старой Ханны, и она, зная, что такое её хозяин на самом деле, но любя его, послушно транслирует чужое мнение в эфир.       В общем, лавры нарцисса и манипулятора я передаю тому, кто целиком и полностью заслужил это звание, как и пояс чемпиона по моральному фистингу - кузену Риверсу; а я-то, мелкоумная, всё гадала, как обозвать всю ту морально-нравственную мерзость, которую кузен вытворял со своей кузиной, и которую он называл предложением о законном браке.       Кстати, дражайшая кузина Эйр, в этом плане тоже была хороша. Если мы спросим: "Манипулятор ли Джен Эйр ", - то с честными глазами можем себе ответить: "Когда хватало силёнок - вполне". Барышня-психолог, рассказывая, как серая мышка, заявляя на голубом глазу: "Я самая обыкновенная, во мне нет ничего необычного", - окучивала миллионера, - знакомый сюжет, не так ли читатель? - посоветовала считать её манипуляции, для наглядности поштучно. Я посчитала. Н-да.        Это не Джен Эйр, это одни сплошные манипуляции, впрочем, не очень удачные, и даже где-то невинные, кроме самой последней - в библиотеке. Но об этом, читатель, мы поговорим в своё время.       Второй миф - самый короткий: не мог Эдвард Рочестер никого полюбить, ажно всю жысь мучился, а тут с неба упала некая Джен, слепленная из какого-то особого теста, и он смог. Не мог, не мог, а тут смог. Почему-то. Это всё равно, что взрослого человека поставить впервые на коньки и сказать: "Катайся".       Эта ситуация представляется мне совершенно наоборот, это не Джен появилась, и Рочестер внезапно влюбился, а Эдвард Рочестер, опытный уже конькобежец, прошел по жизни достаточную дистанцию, чтобы суметь позволить себе такое чувство. Вся тонкая внутренняя механика этого человека,вполне сформированная и закалённая жизненным опытом, была готова заработать снова, хоть и не до конца налажена, а Джен была тем ключом, который запустил весь этот механизм. Но кто сказал, что другой "ключ"не запустил бы этот механизм с большим, или меньшим успехом?