Хроники Чародеев. История первая.

             Джейк Нейлс                            Хроники Чародеев       Том I ИСТОРИЯI. Cogitaetvisa.        -Эй, малой, пшел вон!- какой-то огромный тип оттолкнул меня в сторону. Я чуть было не упал, но смог устоять на ногах а вот мешок с мукой упал со спины. В животе ныло и урчало. Я посмотрел вслед тому, кто так бесцеремонно повел себя со мной так. Высокий, толстый, в длинном пальто и с цилиндром на голове. В руке трость. Только и подумал, чтоб ему пусто было. Толстый исчез из вида, а я поднимал упавший мешок. 1. Что за имя?              17 АПРЕЛЯ 1939 года. Будапешт, Венгрия.       Ветер сегодня особенно сильный и промозглый, я бы назвал его злым. Апрель в Будапеште всегда ветреный и холодный. Наверное, сегодня ветер дует со стороны Дуная, поэтому так плохо на улице. Пока работаешь — не замечаешь, а когда доходит до того, чтобы просто пройтись по улице — становится не по себе. До ночлежки оставалось идти не меньше четырех кварталов. Я шел, вперед понимая, что сегодня я снова окажусь без ужина. Мало работы — мало монет. Да и кто даст одиннадцатилетнему парню больше денег за перетасканные два мешка муки? Я бы не дал. Я почти дошел до ночлежки, когда меня окликнули.       — Марк! Марк! — Это Джено и только его сейчас не хватало. Он бежал, размахивая руками — Марк, ты не поверишь! Нужно поговорить. Стой же! Серьезно!       Я устало посмотрел на него, но тот похоже не заметил моего взгляда. Когда он добежал до меня я заметил, что он весь мокрый.       Джено старше меня на несколько месяцев, но иногда кажется, что ему лет восемь всего. Всегда шумный и это иногда сводило с ума. Сейчас его очень сильно потряхивало от чего-то важного. Переминаясь с ноги на ногу, он затараторил, да так, что вся улица его слышала наверняка:       — Я такое видел! Такое! Ты не поверишь! Марк, я видел таких… как это… ну, волшебников, магов типа! Марка, видел. Клянусь!       — Ко-о-о-го? — протянул я, сощурив глаза в иронической гримасе — Кого ты видел?       — Я серьезно! Черт меня дери! Ну а как их назвать? Такие, в длинных пальто или что там у них, у них... — я решил прервать этот бред.       — Джено, я очень устал и мне сегодня влетит. Давай, потом расскажешь? — и я пошел дальше, в сторону ночлежки. Но Джено от меня не отставал и молча поплелся со мной.       Я шел и думал о том, что несколько монет старухе не понравятся и меня оставят без еды. Правда этот суп с двумя капустными листами и парой фрикаделек с трудом можно было назвать супом. Впрочем, я не жаловался. Иногда мне везло, я зарабатывал много монет и не спешил делиться со старухой. Тогда я ел в маленьких забегаловках. Иногда мясо, иногда рыбу. Иногда вообще ничего не ел, если не зарабатывал. Всякое бывало. И сейчас я думал только о еде и нагоняе, который получу от Старухи.       — Марк? — Джено надоело молчать.       — М?       — Я хочу тебе кое— что показать. Это очень интересно. Я обещаю. Если это будет не так я дам тебе тысячу пенгё.       Тут я задумался, а Джено затаил дыхание. Тысяча пенгё. Много. Мне бы точно хватило. Но откуда такие деньги у Джено?       — Покажи.       Джено посмотрел мне в глаза, потом потянулся рукой во внешний карман пиджака и достал две смятые бумажки. Каждая в пятьсот пенгё. Я видел, как его глаза на мгновение заблестели. Но усталость давала о себе знать.       — Идешь? — очень твердо спросил меня друг.       — Купить меня решил?       — Шутишь? — Джено усмехнулся — Делюсь, вообще-то, пока ты мешки муки таскал я…       — Вытащил кошелек?       Джено закатил глаза:       — Нет же! У папы попросил. Он дал, торопился сильно и дал.       Да, Джено из богатой семьи. Хорошо, когда у тебя есть семья. Я спокойно отношусь уже к разговорам про родителей. Мои родители редко появляются, но им не разрешено забрать меня от Старухи. Они наказаны. Говорят, что плохие люди пришли и забрали моих родителей в тюрьму, а некоторые говорят, что хорошие люди пришли и забрали плохих людей в место, где им помогут стать хорошими. Второе говорят чаще первого. Иногда тех, кто говорит первое, тоже забирают.       Иногда, когда я вижу, как мой папа с огромной метлой в руках метет улицу, а рядом стоят двое в форме, мне все реже думается, что это хорошие люди. Я знаю, что звать отца нельзя. Он не должен отвлекаться. Дважды я получал за это и больше получал мой отец. Иногда он выглядел немного побитым. А последние две недели я не видел его у рынка, где они обычно появлялись. Я посмотрел на Джено.       — Ладно, показывай, что ты там видел — я смирился, что вернусь сегодня поздно и мне влетит. Возможно, даже придется стоять коленями на горохе. Хотя тысяча пенгё может загладить любое опоздание.       Джено заулыбался, кивнул и потянул меня за собой.       — Давай. Только быстро.       Мы свернули в темный проулок и побежали. Джено бежал уверенно и хорошо ориентируясь, я старался не отставать от него. Еще немного, Джено поворачивает влево, я за ним. Джено бежит вперед, я за ним. На мгновение он останавливается и что-то бормочет себе, потом поворачивает направо и снова бежит. Я стараюсь не отставать, но я устал очень сильно. В какой-то момент я теряю Джено из вида. Но тот меня окликает, и я снова бегу. Догоняю его уже в трех проулках. Друг стоит рядом с забором, за которым старинный дом.       — Смотри.       — Куда? — Джено отходит в сторону, я вижу небольшую щель в заборе и прилипаю взглядом.       Сначала ничего особенного не видно. Я не сразу понимаю куда смотреть. В доме есть свет, но ярче, чем свечи. Даже если бы их было много. Это не похоже ни на одно свечение, которое я видел раньше. Свет белый-белый и такой холодный, что даже глаза начали слезиться. Я видел, как свет перемещался по дому. Где-то становясь ярче, где-то чуть тускнея. Кто-то явно ходил по дому с этой лампой. На какой-то момент, мне показалось, что свет идет из короткой лучины, но я подумал, что это мое воображение мне подсовывает такие штуки.       — Что это? — наконец спрашиваю я.       Джено смотрит на меня и качает головой       Я снова смотрю в щель. Из дверей дома кто-то выходит. Кто-то высокий. Я пытаюсь рассмотреть странника, но свет слепит глаза, я не могу увидеть кто это. Тот, кто шел со светом что-то очень быстро произносит и свет гаснет, глаза не привыкли к темноте, и я снова не понимаю, кого я вижу.       Джено отталкивает меня и сам припадает глазом к щели.       — В доме никого нет. Он ушел. Видел?       — Видел.       — Может быть, посмотрим, что там в доме?       Я даже оторопел от такой наглости.       — Чего?       Джено повторил.       — Ты в своем уме? — я пытался понять, серьезно ли говорит Джено — если нас поймают — мы не отделаемся простым получением палкой по спине. Нет, я не пойду, и ты не пойдешь. Все. Возвращаемся.       Я развернулся, чтобы пойти в сторону ночлежки. Джено поплелся следом. Я был в возмущении. Забраться в дом! Еще чего не хватало?       — Мне надо идти. Старуха меня убьет. Итак, опоздал на добрых полчаса.       Джено кивнул. Мы постепенно возвращались на центральную улицу. Отсюда до ночлежки один квартал. Пара минут бегом.       Мы вышли на центральную улицу. Я махнул рукой и побежал в ночлежку.       Как и предполагалось, я опоздал. Старуха сидела в кресле с закрытыми глазами и курила сигарету с длинным мундштуком. Запах и дым табака тут же окутал меня.       Я сделал шаг в сторону лестницы на второй этаж ночлежки.       — Ты опоздал, мелкий гаденыш! — проговорила старуха, медленно цедя слова сквозь злость и зубы.       — Да, мадам Басоль — я склонил голову. Так заведено. Поднять глаза на нее в такие моменты — бросить ей вызов, а я не хочу этого делать.       Старуха редко вставала со своего кресла, но сейчас встала. Ох, не к добру это. Не к добру. Старуха приближалась ко мне. Я невольно втянул плечи. Сама же старуха Басоль была высокой, худой, но при этом очень быстрой. Но в этот раз она приближалась медленно. Я вдруг ни с того, ни с сего подумал, «о чем она думает?». Странная мысль тут же исчезла из головы.       — Деньги? — проговорила старуха.       Я выложил на стол для денег одну банкноту в пять сотен.       Старуха посмотрела на деньги.       — Мало. Останешься без ужина сегодня.       — Да, мадам Басоль.       Старуха приблизилась ко мне.       — А теперь, щенок, расскажи мне, почему ты опоздал? — это было приторно ласково. И угрожающе одновременно. Что ей сказать? Правду? Соврать? Нет, я не успею ничего придумать. В прочем, про деньги не надо ей знать. У меня в носке осталось пятьсот пенгё. Придется врать. Если сказать ей правду — можно навредить себе больше. С другой стороны — не придется ничего запоминать. Проще сказать правду. Я набрал в легкие побольше воздуха и на выдохе, как окунаясь в ледяную воду:       — Ходил смотреть на волшебника.       Старуха остановилась.       — На кого смотреть?       — На волшебника. Я на рынке услышал, что кто-то видел… — Джено нельзя упоминать при старухе.       Старуха очень быстро приблизилась ко мне и дала пощечину. Это было очень быстро и неожиданно. Я опешил. Лицо Старухи было каким-то странным. Я никогда такого лица не видел. Злое, но при этом растерянное.       — Не смей мне врать, маленький ублюдок. Думаешь это остроумно? Опять с этим сопляком шатался?       Щека горела, все— таки пощечины я получал не так часто, как остальные. Слезы потекли по лицу. Я не плакал, но контролировать слезы еще не научился.       — Подожди, щенок, сейчас я возьму прут, и ты узнаешь про волшебников все. Я тебе это обещаю.       Я понял, что будет. Старуха быстрым шагом пересекла кухню и достала прут.       — Сейчас я все тебе расскажу о волшебниках, мелкий ублюдок. Отвечай быстро, где ты был и почему опоздал?       В этот момент я подумал, что правду говорить иногда себе дороже.       — С Джено ел пирожное, которое он мне купил, мадам Басоль.       Старуха остановилась. Посмотрела на меня. Это было похоже на правду. По-крайней мере прут вернулся на свое место.       — Останешься завтра без завтрака, щенок. А теперь с глаз долой.       Такие приказы надо выполнять немедленно и без лишних уточнений. Я бегом вбежал на второй этаж.       Быстрым движением открыл комнату, в которой помимо меня жило еще двое ребят. Они были старше меня и со мной редко говорили. Оба посмотрели на меня и ничего не говоря улеглись в кровать. Я тоже. Щека горела меньше. Я приложился горящей щекой к холодной, прохудившейся подушке. Стало легче. Я смотрел в окно, думая, как было бы здорово сбежать от всего этого, но я не могу. Как и остальные, кто оказался у Старухи Басоль. Дети заключенных брались ей на опеку и до освобождения родителей находились в Ночлежке. Сама же Старуха получала не малые деньги на содержание детей. Но оставляла их себе, а детей заставляла работать на рынке, а все, что заработано — приносить ей. Я много раз думал о побеге, но знаю, что это невозможно. Я пробовал. У меня было шесть попыток сбежать. Всякий раз, когда меня находили — мне доставалось от Старухи, от полицейских. Но самое страшное, что за мои побеги доставалось моим родителям. Я узнал об этом после последнего побега, когда увидел на противоположной улице моего избитого отца, который махал метлой и не смотрел по сторонам. Его длинные волосы упали на глаза, но одного мгновения мне хватило, чтобы понять, что к чему. Пока родители находятся за решеткой — я не могу ничего сделать. Самое обидное, что у меня нет возможности даже выяснить насколько я тут застрял. Знаю, что Ант живет у Старухи уже пять лет. Значит преступление, которое совершили оба родителя очень серьезные. Он уже давно смирился с тем, что его за человека не держат. Ему поручают самую грязную работу. Я ворочался на жесткой кровати и не мог представить, чтобы пять долгих лет терпеть это. Я попытался закрыть глаза. Сам того не заметив, я уснул.       Обычно, я ненавижу свои сны. Они тяжелые. Я их не помню, но мне всегда тяжело вставать после этого. Сначала ничего не происходит. Я просто проваливаюсь в свои мысли и всё. Но спустя несколько мгновений я начинаю что-то слышать. Где-то далеко заиграла убаюкивающая музыка. Она была успокаивающей. Да, я знаю, что это. Чувствую, что сон становится мягче, добрее. Я вдруг услышал, как голос мамы поет. И вдруг стало так светло. Как будто день пришел ночью. Это всего лишь сон.       Спи, малыш, все хорошо,       Ночь пришла в наш двор.       Светит месяц за окном,       Ночь пришла в наш двор.       Мама рядом, папа спит,       Закрывай глаза.       Нет, не тронет нас беда       Закрывай глаза.       Удар колокола. Песня прервалась и все снова погрузилось во тьму. Полночь. Где-то далеко я услышал, как по улице скачет несколько лошадей. Это сложно с чем-то спутать. Это всего лишь сон. Но звук отчетливый, как будто он совсем рядом. Я открыл глаза.       Окно было распахнуто. Двое спали в своих кроватях. Звук лошадей усиливался. Я подошел к окну. Ветер резко влетел в комнату и занавески хлестнули мне по лицу. Я испугался, но подумав, что это нелепо, выглянул в окно. И замер.       На улице я увидел тройку черных, как смоль, лошадей, которые везли повозку за собой. В повозке сидел человек, а на плече у него была ящерица. Большая. Я и не видел таких раньше. Повозка ехала медленно. Улица была светлой, из-за газовых фонарей, но как только повозка приближалась, свет в фонарях исчезал. Однако огонь снова зажигался, как только повозка проезжала. Я присел. Не хотелось попадаться ему на глаза. С другой стороны ехала пара лошадей и двое всадников. Они проехали мимо нас. Недалеко от нас они остановились и долго стояли вместе, разговаривая. Я все это время наблюдал за ними, пытаясь понять, о чем они говорят, но идей не было. Это могло быть что угодно. Спустя, наверное, пару десятков минут они начали разъезжаться. Когда они проезжали мимо меня я заметил в руке мужчины в повозке что-то похожее на тоненькую палку, которую тот аккуратно держал в руке, концом вниз и что-то как бы чертил в воздухе. Я не поверил своим глазам. А странный мужчина проезжая мимо меня вдруг повернул голову и подмигнул мне. Точно говорю. Мне не привиделось.       Внезапно дверь распахнулась и в ней, со свечой в руке оказалась Старуха.       — Что ты тут делаешь, мелкий сорванец?       Я быстро собрался с мыслями. Может показаться, что я растерялся, но на самом деле, я выбирал из пары вариантов лжи, которую мог выдать Старухе.       — Прикрывал окно, мадам Басоль.       Та посмотрела на меня с ненавистью, сжала губы, прищурила глаза, но промолчала.       — Говори тише, выродок. Марш в постель, и чтобы ни звука.       Я быстро отправился туда, куда мне предложили.       Дверь закрылась, а я слушал, как Старуха пробирается в свою конуру, так я называл ее комнату.       Мне не терпелось рассказать Джено о том, что я видел.       Я закрыл глаза и тут же в моей голове появился образ ящерицы. Она была огромной и не столько была похожа на ящерицу, сколько на дракона. Огромного, с большими когтями, огромной головой, зелеными глазами и в чешуе, как в броне. Таких я видел на паре картинок в детских книжках, которые были редкостью у Старухи. А на этом драконе сидел тот самый странный мужчина, который подмигнул мне. Я не смог запомнить его лицо. На какой-то момент показалось, что этот дракон летит от меня, но он развернулся и полетел в мою сторону. Странный человек на драконе что-то кричал. Я не понимал смысла слов, что он говорит, но слова легко и отчетливо стали слышны в моей голове.       — Mala mundo ventura nullo scire potest impedire. Et veniens magnum certamen. Ave Grindelwald. Vive Grindelwald. Jégeső Grindelwald.       Потом все стихло. Я стоял посреди Сна. И я отчетливо помнил имя. А потом я проснулся, потому что услышал:       — Подъем, выродки! Через пять минут жду всех на завтрак. Кто не появится — останется без ужина.        2. Зловещие сны              17 апреля 1939 года. Тюрьма на окраине Будапешта.       День был жарким и в полном разгаре. Дел хватало и стройная, белокожая с длинными темными, почти черными волосами, собранными в тугой хвост девушка, на вид которой примерно лет тридцать, сосредоточенно работала. Надзиратели внимательно следили за тем, чтобы Тимея не отдыхала. Когда сосредоточен, то не слышишь свои мысли. Она и не слышала, но странное предчувствие сжимало сердце, как обруч. Чем дальше уходил день, тем страшнее ей была ночь.       Тимея плохо спала и сегодня.  Сны приходили все больше тревожные и от этого было не по себе. Она лежала на нарах с широко открытыми глазами, заглатывая воздух, который, как ей казалось был наполнен странным серным вкусом и металлическим запахом.       Во сне происходило странное. Она была одна. Последней, похоже.  И ей грезились кто-то стоящие строем, волшебники или нет, было очень сложно сказать, но это была Сила. Во главе верхом на огромном драконе сидел странный человек. На голове у него было что-то вроде короны или ей просто так казалось, а вокруг были мертвецы. Много мертвецов. Пустые глаза, уставившиеся на Тимею. Совсем недавно погибшие, это она знала наверняка, но не постижимым образом продолжающие смотреть на нее. Страшно.       Тимея хотела закричать, но не смогла. Голос вдруг пропал. Она понимала, что это сон, но проснуться не получалось. Взгляд был прикован к той Силе, которая стояла перед ней. Она почувствовала себя беспомощной. Хотелось бежать, но и это не выходило. Немигающим, полным ужаса, взглядом она смотрела на тех, кто совсем недавно убивал.       Дракон сделал шаг в сторону Тимеи и весь строй, казалось, приготовился к атаке. Дракон медленно, как палач, приближался к Тимее.  Она уже чувствовала его жаркое дыхание и запах серы. Представив, что может сделать с ней это чудовище Тимея сделала шаг назад. С трудом, но второй шаг тоже получился. А дракон приближался. Вдруг Тимея пригляделась к лицам тех, кто стоял в строю. И закричала. Она знала всех до единого. Каждого. Друзья, враги, любимые и не очень. Все стали ими – вурдалаками. Опасными и агрессивными порождениями Гор и Тьмы обращенные из волшебников и чародеев. А на их руках в свете луны мрачно отдавало бордово-матовым.  Дракон был совсем рядом. Еще немного и он схватит ее. И тогда Тимея побежала. Дракон метнулся за ней, вся армада тоже. Между ними была не очень большая дистанция, и эта фора покрывалась тремя взмахами могучих крыльев. На мгновение Тимея обернулась и в этот момент она споткнулась, растянувшись по земле, больно ударившись затылком о небольшой камень.  Но кое-что она заметила справа от нее. Палочка. Рукой она быстро дотянулась до нее и обернувшись увидела приземлившегося неподалеку дракона.       Армия, подходила ближе, но времени им нужно больше.       - Ты знаешь, кто я? - неожиданно спросил дракон. Шипя и еле проговаривая буквы. Чешуйчатая морда приблизилась к лежащей Тимее, обдав жаром, отчего ей захотелось зажмуриться и закрыться руками, но она этого не сделала, а только смотрела в глаза дракона.  Дракон очень четко проговорил свое имя - Ловербард, мое имя, смертная! Я Белый дракон! И я ищу то, что было спрятано не тобой, было найдено не тобой, похоронено в памяти их, забыто чародеями, но не тобой и ты мне скажешь, где это. Срок тебе - год!       Тимея, держа в руке палочку вдруг почувствовала, что сквозь нее снова проходит магия. Значит, не забыла, подумала Тимея. Она поднялась на немного дрожащих, словно ватных ногах, вытянула руку с палочкой в руках и произнесла, с трудом проговорив на давно забытом ей языке:       - Я не понимаю, о чем ты говоришь, змей!         Дракон вытянул голову и как-то шипяще засмеялся. Все это время он обходил Тимею вокруг. Та только сильнее сжимала палочку и целилась в Дракона, лихорадочно вспоминая слабые места.       - Понимаешь! И я заберу его не раньше, чем распустятся цветы в саду у старой Башни, Тимея Ковач, чародей! Ты ничего не сможешь мне сделать, никто не может!         Тут Дракон опустил голову и с специального седла спустился толстяк, во фраке, цилиндре, в лакированных туфлях и очень уверенно пошел к Тимее, но лица не разглядеть. Та навела на него палочку, но наездника это не остановило. Он продолжал идти. А Дракон, тем временем стоял неподвижно, лишь хвост равномерно двигался в разные стороны, рассекая воздух. От нее не скрылся насмешливый взгляд.  Тимея крикнула уже окрепшим голосом:       - Остановись, иначе я…       - Иначе что?  - С насмешкой спросил Толстяк, доставая свою палочку.       - Арагис! - Воскликнула Тимея, струйка желтого пламени сорвалось с палочки, попало в левую ногу толстяка, но больше ничего не произошло. Толстяк засмеялся.       - Ты ничего не можешь сделать в снах, это не твой мир. Но сон ты запомнишь:  это предупреждение тебе и твоему предателю-мужу. Вы склоните головы и отдадите души во славу Гриндельвальда, если не сделаете то, что должны! Отдай нам это, и никто не пострадает из тех, кто тебе дорог.       Тимея занервничала. А Тостый продолжал идти все ближе и ближе. И вот его лицо, оно было ей знакомо, но очень давно и смутно. Но имени она не помнила. Или не знала. Толстяк приблизился почти вплотную и Тимея почувствовала его запах. Мускус и лаванда. Она точно знала этот запах, но память ничего не хотела ей возвращать. Толстяк встал прямо напротив Тимеи и она приготовилась к тому, что ее возможно убьют сейчас. Но вместо этого, незнакомец забрал из ее руки палочку.       - Мало ли что, а? - издевательски подмигнув, развернулся и пошел к дракону. Когда Толстяк залез на свое место, дракон раскрыл пасть и Тимея почувствовала, как земля под ногами плавится, а сама она превращается в горсть пепла. – Я передам привет Марку!       Где-то вдалеке она услышала, а может ей так показалось, что Толстяк кричал “Да здравствует Гриндельвальд”. Тимея вдруг открыла глаза.       Серный запах никуда не исчез. Но вокруг нее стояли несколько товарок, которые внимательно, с тревогой на нее смотрели.       - Ты кричала.       Тимея приподнялась на локтях, но голова ее закружилась и она плюхнулась на жесткие нары и закрыла глаза.       - Сильно? - Спросила Тимея.       - Да, как будто тебя режут.       - Даже хуже. - кто-то еще добавил. Тимея лежала с закрытими глазами и не знала, что сказать. Кто-то коснулся ее лба.       - Да ты вся горишь!        Тимея молчала, она чувствовала, что сон еще держит в своих руках. Тело ломило, а сознание хотело провалиться, но одной волей она держала себя, оставаясь в сознании.       - Эй, врача!       Товарки уже стучали по двери камеры. На дворе очень раннее утро, может часов пять утра, по ощущениям Тимеи. Через несколько минут пришла надзирательница.       - Чего у вас тут? Ну ка! Отошли от двери! - строгий женский голос, был с хрипотцой и отдавал презрением.       - Плохо тут человеку! Врача надо!       - Нет врача еще, до полудня не будет! А теперь заткнулись и разошлись по нарам, а то в карцер всех! - кричала-гавкала надзирательница.       Товарки разошлись по местам, а Тимея лежала без сил и чувствовала, что грядет, что-то большое. Это изменит мир, и он уже не будет прежним. Она закрыла глаза и провалилась в объятия Морфея, и до самого подъема не видела снов. 3. Кто ты и что ты тут делаешь?       18 АПРЕЛЯ 1939 года, Будапешт       Старуха шла своей шаркающей походкой по первому этажу. Значит на часах семь утра. Нет, 6:59, потому что я заслышал ее шаги раньше, чем она трубно заголосила:       - Подъем, выродки! Через пять минут жду всех на завтрак. Кто не появится -останется без ужина.       Я помнил, что вчера Старуха запретила мне завтракать, но спуститься должен был. Был у Старухи садистский прием: наказанный должен был наблюдать, как едят остальные. Я натянул чистые носки, рубашку и штаны. Пока я боролся с пуговицами и ремнем, прошло три минуты. Опаздывать нельзя. Если Старуха сказала пять минут, значит пять минут.       Старуха прокричала:       - Минута!       Мои «соседи» тоже были почти готовы. Осталось только надеть неудобные ботинки и все готово. Ант и Боки, так же как и я, отданные Старухе, оба уже спускались по лестнице. Я же завязывал шнурок. Когда я спустился по лестнице и оказался в просторной гостиной я наткнулся на взгляд Старухи, она смотрела на меня с презрением. Я сделал вид, что не понял ее взгляда. Старуха сузила глаза и мягким и приторным голосом произнесла:       - Ты опоздал, Ковач.       Делать нечего. Я опустил голову и произнёс:       - Прошу прощения, мадам Басоль.       Остальные сидели за столом и склонили голову. Нельзя поднимать и смотреть на наказанного, пока Старуха вершит «правосудие».       - Он просит прощения! Слышали? – И тут началась старая лекция – Вы должны понимать, мальчики, почему я так строга с вами. Вы молоды и неопытны. Не способны пока правильно смотреть на мир. И раз на меня была возложена миссия по опеке, я должна ее выполнить, максимально нанеся вам пользу. Труд - действительно помогает сделать из молодых людей мужчин. Я обязана вложить в ваши неокрепшие умы желание трудиться на благо. Помните о том, что вы будущие мужья и у вас тоже будут дети, которые тоже должны будут вырасти добрыми людьми, ценными в обществе.       Тут Старуха плавно перешла в вопросы дисциплины, преступления и наказания и ответственности за свои поступки.       Спустя двадцать минут тем, кто не наказан было разрешено позавтракать, а я остался стоять и смотреть. Но есть не хотелось, поэтому я вполне спокойно наблюдал эту картину. Больше всего мне хотелось покинуть ночлежку и выйти на свежий воздух. Все, как назло, ели медленно. Как будто сговорились. А мне не терпелось увидеть Джено и рассказать ему то, что я видел.       После завтрака Старуха, как обычно, отдавала распоряжения, и я оказался, как обычно грузчиком и мальчиком на побегушках на рынке. Остальные разбрелись по своим делам. Ант в коровник, а Боки досталось работать по домашним делам. Это значит, что Боки должен будет быть у бакалейщика, найти слесаря, потом оказаться в паре мест, вернуться домой и сделать все по дому. В том числе стирка. В общем, не очень повезло. Это не приносит денег. Зато не надо будет по ветру ходить и бояться простыть. Если ты простыл - не приносишь денег - не ешь. В понятиях Старухи это было справедливо и обычным делом.       Анту досталось как обычно. Самый адский труд. Все знают, что коровники Старухи самое грязное место в мире. После завтрака Ант встал и не поднимая глаз пошел в кладовую, чтобы взять комбинезон, перчатки и ватник с резиновыми сапогами, которые все равно не помогали.       Детям в доме Старухи запрещено разговаривать друг с другом под угрозой наказания попасть на чердак. Что там, на чердаке, никто не знает, но слухи о нем знает даже Джено. И самое главное, дети никогда не пересекаются работой. Старуха понимала, что поодиночке мы не сможем придумать план побега. Я признавал, что это было очень умно.       Я смотрел, как Ант уходит через заднюю дверь, Боки поднялся наверх и скоро должен был спуститься, чтобы идти в бакалею. Я же, получив возможность, наконец-то выйти из дома Старухи, распахнул входную дверь и вышел в утро.       Оказавшись на утренней прохладе, я огляделся. Фонари на месте. Еще горят, но светлее становится с каждой минутой быстрее и скоро должен появиться человек, тушащий газовые колонки у фонарей. Да, так и есть. Через пару минут появился в рыжем костюме лысеющий старик, который быстро и методично выключал фонари. Это не было похоже на то, как гасли фонари тогда, ночью. Я посмотрел туда, где повозка остановилась.  Ничего необычного. Дом как дом. Да и улица ничем не отличалась от улицы, которую я знал всегда. Значит это случайность? Может быть. Но Джено все равно расскажу. И еще надо рассказать про имя, которое я запомнил. Интересно, что оно значит? Со школы я никого не знал. Ни одна историческая личность не носила имени из сна. Может быть, покопаться в библиотеке? Библиотеки открываются с девяти утра. У меня было примерно полчаса, чтобы пойти, но я не могу это сделать прямо сейчас. Сначала рынок. Если Старуха узнает, что меня не было на рынке - проблем не избежать, я легко могу оказаться на месте Анта. Нет уж. Поэтому я быстрым шагом направился на рынок. Если успеть к открытию, то больше людей меня увидят. А это то, что меня сейчас нужно.       Рынок находился в часе ходьбы от ночлежки. Когда я пришел к рынку, то увидел, как торговцы только приходят к складам, открывают их, достают тележки и нагружают их тюками с товаром. Я пошел туда, где меня знали. Пробежав между рядами я попался на глаза немолодой торговке, которая завидев меня махнула рукой:       - Марка! Давай сюда!       Я прибежал к ней. Торговка улыбнулась и затараторила:       - Я потянула спину. Не могу загрузить тележку. Загрузишь, отвезешь к лотку, разгрузишь-дам двести пенгё, идет?       - Идет! – легко ответил я и принялся за работу. Тюки были тяжелыми. Я загрузил их на тележку и связал веревками, чтобы они не упали по дороге. Когда все было готово, я повез тележку к лотку. Ее место на рынке было недалеко от входа, я его хорошо знал, поэтому достаточно быстро пригнал тележку и разгрузив ее, я получил свои деньги и отправился обратно к складам.Проходя мимо больших дверей, я подходил к торговцам спрашивая:       -Помощь? – Отказ.       - Урам, урам!Помощь? – снова отказ.       - Пани, помощь? Недорого!       И так час, пока все торговцы не разбредутся по лоткам.  Итого за утро я заработал всего двести пенгё. Мало. Чем теперь заняться? Можно помогать покупателям или торговцам, которые будут продавать большие партии или если у кого-то закончится товар. Надо держать ухо востро, чтобы успеть быстрее, чем местные базарники, беспризорные дети, обитающие на рынке. Тут свой рынок и своя конкуренция. И да, их нельзя бояться. Иначе ограбят. Меня несколько раз пытались, но безуспешно. Я приходил в синяках, но с деньгами, которые не отдал. Старуха не задавала вопросов, просто забирала деньги, а на следующий день отправляла меня снова на рынок.       По моим прикидкам Джено должен был уже в одиннадцать часов прийти на рынок за продуктами. Отлично. Есть еще пара часов. Сон из головы не шел. Что говорил тот, который был на драконе? Я точно не знаю того языка, на котором говорил странный на драконе. А единственная фраза, которая мне точно была понятна связана с именем. Терпение было на исходе. Если я еще буду медлить, то просто сгорю от любопытства. Я стал лихорадочно соображать, как сбежать с рынка в такое время, когда торговцам я мог понадобиться в любой момент. Единственный путь-через вторые ворота. Да, это большой крюк, но зато я не попадусь ни одному из торговцев на глаза. А если меня заметят, так я легко смогу оправдать мой поход тем, что иду на склады. Нормально. Теперь надо просто дождаться Джено и можно будет пробовать.       Я ходил между рядами торговцев. Они весело шутили, говорили о своих делах, практически не замечая меня. Время подходило к половине одиннадцатого. Пройдя очередной ряд и попутно предлагая помощь, о заработке я никогда не забывал, я повернул в сторону основного входа на рынок. Как раз успею дойти, чтобы увидеть пришедшего Джено.       Каникулы в самом разгаре, а потому он спит, как хорек до самого последнего поющего петуха. Я почти пришел, когда увидел несколько бритых голов, которые шли в мою сторону. Решение пришло моментально. Я свернул в сторону вторых ворот. Мне не нужна встреча с ними. Не сегодня. Двинувшись в нужную мне сторону меня окликнули.       -Эй, Марка!       По спине прошел холод.       - Марк! Иди сюда!       Я обернулся и выдохнул. Это был молодой парень с усами, которые он прилежно стриг, Булу.  Он махал мне рукой. Я улыбнулся и подошел к нему:       - Да, урам, чем могу помочь?       - Не урам, Марк, а Булу, я же просил тебя. - Булу пожал мне руку. - Занят?       - Не, есть время. - я не отказываюсь от денег никогда, особенно, когда просит Булу. Он всегда хорошо платит.       - Отлично. Тогда вот что: нужно отнести продукты мадам Лиару и взять у нее плату за них. Она живет недалеко от Ратуши. В двадцать четвертом доме. Я дам тебе за это пятьсот пенгё. Берешься?       Я думал меньше секунды и затем кивнул. Булу повел меня за лавку и дал два увесистых пакета. Лучше повода уйти с рынка нельзя было и придумать. Булу провел меня до главных ворот:       - Ну все. Жду тебя обратно с деньгами. Полторы тысячи пенгё. Давай, Марка, иди.       И я пошел. Нужный дом нашелся практически сразу. Передав продукты и получив деньги, я решил, что сначала отдам их, а потом позволю себе уйти с рынка. Алиби было готово и все видели, как я уже уходил и возвращался. Мало ли зачем меня послали, да? Так и поступил.       Когда Булу отдал обещанные деньги я решил, что теперь можно пойти заниматься своими делами. По крайней мере, до вечера времени хватает, чтобы не вызывать подозрений. Если вечером меня не будет, то торговцы это заметят и будут проблемы.       Я вышел через основной вход на рынок и побежал в сторону библиотеки. Меня что-то подгоняло, а в голове назойливо стучало “Jégeső Grindelwald”       Я бежал со всех ног. На меня смотрели как на ненормального, но это было не важно. Пару раз я чуть не налетел на лавки, которые ставят цветочники рядом со своими домами или теплицами.       - Эй, аккуратнее! Босота совсем не уважает порядки! - с этими словами толстяк в клетчатой рубашке и комбинезоне чуть не снес меня горшками, которые тащил в своих не малых руках.       - Извините урам!- на бегу крикнул я.       Я продолжал бежать и даже ни капли не устал. Где-то за моей спиной прозвучал глубокий и сильный удар колокола. Потом еще один. Я был почти на месте. Я уже видел колонны городской библиотеки. Тогда я перешел на шаг. Вокруг меня ходили люди, проезжали возницы и автомобили. Я остановился, как будто кто-то держал меня. Оглянувшись и никого не найдя, кто мог бы следить за мной, я зашагал в сторону библиотеки.       Если бы он просто прошел мимо, ничего бы непроизошло. Сейчас это очевидно. Я ведь видел его раньше. Я почти подошел к библиотеке, когда меня снова сбил с ног толстый и высокий, с тростью в руке. Когда я упал, больно приземлившись на задницу он повернулся ко мне на мгновение и этого хватило. Как вспышкой в голове пронзило имя Гриндевальд. И дракон.       Толстый, с тростью в руке удалялся, а я, поднявшись на ноги и потирая ушибленный зад почему-то стоял еще секунд десять. В конце концов, толстый находился в поле зрения, и я пошел за ним. Толстый шагал быстро, а тростью скорее отбивал ритм, чем опирался на нее реально, я то и дело сбивался на бег, чтобы не потерять из виду своего обидчика. А толстый тем временем петлял по улочкам, сворачивая то в одну, то в другую узкую улицу. Я старался запомнить путь обратно и не мог, то с какой скоростью двигался толстый и как быстро приходилось двигаться мне не давало ни малейшего шанса задуматься.       Эта погоня продолжалась уже довольно долго, а я почти не приблизился к толстому. Да и что бы я ему сказал? Я уже перестал понимать, зачем вообще отправился за ним! В боку уже кололо, я напрочь заблудился и к тому же у меня оставалось мало времени, чтобы вернуться на рынок. Сделав очередной поворот толстый скрылся с моих глаз. Я поднажал и остановился около угла, куда свернул мой визави. Я заглянул за угол. Никого. Только арка, мусорные баки и тупик. Ни толстого, ни прохода вперед. Глухие стены, без дверей и окон. Я сначала подумал, что мне мерещится это. Пришлось пару раз моргнуть. Без изменений. Я вышел из-за угла. Сделал несколько шагов в арку. Я прислушался. Странно. Я продолжал идти вперед, но не мог понять, что происходит. Что-то очень тревожило меня. Когда я понял, что, было поздно.Следующий шаг давался очень тяжело, как будто пришлось выбираться из болота. Но когда я его сделал, то сердце у меня чуть не выскочило из груди, а грязное ругательное слово застыло на языке. Я перестал что-либо понимать, потому что весь мир перевернулся вверх тормашками.       Я стоял на улице, солнце светило, было немного прохладно, однако я тут же вспотел в своем прохудившемся пальто, хотя был уверен, что замерзну. В Будапеште в апреле всегда холодно.Шаг. Улочка, где я видел глухую стену, уходила дальше. Стена была, но дальше. И до нее был поворот налево и еще одна арка. Я пошел вперед. Дошел до арки, но выходить не спешил, заглянул за угол.Люди были. Но выглядели они немного странно. Я смотрел на то, как они одеты и мои глаза расширились от удивления, а челюсть чуть не отпала. Я и не видел-то таких одежд раньше. Хотя нет, видел, даже припомнил где. В театре. В какой-то исторической постановке и названия не помню. Мужчины и женщины, дети, собаки, кошки и… крысы. Совершенно спокойно шли по тротуару, разговаривая или спеша по своим делам. Мужчины, практически все стройные, в шляпах, формы и размеры которых сразу бросались в глаза, некоторые в плащах, невысоких сапогах, просторных рубахах. У некоторых жилеты. Женщины же были одеты в просторные платья, на головах у некоторых были шляпы, а у некоторых береты или платки. Город жил.       Я пытался глазами найти толстого, но он пропал. Я посмотрел назад, на место, откуда я пришел. Арка и стена. В этот раз я уже не удивился. Прислушался к себе: дыхание не очень ровное, в висках стучит. Я решил пройти до конца арки и потом вернуться. Вышел из-за угла и сделал несколько неуверенных шагов. Небольшой ветерок подул на меня. Когда я вышел из арки, мне пришлось расстегнуть пальто, потому что мне было жарко. Это была совсем майская погода. Я огляделся, народу оказалось гораздо больше, чем я мог видеть, пока стоял за углом.       Я заметил их первым. Черные пальто, на голове что-то военное, со шпилем, а лица закрыты чем-то, с большими черными же глазницами. В руках у них ничего не было. Я не знал, кто это. Подумал, что военные. Слишком уж четко все у них. Таких, кого, военных ли, я еще не видел. Они шли слаженно, не расстраивая строй. Я загляделся, потому что выглядело это жутко и завораживающе одновременно. Дойдя до первых перекрестков две группы отделились от основной колонны и пошли в своих направлениях. Попутно от основной колонны отделялись по одному-двум людям и те заходили в здания. Во все здания. И тогда я услышал первые крики. Кричали женщины. Я обернулся и увидел, как двое черных тащили за руки молодую девушку. За ними бежал усатый, немолодой мужчина, который выхватывал палочку и что-то кричал черным. Его не стали игнорировать: один что-то резко произнес и из его руки вылетело оранжевое пламя, которое пробило усатого насквозь. Тот упал и больше не поднимался. Снова крик, я огляделся и снова оранжевое пламя, которое выбилось из груди девушки, бежавшей в мою сторону. Это было очень быстро, люди просто падали замертво.       Тем временем колонна продолжала идти. Она становилась меньше, а из зданий, в которые заходили черные я слышал крики, звон разбивающихся окон и вылетающие то тут, то там зеленые вспышки.        Вдруг по всей улице разнесся чей-то голос:       - Hände hoch. Nicht bewegen. Keine Fragen gestellt werden. Руки поднять вверх. Не шевелиться. Не задавайте вопросы.       Через несколько секунд снова то же самое.       Я видел, как бежали дети, примерно моего возраста, как в них попадали зеленые вспышки, как, словно подкошенными, падали они, разбивая себе лица, но уже ничего не чувствуя. Видел, как некоторые мужчины, выхватывая короткие палочки пытались сопротивляться, палочки выбивали то синие всполохи, то белые. Как некоторые попадали в черных и не причиняли им никакого видимого вреда. Я видел, как быстро и слаженно черные пресекали все попытки к сопротивлению оранжевыми вспышками. И тогда я запаниковал. Я никогда не видел смерть так близко. Только что, еще живые, они умирали. Я хотел кричать, но дыхание перехватило и в голове запульсировало от боли.        Я попятился в арку, чтобы скрыться за углом и снова пройти в стену из которой вышел. Когда у меня почти получилось мне на глаза попалась девочка примерно моего возраста, которая бежала в мою сторону. Двое черных заметили ее, но пущенный в нее заряд угодил в стену, где стоял я, а та в свою очередь на бегу развернувшись, взмахнула палочкой в своей руке прокричав что-то. Из палочки вырвалась белая змейка дыма. Черные тоже не стали ждать и пару раз в нее летели вспышки очень близко от головы. На секунду она остановилась и прокричала:       - Арагис! –никакого эффекта это не произвело, но некоторое замешательство, среди нападавших те вспышки произвели. Это спасло ее. Она резко развернулась и бросилась бежать, но в следующую секунду она споткнулась о камень, которым была вымощена улица и чуть ли не кубарем покатилась в мою сторону. Ее преследователи быстрым и четким, без тени сомнения шагом пошли за ней, доставая из плащей еще одни палочки. Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. Черт, я же почти добрался до спасительного угла. Девчонка попыталась подняться. Черным оставалось пройти несколько десятков метров. И тогда я решился.       Резким броском, в несколько шагов я пробежал арку и оказался на улице. Беглого взгляда хватило, чтобы понять, черные были настроены решительно. Я подбежал к девчонке. Схватил ее за руку. Та оперлась на нее и поднялась. Я потянул ее за руку и потащил в спасительную арку. Она держала руку крепко и лишь оглянулась на мгновение на преследователей. Кровь текла из рассеченной брови и коленки, больше нигде.       Забежав в арку, за угол, я перевел дыхание. Сердце готово было выскочить из груди. В голове стучало. Я схватил девчонку за руку и потащил в стену. Та не сопротивлялась.       - За мной!       Снова это ощущение болота. Ноги вязнут, идти невероятно сложно. Но так продолжалось несколько мгновений. Оказавшись на “другой” стороне, резко стало холодно, зубы застучали, но я не сводил глаз со стены. Двое черных показались через секунды. Они встали и огляделись. Потом один из них сказал:       - Es scheint, durch das Portal gegangen. Zur Hölle mit ihnen. Komm.       Второй ответил:       - Okay, ich verstand. - Потом что-то произнес. Все исчезло. Даже от стены холодом повеяло.       Стоящая рядом, на ветру девчонка рукой стерла кровь с лица.       - Ты как? - я посмотрел на нее и тут только я заметил, что она одета в меховой жилет. На вид очень дорогой и качественный, а самое главное-теплый. Из-под жилета я увидел длинные рукава с вензелями у кистей. На ногах были короткие сапоги. Длинные темные волосы, немного волнистые, сбились. Ее глаза очень цепко смотрели на меня.       Она промолчала.       - С тобой все хорошо? Ты по-венгерски говоришь?       Молчание. Она просто стояла и смотрела на меня. Я застегнул пальто и подошел к стене. Да, так и есть. Просто стена.       - Они закрыли портал.       Я аж вздрогнул.       - Что?       - Портал закрыли. Отсюда обратно не вернуться. Нужно искать обход. - С этими словами она с силой пнула по стене. Потом рукой, в которой была сломанная палочка, но казалось, что она этого не заметила, вытерла капающую на глаза кровь из рассеченной брови.       - Обратно? - тут я подумал, что от удара у девочки могло что-то сдвинуться. - Ты нормальная? Ты этих видела?       Она посмотрела на меня, а потом закрыла глаза и несколько раз вдохнула и выдохнула, потом тяжело проговорила:       - Тёрпек тебя задери, ты вак, да?       Я ни слова не понял, но звучало это несколько оскорбительно. Неопределенно пожал плечами.       - Я так и поняла. Ада, Аделаида, если хочешь. - Она протянула руку.       - Марк, - ответил я.       Мы пожали руки. Ада же наконец посмотрела на палочку и выругалась. Я не стал ей ничего говорить, похоже у нее проблем очень много теперь. Ада посмотрела на меня и медленно проговорила:       - Мне нужно вернуться.       - А как же те, которые в черном? - я показал в сторону стены, откуда мы едва спаслись. - Мало было?       Аделаида посмотрела в стену и снова выругалась. Потом еще несколько раз пнула глухую к ударам стену.       - Пошли, - я больше не хотел слушать ее ругательства.       - Куда? - вскинула брови Ада.       - Есть хочу. И ты расскажешь мне, что я видел.       Та посмотрела на меня, облизнула губы и кивнула. Мы двинулись не по той дороге, по которой я пришел сюда. Да и это было не важно, нужно было добраться до рынка. По ощущениям было глубоко за полдень, а значит времени было очень мало.       Мы шли и молчали. Ада не отставала, а я торопился.       - Здесь налево - пробурчал я и Ада послушно повернула. Мы вышли на большую улицу, с которой было видно ратушу.       Я вел ее в сторону рынка, туда, где мы могли поговорить. У меня были вопросы, и я хотел услышать ответы.               4. Муж и жена.       18 АПРЕЛЯ 1939 года, тюрьма на окраине Будапешта, утро.              Звонок прозвенел. Времени на то, чтобы осмыслить происходящее не осталось. Сейчас сюда придут надзиратели. Если он не успеет встать — снова будут бить по спине тяжелыми, но короткими палками. По коридору были слышны шаги. Тяжелые, бухающие по тюремной плитке тяжелыми сапогами. Идут. Заключенный быстро встал и попытался привести себя в порядок. Длинные волосы слиплись на лице, привычным движением рук убрав волосы, он открыл лицо. Пара старых синяков на лице и теле уже сходила.       Надзиратели были не далеко, всего в паре камер от него. Соседа по камере слева уже неделю как нет. Наверняка что-то сделали с ним. Но сейчас надо думать не о нем, а о себе. Он должен держаться, как можно дольше, чтобы спасти жену и вернуть сына и бежать. К камере подошли трое.       — Внимание! Лицом к стене.       Второй отдал следующую команду:       — Руки за спину. Рапорт.       Мужчина набрал в легкие побольше воздуха и отрапортовал:       — Андрис Ковач, осужден Трибуналом по статье «Тунеядство» на 2 года лишения свободы и исправительных работ.       Третий надзиратель отпер дверь камеры и в нее вошли два надзирателя. Один застегнул кандалы на руках заключенного, второй положил руку на плечо, резко развернул его и повел на выход. Его вели по длинному, выкрашенному зеленой краской, коридору с белыми дверьми камер, таких же, как и у него самого.       — Повезло тебе, Ковач.       Заключённый молчал. Ждал, когда будет продолжение.       — Сегодня увидишь свою жену. Она тоже едет в тот же район на уборку.       Андрис чуть заметно улыбнулся. Он понимал, что встреча будет секундной, но ему только это и нужно. Убедиться, что с ней все хорошо и ей ничего не угрожает. Разговаривать им не дадут. Но это и не нужно.       Впереди показался строй таких же заключенных, как и он. Это понятно. Тех, кто хорошо себя ведет повезут в Будапешт, на работы. Едва ли не единственное путешествие, доступное заключенным.       На улице было зябко. Да, обычная ранняя весна в Будапеште, но апрель умеет преподносить сюрпризы. Но тюремная куртка была застегнута полностью.       Долго собирались к поездке, надзиратели принимали все доступные меры, чтобы заключенные не сбежали во время исправительных работ. Всех заключенных рассортировали по автобусам. В каждый из автобусов зашло по два охранника с автоматами. Они с презрением посмотрели на своих пассажиров. Через несколько мгновений колонна тронулась. Они выехали с территории лагеря и довольно попали на дорогу, ведущую в город.              Их обоих осудили как «общественно опасных тунеядцев», которые «неизвестным образом обогатились, без трудовой дисциплины и живущие напоказ демонстрируя пренебрежение общественными нормами». Серьезных наказаний по этому виду преступлений еще пока не применяли.       С тех самых пор, как Венгрия стала ближе и теплее относиться к Германии, в которой процветала страшная идея неравенства людей, где одни были лучше, чем другие, тем сложнее им жилось. Да, они оба понимали, почему. Оба не работали, но могли себе позволить отдать ребенка в хорошую школу. В ту школу, где обучали хорошие и умные учителя, которые не рассказывали то, что навязывалось Германией и Италией. И это стало у многих соседей вызывать подозрения. С каждым разом приходилось опасаться того, что кому-то можно не понравиться, и на тебя напишут донос. Такое уже было, но, как правило, быстро заканчивалось, потому что выяснялся факт неприязненного отношения доносчика. Все чаще на Ковачей косились.       В дверь постучали. Открывая дверь, Андрис понял, что пришли за ними.       — Полиция. Обыск. На основании решения местного суда, по обвинению в тунеядстве и сокрытии богатств от Регента и народа.       Через час в квартире все было вверх дном. Искали все, что могло быть запрещенным: книги, пластинки, записки, дневники. Полицейские ходили с важным видом по квартире. Андрис и Марк сидели на софе, под пристальным наблюдением двух полицейских в гражданской одежде. Неожиданно для всех дверь стала открываться. Это была Тимея. Как и всегда, она, как будто, осветила комнату. Полицейские на мгновение остановились. Она же на пороге замерла, обежав взглядом комнату. В глазах было удивление, и потом свет потух. Она поняла все. В этот момент один из полицейских грубо схватил ее за руку. Андрис вскочил с софы, но быстро получил прикладом в живот и кто-то резкой подсечкой выбил землю из под ног? потеряв на секунду дыхание и растянувшись на полу. Тимея попыталась вырваться, и ударила полицейского по щеке от чего тот покраснел.  Тимея пыталась броситься к сыну и мужу, но хватка полицеского была крепкой, вырваться не получалось. Андрис успел подняться на ноги, но уткнулся в ствол автомата, нацеленного в него. Полицейский, который держал Тимею, уже тащил из огромной кобуры пистолет.         — Тихо! — рявкнул полицейский, который командовал этим безумием.  Очень грозного вида, немалых размеров с желтой повязкой на левой руке. — Еще одно движение, и мы открываем огонь за неподчинение властям. Я не думаю, что мальцу это нужно видеть. Мы выполняем свою работу. Если не хотите быть закованными в кандалы – сидите тихо. У вас итак сейчас проблем очень много.        Это сработало. Женщина притихла. Тогда ее руку освободили, а она кинулась к сыну.       Через несколько минут все трое сидели на софе и смотрели на то, как полицейские методично разносят квартиру, как потрошат ящики, как высыпают на пол содержимое шкатулок, как выкидывают в общую кучу их одежду и костюмы, как разрывают книги и записные тетради. На пол летели посуда, столовые приборы, вазы, домашняя утварь. Среди всего прочего были найдены деньги, золото и серебро со странными штампами и вензелями. Радости полицейских не было предела. Они, не задавая вопросов, просто упаковывали и запечатывали все, что находили. Все чаще полицейские бросали косые взгляды на всю семь.       Когда вся квартира была вывернута на изнанку, старший среди них подошел к сидящим на софе, и, глядя сверху вниз объявил:       — Все трое едут в участок на допрос. Дело будет передано в Трибунал.              Автобус мчался по утренней улице. Солнце ползло вверх и становилось немного теплее. Снег, и без того не очень обильный, стаял окончательно еще пару тройку дней назад. Они въезжали в Будапешт. Очень красивый город, с какой бы стороны на него не посмотреть. Через несколько минут колонна ехала по улицам еще спящего города. Да, время приближалось к семи утра и не все горожане отправились по своим делам. Несколько полусонных людей с заспанным лицом прошли мимо тюремных автобусов. Надзиратели встали со своих мест и старший из них, Каргу, тот самый, что проводил обыск в квартире Андриса и Тимеи заговорил:       — Так, сброд, встаем, руки за голову. Выходим по одному и без глупостей, мы имеем право стрелять на поражение, лишь только вы подумаете о побеге. Это ясно?       Как обычно, этот грозный надсмотрщик проговорил обязательную часть. Молчание - признак согласия. Говорить в таких случаях запрещено. С охраной лучше вообще не говорить. Теперь, двери автобуса раскрылись. Один из надзирателей вышел из салона, второй громко и отчетливо приказал:       — Выходим по одному и без глупостей! Называю фамилию, вышли, взяли метлу, отошли на 4 шага вперед от автобуса и встаём в шеренгу. Это понятно?       Снова молчание.       — Хорошо. Дудаш, — на этих словах встал невысокий и толстый мужчина, лет 40, вор кажется. Он прошел к надзирателю, ему отстегнули кандалы, он спустился по лесенкам, ему вручили метлу и ровно в 4 шагах от автобуса Дудаш развернулся и встал лицом к автобусу.       Надзиратель продолжил:       — Кош, на выход! — Кто-то встал и пошел к выходу, повторяя все те процедуры, которые выполнил Дудаш.       — Торок…— Еще один.       — Патаки…— Снова.       — Балла…— Все ближе.       — Лукаш…— Почти все вышли.       — Ковач…— Андрис встал и пошел к надзирателю, все как обычно. Подойдя к охраннику и протягивая руки, Андрис посмотрел на Каргу. Тот кивнул влево и прошептал — Там. Не подставь меня. Никаких фраз вслух, понял?       Андрис кивнул и вышел из автобуса и встал в строй. Посмотрел в сторону автобуса. Нет, не видно. Не сработает, если нет зрительного контакта. Надзиратели быстро прошлись по списку и определили, кто и где работает. Андрис попал на начало улицы и закончить надо было в метрах трёхстах вверх по улице. Хорошо. Это примерно 3 часа интенсивной работы метлой. Если торопиться. Торопиться не хотелось, но тут не от него все зависит. Андрис шел к месту работы с метлой в руках. Уже подойдя к началу улицы, где стояла полицейская машина, он заметил ее.       Свою жену он угадывал безошибочно из сотен, тысяч, миллионов. Она была в робе, с косынкой на голове, скрывая золотистые волосы, на ногах резиновые калоши. Взгляд был потушен. Все-таки Тимея вольная птица. «Не закрывайся от меня, Тимея, — подумал Андрис, сжав метлу и беззвучно проговорив одними губами — Азребилеба!» Та встрепенулась. На секунду, как будто резкий ветер.       Андрис почувствовал, как ее разум секунду сопротивлялся, а потом открылся ему. «Все хорошо — ответила Тимея, — Я в порядке».       «Я тоже. Выглядишь уставшей» — Андрис замедлил шаг и, не отрываясь, смотрел на жену.       «Знаю. Я вчера что-то почувствовала…»— Тимея выпрямилась, как будто разминая спину.       «Да, я тоже. Опасность?»— Андрис сильнее сжал метлу.       Впереди двое охранников уже направляли Андриса к месту работ. Значит, скоро связь разорвется.       «Да. Что-то серьезное. Страшно… — Тимея чуть повернула голову в сторону Андриса.— Я боюсь, Андрис. Он упомянул Гриндельвальда»       Кто-то сзади толкнул Андриса, тот сделал несколько шагов и связь разорвалась. Дойдя до места, он сжал метлу и провел ей по каменной улице, собирая пыль, прошлогодние листья. Андрис махнул еще раз метлой и вспомнил слова Тимеи: «Он упомянул Гриндельвальда». Андрис задумался, водя метлой по камням. Нет, имя знакомое до боли. Выпускник Дурмстранга, гордость Карпат, но о ком говорила Тимея? Кто упомянул имя одного из сильнейших чародеев и почему ее это так напугало?  Догадок не было совсем. Да, странное чувство, которое он испытал вчера было тревогой, но Тимея чувствовала такие волнения сильнее и он доверял ее чувству больше.  Мысли вертелись в голове вокруг одного вопроса: что бы это могло быть? А вот ответов не было совсем. Андрис долго еще думал над словами жены. Ей было страшно, иначе она бы не говорила об этом. Андрис поежился от холода и подумал, что без волшебной палочки он мало что может. Как и Тимея. Они оба отказались от магии. Казалось, так проще жить среди людей, не привлекать к себе внимания. Когда родился Марк, стали происходить странные вещи вокруг чародеев. В их школе, Дурмстранге, стало мрачнее и от этого веяло чем-то не хорошим. Волшебники стали опасаться друг друга. Тогда Андрис и Тимея приняли решение уехать в Будапешт и перестать пользоваться магией совсем. Они вполне законно получили все документы и зажили как «нормальные» люди, ваки, слепые. Кое-что оба заработали в свое время, поэтому с деньгами проблем не было, можно было позволить себе не работать, а заниматься Марком, чтобы тот мог нормально жить среди ваков.       Так и шло, пока Марку не исполнилось десять. Он уже учился в обычной школе. Андрис и Тимея решили, что отдавать его в школу чародейства и магии Дурмстранг, как и в любую другую школу магии, они не будут. Поэтому они вполне спокойно ждали одиннадцатого дня рождения.       Но теперь все иначе. Они в тюрьме. И должны пробыть тут два года. Марк находится у государственного опекуна, но это не вселяло спокойствия в обоих. Андрис махал метлой все больше отвлеченно, чем заслужил короткий, не сильный удар по спине дубинкой и злой голос надзирателя:       — Эй, проснись, спящая красавица!       За его спиной загоготали. Андрис вернулся из мыслей в реальность, в которой он должен мести улицу и вести себя примерно, чтобы и дальше выезжать сюда, где мог видеть Тимею. Посмотрев на другую сторону улицы, он не увидел Тимею. Да и не удивительно. Скорее всего, она ушла дальше. Он подумал о Марке. Уже вполне сосредоточенно подметая улицу, Андрис не забывал поглядывать глазами по сторонам. Иногда Марк угадывал место, где они будут работать и тогда они были все вместе. Мама, папа и сын. Но Марка не было видно. Не откажись они от магии все было бы намного проще, но увы. Когда ты отказываешься от магии — она от тебя уходит, оставляя слабые следы. Как будто свечки, еще не потушенные, скорее тлеющие. Они не пользовались магией до того самого момента, пока не оказались в тюрьме. И тут они не смогли ничего вспомнить, что могли бы применить, кроме мыслехода. Да и то, это Тимея оказалась первой, кто ворвался в разум Андриса, заставив сначала того изрядно испугаться, чем рассмешил Тимею. Волшебные палочки похоронены в Северной Трансильвании, во время свадебного путешествия. Да, время сыграло злую шутку с ними.       В таких размышлениях, ближе к полудню Андрис закончил мести свой участок улицы и надзиратели, приняв работу заключенного, позволили ему вернуться к автобусу и занять свое место, чтобы дать возможность отдохнуть. На обратном пути Андрис не видел автобусов женской колонии заключенных. Или закончили или переехали. В любом случае до автобуса они добрались гораздо быстрее.       Войдя в автобус и усевшись на свое место, Андрис смотрел в окно. Кандалы не одевали пока, и он был рад этому. В автобус вошел Каргу.       — Как ты?       Ковач молча посмотрел на охранника и опустил взгляд.       — Я знаю, — вдруг неожиданно сказал полицейский, — Страшно вот так, да? Когда видишь и ничего не можешь сделать. Пока нацисты не пришли в мой дом, я не знал, что такое видеть своих родных близко и далеко одновременно. Что теперь не сделаешь, чтобы не отпускать свою семью от себя. Приходится быть надзирателем.       — Все нормально, правда. — ответил Андрис.       Каргу встал и сказал:       — Вытягивай руки вперед, я должен надеть кандалы. Все закончили, и мы выдвигаемся обратно.       Андрис ничего не сказал. Просто вытянул руки и смотрел в окно, надеясь, что автобус с женским отрядом будет неподалеку.       Спустя несколько минут автобусы вновь выстроились в ряд и ехали по направлению в тюрьму. По дороге им встречались и машины гражданские и военные машины. Давно говорили о том, что Германия готовится к войне. Но с кем и зачем никто не мог внятно ответить. Еще в городе настораживало большое количество военных, разгуливающих по городу. Андрис попробовал заговорить об этом с соседом по автобусу, но старший полицейский очень быстро пресек все разговоры, ударив по спине обоим своей короткой дубинкой. На этом все закончилось.       Въехав в двойные ворота мужской исправительной колонии, автобус остановился.       — Встаем!— это Каргу — Выходим по одному в том же порядке. Встаем в одну шеренгу.       Спустя несколько минут, заключенных пересчитали и отправили на обед. Пока те шли под пристальным взглядом охранников на вышках, мысли Андрис вернулись к словам жены. Это становилось похоже на паранойю и Андрис понимал, что нужно отвлечься.       После обеда, заключенных отправили на местные трудовые зоны. Андриса отвели в столярную мастерскую, какую он выбрал еще в начале срока. Всякий раз, когда он попадал в мастерскую, Андрис, помимо никому не нужных шахмат, ложек и лоханок пытался сделать палочку. Он понимал, насколько это бессмысленно, но не мог оставить попыток. Да, палочки получались, но в них не было магии ни на йоту. Ночами он водил в камере очередной палочкой, вспоминая пасы и заклинания. Надеясь, что, хотя бы раз ему удастся самое простое заклинание. Но ничего не получалось.       Сегодня он тоже попробует. Как обычно, уже на протяжении семи месяцев.              Тимея ехала в автобусе и улыбалась. Он связался с ней. После ужасной ночи в бреду она не могла поверить в удачу. Теперь Андрис знает. Она сказала ему самое главное.       Каждый раз она прокручивала то, что видела в голове. Снова и снова. Дракон. Большой, сильный. Не чета тем, которых она встречала или читала в книжках. Этот был намного серьезнее тех, которых даже ей показывали в Дурмстранге, хотя ее убеждали, что это самые большие драконы. Этот в один короткий круг мог облететь весь Будапешт. Она не могла представить, откуда он взялся, но понимала, что без темной магии тут не обошлось. Приручить драконов — искусство, а таких, какого она видела во сне — великое искусство.       Но тревожилась она даже не из-за дракона, а из-за всадника. Он ей кого-то напоминал. И она все время была близка к тому, чтобы назвать его по имени, но имя всякий раз ускользало от нее. Что-то его смущало в нем. Манера вести дракона? Манера говорить? Что-то в нем было странно знакомое и отталкивающее. А еще он определенно тут неспроста. Что ему надо? И тут, как вспышкой пронеслось в голове: Марк. И как это она забыла? Откуда он знает Марка?       Марку исполнилось одиннадцать три дня назад. Возраст поступления в школу магии и чародейства. Но они отказались от магии вот уже почти десять лет назад. И даже огласили свое решение. Такое решение закрывает двери магических школ для детей волшебников. Но появление странного человека на драконе заставило Тимею паниковать. Она заперта и не может выйти раньше, чем ее отпустят из тюрьмы. Таковы ваковские законы. Хочешь быть ваком — соблюдай ваковские законы. Все просто.       Тимея прокручивала снова и снова сон. Она запомнила его во всех деталях. Летящего дракона, всадника, мертвых людей. А дальше она проснулась. Мокрая, как будто побывав в очень хорошо натопленной бане. Соседка по камере сначала думала, что у Тимеи чума и даже кричала, чтобы ее отселили от болезненной. Но скоро выяснилось, что Тимея не больна. Надзирательница спросила у Тимеи, как та себя чувствует. Тимея посмотрела прямо и ответила:       — Хорошо. Я могу работать.       Надзирательница кивнула, удовлетворенная ответом.       Завтракать не хотелось, хотя она понимала, что поесть надо. Даже если это такая ужасная еда, которую едой-то можно было назвать с большой натяжкой.       Уже на обратном пути, она ехала улыбаясь. Она знала, что Марк не даст себя в обиду и с ним все будет хорошо. Когда она выберется отсюда, она заберет сына и тогда ей станет легче. А сами они будут еще больше осторожны, потому что грядет что-то большое. Предчувствия не могли ее обмануть.        5. Первое нападение.       18 АПРЕЛЯ 1939 года, где-то на пути в Будапешт       Дорога длилась уже 6 часов. Но человек в темно-сером плаще сидел неподвижно. Даже возница устал. Погода далась на редкость поганая. То моросящий снег, переходящий в дождь, а иногда совсем град, то дождь, переходящий в снег, который валил хлопьями. Ветер периодически налетал на повозку, которую везли три лошади. Это был шквал, который мог несколько раз перевернуть повозку, но мастерство кучера помогало удерживать ее в устойчивом положении. Материя повозки хлопала на ветру, грозя сорваться и оставить пассажира от защиты от ветра.  Город был недалеко. Через пару часов они будут на месте. В Будапеште.       Извозчик никогда не размышлял о своих клиентах. Заплатили - вези. В принципе ничего странного в пассажире не было. Просто заплатил он золотыми монетами. Куда девать золото, кучер не знал, но оплату взял. Пассажир не был разговорчив и по большому счету проблем не доставлял. Но заговаривать с ним извозчик не решался. Было во взгляде пассажира что-то, что заставляло смотреть на грязную дорогу, на горы впереди и радоваться звону колокольчика на лошадях.        Неожиданно ветер перестал трясти повозку. Пошел снег. Крупный, хлопьями, застилая дорогу и сводя видимость к нулю. Кучер решил приостановить повозку, но голос из брички скомандовал глухо и четко:       - Не смей останавливаться.       - Урам, мы разбиться. Не видно же ничего! Там гора. Опасность! – на ломаном болгарском проговорил кучер.        Человек в сером вытянул руку, в которой была похожая на прут палочка:       - Саргенис Ён!- в глазах у извозчика пропала жизнь, только немигающий взгляд и руки, которые держат вожжи, - Вперед быстрее, не останавливаться, не говорить, не смотреть назад.       Извозчик молча повернулся к лошадям и резким движением, даже для опытного возницы, ударил лошадей. Те понеслись быстрее. Бричка могла разлететься на части, колеса могли просто отвалиться, но та непостижимым образом держалась.       Человек в сером смотрел на спину извозчика, оглушенного заклинанием подчинения. Это была крайняя мера. Он понимал, что теперь преследователи точно узнают о его местоположении и попытаются перехватить. Выбора не было. Если он выживет, то успеет сделать так, что извозчик забудет обо всем. Но это если он успеет. Погода изменилась, значит, их заметили. Теперь остается надеяться, что они достаточно оторвались от преследователей. Пассажир только крепче сжал палочку.  В шуме топота копыт и звона колокольчиков не было ветра. Плохо. Очень и очень плохо. Неожиданно для всех сзади раздался голос. Громкий и требовательный:       - Останови повозку, кучер!- но тот находился под действием заклинания и отдавать приказы мог только пассажир брички.       - Быстрее! - Крикнул человек в сером, и возница хлестнул лошадей еще раз, лошади понесли. Неожиданно сильно по колесу ударила кочка. Колесо чуть подпрыгнуло, а от обода оторвалась, но не отлетела спица, отсутствие которой разрушило бы колесо и все было бы кончено.  Реакция была моментальной. Пассажир резко махнул палочкой и произнес, понимая, что их настигли:       -Пакалан! - оторвавшаяся спица встала на место. - Корджа!       И колесо стало вновь цельным, повозка ускорилась.       Неожиданно красный всплеск пролетел в миллиметрах от лица пассажира в сером. Тот лишь ухмыльнулся и скорее подумал, чем прошептал: «Вот как вы заговорили?». Опиравшись одной ногой в скамейку извозчика, пассажир получил возможность оглядеться, тут же метнул палочку в ту же сторону и, прищурив глаза, и не произнося ни слова выпустил из палочки трех желтых змей, которые извиваясь полетели к преследователям. Две не достигли цели, но одна вдруг взорвалась и на мгновение осветила все место погони. И в этот момент чародей понял, что оторваться от погони не получится и следует приготовиться к драке.         Бричку окружало пять человек на метлах, одетые в одинаковую форму. Разглядеть лучше не получалось. Они летели быстро и нагоняли скачущую тройку. Из двух вырвались красные вспышки, но чародей резко отразил их, не произнося ни одного слова. Летящие приближались очень быстро, теперь их было очень хорошо видно.  Тогда волшебник в сером приказал извозчику:       - Гони! Вон туда! Где гора!- кучер промолчал, но дернув вожжи, повернул лошадей прямо по направлению к горе.       Волшебник повернулся к преследующим. Те пока не пытались атаковать. Тогда человек в сером приготовил палочку в правую руку, левой ухватился за верхний обод, на который был натянут брезент. Он понимал, что такой паритет не может сохраняться вечно. Тогда он поднял палочку и, выдохнув, произнес:       - Мор.. черт!- бричка качнулась, а пассажир подавился заклинанием - Ксо!        В этот момент из трех палочек со стороны летящих вылетели заклинания. Кто-то крикнул:       - Экспульсо! - и тут же земля подскочила под бричкой, лошади дернули вправо, повозка перевернулась, а сидящие в ней полетели кубарем. Ваку - извозчику повезло. Он умудрился удачно упасть, был ранен, но не сильно. Волшебнику повезло меньше. Он был ранен куда серьезнее, но казалось, не замечал этого. Он стоял на коленях, держа в руках палочку наготове в опущенной руке, а второй держась за поясницу, из которой тоненькой струйкой лилась кровь. Лечить себя заклинаниями времени нет. После боя, если повезет.  Неподалеку приземлились преследователи. Теперь их можно было рассмотреть. Все в масках, темно-бардовая строгая одежда, на спинах вышит большой знак, зеленый дракон и щит, разделенный пополам палочкой. Кто бы это? Таких знаков, правда было пруд пруди. Стражники, Регента вроде бы, хотя может и нет. Но Виго знал точно, чторебята очень серьезные и что эти пойдут на все, чтобы вытянуть из него информацию.       - Отдай то, что не принадлежит тебе! – один из них шел с вытянутой палочкой. Чародей поднял палочку, но второй из преследователей моментально среагировал:       - Экспеллиармус! - палочка отлетела в сторону.       - Отдай! - повторил первый. – Отдай сам, иначе мы заставим тебя. Сдайся и тебя ждет легкая смерть в забвении! Мы гарантируем, что информация будет использована по назначению и не будет передана никому, кто может воспользоваться ей во имя блага или зла. Ты не должен знать это, мы не можем тебя отпустить. Нам жаль, Виго.       Человек в сером с ненавистью посмотрел на Стражника, стоящего перед ним, а голос показался очень знакомым, но он не мог вспомнить его. «И имя знают, сволочи» - подумал он, а потом медленно выдавил из себя:       - Еще пожелания будут? – Ехидно спросил он, а затем резким движением он выхватил еще одну палочку из-за спины. - Арагис!       Мгновенно палочки вырвались из рук Страж, как от удара по рукам, и те остановились. Тогда человек в сером повернулся лежащему на земле извозчику и крикнул:         – Вставай!       Лежащий на земле извозчик неожиданно быстро и ловко поднялся на ноги. Стражи стояли молча под прицелом второй палочки. Тоненькая, странно выгнутая и мрачно - зеленого цвета. Воцарилось молчание. Извозчик стоял рядом с раненым волшебником.       - Подняли руки! – Тяжело проговорил раненый в уже разорванном сером костюме. Руки подняли все. Тогда раненый обернулся к извозчику и проворил: - Помоги мне подняться!       Извозчик помог тому встать на ноги, а сам оставался опорой:       - Пошли! – Оба подошли к стоящим с поднятыми руками.       - Ты пожалеешь, Виго! – один из Стражников посмотрел в упор на чародея, опирающегося на извозчика.       Тогда волшебник поднял палочку и уже с усмешкой, уверенно и спокойно произнес:       - Не я это начал, ребят. Гломт. –Вспышка и стражник лишился чувств от заклинания, затем чародей повторил те же процедуры с его спутниками. Виго огляделся. Снег почти перестал идти. Свою палочку он нашел недалеко от места боя. Подобрал, осмотрел себя – да, потрепали сильно, но ничего, это поправимо. Главное добраться до Будапешта. Эти были совсем новички и ничего не соображали в бою. Похоже по обмену. Да и заклинания не знакомы, хотя, признавал, что они были очень эффективны.       Осмотревшись вокруг, чародей понял, что никаких чар не хватит, чтобы починить бричку, да и лошади потеряны. Огляделся вокруг и увидел то, что могло бы пригодиться. Он давненько этого не делал, но вспомнить будет не сложно. Метлы, на которых передвигались Стражи, были неподалеку.  Да, это были обычные «Даргуш», ничего сверхъестественного. Но человеку в сером было все равно. Он посмотрел на своего невольного помощника. Взяв метлу в руку, он навел на вака свою палочку и сказал, глядя в пустые глаза:       - Ты свободен. Спасибо за помощь. Гломт! - чуть сверкнуло и вак упал без чувств и памяти. Волшебник в сером сел на чужую метлу и поднялся в воздух. Лететь примерно сорок минут. Рана ныла, но он вполне способен успеть. Чародей приложился ближе к метле и ту понесло вперед.       ***       - Так ты говоришь, что на тебя напали Стражи?       - Я так считаю.       - Это невозможно? Ты бы не отбился.       - А я отбился.       - Есть идеи почему они на тебя напали?       - Потому что я Буревестник и им это было известно, точно говорю. Среди нас предатель. Кто-то точно знал, зачем я ездил. Потом кинулись за мной, думая, что я просто отдам, то что увидел.         - Почему не воспользовался дверью?       - Нет двери к вам.       - Однако, нападение на тебя непохоже на Стражу. Что с ними теперь?       - Лежат оглушенные. Ничего особенного. Я был максимально добр к ним.  Голова только болеть будет на морозе. Но это им не страшно. Мне нужно его увидеть, есть сообщение.       - Я доложу о твоем прибытии, Ви..       - Не надо имен, мы можем быть не одни. И у стен бывают уши.         - Не надо так не надо. Жди.       В маленькой комнате, в которой едва могли поместиться больше трех человека, сидело двое. Друг напротив друга. Один из них был в грязной серой хламиде, изрядно запачканной, второй же был одет в синий костюм-тройку, с золотыми вышитыми вензелями на правом кармане. Это был Канцлер Магических Дел.  У обоих на лице было странное выражение. Оба как будто пытались играть в молчанку и при этом в игру «Не моргни». Тишина продолжалась несколько десятков минут, а на улице в это время был вечерний гам, который, казалось, нисколько не смущал сидящих.         Неожиданно оба как будто по команде отмерли.       - И где его искать? - неожиданно спросил тот, который в костюме. Выражение его лица было вдруг очень уставшим. На какой-то момент могло показаться, что из достаточно молодого человека он превратился в старика. Грустные глаза смотрели на сидящего напротив него.       - В Будапеште. Это точно. Мы несколько раз проверили. – Неожиданно с улыбкой ответил в грязной хламиде. Оба встали. – То, чего мы опасались, похоже случится. Они хотят сделать это. Я уверен. Если мы сейчас упустим этот момент – все будет намного хуже. Теперь я прошу меня простить. Я должен идти. Меня ждут в Школе.       - Я понимаю. Мы приложим максимум усилий.       Оба пожали руки. Человек в сером подошел к двери и постучал в нее. Три коротких, четыре тихих и два громких. Дверь щелкнула. Тогда рука серого человека повернула ручку и войдя в дверь голос произнес:       - Дурмстранг.       Дверь захлопнулась. Канцлер встал, подошел к окну и всмотрелся в него. Так он стоял еще долго, о чем-то думая.               6. Музыка без магии              18 апреля 1939 года       По возвращению из города Андрис был за станком. Основная работа сделана быстро и хорошо. Заключенные давно знают, что надо тянуть время, чтобы как можно дольше побыть вне стен камеры. Сейчас Андрис сосредоточенно вытачивал палочку. Это была ель. Ель- сильное дерево. Не зря придумали загадку про нее. И зимой, и летом всегда зеленая. Потому что может хранить энергию и не расходовать ее на пустяки, такие как пышные листья.       Палочка почти получилась. Нужно было только дать ей сердцевину. Он аккуратно выточил в рукояти небольшое отверстие и сделал из куска мушмула сердцевину. Этого дерева хватало вокруг. Палочки из мушмулы есть. И их используют для обучения. Теперь же нужно их скрепить друг с другом. Андрис сделал это с помощью клея. Может получиться. Даже очень хорошо может получиться. Через 2 часа сердцевина была уже не отделима от самой палочки.       Заостряя ее, Андрис надеялся, что она сможет пропускать через себя простые заклинания. Палочка получилась почти в фут. Снимая ее со станка, Андрис осмотрел ее. Да. Деревья вросли друг в друга. Неплохо. Теперь нужно было дать палочке жизнь. Без магических элементов это будет сложнее, но все-таки возможно. Он подошел к старой, ржавой бочке с водой. В воде давно “зацвела”. Снова хорошо. Значит вода не мертвая.       Андрис встал около бочки и держа палочку острием вниз закрыл глаза, давая руке привыкнуть к палочке, а палочке нагреться от тепла рук. Андрис не чувствовал магии, но не сдавался. Опуская острие палочки ближе к воде, он заговорил тихо и быстро:       Fekete mágia bennem       Fehér mágia körülöttem       Fekete mágia bennem       Fehér mágia körülöttem       Fekete mágia bennem       Fehér mágia körülöttem       Острие коснулось воды. И ничего не произошло. Не сработало. Снова.       Андрис выдохнул. Да, надо быть мастером, чтобы сделать волшебную палочку. Это не под силу бывшему чародею. Тогда Андрис снова установил палочку в станок, чтобы не дать поводов для насмешек.       Надзиратели вернулись за ним ровно в семь часов вечера. Его проверили и после того, как осмотрели все предметы, которые он сделал, его пристегнули и повели в камеру.       Через несколько минут он был заперт и был предоставлен самому себе на целых два часа. Он достал из кармана робы то, что осталось от неудавшейся палочки. Теперь это была трубка с несколькими дырочками. Андрис очень бережно взял и попробовав на звук новую трубку привязал ее к остальным, которые тоже когда-то были палочками. После чего взял две полые трубки, с замотанными на концах тряпочками и прошелся сначала одной рукой по одной стороне, а потом другой рукой по другой. Камеру тут же наполнил мелодичный звук.       - Ковач? Новую трубку сделал? - насмешливо проговорил кто-то за дверью камеры.       - Да, начальник.       - Ну играй тогда.       Поначалу Андриса за такие вещи наказывали, но когда поняли, что тот не сдается, то решили посмотреть, что будет, а для этого ему дали возможность делать свои колокольчики из дерева. И в один день из камеры донеслись звуки. Охрана перепугалась и даже не поняла откуда идет музыка. Но вскоре это стало единственным бесплатным развлечением и для охранников, и для заключенных. Андрис умел играть, и музыка от колокольчиков радовала всех. От охранников до мышей, которые выползали из своих нор в стенах тюрьмы, чтобы слушать волшебство.       Мягкой палочкой Андрис прошелся по трубкам. Начала вырисовываться грустная мелодия, в которой угадывалась колыбельная. Все завороженно слушали, как переливается мелодия. Андрис играл до тех пор, пока мелодия не зашла в тупик. Тогда он опустил руки и посмотрел прямо в зеленую дверь с маленьким окошком для еды и глазком для охранников, который был сейчас закрыт.       Ему вспомнился сегодняшний “разговор” с Тимеей. Что она хотела ему сказать? Почему ему кажется, что опасность неминуема? Почему он уверен, что в тюрьме больше находиться нельзя? Вопросы сыпались на Андриса со всех сторон и он не успевал на них отвечать. В голове была мысль, что Марк может попасть в большие неприятности. “Когда распустятся цветы- будет поздно”. Да, времени не остается, если верить Тимее, но жене он верил всегда. В голове Андриса рождался план.        7. Ответь мне, Аделаида!              18 апреля 1939 г. Будапешт       Ада не отставала. Мы шли по главной улице и на Аду смотрели люди. Ничего удивительного, ведь она одета не то чтобы по времени года, даже не по времени вообще. Как из прошлого пришла. Дойдя до рынка я остановился. Да, работать сегодня уже не придется. Я обернулся, Ада стояла за мной и пристально смотрела на меня.       - Пошли.       Мы пошли дальше, обходя рынок с восточной стороны, постепенно входя в район, где ютились разные бистро и столовые. Мне нужно было теплое место, чтобы можно было поговорить и не привлекать к себе внимания. Я посмотрел в карманы, было почти семьсот заработанных и полтысячи со вчерашнего дня. Это хорошо. Хватит.       - Ты проголодалась? - я обернулся к Аде. Та лишь кивнула. - Хорошо, мы недалеко уже. Сейчас поедим. Я подрабатываю на рынке, а там недалеко есть хорошая харчевня. В ней и остановимся.       Спустя несколько минут мы пришли. Большие коричневые обшарпанные столы, старые стены выкрашены зеленой краской. В некоторых местах в стенах образовались трещины. Старые окна с почерневшими стеклами смотрели слепо на улицу. Мало того, что было невозможно рассмотреть, что с обратной стороны, так и с улицы было невозможно разобрать, что тут происходит. За большим длинным прилавком стояла полная не очень ухоженная женщина, которая помешивала, что-то не очень аппетитного вида в огромном чане большим половником. Я видел, как на лице Ады, явно привыкшей к чему-то более богатому, появилась странная гримаса. Всего на секундочку, но этого хватило, чтобы я улыбнулся.       - Не бойся. Тут хорошее место.       - Я вижу.       Мы прошли к прилавку и я купил мне и Аде пару булочек с изюмом, суп со свининой и бутерброды с колбасой. Это обошлось мне в три сотни. Ко всему этому я купил чай, и мы ушли с подносами к свободному столику. Усевшись на неудобные, грубо сколоченные табуреты я принялся за бутерброд, а Ада опасливо смотрела на еду.       - Ешь. Другой еды не будет.       Аделаида сделала видимое усилие и немного откусила бутерброда с колбасой. Через пару минут Ада и я уплетали все, что мы купили. Наконец, когда остался только чай и булочки я спросил то, что меня тревожило больше всего:       - Ты кто? Ну, типа волшебники или что-то в этом роде, да?       Ада помедлила с ответом. Она как будто собиралась с мыслями, чтобы я правильно ее понял. Именно правильно.       - Я чародей, Марк. Ученица Мастера Виго Карпатского. Все, что ты видел- это тот мир, который Ваки, то есть “Слепые” видеть не могут. Ты- Вак. Я не знаю, как ты попал к нам, просто такое невозможно. Мы скрываемся от вас, чтобы не пересекаться. Но мы всегда среди вас. В школе нам рассказывают про ваков, чтобы мы держались на расстоянии.       - Почему?       - Ну, это сложно. Нам рассказывали, что если вы узнаете о нашем существовании, то вы попытаетесь нас убить. Мы ведь можем практически все. Нам рассказывали, как ваки хотели бы, чтобы все появлялось просто так, ничего не делая. А это невозможно. Но ваки этого не знают.       - И ты владеешь магией?       - Учусь владеть. Это сложно. Я учусь в школе чародейства и волшебства Дурмстранг.       Я подумал несколько минут вспоминая названия школ, но такую не припомнил.       - Не знаю такую. - Ада засмеялась.       - Конечно не знаешь! Она же скрыта для остальных. Есть и другие школы, но я там никогда не была. Да и я сбежала из школы два дня назад, а тут эти. Даже не знаю кто это был.       - А почему ты сбежала? - Мне вдруг стало интересно.       - Повздорила с одним профессором вот и сбежала.       Ада взяла в руки кружку и сделала большой глоток чая.       - Я должна вернуться к себе. Там что-то происходит.       - А что там было? Я такое видел, что не глазам не очень верю.       И тут Ада задумалась, глаза затуманились, я понял, она вспоминала. Через пару минут она вернулась ко мне.       - Я видела странное. Такую магию, которую видеть нельзя. Она запрещенная, хоть и темная. Такой, наверное, даже Гриндельвальд не пользовался.       - Кто? - Я вдруг услышал что-то знакомое и в сердце кольнуло.       - Гриндельвальд. Геллерт. Один из великих учеников нашей школы. Мастер Темных Искусств и Великий Чародей Северных земель.       - Jégeső Grindelwald.       Ада в этот момент поперхнулась чаем и кусок булки встал поперек горла.       - Что ты сейчас сказал?       - Ave Grindelwald. Vive Grindelwald. Jégeső Grindelwald.       - Откуда ты это знаешь? - Ада вдруг посмотрела на меня прищурив глаза. В них я четко увидел злость и ненависть. Я даже вдруг почувствовал, что у меня съеживается кожа на спине.       - Из сна. Вчера приснилось. Что это значит?       - Не ври мне! - прошипела она. Я краем глаза заметил, что Ада сжала кулак, - Это, Марк, призыв-приветствие тех, кто на стороне Гриндельвальда. Его так просто не говорят. Даже в школе запрещено так приветствовать друг друга. Хотя знаки продолжают рисовать. – Ада впечатала свой кулак в стол. - Идиоты малолетние. Так откуда ты это знаешь? И лучше бы тебе не врать мне!       - Я сказал уже, что мне приснилось это. Это кричал какой-то странный тип на драконе или что-то в этом роде! А где сейчас Гриндельвальд?- я почувствовал, что дышать стал чаще, стало жарко и сердце стало бешено колотиться, да так, что стало немного страшно, как бы не выскочило из груди.       - Никто не знает. Его давно не видели. Говорят, что он отправился куда-то в Западные стороны. Но куда конкретно - никто не говорит. А ты уверен, что это был дракон?       - Нет конечно! Но я бы так его назвал.       Ада все еще смотрела на меня с недоверием и тогда она спросила меня как я попал в ее мир. Я рассказал, как отправился за тем толстяком, который толкнул меня днем раньше на рынке, про волшебника, выходившего из дома и как сегодня очутился там, где нашел Аду. Рассказал во всех деталях про сон и про то, что понятия не имею о чем она говорит. Наконец та смягчилась.       - Извини. Я должна быть тебе благодарна за мою спасенную жизнь. Те, кто сегодня творили зло убили бы меня. Это несомненно. - Посмотрев в потолок Ада тихо, проглотив слезу сказала - Мне нужно вернуться обратно к своим.       - Как мы это сделаем?       - Мы? - Ада широко раскрыла глаза.       - Конечно, не оставлять же тебя одну! К тому же, у меня есть надежный друг, который сможет помочь.       Ада опустила глаза в чашку и сделал глоток.       - Извини, Марк. Мне не нужна помощь. Я сама. Спасибо за все, что ты сделал для меня.       - Нет уж. Я помогу тебе вернуться к себе домой. Если у тебя еще остался дом. - и я сразу же пожалел о сказанном.       Девочка закрыла глаза руками и я понял, что не просто сказал глупость. Похоже я просто напросто ее обидел. Так или иначе, нужно действовать. Я поднялся из-за стола.       - Пошли.       - Куда?       - На рынок. Мне еще надо успеть появиться на глаза торговцам. Если я не появлюсь, то будет очень плохо.       Мы вышли на улицу. послеобеденная суета начинала готовить город к вечерней суете.       - Идем. - сказал я Аде и она пошла за мной.       Я повел ее в сторону рынка, конечно, Джено меня не нашел и мог отправиться куда угодно.       - Получается вы среди нас всегда?       - Да. Но вам не надо обращать на нас внимание, поэтому мы не выходим за границы магических районов.       Мы шли мимо разных домов и тут я подумал о том, что можно ведь легко найти район и так быстро ее доставить к своему дому. Я поделился этой мыслью, но та решительно отмела ее в сторону.       - Не выйдет. Надо четко знать, где проходит портал или вход. Иначе не попасть. Ну или нужна волшебная палочка.       - Палочка?- но вопрос был глупый, я уже видел такие и понимал о чем она говорит.       - Да. Моя сломана и вряд ли она поможет мне. Нужен мастер, а мастера только в Дурмстранге.       Я уже несколько раз слышал про Дурмстранг и мне было интересно, что это и где это находится. Но Ада не стала пока ничего говорить, предложив сначала решить проблему попадания в мир чародеев. Я согласился.       Мы шли по широкой улице. Стало немного темнеть. Вечер наступал и колокол пробил 5 раз. Вечер. И тут меня прошибла до дрожи мысль, которая до этого притаилась в каскаде событий и потоков новой информации. Басоль. Старуха тут же доложит, если я не вернусь и тогда моим родителям попадет. И попадет очень сильно. Я понимал, что найти портал сегодня невозможно. А оставлять Аду одну- опасно. Она девчонка, которая оказалась в мире людей одна. Да, они живут среди нас, но ей надо ночевать, есть и пить. Нужно было решать, что делать с ней.       - Не думай об этом. Это не проблема, у меня есть пара знакомых, которые смогут дать ночлег. Завтра я буду ждать тебя на рынке.       Я опешил на секунду.       - Откуда ты…       - Догадалась. - Ну, насчет “догадалась” сомневаюсь, а вот что так, без труда можно залезть ко мне в голову, очень даже напрягает.       - Хорошо, мы почти пришли. Подожди меня- я обернулся в поисках нормального места, в котором можно не привлекать к себе внимания полицейских, цыган и базарников. Наконец мне это удалось. - Вон, видишь, с синими крышами в ряд стоят пустые лотки. Жди там.       Ада кивнула головой и пошла туда, куда я сказал, не оглядываясь. Я услышал звоночек, который сигнализирует о том, что рынок скоро закроется. Я побежал между рядов, в ту часть рынка, где сегодня помогал грузить утром товар, но увидел, что многие уже ушли, мало кто сидел до звонка. Снова без ужина. Но это не страшно, я сегодня уже ел. Я пошел обратно к выходу, где меня дожидалась Ада. Уже у самого выхода я вдруг услышал:       - Эй, Ковач! - Я обернулся и тут же получил в нос. Но моего обидчика я не рассмотрел, потому что он вдруг упал, а около меня вдруг оказался Булу и еще один, кого я не знал.       Булу помог мне подняться. Кровь не текла, то ли удар был слабый, то ли нос крепкий. Мой обидчик поднялся на ноги. Алишер.       - Что! Со спины нападать, так все смелые. - Он яростно вращал глазами с одного на другого. Руки сжимались в кулаки.       - А ты сам? Думаешь, что ты честно поступил? - Толпа растерянно смотрела на Булу. Все знали, что с ним не надо связываться, когда он взбешен.       - Пошли вон, шакалы! Еще раз увижу...       - И что? - Алишер с вызовом смотрел на Булу.       - Не гневи судьбу, Алишер! Убирайтесь.       Базарные хулиганы немного потоптались, но, зыркнув злыми глазами в мою сторону, ушли куда-то в недра рынка.       Булу посмотрел на меня и на Аду. Ни слова не говоря подошел к девочке и улыбнувшись сказал:       - Ты чародей, да?       - Да.       - Какой год?       - Третий. - Булу кивнул, как подтверждая ее слова.       Теперь я совсем ничего не понимаю. Почувствовав себя немного лишним в их короткой и в немногословной беседе, я потрогал нос, которому досталось. Пока те двое о чем-то говорили, я чувствовал боль, когда прикасался к носу и, мне это не понравилось, щеке. Похоже удар пришелся вскользь, но от этого мне не легче. Наконец оба о чем-то договорились и Булу сказал:       - Иди к Басоль. Ада останется у меня, все нормально. Завтра попробуем отправить ее домой. Ты как?       Это было облегчение. Я кивнул, говоря, что принял их решение. Это и в самом деле меня несколько успокоило.       - Хорошо. Завтра я буду рано утром.       - Приходи, как обычно и сразу ко мне. Мы будем тебя ждать.       Я кивнул и отправился в сторону дома Старухи. Времени у меня не очень много. Я припустил, надеясь успеть.        8. Совет мастеров Дурмстранга       18 апреля 1939 года, Дурмстранг       Широким шагом по темным коридорам школы чародейства и магии “Дурмстранг” шел высокий маг в сильно потрепанном сером балахоне. На лице были следы чего-то неприятного, вроде драки. Это был Виго Карпатский. Профессор Дурмстранга и главный безопасник (мракоборец+защита от “слепцов”) Комитета Магических Сил Карпат и Северных земель. В конце длинного коридора, за большой дубовой дверью с надписью “Декан” его ждали двое: профессор Карел Гоуска и профессор Яромира Бунеловска. Эти двое тоже были из Комитета Магических Сил, как и большинство мастеров Дурмстранга.       Школа “Дурмстранг” уникальная школа. Тут обучаются только выдающиеся в магии дети. Да, пройти отбор в школу сложно, но и раньше 11 лет в нее не берут. Это, впрочем относится ко всем школам чародейства и волшебства. Сама школа располагалась в секретном месте не только для ваков, но и других школ. Это было сделано только с одной целью: не дать посторонним наблюдать за школой. Нынешний Директор школы, профессор Драган Османи, албанский чародей, в свое время не дал рассекретить местонахождение школы, тем самым защитив ее от не только лишних глаз, но и лишних поводов ее посещать. Ученики набирались из разных концов мира. Приглашения отправлялись всем детям, чьи родители были чародеями. Полукровки в школу не допускались, это правило было с основания школы и не менялось.       Сама же школа представляла из себя огромный замок с небольшими окнами, чтобы тепло дольше оставалось в замке. Четыре этажа в высоту и три огромных крыла в длину. Крылья соединялись просторными коридорами, чтобы кадеты строем могли передвигаться от крыла к крылу, а в длину, чтобы могли разойтись два факультета. Над каждым крылом был поднят флаг факультета. Вся территория была ограждена высокими горами, Которые служили и полигоном и огромным забором во внешний мир. Недалеко от замка было озеро. Чистейшее и никогда не замерзающее. Это место было любимым местом отдыха кадетов, которые были настолько загружены учебой, что выходить далеко от школы не могли. Магия на территории школы поддерживала комфортную температуру, в один градус тепла, она не давала кадетам расслабиться, а озеру замерзнуть.       Профессор Карпатский уже почти дошел до кабинета, но кинув беглый взгляд глазами наткнулся на знак, который был не столько запрещен, сколько нежелателен. Он поморщился, но прошел дальше. Через несколько шагов профессор уже стоял у двери. Карпатский достал палочку и тронул замок. Двери открылись сами собой. Он вошел в просторный кабинет, с большим каминов, в котором полыхал огонь и огромным столом посередине. На столе были какие-то бумаги, глобус, несколько графинов какими-то напитками, разных цветов и граненых стаканов к ним. Было и небольшое окно, возле которого стояла профессор Бунеловска, Мастер 3го факультета.       - Профессор Карпатский, вы опоздали!- профессор Бунеловска, невысокая и полная дама, с узкими от постоянного прищура глазами. Она стояла в мантии Мастера и в ее едва доходящие до плеч волосы были связаны в жесткий и короткий хвост.       На то были причины. Но раскрывать их я не имею права. Прошу извинить мое опоздание. Что у нас на повестке? Выпуск кадетов, да?       Профессор Карел Гоуска, самый молодой из троицы, высокий, под два метра и худой, с длинными руками, часто становился объектом тихих смешков со стороны кадетов, но именно тихих, потому как все знали, кто такой Карел Гоуска. Рано лысеющий Карел Гоуска был не просто чародеем- Друидом, он был единственным, кого опасались горные бабаки, ведьмы, чьи силы были вытканы из страхов людей.       - Грядет большой выпуск кадетов, профессор. - профессор Гоуска достал тяжелый блокнот и уткнулся глазами в него. - Мы должны обсудить не только праздник по случаю окончания курса, но и подготовить испытания, для выпускников. К тому же, на носу отбор на Турнир Четырех Волшебников. Хогвардс прошел отбор и обеспечил себе место, насколько я понимаю. Подобная история с Паназиатской Школой “Хунсэ Тяньлун”, кстати, их ученик готов для прибытия по обмену. Нам же предстоить выбрать кадета, который сможет достойно представить школу на турнире.       Мастер Карпатский кивнул. А Гоуска продолжил:       - Отдельно стоит вопрос по новому набору кадетов. Уже через 2 месяца мы должны будем представить списки к отбору, а этим никто еще не занимался. Директор в курсе ситуации и разрешил действовать по своему усмотрению вам, профессор Карпатский. Это нужно обсудить в первую очередь. А теперь о не самом приятном. Ходят слухи о грядущих проблемах в мире ваков. Да и профессор Воронова подтвердила, что русские чародеи готовятся к чему-то большому и приезжих русских кадетов ждать бессмысленно. Это плохо, мы хотим, чтобы рекрутеры попробовали рассмотренных особо талантливых детей вывезти в школу. Возможно удастся.       Оба профессора посмотрели на Карела, но глаза Мастера Гоуска до сих пор были в блокноте. Тогда Мастер Бунеловска спросила:       - Это все, профессор?       - Да, да. Пожалуй, что все. Думаю, что мы можем начать обсуждение.       - Тогда начнем с наиболее важного. Новый набор кадетов. Согласен, потеряв русских будет не полная картина. А о каких слухах вы говорили, профессор Гоуска?       Мастер Карел взял в руки графин с прозрачной и прохладной водой, налил себе       - Разное говорят. Но профессор Воронова действительно тревожится. Ничего особенного она не говорит, просто, что ее тревожит поведение ваков. Вы же знаете, она специализируется на наблюдении за ваками.       Мастер Виго задумался. Даже отдаленные слухи о странном поведении ваков должны насторожить любого чародея.       - Хорошо. Непроверенные слухи не нужно говорить вслух. Вернемся к новому набору кадетов. Нам нужна Детская Книга.       Мастер Бунеловска достала из специального кармана палочку и легким движением заставила вылететь с полки большую и толстую книгу, в красной обложке, на которой был герб Дурмстранга и надпись на болгарском “Детская книга”. Книга долетела до стола и легла, раскрывшись перед тремя Мастерами. Страницы быстрым перебором дошли до корешка, на котором было написано: 1939.       В книге была таблица. В заглавии в первом столбце было имя поступающего, следующим была чистота крови, дальше сведения о родителях, в следующем столбце адрес проживания и наконец последний столбец гласил предполагаемый факультет.       Список фамилий был на нескольких листах. Всего около семи десятков фамилий и сведений. Мастера начали разбирать каждую из них, обсуждая, подходит ли выбор Книги профессорам. После чего им нужно будет итоговый список перенести на пергамент и отдать Директору на разрешительную подпись. Как только все будет готово приглашения отправятся к будущим кадетам, если те пройдут отбор.       Проверяя каждую фамилию, Мастера дошли и до той, где было написано “Марк Ковач”.        - Ковач. Да-да, я помню! - Мастер Карел вглядывался в строки, которые были написаны о родителях.        - Они разве не отказались от магии? - спросила Мастер Яромира.        - Да, было. Я помню, но раз их сын есть в книге…- Мастер Виго не окончил фразу.        - Он не делал выбор. Поэтому он еще тут.        - Это не имеет значения. Если их ребенок есть в Книге- он имеет право учиться. - Мастер Виго твердо стоял на своем.       Профессор Бунеловска посмотрела в Книгу и посмотрела на факультет, который предлагало пророчество. Странно, Тимея, мать мальчика была ученицей ее факультета, но вот дитя по ее стопам не пошел, как гласит Книга. Даже по линии отца, учившегося с друидами Марк не проходил. Почему-то его путь лежал через Мастера Виго Карпатского и факультет темных искусств чародейства и волшебства.       - Пророчество странное. Мы все знаем родителей мальчика. Да, они оставили магию выбрав путь слепцов, но это их выбор. Однако не по их пути отправился малыш сам того не ведая. Дождемся встречи с ним. Быть может все не так и страшно.       Мастера на минуту задумались, а после паузы профессор Карпатский налил в свой стакан рубиновый напиток из графина с золотым вензелем. Жидкость была тягучей и приятно пахнущей. Гранатовый крюшон. Другой рукой Карпатский взмахнул палочкой отправляя книгу на место. Книга захлопнулась и плавно пересекла пространство комнаты, встав на свое место. Мастер Виго сделал большой глоток, после чего начал говорить:       - Да будет так. Дальше. По выпускным испытаниям нет проблем. Думаю, что мы проведем аттестацию вполне на высоком уровне. Это позволит быстро понять, кто и куда может быть распределен после школы.       Мастер Карел кивнул одобрительно:       - Достаточно.       Мастер Яромира согласно кивнула.       - С этим решили. - сказал Карпатский.- Продолжим. С турниром Четырех Волшебников сложнее.       - Есть рекомендации? - вскинул бровь Мастер Карел.       - Да, пожалуй, что есть. Предлагаю кадета Каштера. Он с вашего факультета, профессор Бунеловска. Умен, хитер, неплох в темных искусствах. По-крайней мере, на отборе и посмотрим, во что это выльется. С кем нам выпал жребий вступить в борьбу за место на турнире?       Профессор Гоуска пролистал несколько страниц, что-то шепча, после небольшой паузы он ответил:       - Школа Чародейства и Волшебства “Ильверморни”.       Мастер Виго ухмыльнулся:       - Ковбои? Это будет занятно. Они очень недурны с их дикой магией. Есть ли еще кандидаты?       - Гародицкая. - Мастер Карел пристально смотрел на Мастеров.       Мастер Виго ответил моментально и решительно, как отрезал:       - Нет. - Его поддержала и профессор Бунеловска. - Нади слишком молода, а ее родители не давали таких разрешений. К тому же и Гесёр и Завулон предупредили о соблазнах. Она обучается отдельно и на то есть причины. Остановимся на Каштере.       Этот вопрос был решен. Дальше Мастера перешли к обсуждению ученика на программу по обмену. Тут начались настоящии словесные баталии. Каждый из Мастеров хотел отправить своего кадета для обучения в иную школу чародейства и волшебства. Мастер Виго доказывал, что именно его кадет должен отправиться на месяц в Китай, чтобы изучить боевую магию, на что профессор Бунеловска резонно отвечала, что китайская медицина намного важнее, чем боевая магиа, а следовательно именно ее кадет должен отправиться в Китай. Между этим Мастер Карел настаивал на своем аргументе. Он был прост: фауна Китая скрыта и не изучена. И если боевой магии и медицине было отдано очень много времени и сил, то этого нельзя было сказать и магии друидов.       - Другая фауна и флора! Изыскания в этой части магии необходимы. Настаиваю на обмене с Китаем именно кадета с моего факультета. К тому же, Мастера, мои кадеты ни разу не выезжали по обмену, в отличии от ваших.       Это было справедливо, но школу в Китае никто и никогда не видел. Даже такие титаны, как Директор. К нему же, было решено на Директора переложить ответ по обмену юных чародеев. Таким образом они смогли найти компромисс.       После долгого обсуждения все вопросы были решены. Мастера попрощались и разошлись по разным Крыльям. Каждый в свой факультет, к своим кадетам. А на столе самопишущее перо дописывало итоги ночного совета Мастеров Дурмстранга.        9. Предвестники войны       18 апреля 1939 год, Будапешт       Человек в мантии стоял на крыше Орсагош Казино и смотрел туда, где шумел Дунай. Внизу был шум, голоса, смех. Где-то по улице цокали проезжающие лошади, везя своих слепых пассажиров. Те были спокойны и беззаботны. Они не чувствовали ничего из того, что чувствовал человек, стоящий на крыше самого респектабельного здания в городе. Посмотрел на часы и убедившись, что времени достаточно вызвал официанта. Тот появился почти мгновенно.       - Урам, чем я могу быть полезен? - С небольшим поклоном произнес официант в белой рубахе и черных строгих штанах, а в руках был лист бумаги и карандаш.       - Ко мне придут трое. Я хочу, чтобы сюда никто не мог попасть, дело государственной важности. Пожалуй, биттера нам, можно еще чай и закусок. Неплохо бы паприкаш еще, но, если готовят правильно!       Официант как будто бы обиделся даже, но человек в странном наряде это проигнорировал. Конечно, он знал, что тут превосходная во всем Королевстве кухня. Сделав заказ и дождавшись, когда официант оставит его в одиночестве господин сел в одно из четырех высоких кресел и всмотрелся в небо. Впереди стоял небольшой столик, накрытый тканью, в котором просматривалось очертание чего-то круглого.        Глубокий вечер переходит в полночь. Скоро должны появиться гости.       Стол, который накрывал официант стоял ближе к стеклянным дверям, за креслами, что вызывало удивление у официанта, когда господин распорядился поставить именно так, однако, привыкшие все делать, когда господин платит не деньгами, а золотом вопросы были очень быстро решены.       Первым на крышу Казино прибылвысокий и тощий, с длинными руками, в плаще и зонтом в руках. Зонт был сложен и застегнут. Он прошел к креслу, где сидел господин. Тот вскочил с кресла и почти закричал:       - Как же! Как же! Приветствую! Как добрались, почтенный Рыцарь?       - Благодарю, Канцлер, все было спокойно и дорога не вызвала проблем! - С легким поклоном ответил Рыцарь, огляделся. - Так вижу, Руфуса нет?       - Он будет, милости прошу, рыцарь, к чему нервничать?       Рыцарь очень внимательно посмотрел на Канцлера. А между тем, Канцлер Магических Дел был взволнован. Они ожидали начальника Стражи, Руфуса Фейра. Рыцарь опустился в кресло, которое ему было предложено. Оба молчали. Это напряжение в воздухе было не спроста. Вопрос, из-за которого все собирались так экстренно, да еще и не в магической части Будапешта был событием экстраординарным. Оба понимали, что произойдет, если Фейра не появится.       Раздался хлопок и запахло серой. Сидящие на хлопок отреагировали лениво - вяло. С хлопком появился Карханог, старый темный чародей, Архимаг. Его не любят, его не жалуют, но не ссорятся. Оба сидящие поднялись и поприветствовали колдуна легким поклоном.       Между тем, Карханог оглядел присутствующих:       - Вижу, Руфус еще не прибыл, м? - тяжелым и хриплым голосом проговорил маг. Канцлер кисло улыбнулся.       Все смотрели на простирающийся город. Погружающийся в сон и от того еще более красивый. Он успокаивал. Вечер перерастал в ночь. Официанты накрыли на небольшой стол, кресла были обращены в сторону Дуная, только одно кресло пустовало.       Канцлер посмотрел на накрытый стол и вынул волшебную палочку. Провел по краю стола кончиком палочки и слегка стукнул по столешнице.       - Чтобы не остыло, - ответил на вопросительный взгляд Карханога Канцлер.       Все трое думали о чем-то своем, а время шло. Канцлер заметно нервничал. Напряжение нарастало. Рыцарь смотрел на Архимага, а тот смотрел на Канцлера. Странный треугольник.       Минута сменялась минутами. Еда, которую приготовили официанты полтора часа назад не остывала благодаря заклинанию Канцлера. Не выдержав, Архимаг встрал и заговорил громко:       - Канцлер, я не понимаю, что могло задержать Руфуса.       Канцлер медлил. Он чего-то ждал, наверное. Чуда ли?       - Карханог, я понимаю ваше беспокойство. Но прошу подождать еще немного. Вы ведь понимаете, вопрос очень острый.       - Да, я понимаю. А еще я понимаю, что мы в немагическом Будапеште встречаемся, потому что в магической части города что-то происходит и никто из нас ничего не знает об этом, кроме Руфуса, чья Стража напала на одного из мастеров Дурмстранга, я все верно говорю?       Никто не посмел возразить Архимагу. Рыцарь оживился, живо и очень внимательно посмотрел на Карханога, потом на Канцлера.       - Это правда? В магическом Будапеште что-то происходит?       Канцлер ответил не сразу. Похоже ему нужно было собраться с мыслями. Ему не мешали. Канцлер слыл человеком разумным и на слова взвешанным. Но даже он был в расстерянности.       - Похоже на то, Радомир. Несколько часов назад кто-то неизвестный вторгся в магический Будапешт и применил два весьма необычных заклинания.       - Всего два? - Карханог смотрел на Канцлера.       - Всего? Нет, всего их было зафиксировано около сотни, но именно эти заклинания вызывают тревогу. В целях безопасности, мы встречаемся в немагическом Будапеште. Тут. - Канцлер провел рукой. Он был собран. Ничего не осталось от той вежливости и учтивости, которая была. Да, все знают Канцлера Министерства Магических Дел Карпатии.       - Известно, какие использовались заклятия?       - Не совсем, Архимаг. Это либо древнейшие заклинания или вовсе не известные нам. Таких я и не видел вовсе. Их эффект тоже не понятен нам пока. Мы даже классифицировать не можем, что это. И Руфус единственный кто был там и может все рассказать.       Рыцарь встал и прошелся, разминая ноги, потом остановился и выдохнул:       - Хочу прояснить: мы тут, потому что использовались необычные заклинания, верно?       - Да! - Канцлер кивнул. - И мы не знаем, кто это сделал. - Канцлер покачал головой.       - И рассказать некому, кроме Руфуса?       - Нет, никого нет. Никто оттуда не выбирался пока. Как будто город вымер. Все, с кем мы могли бы связаться - молчат.       Карханог, тихо ругаясь, подошел к столу и налил себе биттер.       - Откуда такая тревога, Канцлер?       Канцлер помолчал, но он был готов к вопросу.       - Архимаг, что вы знаете о Великом Балансе?       - Вопрос для кадета, Канцлер.       Канцлер кивнул, но вопрос свой повторил. Карханог сначала подумал, что тот издевается над ним, но приглядевшись к собеседнику, ответил:       - Столпы магических знаний, на которых стоит мироздание чародеев, в котором нельзя преувеличить то, что может сдвинуть мироздание в хаос или во всеобщее благо, потому что чародеями мир не ограничен.       Рыцарь ухмыльнулся. Главный постулат. Его учат все на первом курсе.       - Хорошо. - Канцлер посмотрел на Архимага. - Второй вопрос. Сколько магии скрыто от нас? Той, которую мы не можем принять или использовать?       В этот раз Карханог не смотрел ни на кого. Он задумался. Вопрос, на который пытались ответить светлейшие умы. Архимаг тоже пытался. Молчание длилось достаточно долго. Рыцарь успел наполнить биттером кубок и второй налил Канцлеру. Канцлер принял кубок с едва заметным поклоном и после этого снова посмотрел на Архимага, который уже сидел в кресле и размышлял вслух:       - Вопрос глубокий. Магия - сама по себе живая материя, меняющаяся, живущая по своим законам и то, что нам известно, тем и пользуемся, изредка открывая новые потаенные уголки. Сферы применения магии велики и все же ограниченны. В повседневной жизни их хватает с лихвой. Но какое это имеет отношение… - он не договорил. Канцлер прервал Архимага новым вопросом.       - Может ли кто-то нарушить Великий Баланс магией, которая не известна нам?       - Вы полагаете… - вскинул брови Рыцарь, Канцлер кивнул, а Архимаг вдруг неожиданно засмеялся. Громко, басовито.       - Вы оба сошли с ума! Баланс не меняется от пары-тройки новых заклинаний! Это невозможно! Нужно быть Гением, Проводником магии в мир, Творцом мироздания, чтобы это сделать. Я понимаю, вас напугало то, что случилось в магическом Будапеште, но поверьте мне, милейший Канцлер и достойнейший Рыцарь - это невозможно.       - Было невозможно. - Ответил молниеносно Канцлер.       - Остается! - Настаивал Архимаг. - Нет ни одного подтверждения вашим словам. Магия едина для всех. Можно изменить формулу заклинания, даже создать свою формулу для определенного воздействия, но Баланс это не меняет.       - Сейчас я не могу спорить и привести свои доводы. Вы правы, Архимаг, нет у меня сейчас подтверждений, мы пока изучаем то, что случилось.       Теперь уже все задумались. Время шло.       - Очень странно, почему Руфус так и не появляется! - вслух высказал вопрос Рыцарь. - Тем более, после нападения на Виго Карпатского. Я понимаю, что Руфус недолюбливает мастера Виго, но это не повод нападать на него. Тем более применяя Стражу. Это очень странное поведение. Полагаю, Министерство Магических Дел призовет к ответу нападавших. Более глупого поступка давно не было в мире.       Канцлер вжал голову в плечи так, как будто над его головой взорвалась сотня петард.       - Да, само собой. Этот вопрос так же на повестке.       Карханог чуть было бокал не опрокинул и посмотрел на Рыцаря так, как будто услышал что-то невероятное.       - Так это был мастер Виго? - засмеялся Архимаг. - Теперь понятно, почему Стража зубы обломала об него. А ведь и правда. Однако, Руфус не появляется до сих пор, а меж тем, я бы хотел покинуть Вас, милостивейшие господа. Время не ждет никого. И находиться тут более не безопасно.       Рыцарь тоже поднялся из-за стола.       - Архимаг прав. Думаю, что мне тоже пора. Полагаю, нам нужно очень крепко подумать над тем, что вы сказали. Если я могу помочь, дайте знать, я приду.       Канцлер раскланялся с обоими. Когда он остался один, то нехорошие мысли полезли в голову. И самая главная мысль, что все прошло впустую, не давала сосредоточиться на главном. А ведь они так и не задумались о том, кто может использовать такую магию. Это ведь не заурядный чародей. Кто-то, кто очень силен. Но в голову ни одно имя не шло.       Руфус тоже не появился. Это настораживало, но нет пока поводов для беспокойства, правы, наверняка Рыцарь и Архимаг, но что-то грызло изнутри. Какая-то странная мысль о том, что мир рушится, что приходит война. Канцлер посмотрел вниз и во тьме, даже не увидел, услышал простых людей, которым было все равно на того, кто смотрел на них с крыши Казино, в коконе заклинания отвода глаз.       Никто из чародеев не знал, что Руфус не может ничем помочь. И прийти на встречу он не мог, потому что Руфус Фейра, начальник Стражи, был мертв. Да и не предполагал никто, что Канцлер был прав в своей тревоге.       Канцлер снял защиту и вызвал официанта, позвонив в колокольчик. Тот появился через несколько мгновений. Рассчитавшись золотом, Канцлер не обращая внимания на ошалелые глаза официанта отправился в Казино, а потом, найдя дверь, отстучал на ней несколько раз костяшками пальцев нехитрый код, толкнул дверь. Та со скрипом подалась, и канцлер шагнул в дверь.       Дверь закрылась. Канцлер сделал шаг и оказался уже у себя в кабинете. Но не в Казино, а в Министерстве Магических Дел. В здании никого не было. Канцлер прошел в свое кресло и сел за массивный стол. На столе лежала маленькая папка, на которой было написано “Совершенно секретно”. В ней было несколько листов, исписанных мелким почерком. Канцлер пролистал быстро содержимое папки и убрал ту в ящик, достав волшебную палочку и приложив ее к замку. Замок щелкнул, ящик закрылся.       Это было не просто донесение разведчиков-шпионов. Это будущее, которое поджидало всех чародеев, если не найти возможность исправить его.       Те, кто ворвались в магический Будапешт точно знают, что им нужно. Вопрос только один: кто стоит за ними. Одно дело, если это просто самодовольный копатель нашел старинные заклинания и совершенно другое – когда речь идет о чародее, решившим перевернуть весь мир. На свете есть только один чародей такой силы и о нем Канцлер предпочитал не думать совсем. Но если он на это решился, значит он не один. Кто с ним? Кто мог пойти на такое, как атаковать магический Будапешт? Зачем столько жертв?       Вопросов было больше чем ответов. И это только те, которые Канцлер задал себе вслух, а были и такие, которые спрашивать не хотелось ни у кого.       Канцлер откинулся в кресле и закрыл глаза.        10. Крысы – друзья.              18 апреля 1939 год. Будапешт.       Я опоздал. После обычной лекции и наказания болели колени. Гороха было не избежать. Знаете, стоять на коленях и на горохе то еще удовольствие. Но мысли об Аде и Булу были для меня спасением, которое не давало концентрироваться на боли. Через сорок минут Старуха отправила меня спать, без ужина, само собой.       Когда я вошел в комнату, то на меня не очень дружелюбно уставилась две пары глаз.       - Ковач, нас наказали из-за тебя! – Боки смотрел на меня очень зло. Что-то новое. Обычно нам запрещено говорить друг с другом. Ант смотрел не на меня, а на стену, казалось, он даже не слышал нас.       Я молчал.       - Мадам Басоль считает, что ты замышляешь побег! Я написал уже донос на тебя, урод.       Интересно, Боки всегда такой или жизнь у Старухи его довела?       - Мне все равно, Боки. Я не собираюсь сбегать. – я говорил чистую правду. Мне действительно не куда бежать. Да и мои родители в тюрьме. Далеко убежишь? Нет, конечно.       - Ты еще поговори, Ковач! – я смотрел на упитанное лицо Боки. Да, быть любимчиком у Старухи милое дело. – Я знаю, что ты что-то замыслил. Мы говорили с Мадам Басоль. Она тоже считает, что ты крыса, которая собирается сбежать.       Ант продолжал сидеть на кровати и смотреть на стену. Боки решил, что слов ему было недостаточно. Тогда он не быстро, но чувствительно ударил меня в живот. И тогда злость, как пружина, распрямилась и взяла верх. За сегодняшний день я дважды был бит, один раз меня пытались убить, наверное, или что там они делают. Я распрямился и одним ударом в лицо разбил Боки нос. Он ошалело посмотрел на меня. Но поздно. Я уже не сдерживал себя. Ударив его еще раз, я видел, как из глаз хлынули слезы, а из носа текла кровь. Примерившись, я одним движением сбил его с ног и следующим ударом в голову ногой еще сильнее расквасил ему лицо. Что-то во мне требовало снова ударить, и я ударил, размахнувшись ногой в живот. Боки скорчился от боли, кровью пачкая пол и свою одежду он повернулся ко мне своей широкой задницей и я, не преминув случаем пнул еще раз. Я чувствовал, что улыбаюсь.       Я скорее почувствовал ее, нежели разглядел и пригнулся. Вовремя. Прут рассек воздух там, где была моя шея. Тогда я дернулся в сторону, где стояли кровати и одним прыжком перепрыгнул их. Старуха развернулась моментально.       - Неймется? Ну ка иди сюда, щенок!       Но сегодня меня унижали достаточно. Я помотал головой.       - Когда я до тебя доберусь, будет хуже!       Я снова помотал головой и попятился к выходу, Старуха пошла ко мне широким шагом. Оглянувшись мне показалось, что до выхода очень далеко. Старуха стремительно меня догоняла. Я резким движением выскочил на лестницу.       - Ковач! Стой! Хуже будет!       Не обращая внимания на ее крики, я двинул вниз. Перескакивая через ступеньки, я мигом спустился вниз, а тем временем Старуха догоняла меня. Я был почти у двери, когда костлявая рука схватила меня за рубаху.       - Попался, выродок.       Но я не собирался сдаваться. Резко дернувшись я смог вырваться, правда, порвав воротник. Я слышал хруст ткани, но это меня интересовало меньше всего. Одним прыжком я преодолел оставшиеся ступени и оказался там, где совсем недавно стоял на горохе. Я дернулся вправо, туда где была прихожая. Визгливый голос старухи доносился за моей спиной. Она не отставала, я обернулся и чуть было не поплатился за это. Я отчетливо видел старуху, которая бежала за мной. В руках у нее был прут. В какой-то момент я налетел на стоящую слева тумбу с обувью и больно ударившись ногой об угол, я замер на месте. Из глаз полетели искры. Боль была очень резкая и я начал терять равновесие. Старуха приближалась, скалясь и поднимая прут. Я зажмурился, но что-то произошло.       - Беги! – Я воспользовался предложением, тем более, оно было дельным. Преодолев себя, я дернулся в сторону двери, она закрыта, но не на ключ, а на засов. Резко дернув его в сторону, схватив свое пальто и ботинки, я распахнул дверь. Свежий, холодный воздух ударил в лицо, я оглянулся. Ант стоял перед старухой, вытянув руки в жесте «стоп». Она посмотрела на меня и на него. Но я уже был на свободе. Выбежав босиком на улицу, я обернулся и отбежал на безопасное расстояние. Я остановился и посмотрел на дверь. Старуха стояла в дверях, Анта не было видно. Она смотрела на меня пристально и таким взглядом, который я никогда не видел раньше. Я поправил рубаху и запахнул пальто, быстрым шагом пошел в сторону рынка, держа в руках ботинки готовый бежать.       А между тем вечер превратился в ночь. На улице было холодно. Отойдя на приличное расстояние от дома, я остановился и прислонившись к светильнику кое как надел на ноги ботинки и завязал шнурки. Стало лучше.       Я не знал, куда мне идти. Но стоять на месте было очень холодно, а потому я сделал один шаг, потом второй и постепенно перешел на почти бег. Это ощущение пустоты, когда назад дороги нет, а впереди и подавно давило на меня. Раньше, когда я сбегал, у меня был план, но сегодня плана не было. Сейчас вообще не было ни плана, ни денег, ни еды. Единственное, что было – Булу и Ада, которые будут меня ждать завтра на рынке. А если нет? А если Старуха придет на рынок? Даже представить страшно, что меня ждет, если это так. Сейчас мне надо придумать, как провести ночь. Я довольно быстро согрелся. Судорожно соображая, куда бы податься я не заметил, как заблудился.       Район был совсем пустой и ни одного источника света. Я почти на ощупь продвигался вперед. Под ногой вдруг пропала земля, да так неожиданно, что я на мгновенье потерялся, но устоял на ногах. Лестница. Глаза привыкали к темноте и очертания каменной лестницы проступали сквозь тьму. Я понятия не имел куда она ведет. Сделав шаг, потом еще один, еще и еще. Спускаясь вниз я отчетливо чувствовал запах стухших продуктов. Сквозь тьму проступали низенькие дома, кое где горели свечи. Поежившись, я спустился еще ниже. Последние ступени были совсем маленькими, но моя нога вполне помещалась, и я аккуратно спустился еще ниже.       Этот район был мне не знаком. Я пошел вперед. Земля была мягкой, без камней, или мне так только казалось? Не представляя, что я тут делаю, я хотел вернуться назад, но обернувшись, я не увидел лестницы, а ночь опускалась на город и уже совсем скоро, луна осветила место, куда я попал. Стало не светло, просто я видел, где я оказался. Низкие, покосившиеся дома, заборы, кое где проступали странные остатки от домов, наверняка те, которые сгорели или которые разобрали на всякий хлам, которого так не хватает.       Я шел дальше и дальше. Мне стало казаться, что за мной наблюдают. Ощущение опасности было таким явственным, что я невольно остановился. Сердце трепыхалось и готово было выскочить из груди. Я посмотрел вперед. Не очень далеко были видны огоньки. Я пошел дальше. Мои шаги были глухими, но в голове каждый шаг отдавался болью. Я подпрыгнул на месте, когда что-то проскользнуло под моими ногами. Едва сдерживая крик, я осмотрелся.       - Осторожнее! – голос прозвучал снизу.       Опустив глаза, я увидел крысу. Огромную. Ее маленькие и красные глаза смотрели на меня не мигая.       - Что вылупился? Крысу не видел? Отвернись! – неожиданно приказала крыса. Пришлось подчиниться. Тут я подумал, что вполне смогу убежать. Представил свой путь назад. Но что-то меня держало. Мне было интересно. Говорящие крысы, драконы и волшебники. Слишком много за последние несколько дней, а?       - Что маленького мальчика привело в это забытое людьми место?       Я молчал. Сказать правду или соврать?       - Молчи-и-шь? Зря-я-я.       Я мальчик сообразительный и понимал, что это волшебник. Но вот что он хочет от меня? Взять от меня нечего.       - Я заблудился. – не оборачиваясь проговорил я.       - Конечно, ты заблудился, малыш. Сюда редко кто приходит. А те смельчаки, которые приходят – остаются тут навсегда.       У меня все похолодело. Я представил себе, как меня убьет, а потом съест крыса. Вдруг я услышал шум. Шуршание. Он не один.       - Кто ты?       Врать бессмысленно.       - Меня зовут Марк Ковач и я заблудился.       Ко мне со спины приблизились. Я почувствовал вонь и меня чуть не стошнило.       - Как-как?       Я справился с собой и выдавил свое имя.       - Андрис и Тимея Ковач твои родители? – Я кивнул. – Обернись.       Передо мной стоял пожилой человек. Ему на вид лет сто, а может и больше. За ним было несколько крыс, и все так же смотрели на меня.       - Ты вырос с тех пор, как я видел тебя в последний раз. И не узнать. Как ты тут оказался? Почему мать и отец тебя отпустили на улицу в такое время? Разве ты не знаешь, что в Магическом Будапеште нельзя бродить в такое время! Совсем распустили в Дурмстранге кадетов.       Тут он зашелся в долгой тираде, и я совсем пересал понимать, что он говорит. Он мешал венгерские слова, какие-то имена и ужасный язык, название которого я даже не знал, но я вдруг крепко задумался. Я оказался в Магическом Будапеште. Вот как? Вот так. Его оголтелую тираду мне удалось остановить со второго раза:       - Стойте-стойте! Родители в тюрьме, а я вообще сбежал из ночлежки. И я не учусь в Дурмстранге или как там его! И как я оказался в Магическом Будапеште?       Тут старик пристально посмотрел на меня.       - Повтори-ка! Что-то я стал глуховат малость.       Я повторил.       - Ты хочешь сказать, что ты ничего не знаешь? Что Андрис так легко дался и теперь сидит в тюрьме для ваков? А Тимея так просто отдала тебя на опеку? Вре-е-ешь ты мне, Марка! Видимо не учили тебя, что говорить надо только правду. Это не красит тебя. – тихо попискивая смеялся старик.       Я смотрел на него, не говоря ни слова. Наконец тот на меня посмотрел очень пристально. Так мы простояли минуту, наверное.       - Не врешь? – я помотал головой. – Где родители сидят, знаешь? – я снова помотал головой.       - Откуда я могу знать.       Недалеко послышался какой-то писк и шум. Несколько крыс бежали в нашу сторону. Старик обернулся ко мне и скомандовал:       - Быстро! Прячься!       Я оглянулся и нашел пустой бак из-под мусора. В нем воняло, но выбора не было. Я нырнул в бак и затих.       Мимо прошагали несколько пар ног. Было слышно, что они очень громко что-то обсуждают. О чем шел разговор – не разобрать. Совсем скоро все стихло. Я приподнял голову и повернулся в сторону уходящих шагов и чуть не заорал от неожиданности. На меня смотрела пара красных глаз.       - Давай за мной! – пропищала крыса. И он шмыгнул вниз. Я кое как выбрался из бака. От меня воняло, но сейчас это было как маскировка.       Крыса побежала вперед, и я постарался не отстать от нее. По пути к нам присоединялись еще несколько крыс. Непонятно откуда они брались. Но пробежав с нами небольшое расстояние и что-то пища они разбегались снова. Крыс было 4. Мы петляли по улицам, между домами, мусорными баками и арыками для воды. Неожиданно крысы остановились. Все крысы разбежались друг от друга на небольшое расстояние. Хлопок и на месте крыс стояли вымазанные в грязи люди. И только тут я понял, что они абсолютно голые. Я отвернулся, потому что среди них я увидел женщину. Но через мгновение я услышал за своей спиной какое-то бормотание и насмешливый голос произнес:       - Можно повернуться. – я обернулся. Все четверо поправляли на себе одежду. – Не зевай! Вниз!       Я сначала даже не понял, о чем они, но через мгновение я увидел лестницу вниз. Канализация. Ну конечно!       - Ты первый. Не бойся, там все свои. – проговорила женщина, которая на деле оказалась девушкой. На вид так она старше Ады года на четыре. Я полез вниз.       Я почти дополз, когда чьи-то руки меня подхватили и сняли с лестницы. Я хотел вскрикнуть, но вонючая рука закрыла мне рот.       - Тихо. Еще не все спустились.       Несколько мгновений и вся четверка была внизу.       - Ходу. Они не далеко! – бросил старик и крадучись мы пошли вдоль стен. Я шел между девушкой и каким-то лысоватым крепышом, который был не старше Анта.       Мы крались еще несколько минут, пока не оказались перед еще одной лестницей вниз.       - Пришли. Спускаемся! – тихо, но резко скомандовал старик.       Спустившись вниз, я принюхался. Тут запаха вообще не было. Несколько человек встречали нас с волшебными палочками в руках. Взмах, заклинание и через мгновение все были чистыми.       - Маскировка. Иначе найдут. – усмехнувшись, сказал лысый крепыш.       Старик снова посмотрел меня пристально.       - Кто это? – спросил подошедший парень, примерно одного возраста с девушкой, кстати, очень красивой. Я посмотрел на нее. У нее не было страха в глазах. Любопытство.       - Это Марк Ковач. Говорит, что родители в тюрьме, а сам в ночлежке живет.       - Быть того не может. Ковачи сильные чародеи. Их не удержать в тюрьме!       Я смотрел на происходящее, как будто говорили не обо мне и уж тем более не про вещи, которых быть не может.       - Может они в Нурменгарде?       - Чушь! – отрезал старик. – Мальчишка врет или что-то случилось, чего я пока не могу объяснить. Марк, пора тебе ответить на наши вопросы.       Вопросы сыпали со всех сторон. Каждый мой ответ они проверяли не один раз, задавая одни и те же вопросы то с одной стороны, то с другой. Спрашивали все, от того, какого цвета волосы у мамы, до того, как быстро отец мог нарисовать картину. Я вообще раньше не знал, что папа умеет рисовать.       Мне начинало это надоедать.       - Послушайте, я не прошу вас верить мне! Просто отпустите меня туда, откуда я пришел. Я, честно, никому не скажу кто вы никому.       Ко мне подошел высокий мужик, которому уже лет за сорок, наверное.       - Видишь ли, какое дело, Марк, все не так просто, как может показаться на первый взгляд. Мне надо кое-что тебе объяснить.       Я посмотрел ему прямо в глаза, и он улыбнулся:       - Марк, твои родители – чародеи, которые отказались от магии почти десять лет назад. Если ты тот, за кого себя выдаешь – то ты их сын, тоже чародей. Если то, что ты говоришь – правда, то мы должны помочь им. Ведь тогда они за решеткой, потому что хотели свободы и лучшего для тебя, а это уже не преступление.       Знаете, когда земля уходит из-под ног? В такие моменты. Я чуть было не упал, но сзади был стул. Я плюхнулся на него.       - Нет, это какая-то ошибка.       Старик, попискивая проскрипел:       - Возможно, мы не можем сказать, есть ли у тебя магические возможности. Только Мастера Дурмстранга могут. А ты сам никогда об этом не знал?        - Нет, не знал. А разве можно отказаться от магии?       Красивая девушка ответила мне:       - В теории возможно, я вот не чувствую в тебе магии, но это ничего не значит. Магия такая же живая, как ты или я. Если магию не поддерживать в себе, то она может угаснуть и ничего больше не произойдет. Но для этого надо, чтобы много чего случилось.       Я смотрел на всех, кто меня окружает. Они все были волшебниками. Нет, не то, чтобы я привык за последние пару дней, но то, что мои родители тоже чародеи – это и пугало и восхищало одновременно. Голова кругом от таких знаний. Но тут уже меня одернули из моих фантазий сами чародеи.       - Если твои родители – чародеи, то тогда они в большой опасности, как и ты! Что-то странное творится в магическом Будапеште. Настолько, что мы вынуждены красться по улицам, чтобы не попасть в лапы… - он не договорил.       - Немцев – вдруг произнес я.       Все обернулись.       - Что ты сказал? – спросила мягко девушка.       - Я говорил, говорил, что он тут не просто так! Откуда он знает, а? А? – заскрипел старик и наставил на меня волшебную палочку. Что это она я догадался сразу, видел уже.       Я поднял руки и решил больше вообще ничего не говорить. Похоже моя болтливость – источник всех проблем.       - Скажи, откуда ты знаешь, что пришлые говорят на немецком? – снова спросила девушка.       Я решил молчать. В руке появилась палочка и что случилось дальше, я не могу объяснить. Я как будто стал не один в своей голове. Странное чувство и не очень приятное, мозг будто просверлили острым сверлом, но после этого девушка улыбнулась мне и погладила по голове.       - Марк, где Аделаида сейчас? Я не стала копаться, но в целом все поняла.       Я посмотрел на нее, и она кивнула. Похоже она уже все поняла, вот так, значит, ковыряются в мозгах. Отмалчиваться не было смысла, так я решил.       - Она у моего друга. – но говорить всё, что я знаю не очень-то хотелось.       - Ты спас ей жизнь. Это очень смелый поступок.       Все вокруг нас встали в круг. Один из Рыцарей посмотрел на меня, потом на девушку и спросил:       - Лида, ты о чем? Кто спас и кому?       - Марк спас Аделаиду в магическом Будапеште, во время нападения. Я увидела это в его воспоминаниях. Они новые, поэтому я их смогла прочесть. Им от силы два дня. Теперь она среди ваков. Мы должны ее вернуть. Да, кстати, я кое-что еще увидила, но это для Карханога.       Один из Рыцарей подошел ко мне.       - Нам понадобится твоя помощь, Марк Ковач.               11. Виго Карпатский.              Дурмстранг. 19 апреля 1939 года.       Горн своими звуками разорвал утренний туман, который опутал школу. И механизм, отточенный веками заработал. Кадеты, ставшие мгновенно с постелей, одевались в свою форму. Картина одинаковая для всех факультетов. Кадеты, словно одна слаженная команда, одевшись взяли палочки и одним движением привели кровати в порядок. Расправившись с утренней процедурой, все выстроились около своих кроватей и приготовились к выходу на умывание. Второй сигнал горна давал разрешение одной стороне выйти в ванную и привести себя в порядок. Стороны чередовались. Сегодня это была правая сторона. Действия слаженны. Все это происходит в полном молчании. До завтрака говорить нельзя. Третий горн и левая сторона уходит в ванную комнату.       Когда прозвучал четвертый горн, то кадеты заняли свои места на большом постоении в огромной комнате, которую называли по разному. Стройка, квадрат, столовка. Все очень подходило к этой комнате. Каждый факультет в своем крыле. От старшего курса к младшему. И так, пока мастер не появится.       Мастер Виго спустился к «квадрату». Нужно развести курсы по занятиям.       Широким шагом Мастер Виго вошел в комнату. Весь его факультет встал по стойке «смирно». Руки вдоль тела, палочки в левой руке, смотрят в пол.       Мастер очень придирчиво осмотрел своих кадетов. Безупречно. Как и должно быть в Дурмстранге. Это не Хогвартс и не Шарм Батон. Тут только дисциплина и послушание. Темная магия не прощает слабостей.       - Доброе утро, Кадеты! – громогласно проговорил Мастер Виго.       - Доброе утро, Мастер Виго Карпатский! – хором ответили кадеты.       - Доклад!       Одновременно шагнули вперед по одному курсанту из каждого года обучения. Начинают всегда младшие.       - Первый год. Докладываю. Без происшествий.       - Второй год. Докладываю. Без происшествий.       - Третий год. Докладываю. Аделаида Ягрова не появилась.       - Четвертый год… - но Мастер Виго прервал доклад - Так и не появилась? – вскинув брови произнес Виго Карпатский.       - Никак нет, Мастер. – отрапортовал молодой третьегодник.       - Принял, продолжаем! – но остальных докладчиков он уже не слушал. Он и так знал, что кадет не вернулся. Это его тревожило.       - Четвертый год. Докладываю. Без происшествий.       Так, отрапортовав, Мастер Виго позволил кадетам сесть за столы и завтракать. Начался гвалт. Старшие были сдержаннее, а младшие хохотали и с удовольствием ели. Все набирались сил. Учебный год заканчивался и впереди были экзамены. У младших свои, у старших свои ну и конечно выпускные экзамены. Выпускники сидели молча и сосредоточенно жевали. Почти ничего не говоря. Шутка сказать – выпускной экзамен и все.       Выпускные экзамены – это очень сложное испытание и никогда не повторяется. Нужно быть готовым ко всему. Младшие смотрели с открытыми ртами на выпускников. Еще бы. Выпускные экзамены уступали по зрелищности только Чемпионату Мира по квиддичу.       Пока кадеты ели, Мастер Виго отправился в кабинет Директора, чтобы снова исключить Ягрову. Талантливая, но очень своевольная и таким не место на курсе. Однако Директора на месте не оказалось. Ничего страшного, зайдет позже. После занятий.       А тем временем в квадрате доедали кадеты и готовились отправиться по занятиям, но прежде должны были убрать со стола. Магией в квадрате пользоваться запрещено. Поэтому убирались они руками, дабы не лениться. После того, как завтрак был окончен кадеты сноровисто и привычно собрали все со столов на специальные тележки, которые уедут сами на кухню, отвозя посуду.       Мастер Виго вернулся в комнату, где столы уже были убраны. По квадрату стояли кадеты. Мастер Виго осмотрел всех. Удовлетворенно кивнув головой он указал на большую доску, где уже было приготовлено расписание курсов. Основные предметы были совмещены с кадетами из других курсов, но темные искусства каждый факультет преподает отдельно от остальных и преподает их Мастер. Каждый из годов обучения увидев свои предметы, поднялся из-за стола и отправился готовиться к занятиям, которые должны были начаться через 30 минут.       А тем временем на остальных факультетах происходило точь в точь, что и на курсе Виго Карпатского. Мастера, выслушав доклады и позавтракав, отправили студентов на занятия.       День в школе Дурмстранг ничем не отличался от череды таких же дней. Погода успокоилась, туман ушел с Великого Озера и освободил школу. Выглянуло солнце и с пятым горном начались занятия в школе.       Мастера собрались в маленькой комнате, которая была местом сбора вчера, во время совета. Чай был разлит по красивым чашкам и Мастер Яромира высыпала вторую ложку сахара и не спеша размешала. Мастер Виго прошел в кресло, которое было около огромного окна с видом на Озеро.       - Похоже Ягрова не явилась на занятия? – ехидно заметила Яромира отпивая чай.       - Да, талант не дает сидеть на занятиях. Тянет в приключения. Ну ничего, думаю, что в этот раз я отчислю ее.       - Ах, стоит ли, Мастер Виго? Таких чародеев Дурмстранг давно не видел.       Виго Карпатский улыбнулся и покачал головой, затем поднял указательный палец и с высокопарной интонацией произнес:       - Дисциплина – вот что делает чародея сильным и уважаемым. Ягрова несомненно талант, но будет ей уроком полезным и уж тем более для всей школы.       Мастер Яромира склонила голову и посмотрела в свой чай.       Тем временем ученики прилежно занимались, отрабатывали заклинания, читали книги, учились танцевать и петь.       Порядок в Дурмстранге заслуга Директора Димитра. Однако кадеты видели Директора только два раза в год: в начале учебного года и на выпускных экзаменах. Все остальное время Директор был отдан науке магии и изучению древних заклинаний. Несколько учебников «История Магии Карпат и Трансильвании» его заслуга. Правда и о Директоре ходили слухи. А самый главный, что именно из-за него Гриндельвальд возненавидел ваков, потому что Директор был не чистым чародеем, а грязнокровкой. Все знали, что Гриндельвальд видел в Директоре наставника. Правда или нет, никто сейчас сказать не смог бы.       Когда закончились основные предметы, то все кадеты разошлись по своим крыльям, начинались занятия по темным искусствам. Все кадеты, от самого первого курса до выпускников занимались в «квадрате». Директор считал это правильным и это давало свои результаты. Главный результат – высокий уровень подготовки чародеев на любом году, а расслабиться не давал выпускной экзамен ИКАЧ: Итоговая Комиссия Аттестации Чародеев. Кадеты трепетно относились к ИКАЧ. Переходной экзамен – не сложный, а потому готовились к ИКАЧ с первого года.       Обед прошел быстро до очередного сигнала горна. Вдруг из крыла Мастера Карела вылетели Кадеты на метлах. Это было очень красивое зрелище. Почти сотня молодых волшебников сделала круг над школой и полетела к горам. Конечно, Мастер Карел ведет своих кадетов для обучения в горы, там, где есть возможность научить управлять стихиями.       Мастер Виго занимается с кадетами практической, боевой магией. Темное искусство нападения и сражения. Не всем дано быть воинами и борцами со злом. Только отважные и храбрые сердцем шли по этому пути. На этом пути очень сложно. И сейчас Мастер Виго вывел кадетов ровным строем к Великому Озеру. Фехтование – единственный способ защититься.       Мастер Яромира знаток обороны, защиты и стратегии. Ее кадеты умны, не лезут в бой, но всегда готовы отразить атаку и победить, что называется «на встречных курсах», а потому лучшие игроки в шахматы, ловцы в квиддиче только на этом курсе. И сейчас кадеты заняты игрой в странную, на первый взгляд игру, но они вовлечены полностью в нее и практически ни на что не обращают внимание. Огромное поле, несколько человек сгрудились над одной фигурой и что-то вполголоса обсуждают. Мастер неспешно наблюдает за ними.       День проходит, и кадеты возвращаются в свои крылья. После занятий у всех есть один час свободного времени, чтобы можно было отвлечься. Этот час можно потратить любым способом, правило только одно: выходить за пределы Дурмстранга нельзя. И ближе в восьми вечера кадеты выходят на прогулочную площадь, расходятся в библиотеку, в общий зал или остаются у себя в комнатах, чтобы отдохнуть от суеты.       В девять вечера звучит горн, который требует построения всех кадетов перед школой. Когда построение окончено, то Мастера оглашают план на следующий день и подводят главные итоги дня сегодняшнего.       Сегодня некоторые студенты сделали значительные шаги вперед. Мастера одобрительно кивают, когда курс радуется за своего. Дисциплина обязывает всех радоваться друг за друга. Чем старше кадеты становятся – тем более сплочённым коллективом они становятся.       Мастер Виго Карпатский смотрит на свой курс. Уставшие, но довольные лица. Осанка прямая у всех, взгляд светлый и внимательный, улыбки. Младшие стараются подражать старшим. Старшие внимательны к младшим кадетам. И тогда Мастер Виго расслабляется. Ни нападение на него, ни молчание Канцлера больше не беспокоило его. Пока только одно: выпуск кадетов и новый набор. Так он простоял, размышляя о том, что его ждет до тех пор, пока не пришла его очередь говорить.       Когда же процедура была окончена и кадеты были распущены по крыльям, чтобы приготовиться к отбою Мастер Виго отправился в свою комнату.       Какого же было его удивление, когда он увидел в своей комнате старого друга.       Радамир Аджанич стоял спиной к вошедшему Виго, но этого было достаточно, чтобы он его узнал.       - Невероятно! Кто же это меня посетил! Неужели, сам главный Рыцарь!       Радомир повернулся к нему с широкой улыбкой. Подойдя друг к другу, оба поприветствовали друг друга крепким объятием и похлопованием друг друга по спинам.       - Как же! Как же! А ты совсем ушел в науку? – отвечал Радомир.       - Если бы! – отстраняясь от друга ответил Мастер.       Оба сели за рабочий стол, Виго достал палочку и на столе появилось два высоких бокала с фрёчем. Оба произнесли почти одновременно:       - Твое здоровье! – выпив в один глоток слабое вино.       - Ты тут не просто для того, чтобы выпить, так? – спросил Виго, откидываясь в кресле.       Радомир очень внимательно смотрел на друга, потом тяжело вздохнув кивнул:       - Слышал, на тебя напали, Виго. – мастер кивнул.       - Говорят, что на тебя напала Стража Регента.       Виго посмотрел внимательно на Аджанича и спросил в свою очередь:       - А кто говорит-то, Радомир, ведь я никому не рассказывал об этом.       Аджанич только горько улыбнулся. Протянул палочку и снова два бокала с фрёчем были перед ними.       - Слухи очень быстро разносятся, Виго. Сегодня об этом говорили на встрече Канцлера в Орсагош. Там обсуждали и то, что случилось в Магическом Будапеште. Я был на встрече, Виго. Все рвут и мечут молнии и все, что можно.       Виго недоверчиво посмотрел на друга.       - Не понимаю, о чем ты, Радомир! Что могло случиться в Магическом Будапеште, что ты вообще говоришь.       - Погоди, так ты ничего не знаешь? – настала очередь непонимающе смотреть на Виго.       Повисла неловкая пауза, которую прервал мастер, отпив немного фрёча.       - Стоп, Радомир. Иначе мы совсем запутаемся. – выдохнул фразу Виго. – Что случилось в Магическом Будапеште? Что за встреча в Орсагош и при чем тут я?       И Радомир рассказал подробно о том, что слышал на встрече у Канцлера Магических Дел Карпат Венгрии и Трансильвании. Про заклинания, которые были использованны, про Руфуса и про то, как он не явился на встречу, про то, что все знают о нападении Стражи Регента на Виго, но не знают зачем это было.       Короткий пересказ получился примерно минут на десять.       Тогда Виго посмотрел на Радомира и сказал:       - Радомир, а что если я скажу тебе, что среди нас есть предатель, который на стороне врага. Но я не знаю, кто враг, а тот, кого вы ждали – мертв.       У Радомира глаза на лоб вылезли.       - Ты чего такое говоришь, Виго!       На что мастер открыл ящик своего стола и достал обрывок бумаги.       - Читай.       Радомир взял в руки бумагу и вгляделся нее. Она написана была на румынском.       «… Трансильвания должна быть заблокирована для чародеев. Нельзя допустить проникновения волшебников на территорию Трансильвании ни одним путем. Фейра, начальник Стражи Регента пал смертью храбрых, сражаясь с мавками, в поиске того, что нужно Г. Исполняющие его должность находятся на рассмотрении Регента и будут утверждены в ближайшие дни. Пока же приказ остается неизменным – обеспечить поиск того, что нужно Г. Это является первым приоритетом. Отнеситесь с максимальной серьезностью к заданию….»       Дальше текст обрывался.       - Что это? – Радомир смотрел на своего товарища с нескрываемым удивлением.       Виго пожал плечами.       - То из-за чего меня атаковали. Как ты можешь видеть – это не весь текст.       - Ты его уже показывал кому-нибудь? – задумчиво проговорил Радомир.       Виго покачал головой.       - Кроме тебя и Канцлера – нет, само-собой. Я же не дуб.       Радомир встал из-за стола и прошелся по комнате. Виго сидел в кресле и глазами следил за начальником Королевской Рыцарской Службы.       - Все намного сложнее выходит, Виго. Похоже на дворе война, которую раньше свет не видывал.       Виго кивнул головой, соглашаясь со словами друга.       - Если это так, то нам надо готовиться к этой войне.       - Похоже мы уже опоздали с подготовкой, Виго, и опоздали настолько, что нам теперь остается только решить: драться или улетать.       Они налили себе по еще одному бокалу фрёча и Радомир отправился к себе, а Виго отправился спать. На завтра были дела.        12. Лучшие друзья.       20 апреля 1939 г. Будапешт.       - Твою душу мать! Опять сбежал? – кричал Джено. – Ты вообще понимаешь, что мог запросто сдохнуть! Это же Будапешт, не самое безопасное в мире место! Сколько можно? Если тебе плевать на себя, то на родителей не плюй хотя бы! Ты себя видел? В рот тебе ноги!       Я смотрел на него и молчал. А что я ему скажу? Он прав. Ночью каких только выродков на улицы не выходит. А особенно, если посмотреть на меня, то становится ясно – я оказался по уши в неприятностях.       - Джено, не кричи.       Эти слова вроде бы даже возымели на него действие.       - Пошли.       - Куда? – я понимал, что сейчас мои глаза закроются.       - Ко мне. Выспишься.       - Ты чего? А родители? – я опешил от такого предложения.       - Нормально. Отец на работе, его допоздна не будет, а мать уехала в канцелярию. Сказала, что будет поздно. Старуха все равно не даст тебе выспаться, тем более после того побега, который ты устроил. Она тебя искала знатно, подняла всех, кого могла. Говорят, что сама бегала по улицам.       Да, прав Джено, побег вышел что надо. После той выходки Басоль получила по своей тупой башке от властей, думаю. Правда, если бы Рыцари не подсказали, что делать – я бы и не догадался совсем.       Вопросов тогда было очень много. Рыцари не сразу мне поверили. Пришлось рассказывать все, что помнил и знал. Это убедило их. Разговор затянулся надолго. Глаза закрылись, и я снова оказался там.       - Марко, ты понял? Ты не должен вообще о нас говорить. Никому и никогда.       - Да понял я, не тупой.       Мы шли обратно. Меня вели в город.       - Побудь у этой старухи, мы придумаем что-нибудь и дадим тебе знать.       - Она меня прибьет. – Я как представил, что придется вернуться в тот дом, так живот закрутило и захотелось в туалет.       - Нет. Она ничего тебе больше не сделает. Сейчас ты пойдешь не сразу в дом. Сначала в полицию. Расскажешь им все, что произошло и скажешь, что в следующий раз ты утопишься. Да, погоди. Вытяни руки.       Я послушно вытянул руки.       Рыцарь достал палочку и провел по моим рукам. Я не почувствовал ничего, но на руках стали появляться свежие шрамы, а сам я был в крови.       - Не переживай, они исчезнут через семь дней. Сейчас главное, чтобы ты мог убедить полицейских, что старуха издевается над тобой. Покажешь им руки и скажешь, что она наказывала тебя розгами, прутом или чем она там бьет вас. Бьет же? – я кивнул, не говорить же, что у меня отлично все и что старуха – божий одуванчик. Я осмотрел свои руки и понял, что это вполне может сработать.       Мы вернулись к лестнице.       - Скажешь Аделаиде, чтобы шла сюда. Мы вернем ее в школу.       Я кивнул, развернулся и начал подниматься по лестнице.       - Ковач! – Я повернул голову. – Держись, мы что-нибудь придумаем.       Я снова кивнул и пошел по ступенькам вверх до конца.       Утро и туман. Я шел по какой-то извилистой улочке. Становилось светлее и светлее. Дома уже были различимы и все было в утренней синеве. Мне нужен был полицейский патруль. Голова болела, хотелось спать. Их я нашел только у ночлежки. Полицейские сначала даже не поняли, что мне нужна помощь. Только спросили, почему я шатаюсь в это время, но рассмотрев меня один из них вдруг остановил меня и начал задавать вопросы. Я сделал все так, как мне было сказано и это сработало. Полиция явилась в дом Старухи незамедлительно. Правда, уже два дня Старуха со мной не разговаривает. Я не против. Кажется, что все возвращается в норму. Рынок, деньги и иногда без еды. В общем, ничего особенного.       - Не, Джено, я так не смогу.       - Успокойся, Марк, пошли.       Сил спорить не оставалось. Я провел прошлую ночь практически без сна. В этот раз меня наказали за то, что я не стал слушать Старуху в ее ежедневной лекции. Я заснул. Басоль ненавидит, если засыпают во время того, как она начинает умничать и учить жизни. Меня поставили в «позорный угол», где я провел почти ночь, а как только появилась возможность – я сбежал. На этот раз я решил не возвращаться.       - Пришли. Тебе надо умыться! Снимай обувь и иди ложись спать в мою комнату. Я разбужу тебя ближе к закрытию рынка. Мне пока надо прибраться, вынести мусор и все такое.       Я поплелся сначала в ванную, а потом в комнату Джено, пока сам Джено выносил мусор. Дом был достаточно большой, комнат было несколько.       Умывшись и просто сев на кровать Джено, я чувствовал, как сон приходит и прижимает меня к подушке, такой мягкой, «как песни мамы» - неожиданно подумал я. Глаза закрылись сами собой. Я провалился в сон.       ***       Я открыл глаза. Я был дома. В том доме, который я помню, где было мое детство.       - Марк?       Я повернул голову. Папа стоял, прислонившись к косяку двери и улыбаясь смотрел на меня. Я не удержался и побежал к нему. Он присел и легко подхватил меня, взяв на руки.       - Ну что, мелкий, смотри, как ты вырос! Пойдем, надо приготовить маме что-нибудь вкусное. Она придет уставшая и голодная.       Меня поставили на землю, и я пошел вслед за отцом, который прошел на кухню и начал греметь посудой, что-то доставая и напевая простую и незатейлевую песенку. Я прислушался, но разобрать ничего не получилось.       Я принес свою игрушку и сел на высокий табурет.       - Так, Марк, я буду резать мясо, а ты просто болтай со мной, ладно? Расскажи, что ты делал вчера?       На такие вопросы я отвечал всегда легко, но в этот раз я не мог вспомнить, что было вчера. Пожал плечами, а отец достал большой кусок мяса и стал нарезать небольшие кусочки. Пока он резал мясо, я смотрел на небольшого паука, который полз по стене. Мне стало интересно, как паук не падает со стены. Паук продолжал свое путешествие по стене. Я вдруг представил, что паук – это я, а я – великан! И так я спасаюсь от огромного великана, который может меня раздавить. Паук продолжал ползти, а я двумя пальцами «зашагал» по стене.       - Я великан! Я тебя раздавлю!       Папа улыбнулся, и я заметил эту улыбку. А паук, как будто бы понял, что я говорил. Он повернул налево и припустил по стене вверх. Я даже не сразу сообразил, что паук сбежал. Отец смеялся, когда увидел, что я не вижу паука.       - Сбежал?       Я кивнул.       - Вот такие они, пауки! Сейчас он расскажет всем про великана! И больше пауков мы не увидим.       - Расскажет? – я сощурил глаза. Я всегда так делаю, когда папа шутит.       - Конечно! Ты бы рассказал, если бы за тобой великан побежал?       Да, пожалуй, рассказал бы. Я кивнул.       - В мире есть много удивительных веще, о которых ты пока не знаешь.       - Да-а-а?       Папа кивнул:       - Конечно! Вот есть ты, а есть паук и вы с ним один раз встретились и все. Но у паука есть свои дела, а у тебя свои. И вы оба живете в одном городе. Разве тебе не интересно узнать, чем занимается паук?       Я задумался, наверное, интересно.       - Интересно.       - Это хорошо, что интересно. Любопытство правит миром. Все новое создано из любопытства.       - Значит любопытство не убило кошку?       Папа посмотрел на меня и вдруг засмеялся.       - Есть хорошее любопытство, а есть такое, которое ведет к неприятностям. Марка, запомни, не все тайны должны быть разгаданы. Иные ведут к большим проблемам. Поэтому не всегда надо быть любопытным, особенно там, где говорится, что это приведет к неприятностям, понимаешь?       Я понимал. Последний раз мое любопытство закончилось тем, что папа очень долго ругался с мамой.       Потом папа повернулся ко мне и очень серьезно сказал:       - Вставай, Марк. Пора! – я не сразу понял, о чем он. Но потом я приоткрыл глаза и увидел…. Джено.       Его лицо было обеспокоенным. Я потянулся и понял, что не выспался, но времени не было.       - Выспался?       Я помотал головой. В этот момент внизу открылась и закрылась дверь.       - Черт, отец вернулся.       Джено зажмурил глаза и когда открыл сказал мне:       - Идем, покажем твои руки и скажем, что ты у меня недолго.       Идея была так себе, но выбора не было. Я понятия не имею, кем работает отец Джено, главное, чтобы меня не вернули к старухе. Мне надо переждать всю суматоху, пока Рыцари не решат, что делать дальше, но Джено я этого не скажу. Я не могу подставить друга.       Мы спустились по лестнице. Отец Джено был внизу и внимательно смотрел на нас сквозь очки.       - Пап, - тут же начал оправдываться друг, но его перебил отец Джено.       - Здравствуй, Марк? Так ведь?       Я кивнул.       - Ты должен быть у мадам Басоль, разве не так? Мы слышали о том, что произошло!       Я снова кивнул. От его взгяда было не по себе. Холодный, оценивающий, как будто он знает, что должно быть. От его вкрадчивого голоса мурашки по спине пробежали, а во рту пересохло.       Еле ворочая языком и наклонив голову я произнес:       - Да, урам Вайс, я уже ухожу.       Я почти дошел до выхода, но отец Джено остановил меня:       - Не беспокойся, можете пока выпить чаю, а я попрошу, чтобы мадам Басоль сама приехала за тобой.       Такое положение дел мне не подходило, но я не мог сказать «нет». Кивнул.       - Вот и отлично! Марк, поставь воду на огонь, а ты Марк, садись за стол.       Я сел за большой стол. Отец Джено поставил на стол тарелку с печеньем. Джено уселся рядом со мной. Молчание затянулось. Чай разлили по кружкам и я почувствовал запах настоящего чая, а не той подделки, которую мы пили у Басоль. Я потянулся за печеньем, когда отец Джено нарушил тишину:       - Марк, а как ты попал к мадам Басоль? – печенье тут же перестало меня интересовать. Этот вопрос был не просто так. «Если спросят, как ты попал к опекуну – молчи или соври, но не говори правду!» - последнее, что прошептал его отец, перед тем, как его увели.       - Урам Вайс, я не знаю. Как говорит мадам Басоль – мои родители должны пройти курс исправления и все будет хорошо.       Отец Джено снял очки и протер их салфеткой. Похоже его этот ответ успокоил.       - Что с твоими руками? Это мадам Басоль сделала?       Я промолчал. Врать откровенно не хотелось, хотя я это уже сделал. Кивнул, но так, мельком, вроде бы и «да», но и по-другому тоже можно понять.       - Ты можешь к нам приходить когда хочешь, Марк! Тем более, что вы с Джено лучшие друзья, раз уж он тебе отдал деньги. Да-да, я знаю это. А теперь оставлю вас. Ешьте. – он улыбнулся улыбкой хищника, но может и мне чего кажется с просони.       Джено смотрел на меня и улыбался, я же склонил голову и ответил:       - Спасибо, урам Вайс, это здорово!       Отец Джено встал из-за стола и кивнул головой, а потом вышел из кухни. Так мы просидели минут десять.       - Видал! – кивнул на него Джено.       - Угу – проговорил я и допил чай. Надо было уходить, пока есть возможность и пока старуха не появилась, если я действительно хочу от нее сбежать. – Мне надо идти, Джено.       - Я надеюсь, что старуха тебя не тронет больше. Может дождешься ее тут? Отец похлопочет, он же при власти теперь.       Я помотал головой и решил, что лучше на улице ночевать, чем у старухи в ее доме, и тут в дверь постучали. Дверь открылась и на пороге оказалась старухаБасоль. Одетая в свою грязную кофту, длинную юбку и накинув на себя выцветший платок, она опирала на старческую клюку. Я не видел раньше, чтобы она нуждалась в этом. Для ее возраста она очень быстро двигается и точно даст фору всем старухам, которых я видел раньше.       Ее писклявый голос доносился в кухню, после чего она прошла за отцом Джено и приторно-нежно проговорила:       - Марк, как хорошо, что мы нашли тебя. Пойдем.       Я посмотрел на Джено, тот только сжал губы в тонкую полоску, а вот его отец злорадствовал и мне это было видно. Даже не надо быть профессором. Мне ничего не оставалось, кроме как плестить за ней, смутно догадываясь, что будет меня ждать в ночлежке. 13. Гроза на горизонте       Будапешт, 21 апреля 1939 год.       Толстый, в длинном пальто, с цилиндром на голове и тростью в руке, прихрамывая на левую ногу и щурясь от отраженного света, шел по белому мрамору старинного поместья, среди колонн. Там его дожидались тринадцать человек. Все как на подбор, подтянутые, светловолосые, с голубыми глазами, в серых одеждах. Лица, ничего не выражающие смотрели вперед, немигающим взглядом. При приближении странного господина один из ожидающих скомандовал:       - Внимание, Стража, Регент в замке!       Все подтянулись и в один голос произнесли:       - Так точно!       Толстяк подошел к отдавшему команду стражнику и проговорил тяжелым голосом, протягивая гласные, а в глазах просиял зеленый огонь:       - Он здесь?       Стражник немигая смотрел на него и ответил чеканя каждое слово:       - Так точно!       Толстяк повернулся к стражнику и пошел в глубь колоннады, там, где была массивная дверь, ведущая в залу. Подойдя к двери толстяк проговорил так же тяжело:       - Алооморра – и ударил по двери тростью. Та, отворилась медленно, издавая протяжный скрип, от которого можно было умереть, если не закрыть уши.       В большой зале, с наглухо закрытой темными шторами на окнах и огромным камином во всю стену, полыхающим огромным кострищем, от которого не веяло жаром на маленьком табурете сидел сгорбившись старик в балохоне, голова которого была накрыта капюшоном. Он смотрел на огонь и что-то падало под его ноги.       Толстяк вошел в залу и пошел прямо к старику. Но на половине пути он замер.       - Ни шагу больше, Ловербарт, ты итак натворил достаточно.       Толстяк проигнорировал предупреждение и ударив тростью в пол проговорил:       - Это тебя не касается больше. Ты свой выбор сделал, полукровка! – крикнув так, что стекла задрожали - Авадакедавра!       Зеленый луч ударил в старика, но тот только засмеялся в ответ, продолжая сидеть в на табурете и смотреть на огонь.       - Ты – дурак! Я уже мертв, помнишь?! – и тогда он повернул голову в сторону. Из челюсти выпадали могильные черви, черви были и внутри глазниц, они копошились внутри так быстро, что казалось, были такими глазами. Носа не было совсем, а желтоватый череп был скорее кроваво-красным в свете огня. Толстяк спокойно смотрел в то, что осталось от глаз.       - Я знал, что такие, как ты никогда не подохнут сами.       - Ты пошел на предательство чародеев, Ловербарт, должна быть веская причина, чтобы сделать это! Что тебе обещали за предательство, мелкий гаденыш?       Толстяк молчал, насмешливо глядя на ожившего мертвеца. Мертвец был ему очень хорошо знаком. И тут мертвец засмеялся, да так, что могильные черви полетели в огонь.       - Это был не он, да? – давясь смехом проговорил мертвец. – Ты еще глупее, чем все маглы вместе взятые. Ты не просто дурак, ты самый настоящий идиот, Ловербарт.       - Ты опоздал, мертвец, все уже началось и не остановится, пока мы не одержим полную и безоговорочную победу.       Мертвец встал и пошел в сторону Ловербарта, медленно переставляя ноги и каждый шаг давался ему с трудом.       - Знаешь, что ты и твой хозяин натворили? Я покажу. – полуразложившияся рука схватила толстяка за лацкан и потянула к себе. Ловербарт попытался увернуться, но не смог. Запах гнилья ударил в нос Ловербарта, черви падали ему на вычещенные ботинки, и в этот момент мертвец положил руку на лицо толстяка. Ловербарт, закрыв глаза, провалился сквозь пол.       Открыть глаза получилось не сразу, да и не сразу понял где он оказался. Потребовались секунды, чтобы осознать страшное – он в Аду. Странные пещеры, с всполохами огня, столбами дыма и запахом серы. Какие-то надпись мерцали в полутьме. Тени, перебегающие от стены к стене, крики и непонятные слова на разных языках. Они следили за ними. Трость была в руках, но он не был уверен, что в этом месте ему она поможет. Если мертвецы решат его оставить с собой – ничто не спасет. Рядом с ним стоял мертвец, но не в том виде, в котором он его увидел у себя дома, а в почти нормальном виде. Ловербарт понимал, что это не просто мертвец, это вурдалак - неупокоенный чародей, подло убитый в спину и воскрешенного невероятной силой. Только одно не вязалось в его голове – откуда он взялся. Вурдалаковпризывает только очень сильный чародей, со способностями некроманта, но такую магию запрещено изучать совсем и везде.       - Удивлен? – проговорил мертвец.       - Тебя воскресили чары. – начиная понимать, что произошло, проговорил толстяк.       Мертвец засмеялся.       - Меня? Да вы половину ада на уши поставили своими заклинаниями, пока вторгались в магический Будапешт.       Самообладание не покинуло Ловербарта. Хотя новость была ошеломительной.       - Поздравляю. Ну и чего ты хочешь, вурдалак?       Мертвец очень быстро схватил того за горло и проскрипел сквозь зубы:       - У меня есть имя, предатель, ты помнишь его? – дышать становилось тяжело, и толстяк коротко закивал. Хватка ослабла. – Хорошо. Ты скажешь Гриндельвальду, что вурдалаки хотят присоединиться к его войне. Мы поможем найти то, что вы ищите, но взамен нам нужны наши Жизни.       - Ты уже живешь! – съязвил Ловербард и это было ошибкой. Хватка снова усилилась, а со всех сторон начали выходить такие же вурдалаки, у каждого в руках были волшебные палочки. Все смотрели через мутные буркала и от этого становилось немного не по себе. Мертвецов было примерно около двух сотен. И это на беглый взгляд. Это была сила. С такой не считаться не получится.       - Я передам твое предложение, Пёсьеголовый! Передам! – зашипел Ловербарт, тщетно пытаясь сделать вдох. Запах гнили, серы и жаренного бил в нос с невероятной силой.       - Вот и умница, прихвостень. А теперь убирайся вон! – крикнул вурдалак и подняв палочку отправил толстяка обратно.       Очнулся он уже снова в огромном зале, где было душно.       - Стража!       Моментально в дверь вошли несколько стражников, держа на готове свои палочки, но увидев, что опасности нет поспешили к Ловербарту. Тот медленно встал и прошел к зеркалу. На шее виднелась пятерня вурдалака, ожогом оставшаяся на коже. Никакой магии не хватит, чтобы убрать эти следы. Ужасно хотелось пить. Толстяк прошел по залу и не пользуясь палочкой налил из высокого кувшина большой стакан воды, осушив его за пару глотков.       - Слушайте меня внимательно, сейчас вы все быстро отправитесь на земли секеев и найдете там Руфуса Фейра. Вы найдете его и передадите мое послание. Вы скажете ему, что время мольфаров пришло. Он должен найти Крабата, сильнейшего из них и потребовать от него помощи. Руфус поймет, о чем идет речь. Не попросить, не умолять, а требовать. Но это должен быть не чародей иначе мольфар ничего не сделает. Это должен сделать магл, понятно? Так вы передадите ему мои слова и после этого вернетесь в замок.       Стража поклонилась и вышла из залы. Оставшись один он снова посмотрел в зеркало. Да, надо закрыть эти следы неприятного столкновения с вурдалаками.       - Акцио, шарф – ударив об пол тростью, со злобой прокричал Ловербарт. Практически моментально в зал вплыли несколько шарфов. Толстяк выбрал вызывающий красный шелковый шарф и заколол его золотой защепкой. Определенно стало лучше. Ударив тростью снова, шарфы вернулись на свое место. – Отлично. Пёсьеголовый, черт бы его побрал.       Развернувшись, толстяк быстро прошел к двери.       ***       - Зачем ты здесь?       - Пёсьеголовый нашел меня. Он и другие вурдалаки хотят присоединиться.       - Вурдалаки? Это неожиданно. Их никто не призывал, тем более Я. И чего же они хотят?       - Тем не менее, их много. Очень много и они все свободны и без хозяина. Они готовы вступить в Войну.       - Это очень хорошо. Неожиданный союз. Смертоносный Союз. Передай Пёсьеголовому, что Я принимаю этот дар и взамен дам им то, что они хотят, но не раньше, чем последний магл или волшебник преклонит свои колени передо Мной.       - Я передам слова. Что ему сказать еще?       - Пусть ждет Моего знака к началу действий.       - Понял.       - Ты свободен, Регент и да, кстати, симпатичный шарф, тебе идёт.       ***       Регент сидел в своем кресле. Ничего сверхнового не могло случиться. Все, что можно было сделать – сделано.       Вторжение началось. Война начнется совсем скоро. Победитель заберет себе мир.