«Что, почему?» «Разве это не очевидно? Я тебя больше не люблю».
Последние слова, резали ножом по сердцу, и медленно и верно делали их все глубже, с каждым разом больнее, сильнее. Ему нравилось играть с Гамильтоном. Хватая за запястья, оскорбляя, не в шутку, доминируя. Вот почему Алекс так старался игнорировать все эти воспоминания. Они делали его слабее, и с каждым разом он боялся, что сделает что-то не так, что снова получит удар. Ему было страшно быть рядом с ним, но любовь управляла им, и перекрывала все чувства. Или же это была иллюзия? Он никогда не задумывался об этом, и не хочет задумываться впредь, наоборот забыть обо всем, что было когда-то. Алекс не заметил, как слезы покапали на столешницу, вытирая их об рукава, нахмурил брови. Тебе нельзя плакать, не сейчас. Садясь за стол, в голове резко вспыхнуло воспоминание.«Эй, смотри какое звездное небо сегодня» «Пойдем, посмотрим?» «Ты шутишь?» «Нет, конечно. Алекс, пошли уже.»
Снова душит горло, пока тот удерживает слезы. Это было одна из самых лучших моментов, которые случались с ним в жизни. А сейчас он видит, как это сгорает, превращаясь в пепел. У них все еще есть общие фото, и он разорвет их. Но, кажется, не сможет забыть. Даже, пройдет многие годы, и он будет счастлив. Но однажды Гамильтон снова будет где-то в одиночестве своего разума вспоминать того кто создал его счастье, и в миг растоптал, превращая это в грязь. Когда все это началось? Не хотелось вспоминать, но перед глазами маячили цифры. «21.06.18.» Год назад, а ведь когда-то казалось что вечность. Да и сейчас так кажется, откровенно говоря. Чувствуя в горле обжигающий вкус горького кофе, Алекс невольно поморщился. Слишком горячо. Кружа пальцем по окраине чашке, тот вздохнул. Думается, ему стоит отвлечься на что-то, что приносило ему удовольствие, или хотя бы влечение. На ум не приходило ничего, вообще. Впервые он чувствует себя беспомощным, если так можно описать, что сейчас творится в его разуме. Он абсолютно не знал что делать. В голову снова шли эти глупые воспоминания! Да черт, почему?! Почему Гамильтон так старается помнить то, что заставляет его дрожать? То, что заставляет его страдать, мучиться, убиваться? Почему? Сжимая ручку чашки, Алекс начинал закипать от ненависти к себе самому же, и словно еще одно мгновение и он начнет рушить эту квартиру, разбрасывая каждую вещь, не важно, какую. Маленькая, большая, стеклянная, да какая ему разница?! Просто, чтобы забыться, просто... Нет, он ничего не будет делать. Вставая из-за стола, он оставил недопитую чашку кофе одну стоять в кухне, выветривая из себя все тепло, и в конце стать холодным и не вкусным напитком. Гамильтону стало резко холодно, от чего покрылся мурашками. Сам не зная, почему, решил, что лучшим решением будет снова лежать на диване. Или уже просто мозг не мог соображать, что же еще делать, и он решил снова сделать то, что уже было. Снова вглядываясь в потолок, его взгляд от усталости опустился вниз, снова мертвой точкой смотря куда-то в сторону. Алекс не мог размышлять, казалось уже, не о чем. Он пытался забыть все, что произошло за этот день, хотя точно уже и не помнил, почему так себя чувствует. Там было все как в тумане, и не понимая зачем, он хотел узнать что же скрывается за ним. Тот помнит лишь одни кусочки, которые пролетают в голове вовсе не заметно, чтобы обращать на них внимания. Но эти фрагменты, как ни странно, приносят очередную боль, заставляя его сердце опять сжиматься, и чувствовать как старые раны истекают с каждым разом все больше. Алекс не помнил его. Совсем. А ведь смешно, ведь только сегодня они виделись, а сейчас уже он не помнит его лица. В голове витает лишь осознание того что, Гамильтон никогда не особо и был нужен ему, как он думал сам. Может первое время, и нужен. Вообще, откуда он знал? Но, они все равно уже не вместе, и скорее всего Алексу должно быть уже все равно, а может быть надо биться в конвульсиях о том что, его бросили, и он больше никому не нужен. Это было бы трагично, но глупо. Сейчас, он сам не понимает свои чувства. Ему горько, но... как-то пусто. Конечно, можно скорбить о том что, теперь ему надо жить одному, но почему он не скорбит? В разуме лишь витало лишь неприятное понимание о том что, теперь он один, и никто не будет дарить ему ту маленькую заботу, которую ему иногда изредка дарили. Конечно, раньше он вспоминал о том, какой этот человек ужасный, и почему он вообще с ним встречался? Скорее всего, час назад, как и, полчаса назад, он чувствовал ярость и обиду на этого «монстра». Но, кажется вспоминая человека, который следил за его режимом сна, он начинал понимать что это забота, и печально становилось от того что никто этого больше не будет делать. Наверное, люди, которых бросили часто задаются вопросом почему? Но, Алекс не будет. Он не видел смысла в том, чтобы узнавать причину, и потом страдать еще больше. Он вспоминал их дни. Честно признаться, он скучал. Раньше он не замечал, что это правда... были лучшие дни. Ему нравился запах кофе, когда они сидели вдвоем и завтракали. Обыденное дело, как ему казалось тогда, но сейчас было тошно на душе, понимая, что теперь это кофе не будет таким вкусным как раньше, и яркое солнце в окне он будет встречать один. Он отвык от одиночества быстро, и теперь снова надо привыкать к нему, и это, наверное, будет самое мучительное, после расставания. Воспоминания и правда давят на сердце, обжигая, и оставляя там клеймо. Вздыхая, он привстал. Алекс вспомнил ссоры. Чаще всего, это было из-за него. Он принимал свой вспыльчивый характер, потому что, уже ничего он с этим не поделает. Ему сложно держать эмоции в себе. Но как ни странно, первый приходил извиняться он. Кажется, он преувеличивал, когда говорил о том что «доминировал» «оскорблял» и «хватал за запястья». Это случалось во время ссор, чаще всего. Наверное, это была как защитная реакция, чтобы выставить себя жертвой этого разрыва, и что, наконец он избавился от всего этого. Разум медленно восстанавливался, и давал отчетливые картины того что произошло. Было снова больно, но Гамильтон решил для себя, что ему надо смириться, с этим, насколько не было это ужасно. В тайне, он хотел бы вернуть то, что было с ним, но также понимал, что этого не случится. Нахмуривая брови, он глубоко вздохнул. Ему стоит чем-то заняться, чтобы отвлечься. Если так долго раздумывать о том, что ударяет твое сердце с каждым разом, так и не далеко упасть в депрессию, или как это психическое расстройство называется, он точно не помнит, но что-то связанное с отчаянием точно есть. Он остановил пальцами, вдруг нахлынувшие слезы, которые так и хотели скатиться по щекам. Все же, Алексу не стоило отрицать самому себе, что он в печали. Не стоит врать, хотя бы себе. Наверное, также не стоило врать, что он любил его, несмотря на то, что иногда случалось в их отношениях. В квартире нависла тишина, прерываемая тиканьем часов, но это наводило печаль, нежели какое-либо раздражение.