Зачем мы живем?

Зачем мы живем? …А жизнь – это только слово, есть любовь и есть смерть… В. Цой «Кроме мордобития – никаких чудес!» В.С. Высоцкий. Сергей снова оглядел себя – туфли начищены, брюки выстираны и выглажены, рубашка свежая, галстук подходит к пиджаку – лучшему в его небогатом гардеробе. Цветов вот не купил, да и где их возьмешь в Радченко в конце июля, разве что клумбу с астрами ощипать. Но тут возникают целых два момента – во-первых, ЕЙ вряд ли понравятся мокрые и грязные цветы, завернутые в газету, а во-вторых, если Сергея заметят за таким неблаговидным делом, позору не оберешься. Хотя вот тут сыграет наработанная репутация. Постояв в задумчивости, почесав в затылке, молодой человек решил: ладно, и так сойдет, и направился вдоль по Проспекту Ленина к дому Жуковых. Пока Сергей шел, дождь почти кончился, в прореху между облаков выглянуло солнце и засверкало отраженными в лужах лучами. Настроение у парня поднялось, он почувствовал себя почти счастливым, хотя к радости примешивалась тревога – как-то ОНА его встретит? Когда до его цели оставался всего квартал – дом Жуковых стоял на отшибе, практически за чертой города – Сергей увидел, как к дому подъехал БМВ Сакишиты, из него выскочили сначала двое его подручных, открыли пассажирскую дверь машины, из нее неторопливо выбрался сам японец, позвонил в дверь, ему открыли. Первым в дом юркнул незнакомый азиат в черном кожаном плаще, за ним с топотом вбежал рыжий дылда Максим, последним вальяжно вошел Сакишита. «Ну вот», - огорчился Сергей, «сколько они тут проторчат, неизвестно. Накрылось твое свидание, Сыроежка». И тут он уловил нечто невозможное, немыслимое, из области ночных кошмаров, после которых просыпаешься весь в холодном, липком поту и долго не можешь понять – было это или только приснилось. А потом еще дольше стараешься забыть. Еле слышный свистящий хлопок. «Пистолет с глушителем», - холодно зафиксировал кто-то внутри. «Явно не ПМ. Что-то посерьезнее, импортное.» Ужас обдал Сергея ледяной волной. «Там же… ОНА! Я спасу ее!» Он бросился к дому, вбежал в полуоткрытую дверь, навстречу ему сверкнула белая вспышка, и все кончилось. ************************* - Что с тобой, Сережа? – Витек стоял, наклонившись над ним, нервно протирая очки. – Ты кричал во сне. - Да нет, ничего. Дурной сон приснился. – Сергей протер кулаками глаза, огляделся. Он лежал на своей кровати в их домике в «Котенке». Сергею сразу ощутимо полегчало. - М-да. Бывает. – раздался еще один голос. Степан. Он стоял у двери, похоже, пришел к Витьку с каким-то делом. Этого длинного, сутулого и всегда мрачного парня Сергей недолюбливал, хотя вряд ли бы признался самому себе в этом. Как учила мама, надо всегда видеть в людях хорошее, потому что оно в них есть, даже в самых плохих. Но со Степаном – не получалось. Он отпугивал. Даже когда он просто говорил о чем-нибудь, в его голосе нет-нет да и проскакивали интонации высокомерного презрения. Что нашла в нем Намики? - Ладно, вставай. Нужно торопиться. Сегодня последний полный день смены, завтра уезжаем, а робота мы так и не доделали, - говорил Витек, пока Сергей торопливо одевался, искал полотенце и мыло. - Да кому он нужен, этот ваш робот? – криво усмехнулся Степан. - Нам нужен, раз мы его делаем, - отозвался Витек. - Ну тогда успехов! – еще раз усмехнулся Степан, откинул с глаз длинную сальную челку и вышел. - Вот зачем он так, а, Витек? – спросил Сергей. - Думаю, его в детстве недолюбили, - задумчиво ответил Витек. – Ладно, пойдем умываться, если опоздаем на зарядку, Саныч будет недоволен. К обеду сон забылся, тем более что забот и хлопот Сергею хватало. Помимо ежедневной лагерной рутины была еще Она, к которой после стольких неудачных попыток объясниться Сергей уже боялся подходить ближе чем на десяток шагов. Другие девочки его жалели, но когда он пытался рассказать им о своих чувствах к Ней, Лерка, к примеру, только хмыкала, с размаху хлопала его по плечу и с хохотом убегала, Саша смотрела на него с жалостливым недоумением и пыталась к чему-нибудь припахать, наподобие переноски тяжестей или уборки костровой поляны, Намики разражалась монологами с пулеметной скоростью о том, что «все обязательно будет хорошо, Сережа, не волнуйся, вы же оба такие хорошие, и она тебя обязательно поймет.» Одна только Анна серьезно и внимательно выслушала рассказ Сергея о том, как он хочет завязать с Женей разговор и не может – отнимается язык, парень моментально становится неуклюжим, глупым, ладони потеют, ноги не гнутся, и он презирает себя за это, но ничего не в силах изменить. Так что не могла бы Анна объяснить Жене… - Нет, Сережа, я к Жене не пойду и ничего ей объяснять не буду. Это было бы странно, не находишь? Так что соберись и сам сходи к ней. Даже если опять не получится, ну не убьет же она тебя, правда? – Анна со вздохом поднялась со скамейки на краю площади, где обычно проводила время с книгой, взяла книгу подмышку и добавила, перед тем как уйти: - Побольше уверенности, Сережа! Докажи ей и себе в первую очередь, что ты мужчина! Это непросто, я знаю. Но ты сможешь. Но и эта попытка окончилась полным провалом. Когда Сергей подошел к двери библиотеки, он почувствовал, как его щеки горят, ладони взмокли, и что еще страшнее, взмокли подмышки, сердце заколотилось где-то в горле, а горло, в свою очередь, сжалось спазмом. Он смог поднять враз онемевшую руку и один раз стукнуть в дверь. - Кто там? Заходите, не стойте! Ну же! Открыто! На ватных ногах Сергей вошел. - А, это ты! Ну и чего надо? – каким-то незнакомым, не своим, скрипучим голосом спросила Женя. Сергей попытался ответить, но сдавленное спазмом горло лишь тихо просипело. - Ну чего молчишь, стоишь столбом, дурак такой! Уходи, не мешай! Сергей хотел шагнуть к ней, но ноги словно примерзли к полу. - Уходи, слышишь? А то я вожатой пожалуюсь, что ты ко мне пристаешь! В отчаянии парень махнул рукой и выскочил за дверь. Утром следующего дня Женя уезжала домой с первым автобусом, с младшими отрядами. Увидев Сергея, мявшегося в отдалении, отвернулась, задрала нос и вошла в автобус, но села у окна, так, чтобы видеть его. Сергей, понимая, что это последний, самый последний шанс, подбежал к автобусу и приложил ладонь к стеклу напротив ее лица. Женя прижалась щекой к стеклу и улыбнулась. Через минуту автобус тронулся. - Чем заниматься думаешь после лагеря, Серега? – спросил его на обеде Саныч, усевшись всей тушей на жалобно скрипнувшую лавочку вдоль пустого общего стола младших отрядов. - Да я пока не знаю, - смутился Сергей. - А пора бы уже знать. – Саныч шумно вздохнул. Как там Степан брякнул однажды? «Слон, страдающий запором»? Сергей невольно улыбнулся. - Чего лыбишься? Это тебе не хиханьки! Пора бы уже думать, кем станешь в жизни. - Вообще-то мне уже предлагали… Знаете Ник-Ника, управляющего из центра «Путник», что возле трассы на Тверь? Он меня зовет к себе учеником автомеханика, говорит, «у тебя руки умные». Я спрашиваю, а голова? А он отвечает, что голова у меня пока дурная! - Кгхм! М-да… В чем-то он, конечно, прав… Но в целом твой Ник-Ник – буржуй и мироед, ради копеечной выгоды не пожалеет глупому мальчишке жизнь сломать! Ведь что такое автомеханик? Никаких перспектив! Всю жизнь быть перемазанным машинным маслом, вонять бензином и света белого не видеть! К тому же у него уже есть один ученик – пацан вроде тебя, Васькой зовут. Хватит ему и одного. А я тебе предлагаю поступать в Тверское Высшее Командное Училище Министерства Национальной Безопасности! Офицер – это почет и карьера, а офицер Минбеза – вдвойне! Весь мир будет тебе открыт! Характеристику я напишу. Услышав их разговор, подошла Саша, поняв, о чем речь, серьезно кивнула: - Послушай умного совета, Сергей! И не забудь – наш автобус в 16.00, через два часа! Готов ехать? В домике прибрался? Поступать оказалось неожиданно легко. Обнаружив себя в списке зачисленных, Сергей ощутил некое двойственное чувство – с одной стороны, радость и удовлетворение, а с другой – что-то тоскливо заныло внутри - пять лет! Да за это время Она уедет куда-нибудь, хоть к дяде в Радченко, или вообще… замуж выйдет! Очень скоро ему стало не до этих мыслей. В военном училище строгий распорядок, подчиненный воинским уставам. Но после отбоя вступает в силу другой закон – закон стаи. Дедовщина в училище определяла все – выпускники командовали старшекурсниками, а те, в свою очередь – младшими курсантами. Сопротивляться было бесполезно – пришлось бы идти одному против всех, даже против своего курса, потому что лишних неприятностей не хотел никто. Товарищи офицеры старательно не замечали неуставных отношений в училище. Пришлось, скрипя зубами, подчиниться. Сейчас, спроси кто-нибудь Сергея, нравится ли ему в училище, он, пожалуй, ответил бы ударом в зубы. Но никто его ни о чем не спрашивал, кроме как на занятиях. Единственным светлым пятном в серых буднях казарменного бытия стало неожиданное письмо от Жени. «Здравствуй, Сережа! Помнишь ли ты меня еще? Это я, Женя-библиотекарь из «Котенка». Случайно узнала адрес училища от Борис Саныча и решила тебе написать. Сейчас соберусь с духом и скажу тебе главное: я буду тебя ждать. Вот. Мой папа умер, из всех близких мне людей остались дядя, он живет в поселке Радченко недалеко от Твери и зовет меня к себе, и ты. Сейчас я живу в Питере, снимаем комнату на троих, и учусь в ЛГУ на филфаке. Когда закончу, хотела бы знать, куда направят тебя, потому что не хочу тебя потерять. Страна у нас очень большая, и потеряться легко. Пожалуйста, ответь мне. Скучаю. Женя.» Странное дело, но обратного адреса не было. Поэтому Сергей не смог ответить. А письмо носил во внутреннем кармане, пока оно не истрепалось вконец, не показывая никому. Эти пять лет сильно изменили его. Из приветливого, добродушного рубахи-парня он превратился в молчаливого, замкнутого и скрытного человека. И когда по окончании училища свежеиспеченного лейтенанта отправили служить в Радченко под началом майора Коломийцева, он ликовал внутри, но внешне ничем не выдал своей радости. К тому же оказалось, что радоваться-то особо и нечему. Поселок Радченко был захолустной дырой, каких множество в средней полосе России. Всех достопримечательностей – продуктовый магазин, несколько забегаловок и … дом Жуковых. Но дом стоял закрытый, пустой и мрачный. В довершение всего Саныч оказался не майором, а старшим лейтенантом. За что его разжаловали, он не распространялся, а Сергей чувствовал, что полезней для здоровья будет не спрашивать. Поскольку приехал Сергей не в форме, а в гражданском, никто на него внимания не обратил – мало ли народу приезжает–уезжает, а задание он получил от Саныча такое, что постороннее внимание могло только навредить. Следовало войти в доверие к местным забулдыгам и осторожно повыспросить, кто из них что знает об аномалии в лесу невдалеке от поселка. Аномалия, по словам Коломийцева, была местом мутным, нехорошим, и вокруг нее вертелись какие-то скользкие личности, а что конкретно там делалось – непонятно. Сергей снял комнату в хрущобе, надел самый старый свой костюм и полустоптанные ботинки и отправился выполнять задание. Одна из забегаловок называлась незатейливо – «Водка», и он решил прогуляться вокруг нее. В арке соседнего дома стояла компания вполне определенного сорта, и Сергей направился прямо к ней. - Эй, мужики, - сиплым полушепотом спросил парень и облизнул губы, - выпить не найдется? Его смерили настороженными взглядами. - А ты что еще за фрукт? - Да я из Клина, от тамошних ментов спасаюсь, вот, пока тут перекантуюсь. - А деньги есть? – жадно спросил самый небритый из компании, по поведению – лидер. - Были бы, я б купил да выпил! – отвечал Сергей. - Ну и у нас нету! А то бы сами давно выпили! - А в долг тут никто не дает? Вся компания невесело заржала. - В долг тут только в зубы дать могут, - ответил лидер. – А если догнаться невтерпеж, так вон идет ведьма местная, пристанешь к ней – отключит до утра или вовсе в дурку сплавит. Сергей взглянул туда, куда глазами указал лидер местной шантрапы. К забегаловке подходила девушка, совершенно не сочетавшаяся с окружением – мрачными, серыми домами, горбатым истертым асфальтом, вывеской над дверью забегаловки – обшарпанной доской с когда-то красными, а теперь выцветшими до желтого и облезлыми буквами «Водка». На девушке было летнее открытое и полупрозрачное платье, туфли-лодочки, через плечо висела сумочка на длинном узком ремне, волосы зачесаны назад, глаза и губы накрашены, но не вульгарно, а так, чтобы подчеркнуть правильные и милые черты лица. Внимательный взгляд серых глаз остановился на лице Сергея с немым вопросом. - Эм-м, - замычал Сергей, оглядываясь на компанию в арке, - м-м-м, девушка, рубль найдется? Вопрос в серых глазах сменился сначала разочарованием, потом презрением. Смерив молодого человека взглядом с головы до ног, она ответила ледяным тоном: - А если и найдется, то что? - Может, поделитесь? – Сергей демонстративно сглотнул, - а то в глотке пересохло. Ведьма широко распахнула глаза, в них засверкали искры, переходящие в электрическое пламя, Сергей почувствовал, что руки и ноги у него отнимаются, глаза застила белая сияющая пелена, а в ухо ему прошипели: - Передай своему шкафу с антресолями, что за мной следить – только зря время тратить. А ты лучше бы готовился встречать свою девочку, чем дурью маяться! Придя в себя, Сергей обнаружил, что он сидит на грязной, изрезанной всякими надписями скамейке возле входа в заведение и тупо смотрит в ржавое дырявое ведро, использовавшееся здесь вместо урны. Ведро было полно окурков. - Эй, клинский, ты как, живой? – раздался хриплый, пропитой и прокуренный голос. Лидер местных алкашей. Сергей поднял голову. Остальная компания жалась к стенам, не решаясь выйти из-под арки. - Я ж тебе говорил – ведьма она, к ней лучше не лезть! Это она тебя еще пожалела, а то бы сразу был готовый пациент! - А где тут больница? Голова, как с похмела, трещит! - Может, лучше «Шипром» полечишься? У нас еще осталось, потом сочтемся! - Кто же «Шипром» лечится? Им празднуют! – отшутился Сергей и отправился в местный госпиталь. Когда он уже подходил к такому же, как все соседние, серому обшарпанному зданию, сзади, обдав его бензиновой вонью, подъехала «скорая помощь», двое санитаров вытащили каталку, на которой лежала, бессильно и беспомощно раскинувшись, пронзительно знакомая рыжеволосая девушка, по шею укрытая мятой простыней. Из дверей вышел массивный человек в когда-то белом халате, скомандовал гулким басом: - В реанимацию ее, в реанимацию! Ко мне еще рано! – и уперся понимающим, УЗНАЮЩИМ взглядом в Сергея. - От Саныча? Зайдем-ка, побеседуем. Так Сергей получил общую информацию о том, что происходит в Радченко. Собственно, долгое время там вообще ничего не происходило. Аномалия существовала в лесу возле поселка с незапамятных времен, толку от нее не было никакого, впрочем, как и вреда. Саныч был сослан сюда с понижением в звании за то, что не дал упечь в психушку одну девушку, которую знал лично. На него пожаловались в министерство, и под горячую руку он был разжалован сразу на два звания с формулировкой «за превышение служебных полномочий». Местная гопота и алкашня его сразу невзлюбила за суровый нрав, но ему до этого дела не было. Павел Константинович Булыга, местный патологоанатом и по совместительству бывший однокашник Коломийцева, считал, что с ним поступили крайне несправедливо, но помочь Санычу ничем не мог. - А что ж он сам не ввел тебя в курс дела? - Да что за дело-то? Мне он приказал приглядывать за местной ведьмой и заодно выведывать все слухи и сплетни об аномалии. - Ведьма – это Инга, что ли? – басовито захохотал Булыга. – Она такая же ведьма, как я – оперный тенор! Отпугивающая окраска – слыхал такой термин? Сергей открыл было рот рассказать, что с ним произошло всего лишь час назад, но передумал. - А что это за девушку на «скорой» привезли? - Это репортерша местного желтого журнальца, ассистентка «величайшего журналиста всех времен и народов» Трофимова Алексея Максимовича! – с саркастической торжественностью провозгласил Булыга. - Зовут Валерия, это пока все, что я знаю. - А что с ней случилось? - Многочисленные ушибы и гематомы, возможно внутреннее кровотечение, состояние стабильно тяжелое, долговременная потеря сознания, короче, в коме она. - Почему? – захлопал глазами Сергей. Булыга глянул на него с иронией и легкой досадой: - Чему только вас в училищах нынче учат? Избили ее! - Кто?! - А вот это ты и выяснишь, лейтенант! - Есть! – дернул по привычке рукой Сергей, но вовремя спохватился. – Разрешите идти? - Иди, разрешаю. И это, от уставов отвыкай, а то спалишься в момент. Санычу привет. Прошло несколько дней. Сергей получил новое удостоверение на фамилию Агнцев – так решило большое начальство, хотя особого смысла в этом сам он не видел. В компании местных забулдыг он стал уже своим, и кличка «Клинский» прилипла к нему намертво. Однажды утром поселок потрясло известие – главный редактор местного журнала Трофимов был найден мертвым, страшно изуродованным недалеко от аномалии. Сергей помчался к Санычу за указаниями. - Как же это, Борис Александрович? И что теперь делать? - Прежде всего – не паниковать! Твоя задача какая? Собирать информацию? Вот и собирай! Все слухи, намеки, сплетни, даже самые нелепые – аккуратно фиксировать. И обрати особое внимание на Сакишиту. - Это японец, торговый представитель? Знаю я его прекрасно! Думаю, он тут ни при чем. - Что ТЫ думаешь, не волнует никого! И что Я думаю – тоже. – выделил голосом Саныч. – Мы – исполнители воли Закона. Закон был грубо попран, человек убит. Мы обязаны в этом разобраться и наказать виновных. Все поняли, товарищ лейтенант? - Так точно, товарищ старший лейтенант! Саныч сморщился. - Выполняйте. - Есть! – Сергей развернулся кругом и даже изобразил три уставных шага, прежде чем выскочить на улицу. «Сопляк! – обиделся Коломийцев. – Хотя толк из него будет, со временем. Если не завалит первое же задание.» Прошло еще три дня. Булыга передал информацию от Саныча, что в городок приехал порученец из полувоенной организации сыщиков, и просьбу (понимай – задание) «приглядеть» за ним. Каким, интересно, образом? Наружному наблюдению, как и всем прочим азам своей профессии, Сергей был, конечно, обучен, но «топтунов» не любил. Поэтому пошел на свой уже ставший привычным «пост» - под арку напротив забегаловки. Компания уже была там. - Слыхали – журналюгу кто-то замочил! – спросил Сергей. На него опасливо зашикали, а Бурый – вожак алкашей – вполголоса сказал: - А ты-то чему радуешься? Ты вроде здесь от ментов спасаешься? Так их теперь сюда понаедет видимо-невидимо! Так что прикинься ветошью и не отсвечивай! И чего это ты трезвый все время? – Сергей понял, что его маскировка дала трещину. Он ответил: - Так денег же нет! Бабка Фекла, зараза, все до копейки забрала за прожитьё! – Бурый ощупал его недоверчивым взглядом и вроде успокоился. На следующий день порученец сам явился в заведение, возле которого обычно отиралась ватага бездельников-оборванцев. Худой, длинный, щуплый, с подозрительным взглядом карих, близко посаженных глаз, с клочковатой, неухоженной черной бородой, в черной коже, перчатках с обрезанными пальцами, он явно хотел казаться крутым, но при этом боялся. Торопливо зашел в забегаловку, через четверть часа выскочил оттуда, как ошпаренный. Сергей решил подбодрить его, а заодно предупредить, что с Ингой опасно иметь дело. Но порученец ничего не понял, брезгливо отдал Сергею рубль, который тот попросил для маскировки, а потом свалился без сознания. Сергей дотащил его до скамейки, кое-как взвалил на нее, потом вернулся к компании. Бурый спросил: - И чего ты с ним возился? Кто он тебе, родственник? Сергей в ответ показал рубль. Бурый просветлел: - О, это другое дело! «Плодово-ягодное» стоит девяносто три копейки, «яблочное» – девяносто пять. Давай, метнись кабанчиком до магазина, купи что есть. Что то, что другое было жуткой гадостью, но для местных алкашей и это был праздник. Бутылка «яблочного» была мгновенно распита из горла, и Сергею сообщили, что в дом Жуковых приехала «Племяшка, очкастая, молодая, дядюшка ей дом завещал, вот она и прикатила из Твери.» Как зовут «племяшку», алкаши не знали, их это не интересовало. Сергей почувствовал, как заколотилось сердце. Но пост оставлять было нельзя. На следующее утро Саныч передал Сергею конверт, который следовало отдать порученцу, а сам направился в дом Жуковых. Сергей занял позицию под аркой напротив кафе «Как У Мамочки». Одному было непривычно и тоскливо. Да еще с ночи зарядил серый холодный дождь. Сергей ежился под аркой в своем пиджачишке, уже подумывая свалить домой, в съемную комнатушку, но тут мимо арки прошествовали порученец с Ингой под ручку – он в своем черном байкерском кожаном одеянии, она в спортивном костюме, под одним зонтом. «Шустрый, однако!» - подумал Сергей, хотел было догнать парочку и отдать конверт, но они уже зашли в кафе. Сергей решил ждать. И точно – через несколько минут Инга выскочила одна, кипя и бурля, порученец появился лишь после того, как разошлись все утренние посетители, причем Саныч вышагивал под ручку с… Женей! Сергей спрятался в глубине арочного проезда, пока не вышел порученец – на подгибающихся ногах, вид – как с глубокого похмелья. Сергей отдал ему конверт и полетел домой. Ночью Сергею приснился странный сон – словно он выходит на улицу, а в поселке пусто – ни единого человека, с хмурого низкого неба падает дождь, но до Сергея не долетает ни единой капли, они все исчезают в воздухе, слышен лишь их шелест, подчеркивающий мертвую тишину. Посреди улицы стоит БМВ Сакишиты с распахнутыми всеми четырьмя дверцами, ключи – в замке зажигания. Сергей подходит к машине, закрывает все дверцы, кроме водительской, садится и заводит мотор. Подождав, пока прогреется, он едет по Проспекту Ленина, выезжает на трассу и едет на Северо-Запад. На обочине несколько раз появляется Инга с поднятой рукой, но он не останавливается – Сергей откуда-то знает, что впереди его ждет Она. Утром весь городок только и говорил, что о перестрелке в лесу возле аномалии, но Сергея это только раздражало. Он позвонил из будки автомата Санычу в участок с просьбой отпустить его на часок в дом Жуковых. Саныч отвечал странным голосом: -Да, конечно, иди! – и парень принялся одеваться. На перекрестке светофор сказал сварливым старушечьим голосом: «Переход улицы Коминтерна разрешен!», и Сергей улыбнулся. *********************************************** Куратор неторопливо набил табаком трубку. Было у него такое пристрастие. Одно время даже хотел было отрастить усы, но передумал – еще решат, что у него мания величия. Разжег трубку спичкой, погасил ее, сунув горелым концом между дном коробка и фанеркой. Затянулся и с удовольствием выпустил клуб душистого дыма. Открыл лежавшую перед ним папку с надписью «Дело об аномалии Радченко». Перечитал еще раз последнее донесение порученца №117, отпечатанное на странной бумаге четким, ровным машинным шрифтом. Задумался. Генеральный Секретарь будет очень недоволен. Репутация организации сильно пострадает. Если даже МНБ ничего не смогло сделать, то что мог далеко не самый лучший из наших порученцев? Тело, кстати, так и не нашли. Коломийцев застрелился. Это понятно – второго провала ему бы не простили. Уволили по неполному соответствию. Местный патологоанатом пытался что-то рассказывать о каких-то чудесах с аномалией, но его никто не стал слушать. Погибли два из трех агентов МНБ и пропал порученец, а вместе с ним японец – торговый агент и кто-то там еще, нужны ли нам такие чудеса? Определенно не нужны! Генеральный Секретарь не должен ничего узнать! Куратор полез в стол, достал коробку с печатями, извлек одну из них, прямоугольную, приложил к губчатой подушечке с тушью, затем к лицевой стороне папки. Завязал папку, открыл несгораемый шкаф, поставил ее на полку с надписью «Закрытые дела», тщательно запер шкаф и принялся снова разжигать трубку. ВСЕ.