Всему виной - русская униформа

      Джим нервно мерил шагами помещение. Джойс, наоборот, была очень спокойной и наблюдала за товарищем так, словно она сидела где-то на природе и лицезрела умиротворенный пейзаж, а не находилась посреди секретной базы, полной злобных русских, выпустивших из параллельного измерения беспощадного монстра, собирающегося порешать весь город, а может быть и все человечество.       — Слишком долго! — в конце концов озвучил свою мысль Хоппер.       — Вполне нормально, — спокойно ответила женщина.       — Черта с два! Не нормально! Она там могла погибнуть! Ты же видела ее? Она еле живая! — не унимался шериф, с каждым словом говоря все громче и громче.       — Джим, ты же прекрасно знаешь, что она в безопасности и сейчас едет к Мюррею. К тому же, мы покончим с этой тварью раньше, чем она доберётся до Эл. — Как мать Джойс понимала, что Джим испытывает. Да и вообще, беспокойство за детей — ее второе имя. Но сейчас она была чересчур спокойна, и, конечно же, попыталась внушить спокойствие и своему собеседнику.       Хоппер резко остановился и уставился на Джойс. Он просто не мог поверить своим ушам:  — «Джойс Байерс, ты ли это?»       — Так, где логика? Ты должна была сказать: «Я же тебе говорила! Мы должны вернуться к нашим детям!» — Хоппер постарался как можно правдоподобнее изобразить вечные крики Джойс на него. Женщина фыркнула и приблизилась к нему на опасное расстояние.       — Ага, а ты бы мне в ответ: «Хватит паниковать по любому поводу и превращать каждый чих в конец света!» — передразнила шерифа брюнетка. Джим вытаращился на неё ещё сильнее. Вся эта ситуация совершенно выходила из его привычного мировоззрения. Это Джойс сейчас должна паниковать и волноваться за детей, орать на него, а он сохранять спокойствие и хладнокровие. Но никак не наоборот! В какой это момент они поменялись ролями? Как он не уследил? А может быть виной тому была эта проклятая русская униформа? Как только Джойс надела ее, Хопперу стало не по себе. И вот сейчас эта женщина стоит в такой опасной близости к нему, и ее горячее дыхание обжигает ему грудь.       «Да и воздух стал другим», — подметил Джим. В нем не было привычных разрядов, искр и молний, которые были вечными признаками сексуального напряжения между ним и Джойс. Наоборот, воздух стал каким-то тягучим и словно раскалённым.       «Да, во всем определенно виновата униформа красных».       Хоппер заглянул в карие глаза Джойс и понял, что только в них он может растворить все свои переживания и заботы. Он и сам не заметил, как расстояние между их губами сократилось, и вот они уже слились в поцелуе. Таком долгожданном, таком желанном. Язык Джойс проскользнул к нему в рот — Байерс явно перетянула инициативу на себя. Поцелуй становился все более требовательным, а заботы и волнения Хоппера куда-то улетучивались, словно и не существовало никаких злобных русских, секретной базы и монстра-людоеда, охотящегося за Эл. Была лишь только Джойс. Только она и больше ничего.       Она запустила пальцы ему в волосы, а он вдруг подхватил ее за бёдра и вжал в металлическую клетку, очень кстати поставленную тут русскими для какой-то потусторонней твари. Глухой стон вырвался из груди Джойс — она сама не понимала, почему вскрикнула: то ли от болезненного удара, то ли от сильного вожделения.       — Мы не должны сейчас… — прошептала Джойс, но как-то неуверенно. Хоппер на мгновение замер, соображая: продолжать ли ему или все же остановиться. Но Байерс развеяла их общие сомнения, вновь притянув Джима к себе и поцеловав его с ещё большей жадностью. В поцелуй словно были вложены все годы такого невыносимого сексуального напряжения между ними. Мюррей был прав: им не хватало именно этого.       Пальцы Хоппера нервно и безуспешно пытались расстегнуть пуговицы на военной рубашке Джойс. Ему не очень хотелось лишаться униформы русских солдат, ведь благодаря ей, как считал шериф, и происходили нынешние события. Брюнетка словно прочла его мысли.       — Оставь форму, — томно шепнула она и потерлась бёдрами о его, словно оценивая, насколько она сейчас желанна. Раззадоривая шерифа ещё больше, Джойс потянулась к военным штанам Хоппера и расстегнула молнию, высвобождая возбужденную плоть. Волнение и в то же время нетерпение Джима отражались на его попытках снять с неё штаны. Джойс вдруг рассмеялась, чем смутила шерифа ещё сильнее, но все же помогла ему с его тщетными попытками, а затем впилась в его губы новым поцелуем. Он вошёл в неё резко, так, что она вскрикнула от боли и неожиданности ему в рот. Она поддалась вперёд, требуя новых толчков с его стороны. О нежности и чувственности думать было некогда — как-никак кругом злые русские. Джим наращивал темп, а Джойс все больше и больше тонула в сладострастных ощущениях, плотнее обхватив бёдрами его таз. Он проникал в неё все глубже и глубже, рождая в ней нестерпимые удовольствия. Стоны нескончаемо срывались с ее губ. Чтобы не стонать на всю секретную базу русских, Джойс просто впилась зубами в военную рубашку где-то в области плеча Хоппера и глухо хрипела ему на ухо, изнемогая от наслаждения. Он знал, что она уже близка к разрядке, и жаждал кончить вместе с ней.       — Готовьтесь, голубки, скоро ваш выход! — рация затрещала слишком резко и громко. Любовники от внезапности вздрогнули. Они были так поглощены друг другом, что забыли о существующем вокруг мире. Но реальность мгновенно настигла и отрезвила их в виде голоса Мюррея. Джим и Джойс вдруг осознали, где они находятся и что вообще они творят. Байерс разочарованно выдохнула, когда Хоппер вышел из неё. Она понимала, что им нужно продолжать миссию, но по наитию она вдруг потянулась целовать его.       — Мы продолжим? — как-то по-детски наивно спросила она.       — И закончим, — усмехнулся Хоппер и поцеловал женщину во влажный от пота лоб. — Как насчёт свидания после того, как мы к чертям собачьим уничтожим эту базу?       Вместо согласия Джойс ещё раз поцеловала шерифа. Поцелуй затянулся, но был прерван кричащей на всю базу тревожной сиреной — сигналом натянуть штаны и продолжить спасать мир. Они побежали по базе русских с осознанием, что у них появился особенный стимул к успешному выполнению задания: они наконец обрели друг друга и не намерены больше никогда потеряться вновь!