Человек с Глазами Феникса

В день, когда свет померк в его глазах, солнце сияло так ярко, как не сияло уже несколько месяцев. То был первый за долгое время день, когда не было дождя. Казалось, будь тогда ливень, смириться было бы проще. Не было бы этой дурацкой антитезы «свет - мрак»; не было бы чувства, что все вокруг счастливы в то время, когда ты готов расцарапать себе грудь собственными руками, вырвать сердце и растоптать его прямо здесь, на мостовой – лишь бы избавиться от всей этой бури эмоций. Как же хотелось низвергнуться в бездну бесчувствия, забыться в ледяной пустоте апатии, умереть, в конце концов! Как же хотелось этого сладкого забвения… Но время неумолимо бежало вперед, а успокоение не приходило. Сердце кричало и рвалось наружу от переполняющей его боли. Кто сказал, что время лечит? Оно лишь притупляет чувства, дарит привыкание к боли, но никогда полностью не исцеляет. Шрамы остаются на всю жизнь как напоминание. В голове крутились воспоминания прошедшей ночи. Унижение, боль, отчаяние, презрение, жгучая ненависть… Разве человек, познавший вкус боли, сломленный и отверженный, сможет остаться прежним? Сможет ли он смотреть на мир с той детской наивностью, которая еще несколько часов назад теплилась в его глазах? Никогда. Отныне мир его был разрушен.

***

После работы я двинулся в уже привычном направлении. Снова отель, снова бар. Уже на протяжении месяца я практически ежедневно посещал это заведение. Я не напивался, не искал себе партнера на ночь. Я просто ждал. Весь обслуживающий персонал, наверное, считал меня психом. Быть может, все эти люди были правы. А мне было всё равно. Я приходил вновь и вновь, смотрел в одну точку и молчал. Воздух в помещении был пропитан запахом табака и алкоголя, от чего с непривычки кружилась голова. Я сел за барную стойку, бармен тут же уставился на меня в ожидании заказа. В голову ничего, кроме «Катти Сарк», не приходило, а при воспоминании о ней мысли мгновенно переключались на ту ночь. Сердце, казалось, замедлило свой ход, пропуская удары. По телу начал распространяться холод. Я помотал головой, пытаясь избавиться от возникших ощущений. - Абсент, - выпалил я первое, что пришло в голову. Нет, видимых причин напиваться у меня не было. Я должен был ждать, и я ждал. Чуть больше месяца назад я осознал одну очень интересную вещь. «Я люблю моего убийцу»*. Я долго лгал себе, боялся признаться в этом. Но я жду. Жду человека, изнасиловавшего меня пять месяцев назад. Изнасиловавшего? Нет. Это сильно сказано. Ведь я сам тогда согласился подняться в его номер, сам отдал себя в его распоряжение. Между нами был просто секс, грубый, животный, жесткий. Ему не нужно было заботиться о моих чувствах, ведь я был только предметом удовлетворения похоти; я нужен был лишь для того, чтобы усмирить внутреннего зверя… А время шло. Одна минута сменялась другой, день становился неделей, а на моих губах застыло одно слово. Эрик. Так зовут Его. Сейчас, когда я слышу это имя, всегда невольно вздрагиваю. Не от страха, не от отвращения… Я надеялся встретить его, заглянуть в его глаза. Глаза… Они такие… притягательные и в то же время отталкивающие. Я заглянул в них единожды, но не выдержал их пугающей глубины, их обжигающего холода. Да, именно так, обжигающего, по-другому это невозможно назвать. Часто приходиться видеть людей с холодными и пустыми глазами. Их прозрачность и призрачность приносит ощущение, словно ты разговариваешь с мертвецом. Есть только внешняя оболочка, а внутри – ничего. С Эриком же все было не так. Жизнь в его глазах била ключом. В них чувствовалась сила, жизнь. Возможно, в этих глазах не хватало тепла и любви, но их переполняло что-то другое. Бушующее пламя. Я жаждал утонуть в них или сгореть живьем. Именно по этой причине я продолжал сидеть за барной стойкой, ожидая появления столь желанного человека. Именно желанного. Я давно перестал думать об Эрике как о своем палаче, растлителе, убийце. Все чаще я ловил себя на мысли, что хочу его, безумно, до боли в груди хочу. Пусть будет унизительно, грубо, больно до слез, но я действительно желал его. Та ночь перестала быть для меня ночью моей смерти. Тогда моя жизнь только началась. Я обрел себя. Давно перевалило за полночь, и смысла ждать больше не было, поэтому я направился к выходу, чувствуя легкое головокружение от выпитого абсента. В дверях я налетел на парня и, когда наши взгляды встретились, мое сердце бешено застучало о ребра, готовое вырваться наружу. Эрик и я, мы стояли друг напротив друга, не в силах отвести взгляды. Не могу сказать, что точно было в его глазах, о чем он думал на тот момент, но мне хотелось толи ударить его, толи прижаться всем телом, но ни того, ни другого я делать не спешил. - Давно не виделись, - произнес он одними губами и, поняв, что сморозил глупость, поспешно отвел взгляд и уставился на девушку у барной стойки, делая вид, что заинтересован ею. Повисла тишина. Никто из нас не знал, что говорить дальше, поэтому я решил взять инициативу в свои руки. - Идем, - бросил я через плечо, направляясь к барной стойке. – «Катти Сарк»? Что-то дрогнуло в его взгляде. - Джек Дэниэлс, - проронил он как-то виновато. Неужели его мучила совесть? Неужели он сожалел о содеянном? Бармен выполнил заказ, и мы, выпив, продолжили смотреть прямо перед собой. - Как ты? – внезапно спросил он. Я пожал плечами: - В порядке. Продолжать в том же духе было невозможно. Нужно было действовать. Ведь лучше жалеть о сделанном, чем о том, чего так и не сделал. Сжав руки в кулаки и глубоко вздохнув, я начал: - Знаешь, я ждал тебя. Эрик вздрогнул. Не часто приходится слышать подобное от человека, которому бы стоило ненавидеть. И я ненавидел, но и любил тоже. Я потянул Эрика в свой номер. Нежелание находиться среди пьяной мрази и легкомысленных ветреных официанток заставляло меня забыть о всякой осторожности и предрассудках и подчиниться голосу сердца, всецело отдавая себя во власть трепетных чувств и безграничной нежности. Парень вопросительно посмотрел на меня. В глазах его блеснул недобрый огонек животного желания в сочетании с укором. Мне стало ясно, что секса у него не было давно, и сейчас, оставшись со мной наедине, он вполне мог не внять убеждениям холодного разума и взять меня силой – лишь бы унять голодного зверя внутри. Однако Эрик не хотел повтора событий пятимесячной давности. Укор в его взгляде скорее был адресован ему самому, нежели мне. Для него я по-прежнему оставался глупым мальчишкой, следующему зову еще не очерствевшего сердца. Я часто ловил на себе его взгляды, такие внимательные, отечески нежные, что создавало странный контраст в сочетании с обычной подвижной холодностью и леденящим пламенем в его глазах. Я понимающе кивнул и толкнул парня вперед, заставляя пройти в уютную комнату. Заперев за собой дверь, я перекрыл все возможные пути к отступлению, оставил за пределами комнаты все свои опасения и страхи. Мы стояли на расстоянии четырех шагов друг от друга. Я не знал, что говорить, что делать. Единственным моим желанием было почувствовать тепло его объятий, ощутить вкус его губ, раствориться в его пьянящем запахе и сгореть в страстном ледяном пламени его глаз. Конечно, я мог бы просто подойти к нему и поцеловать без всяких разговоров. Думаю, этого было бы достаточно, чтобы спровоцировать его и получить желаемое, но я боялся, что это будет слишком вызывающе. Поведение, достойное шлюхи, но не влюбленного молодого человека. Как же я ликовал в душе, когда Эрик подошел ко мне сзади и, обняв, поцеловал плечо. Сотни фейерверков взорвались в моей голове, разлетаясь разноцветными искрами несравнимого ни с чем счастья. Еще никогда я не испытывал ничего подобного. Тепло, исходящее от рук и груди Эрика, со скоростью звука распространялось по моему телу. Он снова прикоснулся губами к моему плечу. - А еще так? Мой голос прозвучал умоляюще, что вызвало у Эрика улыбку. Он повторил поцелуй, а затем прильнул губами к шее, заставляя блаженно прикрыть глаза и глубоко вдохнуть. Поцелуй за поцелуем, легкие укусы, нежность и грубость, обожание и ненависть – все слилось воедино. Парень стянул с меня рубашку и, прижавшись ко мне сзади, поцеловал между лопаток, руками скользнул по груди, задевая твердеющие соски. Он старался быть как можно более ласковым, пытаясь доставить мне удовольствие и забывая о собственном возбуждении. А оно было велико. Я чувствовал его твердый напряженный член, и это сводило меня с ума, заставляя желать большего. Я вывернулся из объятий Эрика и, оказавшись лицом к нему, поцеловал его губы. По телу прошелся электрический заряд, когда парень углубил поцелуй, и я даже не заметил, как он повалил меня на постель и начал покрывать поцелуями мое тело, спускаясь ниже. Боже! Как я извивался под его сильными руками, умеющими так легко найти чувственные места; как я тихо постанывал под напором его страсти!.. А ведь это были лишь прикосновения. Страшно было представить, что произойдет со мной, когда мы сольемся воедино. Неожиданно поцелуи прекратились. Я открыл глаза и умоляюще взглянул на Эрика. Неужели он любовался моей наготой? Парень смотрел на меня с восхищением, нежностью и сильным желанием. Поймав мой взгляд, он хищно улыбнулся и приник губами к моему возбужденному члену. По телу прошла волна возбуждения, скручиваясь тугой спиралью внизу живота. В следующее мгновение я почувствовал жаркое дыхание Эрика, и мой член погрузился в его горячий влажный рот. Голова закружилась, а спираль внизу живота разошлась бушующим пламенем. Однако меня не покидало чувство, что это неправильно. Для такого мужчины, как Эрик, это было унижением. Он никогда не отдавал ничего взамен той любви, которую ему дарили такие, как я. Мне не хотелось видеть его таким, и я, превозмогая свое желание, коснулся его плеча, а затем за подбородок притянул его лицо к себе для поцелуя. Мягко отстранившись, он непонимающе посмотрел мне в глаза. Я улыбнулся и, проведя кончиком языка по краю его уха и прикусив мочку, прошептал: - Я хочу почувствовать тебя в себе… Эрик как будто ждал этих слов. С ощутимым нетерпением он провел влажную дорожку по моей шее, чередуя поцелуи с укусами, перешел на грудь и, не прекращая своих ласк, развел мои ноги. Я невольно замер в ожидании, но ничего не происходило. Эрик почувствовал напряжение моего тела и теперь успокаивающе гладил мои бедра. Когда я немного расслабился, он принялся подготавливать для себя мое тело пальцами. В тот момент я почувствовал себя униженным и остановил парня. - Не нужно, - выдохнул я. Эрик послушно отстранился и теперь медлил, не желая причинить мне боли. - Умоляю, - я снова подал голос. Я больше не мог ждать. Тело требовало разрядки, страсть сжигала изнутри. Эрик сокрушенно вздохнул, и в следующее мгновение меня пронзила резкая боль. Я сжал пальцами простынь и прикусил губу. Парень замер, покрывая мое тело поцелуями. Я сам подался бедрами навстречу, когда боль стала привычной. В этот момент я подумал, что получить удовольствие с мужчиной невозможно, наслаждение всегда уступает место боли. Но я ошибся. С каждым последующим толчком я все больше терял рассудок от удовольствия, стонал, извивался, шептал что-то в порыве страсти, просил не останавливаться. Эрик стал моим миром, моим солнцем, которое я не собирался возвращать на небосвод. Даже если сожгу им руки, губы, сердце, душу испепелю – все равно не отдам. Никому. Никогда. Мой разум помутился от бурного оргазма. Прикрыв глаза, я пытался восстановить дыхание, а Эрик нежно перебирал пряди моих волос. - Какой же ты красивый… - едва слышно прошептал он. Я открыл глаза и с удивлением посмотрел на него. Его взгляд был нежен и полон теплоты. - … А твои глаза, - он продолжал, - живые, не угасшие после всего того, что было, они приносят мне успокоение. Я боялся увидеть в них ненависть, но вижу любовь. И еще кое-что… В них живет Феникс, - парень смущенно улыбнулся, но взгляда не отвел. Я ответил на его откровение ласковой улыбкой, после которой последовал мягкий поцелуй. Большего и не требовалось. В этот момент мы обрели друг друга, начали строить свой собственный мир, в котором его Дракон и мой Феникс слились воедино, породив собой нечто большее – Любовь. ________________________ * Эмилия Бронте. Грозовой перевал.