Молоко и мед

      Неделя пролетела очень быстро: Егор погрузился в работу с головой и быстро пошел на поправку. Кашель и насморк так и не настигли его: видимо, вовремя принятые меры помогли предупредить подобные вещи. В воскресенье они уже во всю репетировали на привычной точке, а после репетиции скрылись от закатного солнца в беседке почти безлюдного вечернего дворика, чтобы все же отпраздновать успешный дебют. Каждый поделился личными яркими впечатлениями — только вокалист и гитарист практически безмолвствовали: Егор с удовольствием поглощал уже вторую бутылку прохладного пива, Тим уничтожающим взглядом следил за ним, давая понять, что он недоволен тем, что тот делает сейчас. Горло все еще нужно было беречь, а не хлебать холодный напиток большими глотками. Наконец Тим не выдержал, подошел к нему и схватился за бутылку:       -Тебе хватит, — он нервно дернул ее на себя, но Егор не отпустил, обдав настырного парня презрительным взглядом.       -Может, хватит вести себя, как моя мамочка, а?       -Я веду себя так, потому что у тебя не хватает мозгов позаботиться о своем здоровье, которое ты подорвал недавно из-за наплевательского отношения к самому себе.       Егор прыснул смехом:       -Как много слов! Я не разобрал. Отдай бутылку, — он потянул ее на себя, но Тим не отпускал ее, насупившись и грозно сжав губы. Глаза Егора превратились в щелки. — Ты не расслышал? Отпусти, я сказал!       Атмосфера начала накаляться. Парни, сидящие рядом, перестали разговаривать, молча наблюдая за этими двумя и не встревая.       -Я не хочу, чтобы мои бессонные часы пошли насмарку, — проговорил Тим. — Я хочу, чтобы ты окончательно поправился.       -Ах, вот почему ты так переживаешь? — ухмыльнулся Егор. — А я уже размечтался, что ты на самом деле волнуешься обо мне. Наивный! Наш молочный мальчик ничего просто так не делает, верно???       Тим вдруг резко вырвал бутылку из его руки, расплескав пиво вокруг, и со всей силы разбил бутылку об пол. Парни вокруг подскочили в испуге, шокировано разглядывая тяжело дышащего гитариста. Лишь Егор не шелохнулся: словно дежавю. Он в ужасе смотрел на осколки и брызги пива: «Что это? Я… помню… Где это уже было?»       -Припоминаешь, да? — прошипел вдруг Тим. — Значит, с твоей головой все в порядке. Помнишь, как ты заставил меня выпить целую бутылку пива? Помнишь каким образом заставил меня ее выпить? — Тим ткнул на осколки. — Этому я у тебя научился!!! Швырять бутылки! — он собрался с духом и продолжил. — Знаешь, я долго терпел. Давно уже хотел сказать, какая ты бездушная сволочь, Егор!       Оскорбленный солист соскочил с лавочки, но Сергей предупреждающе уперся рукой ему в грудь, нутром чувствуя, что назревает мощный конфликт.       -Не держи его, Сергей, — усмехнулся Тим. — Если с кулаками полезет, это очередной раз докажет мне, что я прав. Значит, у него больше нет никаких весомых аргументов в свою защиту. А я больше не буду молчать! Я жалею, что потратил на тебя свое время, Егор. Мне не жаль, что я играл в группе, я многому научился, но ты… ты убил во мне всякое желание продолжать начатое. Считай меня кем угодно, но я ухожу из группы. Прямо сейчас. Ты наплевательски относишься к своим обязанностям: ты всех третируешь, на всех жалуешься, твердишь, какие мы бездари, а сам даже не в состоянии держать свое тело в тонусе: ведь твой главный инструмент — связки. Я смогу купить другую гитару, если вдруг она сломается, а Антон купит новые палочки, чтобы барабанить, то ты новые связки нигде не найдешь. В начале нашего знакомства ты показался мне серьезно настроенным на музыку талантливым человеком, а сейчас я знаю, что это не так. Ты не уверен в том, что знаешь, зачем тебе это дано. Ты не знаешь, что делать со своим талантом. Ты словно поешь не для, а вопреки. Играешься своим дарованием. Восхваляешься своими возможностями петь. А на самом деле, будь твоя воля, ты уже бросил бы все. Ведь мы так сильно тебя бесим на репетициях! Возможно, я сейчас перегибаю палку, возможно, позже я пожалею о своем решении уйти, но уже завтра я смогу дышать свободно, потому что рядом не будет тебя и твоего хамского отношения ко мне — человеку, который изначально пришел тебе помочь во всем! Запомни одну прописную истину: музыка должна идти от сердца, а не рождаться назло всему свету!!!       Парень развернулся и потопал прочь от беседки. Егор выкрикнул ему вслед:       -И куда ты пойдешь, молочный мальчик? Тебе же некуда идти.       -Я найду ночлег, — отозвался парень.       -У тебя ведь больше нет друзей! — нагло выпалил Егор.       -Значит, уеду домой к родителям.       Закипающий после слов гитариста Егор молча наблюдал, как парень ловит попутку на обочине, запрыгивает в подъехавшую машину и скрывается за углом. Он мотнул головой, в бешенстве пнув разбитое горлышко бутылки. У них только-только стала налаживаться музыкальная сторона жизни, а этот выскочка так просто собирается покинуть группу на пике их взлета. «Знает ведь, зараза, что без него все покатится в тартарары, и так вызывающе себя ведет! Ну погоди у меня!» Егор тоже бросился к обочине, чтобы поймать такси.       -Куда ты? — взволнованно окликнул его Сергей.       -Вечером позвоню, как все утрясу, — отозвался Егор, голосуя на дороге. Он должен остановить этого бессовестного сопляка. Нельзя сейчас останавливаться. Они сделали мощный рывок вперед — дали первый успешный концерт, а замена гитариста и новые репетиции займут уйму времени, которое они могут потратить с умом, выступая снова и снова, показывая свой лик всем подряд, чтобы добраться до главной сцены его жизни — «Тайфун». Егор решительно мотнул головой: «Никуда ты не уйдешь от меня, молочный мальчик!!! Дела так не ведутся!»       Он успел застать гитариста дома. Парень и впрямь собирал вещи: хмуро оглянулся на него, стоящего на пороге зала, и молча продолжил свое дело.       -Ты никуда не уйдешь, — отрезал Егор. — Что за капризы!       -Это не капризы. Это нормальное человеческое желание — быть понятым и обладать возможностью иметь свое мнение. Я устал от твоего беспардонного и грубого отношения ко мне. Я живой человек. И, несмотря на твои грубые отрицательные отзывы в адрес моей игры на гитаре, я знаю, что на самом деле я отлично играю. Немногие в моем возрасте умеют то, что умею я. Если я не прав, тогда ты отпустишь меня без сожалений и найдешь гитариста под стать себе. Желаю удачи! — он перекинул чехол гитары через плечо и обернулся на молчаливого Егора. — На название группы и свои тексты песен не претендую — оставляю их тебе. Делай с ними, что пожелаешь. Мне не жалко.       Он подцепил свободной рукой сумку и направился в коридор, но Егор схватил лямку чехла мертвой хваткой: уж без чего парень не уйдет, так это без гитары.       -Я же сказал, что не отпускаю тебя.       Тим тяжело вздохнул, стоя к нему спиной, и снова дернулся в сторону коридора, но рука Егора крепко держала чехол. Тим оглянулся на него через плечо, обдав его холодным взглядом:       -Отпусти гитару.       -Ты никуда не уйдешь. Мы здесь не в игры играем, черт возьми! — выпалил Егор. — Кто из нас еще не умеет обращаться со своим талантом? По-твоему это не по-детски: покинуть группу на пике ее восхождения???       Тим презрительно усмехнулся:       -Да ты ведь на дух меня не переносишь! Я уйду, и тебе сразу станет спокойно на душе. Я ведь больше остальных бесил тебя все эти дни! Тогда зачем ты меня держишь? Наконец понял, что никто меня не заменит в твоей группе? — парень помотал головой. — Не думай, что я ухожу, чтобы повысить свою значимость в твоей группе. Мне уже далеко наплевать на сей факт. Я ухожу, потому что мне не нравится работать с тобой под одной крышей. Именно ты больше всех остальных ведешь себя, как дилетант. Я найду группу, в которой не будет таких напряженных отношений из-за высокомерного вокалиста.       Парень снова дернулся в сторону коридора, но Егор не отпускал его: «Говори, что хочешь! Я терплю твои гнусные слова, потому что мы не должны бросать дело на полпути!» Тим нервно потянул на себя гитару и вдруг споткнулся о сумку… Они полетели на пол одновременно, Егор не успел высвободить свою руку, которой зацепился за лямку гитарного чехла, и в ужасе грохнулся вместе с гитаристом.       -Черт!!! — из глаз едва искры не посыпались от мощного удара затылком об пол, Тим потер пострадавшую макушку и глухо простонал. Егору пришлось легче всего: он-то как раз приземлился на худощавую тушку парня — какая-никакая амортизация. От него приятно пахло дезодорантом. Егор медленно приподнялся на ладонях: парень непринужденно корчился под ним от боли в голове, интенсивно массируя затылок, а потом замер и приоткрыл глаза, сосредоточенно взглянув на него. Егор тоже смотрел ему в глаза, не моргая. Что-то щелкнуло в голове после неожиданного падения: сотни картинок проскользнуло перед глазами — их бесед, разговоров, взглядов, прикосновений. Так близко друг к другу они не были даже в постели. «Кажется, я сам еще не до конца знаю, на что способен пойти ради успеха!»       -Егор, слезь с меня. Мне тяже…       Егор не дал ему договорить: резко схватил его за воротник рубашки и дернул вверх, заставив его подняться на ноги вслед за собой. «Ты боишься меня, когда я зол! Уж это я отчетливо помню!» Он снял с его плеча гитару и грубо прижал его к стене своей крепкой рукой, с каким-то садистским наслаждением наблюдая явный испуг, сверкающий в глазах парня, а потом обхватил его лицо ладонями и прижался к его губам, продолжая наблюдать реакцию парня: по широко распахнутым глазам ясно читался беспредельный шок. Тим даже не оттолкнул его, когда Егор оторвался от его губ: все с тем же бешеным изумлением непрерывно смотрел прямо ему в глаза. «Ты будешь моим! Думаешь, я не нашел бы путь — задержать тебя?» — Егор бесцеремонно сдернул с него рубашку, игнорируя патологическое оцепенение со стороны парня, потом стащил с него футболку и щелкнул замком заколки, освободив его густые волосы, которые локонами рассыпались по обнаженным плечам. Казалось, Тим окончательно потерял дар речи: каменным изваянием стоял у стены, не сопротивляясь его настойчивому раздеванию. Егор снова прижал его телом к стене, чувствуя его тяжелое дыхание на своей щеке, на этот раз мягко обнял его и также мягко коснулся его приоткрытых губ, с каждой секундой изучая их все смелее и смелее. Егор даже прикрыл глаза, полностью погрузившись мыслями в их первый настоящий поцелуй. В какой-то момент Тим начал робко отвечать ему: его горячие пальцы коснулись плеч, несмело обнимая его. Егор оторвался от его губ: магнитный притягательный взгляд напротив — глаза в глаза. «Есть все предпосылки не останавливаться!» — вдруг с интересом подумал Егор. Парень идет навстречу. «Надо же! Я о тебе еще многого не знаю, молочный мальчик!» Он решительно дернул ремень его джинсов, расстегивая их.       -Егор…       «Но-но-но! — Егор тут же накрыл его губы своими. — Никаких разговоров сейчас!» Атмосфера становится все жарче. Рука нащупала выключатель: зал погрузился в сумрак, лишь по полу скользила багровая полоса от закатного солнца, тщетно пробивающегося сквозь плотные шторы. Несмотря на свою внезапную смелость, Егор все равно смущался того, что делал с этим парнем в данные минуты. Он заставил его прилечь на диван, не забывая успокоить все еще явственный страх мягким поцелуем, обнял парня одной рукой, продолжая целовать, другой рукой спустился по его груди вниз и проскользнул под расстегнутые джинсы. Тим попытался перехватить его запястье, но тут же передумал, стоило ему почувствовать на себе настойчивую ладонь Егора. Еще несколько бесконечно длинных мгновений он боялся того, что происходило с ними двумя, но как только возбуждение захватило весь разум, он окончательно раскрепостился под напористыми ласками Егора. Он помог освободить свое тело от оставшейся одежды и с головой нырнул в этот опасный омут удовольствия: отвечал на поцелуи, чувствуя нарастающее с каждой секундой пламя внизу живота и не скрывая от Егора своего неистового желания. Он вцепился в его воротник дрожащими пальцами, когда уже не было сил терпеть нежные, но в то же время требовательные прикосновения, спрятался в его плече и задержал дыхание, тихо простонав ему в шею. Егор тут же замер, как только понял, что все закончилось, выпустил парня из своих крепких объятий и присел на диване, отвернувшись от него и уставившись в стену безразличным взглядом. «Что я делаю?» Он зажмурился и прикусил губы. Еще никогда он ненавидел сам себя так откровенно сильно. За спиной послышался шорох: Тим стыдливо спрятал свое обнаженное тело под одеялом и затих. По шмыгающему время от времени носу можно было с легкостью догадаться, что к парню вернулся шок. В комнате повисла странная неловкая тишина, кухонные часы отстукивали секунды. Егор не хотел оборачиваться: сейчас ему нечего сказать, а слова «Я доставил тебе удовольствие, чтобы ты остался в группе» были не лучшим вариантом утешения. В кармане брюк вдруг заиграл мобильный: этот механический звук окончательно вернул его в жестокую холодную реальность. Егор вяло вынул трубку на свет и взглянул на экран — Сергей. Он с тяжелым вздохом принял вызов: вот и конец истории.       -Алло!!! Егор? Почему не перезваниваешь? Что там у вас произошло? Ты остановил Тима? Он не ушел?       -Нет, — только ответил Егор. Сергей молчал какое-то время, а потом нервно выдохнул:       -Дай мне его. Он ведь рядом?       Если Тим выдаст все происшедшее, на будущем группы можно ставить крест. Егор протянул трубку притихшему парню за спиной — будь что будет:       -Сергей хочет с тобой поговорить.       Тим принял от него телефон и пробормотал:       -Да?       -Тим! Привет еще раз! Ты в порядке?       -Да, — хрипло ответил парень.       -Вы не дрались? Не ссорились?       -Нет. Я уже почти сплю.       -Ой, я тебя разбудил? Блин! Сорри. Все, тогда спокойной ночи. Спасибо, что передумал и остался с нами. Пока! Кладу трубку.       Тим передал телефон обратно Егору и снова отвернулся от него, спрятавшись под одеялом. Егор покачал головой: «Нельзя его оставлять в таком состоянии. Как бы я ни хотел скрыться от его осуждающих печальных глаз, я должен пройти этот путь до конца. Я начал все, я и должен все закончить». Он нехотя вернулся в постель, прижался к спине парня и обнял его одной рукой, обхватив его ладонь и сжав ее в своих пальцах. Тим, казалось, совсем перестал дышать в его крепких объятиях, а потом устроился удобнее и мягко погладил пальцами его ладонь. Какое-то время они не двигались, заново привыкая к близости, а потом Тим все же повернулся к нему лицом, опершись на локоть и рассматривая его спокойное лицо. Егор молча смотрелся в его глаза до тех пор, пока Тим не склонился к нему и сам не поцеловал. Это было легкое прикосновение, не похожее на те поцелуи, которыми с ним делился сам Егор. Невесомо, словно крылья бабочки. Наверное, парень внутренне боялся того, что сейчас делал. Рука потянула футболку наверх: Егор свел брови от неожиданности, обдав парня хмурым взглядом, но все же помог снять с себя футболку. Он вовсе не претендовал на ответную ласку, но ведь секс подразумевает собой обоюдное удовлетворение. И Тим все правильно делал: он пытался ответить взаимностью. Он не мог знать, для чего все это было начато. Егор не стал сопротивляться, когда робкие пальцы расстегнули пояс; не стал сопротивляться, когда ласковая ладонь скользнула в его брюки, а горячие поцелуи спустились по груди вниз до живота. Егор прикрыл глаза, зажмурившись и поддаваясь ласкам осмелевшего парня: для него до сих пор происходящее вокруг казалось противоестественным. Ведь он не такой… Он чувствовал ладонь этого настойчивого парня, и это непривычное ощущение переворачивало с ног на голову все его стереотипы. Длинные локоны — мягкие и воздушные — щекотали грудь, от них приятно пахло каким-то незнакомым шампунем. Наверное, одним из тех, что заняли всю полочку в ванной. Губы парня вновь вернулись к его губам, и Егор запустил пальцы в затылок парня, сжав в своем кулаке эти красивые волосы, которые раньше он мог только лицезреть со стороны. Может, все не так уж и плохо? Лично у него давно уже не было даже намека на секс: работа и музыка занимали все двадцать четыре часа в сутки. Он и забыл об этой приятной стороне своей жизни… Поцелуи Тима снова перекочевали с его губ на живот. Еще несколько мгновений назад Егор с неизбежностью ощущал себя абсолютно равнодушным к ласке парня, а сейчас — он едва успел оторвать парня от живота, чтобы не запачкать. В какой момент он так внезапно возбудился, он так и не понял. Тяжело дыша, он изумленно смотрелся в эти добрые глаза до тех пор, пока Тим не опустил голову ему на грудь. Он накрыл их обоих одним одеялом и затих у него под боком. Егор еще долго пялился в потолок, поражаясь незаменимому дару парня крепко засыпать в любых условиях и при любых обстоятельствах. Лично у него внутреннее волнение еще далеко не в прошлом. Он осторожно взглянул на его спокойное лицо: «Это значит — ДА? Ты не уйдешь?» Он бережно убрал упавшие на его лицо локоны: к чему он на самом деле хотел всегда прикоснуться, боясь признаться в этом самому себе, так это к его густой шевелюре. Хоть какое-то оправдание для себя. Егор тяжело вздохнул и прикрыл веки. Нужно уснуть — завтра будет чересчур тяжелым завтра.       Утро встретило его колючей судорогой в руке, на которой всю ночь провалялся спящий Тим. Егор только спустя несколько секунд вспомнил, почему этой ночью парень находился в непосредственной близости от него. Горячие обнаженные бедра, крепко прижатые к его бедрам, освежили память окончательно и бесповоротно. Егор осторожно переложил голову парня на подушку, освободив свою руку от плена, и вылез из-под одеяла, на ходу застегивая приспущенные после вчерашнего вечера брюки. Он успел выключить будильник, дабы не будить спящего парня. В данные минуты Егор не был готов к серьезному разговору. Возможно, вечером, но определенно не сейчас. У него нет слов, чтобы себя оправдать. Нет слов, которыми он сможет внятно объяснить даже самому себе, зачем он затащил этого беспечного парня в свою постель.       Вместо утреннего кофе Егор принял теплый душ, смыв с себя все признаки вчерашнего секса, переоделся в темноте, чтобы лишний раз не давать повода Тиму проснуться, и скрылся за дверью, закрыв ее на ключ. Только в лифте он смог отдышаться: чем дальше от источника всех его тревог, тем спокойнее становилось на душе. Машина Сергея неизменно ждала его у подъезда: бас-гитарист поприветствовал его рукопожатием и спросил:       -Как Тим?       -Спит.       -Он на самом деле останется в группе?       Егор тяжело вздохнул, поглядев в окно:       -Будем надеяться, что да. Поехали, Серый. Опоздаем.       Что решит этот беззаботный парень, Егор узнает вечером. Или не узнает, если не застанет его дома после работы. Егору вдруг стало все равно: они слишком далеко вчера зашли, чтобы оставаться друг для друга обычными друзьями-музыкантами, а если учесть тот плачевный факт, что они и друзьями-то никогда не были, то вопрос оставался открытым на веки вечные. «Впервые в жизни я не знаю, что сделать и что сказать при следующей встрече. Даже от матери я знаю, чего ожидать, и знаю, чем при случае ответить, а здесь… я совершенно сбит с толку».       До обеда Егор более-менее смог отвлечься деловой беготней по офису, решая разного рода вопросы, а после обеда нахлынули ненужные воспоминания, тревожа и без того воспаленный мозг. Егор безнадежно завис на первой странице договора, не в силах сосредоточиться. Сколько он так просидел с отрешенным взглядом, он не успел засечь на часах. Рядом возник как всегда переживающий за всех людей на свете Сергей:       -Пойдем, выйдем на свежий воздух.       Они молча спустились в сквер возле здания, сели на лавочку.       -Рассказывай, — вдруг произнес Сергей.       -Что рассказывать? — Егор сделал вид, что не понимает сути вопроса.       -Все рассказывай, начиная с того, о чем вчера с Тимом говорили, и заканчивая тем, почему у тебя с самого утра такая кислая физиономия. Все рассказывай, — бас-гитарист тяжело вздохнул и посмотрел на него. — Егор, я тебя слишком хорошо знаю. Не пытайся отвертеться. Ты редко сидишь на работе с таким отсутствующим взглядом. Что вчера произошло? Тим так натурально изъявил желание уйти из группы, а через пару часов он уже сладко спал у тебя дома, как будто ничего не произошло в той беседке. Это остальные парни поверят в наскоро придуманную сказку, что Тим сгоряча наговорил тебе все эти гадости и чуть позже раскаялся, умоляя тебя на коленях позволить ему остаться в группе. Я не поверю. Я немного изучил Тима за все это время: не будет этот парень унижаться перед тобой после всех оскорблений в свой адрес. Он слов на ветер не бросает. Видимо, вчерашний эмоциональный конфликт был последней каплей его терпения. Он долго держался для незнакомого нам человека. Чем же ты его остановил?       Егор тяжело вздохнул, сжав губы и зажмурившись: «Ладно. Будь, что будет. Сергей — единственный человек с трезвым умом в моем окружении. Я могу ему довериться».       -Мы… переспали вчера.       Гробовая тишина нависла над обоими, обещая взорваться грозой. На бас-гитариста было жутко смотреть: сначала он долго хлопал ресницами, приоткрыв рот в изумлении, потом опустил взгляд и холодно усмехнулся. Привстав с лавочки, он нервно прошелся по траве туда-сюда, а потом почесал затылок и выпалил:       -Я не буду спрашивать, как ты додумался до такого мерзкого способа привязать его к себе. Кажется, указав на твою сволочную душу, Тим в какой-то степени попал в точку. Сначала я удивился, что ты позволил подобному произойти между вами, а сейчас думаю, а чему тут удивляться-то? Ведь ты частенько ведешь себя с нами непредсказуемо хамовато. Мы всего лишь привыкли к этому и успешно делаем вид, что нас подобное отношение не задевает. Может, парень был прав во всем? Может быть, для тебя мы всего лишь марионетки, которыми ты пользуешься в свое удовольствие и на свое усмотрение? Ради чего ты это сделал с Тимом?! Ведь… — парень запнулся в шоке, — ведь подобные отношения — это не пустяки, на которые можно махнуть рукой. Он-то наверняка сейчас строит воздушные замки и думает, что… нравится тебе… Боже мой!!! — он негодующе ударил себя по лбу ладонью. Егор обхватил голову руками, словно веря в то, что это поможет ему скрыться от всех напастей в мире.       -Я действовал интуитивно, — сдавленно пробормотал он, пытаясь хоть как-то оправдаться. — Не знаю, почему именно так я решил его остановить. Я вообще не понимаю, почему это произошло между нами, — он зажмурился, тяжело вздохнув. — Я не знаю, что делать дальше. Я даже не знаю, как он поведет себя, когда я вернусь домой.       -Вы вчера не обсудили происходящее?       -Нет. Он уснул, а утром… я просто сбежал из квартиры, стараясь его не разбудить. Я не был готов к разговору. Я и сейчас к нему не готов. Я часто делаю ошибки в своей жизни, но…       -… но на этот раз ты превзошел самого себя, — покивал головой Сергей и вздохнул. — Ты ведь не просто так доверился мне. Ждешь совета? Что ж, мои друзья не часто соблазняют друг друга, — тепло усмехнулся он, — так что первая пришедшая мне на ум путная мысль — вы должны объясниться. Поговорить об этом. Вы обязаны разобраться между собой и понять, кто вы сейчас друг для друга. Это самое важное. Признайся ему, что это было ошибкой, скоропалительным решением, вспышкой эмоций, в конце концов. Если, конечно, ты не собираешься продолжить… — Сергей интригующе приподнял брови, — ты ведь не собираешься..?       Егор обдал его сердитым взглядом и возмущенно буркнул:       -Смерти ищешь? Ты за кого меня принимаешь?       -За кого я тебя принимаю, ты и так уже знаешь, — с издевкой парировал бас-гитарист. — Вот и выяснили. Так что не смей вечером смыться после работы: я лично тебя доставлю до твоей квартиры и запихну за дверь. Не вздумай избегать этого важного разговора. На меня можешь положиться: я никому не проболтаюсь. И вы сами постарайтесь не выдать себя. Сейчас вашим отношениям меньше всего нужна огласка.       -Серый, каким еще «отношениям»? — презрительно поморщился Егор. — Уже поженил нас, как влюбленную парочку…       -Ты спал со мной? — вдруг спросил Сергей и продолжил. — Нет! Поэтому мы друзья. А с Тимом ты спал — значит, у вас отношения.       -Железная логика, твою мать! — процедил сквозь зубы Егор. Сергей с надменной улыбкой хлопнул ладонью по его плечу:       -Любишь кататься, люби и саночки возить. Наломал дров, теперь разбирайся с этим дерьмом сам. Радуйся, что я тебя еще не начал шугаться. Я не просил у бога друга-гея.       -Да не гей я!!! — в возмущении подскочил с лавочки Егор и тут же начал испуганно озираться по сторонам, чтобы удостовериться, что его никто не услышал.       -Меньше кричи об этом на улице, — Сергей с тяжелым вздохом поднялся с лавочки. — Пойдем работать, горе-любовник.       Кое-как осилив остаток дня на работе, Егор с безнадежным вздохом плюхнулся в кресло машины Сергея, который с актерским мастерством погрозил ему пальцем, напомнив, что впереди после тяжелого дня не менее тяжелый вечер. Егор нервно отмахнулся от него, хотя у самого сердце превратилось в отбойный молоток. Снова посмотреть в глаза, которые вчера были так близко… Егор тяжело сглотнул, зажмурившись: «Серый прав, мы должны объясниться. Тим еще молод, я не знаю, что он может себе выдумать в своем воображении, и я вовсе не хочу рушить ему жизнь личным мимолетным промахом».       Сергей пожелал ему удачи и скрылся за углом, оставив за собой клубы пыли, а Егор медленно поплелся в прохладный подъезд. Лифт довез его на нужный этаж непривычно быстро. Егор подошел к своей двери, вынул ключ из кармана и замер. Прижавшись ухом к двери, он прислушался к звукам: тишина. Ему показалось, что сейчас впервые в жизни он бы обрадовался отсутствию Тима за этой дверью, которая все еще разделяет их. Он мотнул головой: «Черт возьми, веду себя, как подросток. Мы просто поговорим. В конце-то концов!» Он решительно вставил ключ в замок и открыл дверь: на кухне горел свет, по квартире распространялся восхитительный запах жареного мяса. Из-за кухонной двери выглянула лохматая голова Тима:       -Привет! С возвращением!       Парень снова исчез из поля зрения. «Это все?» — Егор от неожиданности даже застыл на пороге, потом все же взял себя в руки, снял ботинки и прошел на кухню. Тим заботливо раскладывал рис по тарелкам, оглянулся на Егора и тепло улыбнулся ему:       -Ты голоден? Едва успел все приготовить к твоему приходу. Писал песни и… потерялся во времени. Будешь ужинать?       Егор медленно покивал головой, внимательно рассматривая непринужденно болтающего парня, потом сел за стол. Что ж, радует, что парень ведет себя так раскованно: хоть у кого-то почти ничего не изменилось в жизни. Тим поставил перед ним тарелку и сел напротив. На балконе сушилось постельное белье, в которое еще только вчера был одет диван. Тим проследил за его заинтересованным взглядом и пробормотал:       -Я постирал его. Оно… испачкалось… после вчерашнего… — он смущенно опустил взгляд. Егор тяжело вздохнул, понимая, что имелось в виду:       -Давай поговорим об этом сейчас.       Парень покивал головой, соглашаясь, и вдруг сам начал:       -На самом деле я не хочу знать твою причину, почему это случилось. Любая причина сделает мне больно, потому что будет или скверной ложью или, наоборот, жестокой правдой. Если ты сделал это, чтобы удержать меня, то… — он запнулся, — лучше ничего не говори. Это будет самой гнусной вещью, которую ты сделал в мою сторону. Я не хочу думать, что настолько сильно тебе противен и что тебе так сильно плевать на меня и мои чувства. Мне сейчас лучше этого не знать. Я… все еще немного растерян. Мне потребовался весь день, чтобы немного прийти в себя и решить, как вести себя с тобой этим вечером. Сбежать — было бы слишком просто, к тому же я и не хочу убегать, если быть честным до конца. Вчера я перегнул палку, изъявив безоговорочное желание уйти из группы. Я и впрямь действовал, как капризный ребенок, находясь под воздействием различных эмоций. Мне не хочется покидать группу. Это правда. Мне… нравится быть гитаристом. И бэк-вокалистом. И писать песни. Я… хочу остаться.       Он вдруг замолчал, и Егор опустил свой взгляд, которым долго изучал этого смелого парня, сказавшего так много в отличие от него.       -Если тебя это успокоит, — с трудом начал он, — у меня пока нет объективной причины, почему я это сделал. Я еще не разобрался в себе, поэтому мне нечего тебе сказать. Но несмотря ни на что мне бы хотелось, чтобы ты оставался в составе группы и не покидал нас. Мы не должны останавливаться на достигнутом. А насчет вчерашнего… Это было как минимум несвойственным для меня поступком, поэтому я предлагаю тебе забыть все и никогда никому не рассказывать. Начнем все заново и будем просто друзьями.       -Друзьями? — недоверчиво переспросил Тим. Вопрос прозвучал неслучайно: даже Егор с неизбежностью понимал, что предлагает невозможное. Ведь быть его другом — это слишком почетная должность, которой удостаиваются лишь избранные личности.       -Да. Мне не хотелось бы, чтобы этот инцидент окончательно испортил наше общение. Я виноват, и я извиняюсь перед тобой.       Тим удовлетворенно покивал головой и вдруг ласково улыбнулся ему:       -Хорошо. Будем друзьями. А теперь давай есть, остынет же.       Он снова был убийственно учтив и доверчив, Егору оставалось только смириться с патологической добротой этого благодушного парня. «Я не должен был так поступать с ним вчера», — запоздалая мысль засела острой иглой, не дав ему толком поужинать. Он лениво жевал рис, политый густым мясным соусом, и в отчаянии понимал, что все эти тягостные раздумья не способствуют нормальному пищеварению. И даже по-настоящему вкусная стряпня гитариста не смогла спасти разрушенное настроение. Он снова извинился перед парнем — на этот раз за отсутствие аппетита — и ушел в ванную расслабиться под теплым душем. Сегодня он слишком часто извиняется перед этим сильным парнем, который первый заговорил с ним, первый объяснился и первый дал понять, как ему важна его роль в группе. «Что ж, со временем, возможно, мы перестанем вспоминать нашу ошибку и будем видеть друг в друге по-прежнему только музыкантов. Дай Бог!»       Егор решил лечь спать раньше: хотелось уснуть прежде, чем в постель заявится главная причина его переживаний за последние сутки. Единственная мысль в голове — чтобы во сне они не прикоснулись друг к другу. Это надо исключить в первую очередь. Сейчас лучше исключить любого рода телесный контакт. Егор нервно забрался под одеяло с головой: «Я не знаю, как поведет себя он. И самое страшное — я не знаю, как поведу себя сам».       На следующей репетиции Тима встретили крепкими объятиями, радуясь тому, что все обошлось.       -Ты нас здорово напугал, парень! — возмущенно пихнул его кулаком Антон и примирительно рассмеялся. — Не делай так больше.       -Я, наверное, просто переволновался после первого концерта, вот и психанул, — выкрутился Тим со смущенной улыбкой.       -Ну, главное, Егор сумел предотвратить раскол в группе. Даже удивительно, чем он смог тебя успокоить: наш вокалист — не мастер переговоров. Он по большей части мастер кулачного боя, но ты вроде целехонек, — усмехнулся Антон, намеренно внимательно разглядывая его со всех сторон. Егор вовремя заметил краснеющие щеки гитариста: «Так-так-так, этого еще не хватало! Держи себя в руках, ребенок!»       -Эй, — он мощно хлопнул в ладони, привлекая к себе вынужденное внимание, — хватит трещать, как базарные бабы. Давайте работать!       Антон оставил застывшего парня в покое и послушно забрался за свою барабанную установку, покручивая палочками в руках. Тим облегченно выдохнул, бросив на Егора немного испуганный, но с тем же благодарный взгляд из-под опущенных ресниц. «Мы теперь с тобой в одной лодке, — вздохнул Егор, настраивая микрофонную стойку и тоже сверля его взглядом, — так что должны спасать друг друга, если вдруг назреет разоблачение».       Через неделю их снова позвали в «Зеленую стрелу», и они снова дали там свой концерт. Толпы набралось еще больше: после выступления возбужденная энергичной музыкой молодежь потащила всю группу угощать пивом, но Егор отказался под предлогом усталости и занятости, перехватив настороженный взгляд гитариста. Нельзя ему сейчас напиваться: он в трезвом состоянии руки не умеет при себе держать, что будет в пьяном виде — один Бог знает. Тим, в отличие от него, вел себя с ним абсолютно непринужденно. Казалось, что переспать с парнем для него было обычным глотком кофе по утрам. Он без смущения смотрел ему в глаза, он без волнения в голосе разговаривал с ним как в присутствии других людей, так и наедине. Была ли это маска, знал только этот беспечный парень. Единственное, что по-настоящему связывало их — страх прикосновений. Тим старательно избегал столкновений в квартире, вплоть до того, что подтягивал к себе ноги в кресло, когда Егор проходил мимо на расстоянии метра. Видимо, его личная зона тоже была оскорблена вторжением в нее себе подобного индивида. В постели он спал почти на краю, кутаясь в одеяло, несмотря на жаркие летние ночи. Егор тоже старался создать между ними преграду всевозможными способами, хотя спать под одеялом в тридцатиградусную жару становилось все невыносимей.       После очередного выступления они впервые завалились спать одновременно: Тим едва держался на ногах, отстояв полуторачасовой концерт. Толпа все заказывала и заказывала песни на бис, и Егор не знал, как остановить этот шквал просьб. Их спас Сэм, заметив, что музыканты уже порядком выдохлись. В горле пересохло после продолжительного пения: Егор выпил дома полчайника воды и упал на расправленный диван поверх одеяла, успев снять с себя футболку и джинсы. Тим уже вовсю сопел, отвернувшись к стене и завернувшись в свое одеяло. Егор прикрыл веки и провалился в сон.       Легкий цветочный запах… Что-то непривычное щекотало нос и щеку. Егор поморщился и недовольно почесал кончик носа, приподнял веки и вздрогнул от неожиданности: рядом посапывал Тим, прижавшись лохматой макушкой к его щеке и прикорнув к нему сбоку. Рука обнимала его за плечи, одна нога вовсе была перекинута через его ноги — сплошной капкан. Как только Егор шевельнулся, парень сонно вздохнул и лениво приподнял голову. Надо было отдать ему должное: даже спросонья парень тут же сообразил, что должен сделать. Боязливо сглотнув, он сначала осторожно убрал с него свою ногу, затем в ужасе оторвал от груди руку, продолжая испуганно изучать спокойный взгляд Егора, и отвернулся, чтобы откатиться на свою половину кровати… Егор перехватил его запястье, Тим обернулся от неожиданности. «Почему он не боится снова нарушать мою личную зону?» — Егор с интересом смотрелся в его испуганные глаза, а потом медленно потянул его на себя. Тим недолго сопротивлялся: все еще сомневаясь в правильности своих поступков, он все же прижался к его груди и затих. Егор смотрел в потолок широко распахнутыми глазами, прикусив губы и боясь признаться самому себе: сейчас ему спокойнее, чем никогда. Что это: мощная энергетика рядом лежащего человека или действие обыкновенного объятия? Давно он уже не прижимал к себе кого-то просто так. Он ласково поглаживал мягкий затылок, теперь понимая, откуда он чувствовал запах цветов: его шикарные волосы. Ему хотелось зарыться в них носом и глубже вдохнуть этот приятный аромат, который очередной раз соблазнял его так откровенно и непринужденно. Он резко опрокинул парня на лопатки, заглянув в его глаза — как всегда добрые, как всегда понимающие, и мягко прижался к его губам. Сценарий утра был задан именно в эту секунду, руки уже знали, что должны делать: они ласкали друг друга одновременно, не отрываясь от жарких поцелуев. Неторопливо. Уже без страха. С полной отдачей. «Безумие! Бред! Почему я снова это делаю с ним???» — Егор в исступлении целовал поддающиеся ему губы. В голове — обрывки холодных мыслей, в паху — сгусток пламени, готовый в любой момент взорваться вулканом. Тихий расслабленный стон в ухо, а следом и его — какой-то неожиданно удивленный. Егор оторвался от парня и присел на постели, поправив резинку трусов. Тим неподвижно лежал рядом на животе, обняв подушку двумя руками и уткнувшись в нее щекой.       -Постельное белье снова придется постирать, — пробормотал он зачем-то. Егор обернулся на него, встретившись с извечно наивным взглядом.       -Тебе все равно нечем заняться. К тому же это не так сложно — нажать кнопку на стиральной машинке, — он вздохнул и поднялся с дивана. — Мне нужно собираться на работу.       Он ушел в ванную и снова, как и в прошлый раз, решил принять теплый душ вместо приготовления привычной порции кофе. «К черту все! — он ловил спиной теплые капли, неподвижно стоя под упругой струей воды. — Кажется, я вскрыл ящик Пандоры для себя самого. Я не знаю, как избежать этого. Я не в состоянии это предотвратить. Наверное, испытываю дефицит ласки». Когда он вышел из ванной, Тим в одних трусах возился на кухне. Он принес ему кружку кофе в зал, когда Егор уже оделся для выхода:       -Ты бы не успел приготовить себе кофе, поэтому я сделал его сам, — пояснил он и протянул ему дымящуюся кружку. — Ты научишь меня правильно делать для тебя кофе?       Егор принял от него кружку, сделал небольшой пробный глоток и покивал головой:       -Вот так нормально. В прошлый раз было мало сахара.       Тим улыбнулся ему удовлетворенно, проводил до коридора и закрыл за ним дверь. Словно и не было десятиминутного секса этим утром: они попрощались, словно друзья. Егор ехал в машине, слушая в пол-уха веселую болтовню Сергея по поводу их второго выступления, и смотрел в окно: что за наваждение? Почему он повторил свою ошибку? Почему Тим позволил ему ее повторить? Ему нравится? «Я нравлюсь или то, что между нами творится сейчас? Почему меня это так волнует? Почему даже сейчас при воспоминании о нем я отчетливо вижу его лицо при оргазме?»       -Б-р-р-р!!! — Егор потряс головой и ударил себя ладонями по щекам, чтобы быстро прийти в себя. Сергей изумленно обернулся на него:       -Ты чего?       -Засыпаю на ходу, — буркнул он.       -Как Тим?       Егор равнодушно пожал плечами, стараясь не паниковать при разговоре об этом парне:       -Нормально вроде.       -Я вижу, он держится молодцом. Надо отдать пацану должное: переспать с парнем, с которым играешь в одной группе и живешь в одной квартире, и не выдать друг друга на людях… — Сергей восхищенно покивал головой. — Впечатляет, — он усмехнулся и бросил быстрый взгляд на молчаливого Егора. — Хотя если по правде сказать, мне до сих пор не верится, что между вами что-то проблеснуло. Не верится — хоть ты тресни. Ну не такой ты! Не вижу я тебя в обнимку с парнем. Даже с таким миловидным, как Тим. К тому же ведь ты единственный из всей группы на дух его не переносил. Я б еще поверил, если бы его Антон затащил в постель после хвалебных речей в сторону его мощных соло, — он тепло посмеялся и тут же предупредил. — Я сейчас не стебался, Егор. Так что не обижайся.       -Уж лучше бы постебался, — сухо пробормотал Егор, глядя в окно, — от твоего признания только хуже становится.       -Почему?       -Потому что я все же сделал то, во что ты сейчас так сильно не можешь поверить. И я не смогу вычеркнуть этот эпизод из своей жизни, потому что главное напоминание об этом находится постоянно у меня на виду.       Это было настоящим помутнением рассудка, наваждением средь бела дня и ужасом под покровом ночи. Тим перестал его сторониться окончательно, дав ясно понять после второго секса, что открыт ему навстречу. В постели они как-то незаметно для самих себя начали засыпать в обнимку, а если не обнимались, то касались ладони друг друга и проваливались в сладкое забытье. Этого было вполне достаточно, чтобы почувствовать невероятное взаимное притяжение и необычное безмятежное спокойствие на душе. Егор ощущал себя таким воздушным и опустошенным от всех невзгод, пока рука Тима держала его ладонь. «Он неосознанно придает мне сил. Немыслимо!» Он удивленно вглядывался в спящего парня в темноте их комнаты и ловил себя на мысли, что желает быть ближе. Несмотря на то, что они парни, что они играют в одной группе и что их разница в возрасте составляет почти восемь лет. «Я дал слабину запертым на семь замков чувствам, и они рвутся из меня сейчас, почуяв свободу. Болван! В тот злополучный вечер в расставленные тобою сети попался ты сам!» Он чувствовал в руке твердые кончики пальцев парня — обычные натренированные годами пальцы настоящего гитариста. Тима ничего не будило, даже эти настойчивые прикосновения к его рукам, коже. Он доверился ему полностью, ожидая от него ответного тепла, которое Егор опасался ему подарить, боясь дать ложную надежду и ему, и себе. «Я сам иногда не верю в то, что это происходит между нами. Я не верю себе. Не верю, что могу желать этого. Не иди на поводу у моих прихотей, молочный мальчик. Оттолкни меня в следующий раз, пока это не приобрело бешеную зависимость для нас обоих. Я все еще в состоянии растоптать твои наивные доброжелательные помыслы. Я не собираюсь мириться с происходящим. Мы перешли границы. И мы должны как можно скорее протрезветь. Мне плевать, кто первым сделает это».       Они стали еще ближе к заветной мечте Егора: после трех выступлений в «Зеленой стреле» их пригласили выступить в другом месте, которое больше соответствовало их тематике — в одном из небольших рок-баров города. Словно началась волна везения — та самая, которой так жаждал целеустремленный Егор. Он посылал свои фотографии с концертов и видео Далиле, она тут же перезванивала ему и с восхищением поздравляла его.       -Приходи ко мне на концерт! — смеялся от счастья Егор. — Я так хочу увидеть тебя там. И родителей приводи.       На том конце тяжело вздохнули:       -Дамир! Я ведь хотела прийти еще на первый твой концерт. Мама не пустила. А после твоих фотографий она категорично заявила, что мне нечего делать в этой дыре. Я обязана учиться, а не слушать музыку в клубах поздно вечером. Прости меня. Я ничего не могу поделать.       Егор молчал, с обидой переваривая очередной укол со стороны своей семьи: не приняли. Они снова не приняли его выбор и даже его успех, как доказательство того, что он был прав в своем жадном стремлении петь.       -Ты не виновата, Далила. Главное, ты еще от меня не отвернулась.       -Мама не отворачивалась от тебя, Дамир! — сестра попыталась оправдать мать. — Она просто не любит такую музыку и не хочет, чтобы я ее слушала.       Все достижения, все труды, все удачные концерты перечеркивало это жестокое беспрекословное семейное «Нет!». Егор не мог поднять упавшего настроения весь оставшийся вечер после разговора с сестрой. Такие вещи без усилия подрывали веру в светлое будущее, веру в свою правду даже спустя такой длительный промежуток времени — ведь он уже несколько лет упорно занимается музыкой без перерыва. Тим неслышно подошел к нему, когда он сидел на диване, понуро опустив голову и уныло смотря в пол. Егор поднял на него свои печальные глаза: парень какое-то время внимательно изучал его лицо, а потом шагнул ближе, опустился перед ним на колени и притянул его к себе за шею.       -Не знаю, что у тебя случилось, но не грусти.       Егор не умел разговаривать с ним в такие минуты: он терпеть не мог, когда видели его слабость. С какой-то суровой неизбежностью он понимал, чем снова закончится этот вечер. Они уснули мгновенно, крепко прижавшись друг к другу разгоряченными телами. Опустошенные. Расслабленные. Успокоившиеся. «Кажется, я окончательно запутался в своей жизни…»