Лето в деревне

      В детстве, когда мне было лет четырнадцать, родители на лето отправляли меня погостить к бабушке и дедушке за город. Деревенька небольшая, около тридцати дворов, была река и лес, куда мы с дедом часто ходили по грибы. Единственная странность – это одна изба, которая стояла прямо на окраине, около лесной опушки. Жил там какой-то странный старик, развесивший вокруг дома какие-то тряпки разноцветные, куколки из соломы, амулеты из костей и прочую колдовскую дичь. Дед строго-настрого запретил даже приближаться к тому дому, говорил, мол, кладбище там старое, на котором теперь болото выросло. Говорил: «Вот попадешь в трясину, кто тебя там вытягивать будет?» Сам же старик тот крайне нелюдимый: с односельчанами не общался, видели его редко, да и в гости к нему ни у кого желания ходить не возникало. Про него разное шептали, слухи там, сплетни. Говорили даже, будто он амулеты свои делал из костей, захороненных на том старом кладбище людей. Все началось, когда в один июльский вечер к этому старику приехала скорая. Нас тогда это, понятное дело, мало волновало. Я, как и всегда, с друзьями гонял на великах по округе. Да и из старших этому значения мало кто придал: бабки только пообсуждали один вечер и все. А вот через три дня у одной семьи, гостившей у родственников на выходные, пропал шестилетний мальчик. Паника тогда началась дикая: нагнали милиции, вместе с местными прочесывали леса. К деду тому тоже заходили, но он, вроде как, лишь отмахнулся и прогнал всех. Мальчугана так и не нашли. Свидетелей не было. Как из дому вышел, так и не видал больше никто. По основной версии, он пошел в лес и заблудился. Многие на этого старика-отшельника грешить начали, мол, он виноват, но доказательств никаких не было. А через месяц исчез еще один ребенок: местная девочка восьми лет. И тогда кто-то сказал милиции что видел, как пропавшая к тому старику в избу ходила и сладости брала. Не знаю, было ли это правдой. Вряд ли, конечно, но сами понимаете, народ перепуганный был, и такую информацию схавал только так. Уже к вечеру бабки сплетничали, как этот дед похищал детей, и какие ужасы там с ними вытворял. Якобы он еще при Советском Союзе сидел за педофилию и изнасилования, а теперь в подвале детей держит и истязает. На следующий день местные мужики во время пьянки подняли эту тему и, изрядно надравшись, решили, что милиция специально бездействует и они должны своими силами разобраться с маньяком-извращенцем. Пошли они к его избушке, вынесли дверь, выволокли старика на улицу и стали избивать. Нам это потом Федька рассказывал - старший сын одного из тех мужиков, которого они зачем-то потащили с собой. Говорил, страшно там было до жути. Дом грязный, пахнет тухлятиной, повсюду кучи мусора и посуда грязная. Дед вопил, умолял их, нес какой-то бред про то, что он что-то там должен продолжить, что ему нужно следить за кладбищем. Но мужики пьяные повалили его на землю и стали ногами ксерить, пока на смерть не забили. Соседи, услышав крики, понятное дело, позвонили в органы сразу же. Мужиков в ту же ночь задержали. Двух вроде как отправили на зону. В ту ночь я как раз, когда спать ложился, услышал вопль. Протяжный такой, звонкий, только звук этот никаким человеком не мог быть издан. И слышен будто из ниоткуда. Я так и не смог заснуть в ту ночь. В эти же выходные за мной приехали родители и увезли в город. Как мне рассказали в следующем году - милиция тогда дом отшельника перерыла полностью, но следов пропавших детей так и не нашла. Однако народ все равно был уверен в его виновности. То ли совсем закостенелые люди, то ли просто себя оправдать хотели. В деревню приезжали то ли казаки, то ли хоругвеносцы, говорили, что дед был сатанист, что деток в жертву приносил, устроили что-то типа крестного хода, поломали все его амулеты и идолы. К следующему году этот случай постепенно выветрилась у меня из памяти. Ехал я в деревню полный мыслей об отличном отдыхе, веселому времяпрепровождению с друзьями, как и каждое лето до этого. Однако когда родители довезли меня на место я был слегка удивлен: вместо привычного солнца небо затянуло свинцово-серыми облаками, накрапывал дождик. Как сказала бабушка, такая погода стояла еще с мая. И это, при том, что раньше у нас просто дожди были редкостью, не говоря уж о затяжных. Кроме того, по разговорам соседей стало понятно, что деревню охватил тотальный неурожай. Побеги прорастают слабые, больные и очень быстро гниют. В место сладких и сочных яблок, груш и персиков на деревьях появляются сморщенные плесневые шарики, да и то червивые все. Домашние животные и скот тоже стали хворать и умирать. Но мне конечно же было все равно. Я хотел побыстрее встретиться со своими друзьями. Собравшись наконец, мы решили от нечего делать наведаться к дому того самого старика, на запретную территорию. Нам казалось забавным пощекотать себе нервы. Учитывая, что дороги развезло от постоянных дождей и гонять на великах был не вариант, занятия поинтереснее мы придумать не смогли. Шли мы туда пешком, травя страшные истории про этого деда, пытаясь напугать друг друга. Дом старика пустовал целый год: окна заколочены, двери не поддавались. Не став ломиться внутрь, мы прошли немного дальше, пока перед нами не раскинулось болото на опушке леса. Несколько берез росли по периметру, очерчивая границы топи. Между затянутыми ряской и кувшинками бочагов виднелись холмики, на которых росли осоки, хвощи и камыши. Кое-где из воды или на кочках торчали полусгнившие кресты. Слышались кваканье жаб и стрекот кузнечиков. Над нами с характерным карканьем пролетела ворона. Внезапно Леня подобрал кусок тины, кинул его в меня с воплем: «Ты сифа!» и побежал к центру болота. Остальные также кинулись в рассыпную. Мы бесились с минут десять, перекидываясь зеленым комком. Все закончилось, когда Мила, единственная девушка среди нас, замерла, уставившись куда-то в сторону леса. Через, примерно, полминуты она закричала, указывая пальцем на кусты. Мы все сразу кинулись к ней. А она все кричала, что видит там какую-то женщину в белом, с черными волосами и горящими желтыми глазами. Естественно, в том направлении никого не оказалось. Кстати, лично я на тот момент был убежденным атеистом и ни в какую мистическую ля-ля вуду не верил. Поначалу, нам показалось, что она прикалывается над нами, но, когда ее крики переросли в истерику, мы подхватили Милу под руки и поспешили увести оттуда. А она все вопила, что та женщина смотрит на нее и улыбается. Когда Мила, наконец, успокоилась, мы отвели ее домой. Дальше все стало только хуже. Мила стала видеть эту женщину постоянно. Первый раз это случилось, когда она вышла из дома ночью и увидела ее около забора. Родители долго ее успокаивали, но особому значению не придали, решили, что это все из-за телевизора. И если по началу Мила наблюдала эту женщину лишь по ночам на улице, то после стала видеть ее и днем, в том числе и в помещениях. Она стала панически бояться зеркальных поверхностей, поскольку всегда эта желтоглазая стояла у нее за спиной. За неделю из бойкой, здоровой и жизнерадостной девочки Мила превратилась в ходячий труп с бледной кожей, заплаканными красными глазами и темными кругами под ними. Ее родители даже подумывали о том, чтобы сдать ее в лечебницу. Но вот однажды, по дороге к месту, где мы обычно собирались, я встретил Милу. Я ее даже узнал не сразу: вместо привычных джинсов и водолазки, она надела миниюбку, колготки в сеточку, и короткую майку с открытым животом, из которой практически вываливалась грудь. Никогда бы не подумал, что у нее в гардеробе есть что-то подобное. Так же, от нее очень сильно и резко пахло духами, хотя до этого она лишь слегка опрыскивала себя парфюмерией. Но было кое-то, что пробивалось сквозь удушающий сладкий запах парфюма. Это был какой-то мерзкий, сырой запах, будто гнили какой-то или что-то вроде этого. Я, откровенно говоря, растерялся, а Мила подошла ко мне, глядя прямо в глаза каким-то похотливым взглядом, взяла за руку и поцеловала. Изо рта ее пахло довольно мерзко, да и на вкус было отвратительно. Будто тухлятины в рот набрал. И пускай это был мой первый поцелуй, и до этого я с девушкой даже за руку не держался, я перепугался до полусмерти. Мало того, что Мила вела себя чертовски странно, но еще и этот запах… После она, не отпуская мою руку, предложила пойти с ней. Я вырвался и убежал от нее как можно дальше. Все мои инстинкты тогда вопили об опасности и побуждали меня бежать как можно дальше. Позже парни смеялись надо мной, мол, такой шанс упустил. А теперь же я благодарю всех богов, что дали мне разума свалить. Ночью того же дня я услышал вой сирены, а через некоторое время дедушка с бабушкой о чем-то ругались на кухне. Едва я вышел к ним узнать в чем дело, как они оба, почти в один голос заорали на меня и приказали идти спать. Наутро я увидел, что дом Милы оцепила милиция. Также приехало несколько машин скорой помощи. От своих друзей я узнал, что всю семью Милы убили. Федя тогда подглядывал за происходящим и видел, как из дома выносили тела. Рассказывал он нам, что отца Милы разрубили на куски, тело матери было обуглено, очевидно, сожгли в печи, а труп ее младшего брата нашли лежащим головой вниз в бочке с водой. Истошные вопли из их дома слышали соседи, они и вызвали милицию. Саму Милу же не нашли, будто ее и след простыл. Даже собаки не смогли ничего учуять. Сказать, что я был в шоке – ничего не сказать. Особенно, если сопоставить это с тем, что я видел вчера днем. Позже, следователь задавал мне вопросы по поводу Милы, я ему рассказал все как есть, что видел в тот день, но, похоже, особого интереса к моей истории он не проявил. А я все думаю, что может реально Мила тогда видела чего. Ведь не может так резко поменяться поведение человека, и уж тем более не могла она убить своих родных. А еще этот запах… Не она это была тогда, уж не знаю, какой черт вселился в нее, или сотворила с ней хрен знает что, но девушка, которую я тогда видел, была однозначно не Мила. В тот же день вечером за мной приехали родители и увезли в город. Больше я в деревню ту не возвращался никогда, тем более что бабку с дедом мы к себе переселили, а дом продали. Я еще удивился, ведь дед давно еще с мамой ругался на эту тему, а тут без пререканий вдруг согласился. Они давно уже хотели дом продать, но дед упирался, мол, его земля, там он и помрет. А тут даже не спорил. Я его еще все пытался все выспросить про старика того и старое кладбище заболоченное, а он все молчал, до самой смерти своей молчал, один раз обмолвился, мол нечисть там живет и все. Запретил ту тему поднимать вновь. Теперь же, спустя почти тринадцать лет с этих событий, уже все давно забылось. Но вот однажды моя жена, следователь МВД, пришла домой сама не своя, расстроенная. Рассказала, что на окраине города какой-то маньяк порезал многодетную семью, а четырнадцатилетнюю дочку вообще похитил. Причем соседи клянутся, что никого постороннего в тот день не видели, даже камера ничего не записала. И тут меня осенило, будто кто-то вылил на меня ведро ледяной воды, и я сразу вспомнил ту летнюю трагедию. Я сразу понял, что никакой это не маньяк и не похищение, это была та же штука, которая забрала Милу. Но даже не это напугало меня до дрожи в тот день. Мы с женой уже давно планировали детей, и она все настаивала и настаивала с каждым днем. И я знал, что если я соглашусь, у нас будет девочка. И я приходил в ужас от мысли, что однажды, вместо нашей доченьки к нам в дом явится это.