Молоко и мед

      Неделя без Тима показалась какой-то безумно одинокой: Егор не знал, куда себя деть в пустой квартире. Несчастная однокомнатная показалась ему настоящими хоромами: он слонялся из угла в угол от вечернего безделья. Даже поужинать в одного казалось тяжелым занятием. Был бы гитарист дома, уже бы получил какое-нибудь ругательство в свой адрес, а так — даже пнуть некого. Егор печально усмехнулся, почесав макушку: «Я физически ужасно чувствую себя в одиночестве! Я на самом деле не переношу это!» Он хотел позвонить Сергею, чтобы пригласить его домой с ночевкой на всю неделю, но тут же передумал: еще полезет ночью обниматься. Не хватало друга напугать!       В субботу решили отменить репетицию из-за ужасного ливня за окном. Последняя надежда побыть в толпе испарилась на глазах. «Пойду, утоплюсь! — сам на себя побурчал парень, закрывшись в ванной. — А чего я закрываюсь — все равно один!» Он отщелкнул замок и остановился оценивающим взглядом на бутылочках Тима, которые уже так привычно стояли на полке. «И когда только он успевает каждой попользоваться — уму не постижимо! — Егор протянул руку и взял самую большую бутылку — пена для ванны. Егор приподнял брови. — А почему бы не воспользоваться? Он говорил, она хорошо расслабляет». Парень заткнул ванну, включил сильный напор и налил под струю вкусно пахнущей жидкости. Какое-то время он наблюдал, как набирается вода под густой пеной, а потом стянул с себя одежду и забрался в горячую воду, тихонько поскуливая с непривычки. «Псих! Летом принимать горячую ванну!» Погрузившись в воду всем телом, он устроился удобнее и закрыл глаза. «Надо было тоже взять с собой плеер! Мало ли! Хотя я не привык принимать ванну. Вряд ли меня раскумарит», — подумал он и склонил голову набок. Тим выпрыгнул из автобуса, поправил рюкзак и открыл зонт: на улице лил жестокий ливень. Кеды промокли почти сразу, как только он выскользнул из междугороднего автобуса. «Вот гадство-то!!!» В кармане зазвенел телефон.       -Алло?       -Привет, Тим! Как отдыхается? Когда назад? — послышался веселый голос Сергея.       -Да я уже, как бы… Я на автовокзале. Приехал, а тут такая мерзость на улице. Знал бы, что все будет так плохо, надел бы калоши, — усмехнулся он.       -Так ты уже вернулся? Егор говорил, тебя в городе раньше воскресенья точно не будет.       -Билетов не было. Я вернулся на день раньше.       -Слушай, я могу подобрать тебя. Я сейчас в бассейн собираюсь ехать. Не хочешь со мной?       -В бассейн? — замялся Тим. — Но у меня с собой плавок нет.       -Одолжу тебе свои, у меня как раз пара. Давай, поехали, — попросил парень. — Мне хоть не так скучно будет, а потом домой отвезу тебя. Что скажешь?       Тим прикусил губы: «Сергей — близкий друг Егора. Может быть, он расскажет мне больше об этом парне, чтобы я смог его понять».       -Хорошо. Поехали.       -Окей! Жди меня на автовокзале. Не мокни под дождем. Как подъеду — позвоню.       -Все, жду.       Сергей приехал так быстро, будто караулил его все эти дни за углом вокзала.       -Народ дома сидит в такую погоду, — пояснил он, когда Тим уже забрался в его машину, — поэтому пробок нет, только дождь мешает ехать на большой скорости. Ну что, полетели?       Тим грустно улыбнулся ему:       -Я не хотел тебе говорить, но это важно — я плавать не умею.       Сергей свел брови, недоверчиво глядя на печального парня:       -Да ну?       -Правда не умею.       -А чего сразу не сказал?       -Не хотел тебе отказывать съездить в бассейн.       Сергей завел мотор:       -Да я не о том, я бы тебе специальный жилет взял. Все равно съездим. Поплаваешь у лестницы, я рядом побуду. Я хорошо плаваю.       -Ты уверен, что тебе нужно брать такую ответственность? Я могу просто у бассейна походить.       -Не отказывай себе в удовольствии плавания: обещаю, под моим присмотром ты не утонешь. Меня потом Егор пришьет за то, что я нашего гитариста угробил.       Улыбка сошла с лица, как только тема коснулась Егора. Тим отвернулся к мокрому окну и подпер подбородок локтем. «Сейчас приедем, и я постараюсь поговорить с Сергеем о нем. Может быть, он наконец-то сможет прояснить ситуацию. Так хочется кому-нибудь довериться со своей проблемой, — он украдкой взглянул на сосредоточенного Сергея. — Я мог бы ему все рассказать: почему-то я уверен, он не начнет болтать об этом на каждому углу. И Егору не расскажет, — парень тяжело вздохнул. — Разберусь на месте. Возможно, делиться личным и не потребуется. Сергей — понятливый парень».       В бассейне было мало желающих: видимо, народ на самом деле не горел желанием мокнуть под дождем. Тим заколол свои длинные локоны повыше, разглядывая себя в зеркале, переоделся в раздевалке в плавки, которые добрый басист взял для него, и прошлепал в большой зал, где его уже дожидался Сергей. Он изящно приподнял бровь, с пристальным интересом разглядывая его фигуру. Тим бросил на свое тело взволнованный взгляд: что такое?       -Ты что, святым духом питаешься? Тощий, как сфинкс (4) моей матери. Тебя Егор совсем не кормит?       Тим тепло усмехнулся:       -Егор тут ни при чем. Я хорошо питаюсь, но вес тяжело набираю. Я всегда был худым.       -Ясно, — недоверчиво покачал головой басист, — а то мне прямо жутко захотелось впихнуть в тебя пару бургеров.       Сергей с разбегу нырнул в прохладную воду бассейна, вынырнул спустя несколько секунд и махнул в сторону застывшего в изумлении гитариста.       -Спускайся по лестнице. Держись за поручни и плавай.       Он подплыл к нему, когда парень боязливо спустился вниз: вода накрыла его плечи, но он все еще стоял на лестнице.       -Тут глубоко? Сергей вдруг скрылся под водой, достал до дна ладонью и вынырнул: -Метра два с половиной.       -Ого! — Тим боязно сглотнул.       -Да не бойся. Держись руками за поручни. Я рядом побуду. Давай, ложись на воду и вытягивайся во весь рост. Главное, не паникуй. Я помогу тебе.       С одной стороны, было жутко от одной мысли, что под ним такая глубина, до которой не достать ногами, но с другой стороны, хотелось немного ощутить состояние невесомости. Тим осторожно отпустил свое тело, Сергей заботливо поддерживал его в воде.       -Ну вот. Здорово же!!! Я держу тебя — поболтай ногами. Это твой главный пропеллер в воде, — улыбнулся он.       Какое-то время они весело бултыхались в воде, и как только Тим почувствовал себя более уверенно, Сергей оставил его одного на пару минут, чтобы сделать круг — проплыть до другого конца бассейна и обратно. Тим наблюдал за ним из-за плеча, продолжая бултыхать ногами: парень на самом деле плавал великолепно. Была заметна постоянная тренировка: широкие плечи, сильные руки, мощные уверенные махи. Прошло около минуты, и он уже был рядом с Тимом. Видимо, заметив приступ удивления на лице, Сергей улыбнулся ему и проговорил:       -Будешь тренироваться каждый день, через пару месяцев будешь плавать, как и я.       -О нет!!! — Тим нервно рассмеялся. — Я все равно не смогу. Даже спустя полгода.       -Почему ты так решил? — недоуменно свел брови басист.       -У меня здоровье не очень, — поморщился Тим и грустно улыбнулся ему.       -С чего ты взял?       -Ни с чего не взял. Я знаю, — Тим вздохнул, помолчав немного, а потом проговорил. — Я единственный ребенок в семье. Мои родители уже на пенсии: маме — пятьдесят пять лет, папе — шестьдесят один год. Они познакомились, будучи очень молодыми, поженились, когда маме стукнуло двадцать лет, — Тим помолчал, чувствуя, что Сергей его внимательно слушает. — Чуть позже выяснилось, что мама не может иметь детей. Они долго лечились. Оба. Мой папа бросил все силы и деньги на то, чтобы осчастливить маму. Они съездили за границу, обследовались там. Маме на тот момент было уже тридцать пять, но они не теряли надежду. После лечения иностранными врачами, — Тим улыбнулся басисту, — получился я. Мама рассказывала, что она даже боялась гулять по улице: шанс выкидыша все равно был велик — но всем ветрам назло я все же появился на свет. Правда, очень хилым и с кучей болячек: слабый желудок, больное сердце и многое другое. Я очень часто болел по детству, но родители меня все равно выходили. И я старался с самого детства лишний раз их не расстраивать: когда я закончил свою первую четверть на все пятерки, они долго гордились мной, — тепло усмехнулся Тим и вздохнул. — Я знаю, что многим обязан своим родителям, и любая моя победа — это и их победа тоже. Золотая медаль в школе, окончание музыкальной школы, красный диплом. Это все для них. Мне не нужна их похвала, я просто хочу видеть их счастливые улыбки, хочу, чтобы они больше не волновались за меня.       Он помолчал, наблюдая за легкой рябью на поверхности воды, Сергей покивал головой и вдруг отозвался:       -У тебя счастливая семья. Сразу видно, ты счастливый сын своих родителей, — вздохнул он как-то опечаленно.       -Почему ты так резко погрустнел? — поинтересовался Тим.       -Да вот подумал о том, почему у Егора нет таких же родителей. Ему повезло меньше, чем всем нам вместе взятым.       Тим замер: наконец-то тема незаметно для них обоих коснулась Егора, который с каждым новым днем интересовал его все больше и сильнее. Гитарист прикусил губы, понимая, что любопытство беспощадно разъедает его изнутри.       -Почему сестра называет его Дамир? Это его второе имя?       Сергей приподнял брови, удивленно взглянув на парня:       -Ух, как давно я не слышал этого имени. А Егор тебе не рассказал сам?       Тим помотал головой: солист — этот угрюмый молчун и грубиян — любит окружать себя загадками.       -Я тебе расскажу, но давай это останется между нами. Идет? — заговорщически подмигнул ему Сергей. — Это больная тема Егора, и он старается этим не делиться ни с кем из окружающих.       -Хорошо. Я буду нем, как рыба, — радостно пообещал Тим, усиленно кивая головой: неужели он сегодня хоть что-то узнает о Егоре. Возможно, это поможет ему понять чувства парня и узнать, как себя вести с ним дальше.       -Дамир — это его первое имя. Имя, которое было дано его родителями. Точнее, матерью. Она всегда любила выделиться на фоне других семей, дочь тоже назвала необычно — Далилой, библейское имя вроде бы. Ладно, Бог с ним! А Дамир — советское имя, означает «да здравствует мир» или «даешь мировую революцию». Как-то так. Это мне Егор объяснял как-то. По детству он сильно намучился с ним: несклоняемое, странное, старинное имя. Его дразнили, обзывали. Какое-то время он терпел издевательства, а потом объявил протест — будучи окончательно измученным подростком, новым друзьям начал представляться, как Егор. Это имя звучало более привычно для современного уха. В университете я познакомился с ним, именно как с Егором. Про его первое имя я узнал позже: услышал у него дома, когда был в гостях. Мать была в бешенстве, узнав, что друзья зовут его другим именем, но он не отступился — сменил имя даже в своем паспорте, — Сергей тяжело выдохнул. — Вот отсюда и начался обратный отсчет. Мать посчитала это предательством с его стороны, начала изводить его так, как не изводили задиристые школьные идиоты. Егор терпел и это, но в конечном итоге отец сжалился над ним и купил ему однокомнатную квартиру, дав ему возможность отдохнуть от домашнего гнета. Егор нашел себя в музыке. Видимо, от скуки и одиночества в пустой квартире принялся посещать преподавателей по вокалу, научился играть на гитаре и писать песни. Мы собрали университетскую группу, выступали на различных утренниках и праздниках. Мать не приняла его хобби, огласив свой жестокий вердикт, что все эти песни-пляски на сцене — пустая трата времени. Семейных скандалов было не счесть, даже слишком много — пустых, едких, обидных. В какой-то момент Егор начал сильно пить, и я переехал из дома к нему на квартиру, чтобы хоть как-то следить за ним и за количеством выпитого, боясь, что парень совсем сорвется с катушек. Он ведь не был таким, каким выглядит сейчас — надменным, буйным, самовлюбленным занудой, — Сергей тепло усмехнулся. — Спокойный, рассудительный, отзывчивый — скорее эти слова характеризовали Егора, пока он не потерял поддержку семьи. Все, что происходит с ним сейчас, это защитная маска. Он пытается оградиться от жестокого мира, который безжалостно поливает его ушатом боли и непонимания со стороны матери. Мы не виноваты в этом, но, будучи в данные минуты самыми близкими для него людьми, первыми натыкаемся на его колючую броню и вредный характер. Он неподконтролен в своей ядовитости. Может быть, он и не хочет никому причинять боли, но вести себя дружелюбно ему не позволяет страх оступиться. Он боится, что его снова не поймут, снова осудят и распотрошат и без того израненную душу. Мне жаль его, лишь поэтому я всегда рядом. Внутри этого бесчувственного хама на самом деле живет испуганный ребенок, которому нужна всего лишь капля материнского тепла, — Сергей бросил внезапный строгий взгляд на внимательно слушающего его Тима. — Не смей ляпнуть ему, что я с тобой поделился его прошлым. Он сразу поймет, кто его сдал. Проболтаешься, можешь сразу заказывать для меня памятник и оградку. Сам знаешь, каков наш вокалист!       -Я не проболтаюсь, обещаю, — твердо ответил гитарист.       Сергей тяжело вздохнул, сам не зная, правильно ли поступил, что рассказал этому добродушному парню про суровую жизнь Егора: еще начнет испытывать жалость, а уж этого Егор терпеть не будет. «Я должен хоть что-то сделать для этих двоих, чтобы наладить отношения между ними, или хотя бы позволить им понять, как лучше всего общаться наедине друг с другом. Эта «постельная» ошибка завела их слишком далеко. Они еще не понимают, что накрепко связаны, и никакая ссора не сможет уже разорвать эту опасную связь».       -Когда у Егора день рождения? — спросил его Тим и, тут же смутившись, пояснил. — Я… просто… не хочу пропустить этот день и пролететь с подарком… Вы-то давно знакомы, а я ничего о вас всех не знаю…       Сергей тепло улыбнулся уголками губ: «Кажется, твои чувства еще сильнее, чем я думал. Боишься себя выдать, но блеск обожания в глазах не скрыть».       -Двадцать девятого февраля. У него особенный день рождения — раз в четыре года. В високосный год, — Сергей вдруг приподнял брови и выдохнул в удивлении. — Черт! Следующий год — високосный!!! Надо организовать отличный день рождения и подарить ему отменный подарок. За все четыре года.       -А в остальные годы он не празднует? — в шоке пробормотал Тим. — Можно же перенести на первое марта, раз двадцать девятое февраля не каждый год.       -Господи, Тим! — скривился Сергей. — Ты же сам знаешь, какой он поперечный. Мы однажды поздравили его первого марта, так он такую презрительную моську состроил, что лучше бы мы вообще проигнорировали этот день. Он считает эту дату особенной и просит нас не поздравлять его в другие дни. Он признался мне как-то после пьянки, что в високосный год он не чувствует себя настолько ненужным и потерянным, как во все остальные годы. Ему кажется, что его не должно быть в другие года, он пытается скрыться от поздравлений, выключает телефон. Исчезает. Сначала я считал это бредом, но в этом есть свой смысл. Первое марта… оно никогда не будет двадцать девятым февраля. И Егор никогда не будет счастлив, как в свой настоящий день рождения, — вздохнул Сергей и опустил взгляд. — Все у этого парня не так. Все наперекосяк…       -О чем ты? — поинтересовался Тим. Сергей спокойно взглянул на парня:       -Вот скажи, тебе же неуютно с ним жить под одной крышей? Его тяжелый характер, его манера грубо общаться, надменный взгляд… Как ты это выносишь?       Тим помолчал, глядя перед собой:       -Я привык. Это уже не кажется мне таким страшным, как поначалу, — тепло улыбнулся он. — А после нашего с тобой разговора я удостоверился в том, что он тоже имеет свои слабые места.       -Только не дави на них, Тим. Мокрого места не останется. Егор — бомба замедленного действия.       Тим помотал головой:       -Даже не думал об этом. Наоборот, сейчас мне хочется помогать ему еще тщательнее. Уже в машине Тим откинулся в кресле и прикрыл глаза: «Я подарю ему самый классный подарок на его день рождения. Я найду то, что ему обязательно понравится. Он обязательно получит то, чего желает. Мне все равно, что он чувствует ко мне и как отреагирует. Я всего лишь хочу, чтобы он улыбнулся мне. Искренне и благодарно. Я хочу просто увидеть его улыбку, адресованную только мне, — Тим зажмурился. — Он стал таким близким человеком для меня. Я безумно боюсь видеть его подавленным, расстроенным и плачущим. Он — тот самый человек, которому я собираюсь быть полезен и которого я хочу защитить, как бы глупо и надменно это ни звучало».       Сергей довез его до подъезда, махнул рукой на прощание и скрылся за углом на своей слегка грязной после дождя машине. Тим поднял глаза на балкон, тяжело вздохнул и нырнул в прохладу подъезда. Открыв дверь ключом, он прошел в коридор и включил свет: в квартире было тихо. Тим свел брови: в ванне горел свет, дверь была приоткрыта. Тим осторожно заглянул внутрь и выдохнул в шоке: Егор спал в ванной, покрытой густой пеной. Склонив голову набок, он почти касался подбородком воздушной пены. Еще чуть-чуть — и он бы скрылся под водой с головой.       -Эй! — Тим резко влетел в ванную и дал беспечному парню легкую пощечину. — С ума сошел???       Егор медленно приоткрыл сонные глаза и мгновенно встрепенулся, обдав парня испуганным взглядом. Его тело скрывала густая белая пена, но все равно было неуютно от внимательных глаз гитариста. Тим окунул пальцы в воду и нахмурился:       -Ты сколько уже тут лежишь? Вода ледяная, — он включил кран с горячей водой. — Я выйду, а ты прими горячий душ. Ты не так давно болел, надо поберечь себя, — он направился на выход, Егор наконец очнулся от шока.       -Ты решил вернуться сегодня?       Тим обернулся на него и кивнул:       -Да, билетов на завтра не было.       -Ты мог остаться еще на неделю.       Тим посмотрел ему в глаза: «После всего услышанного и увиденного сегодня, я не хочу оставлять тебя одного ни на минуту». Ему до боли в груди захотелось сказать теплые слова, он, улыбнувшись, проговорил:       -Я соскучился, — и вышел, прикрыв за собой дверь. Плевать, что подумает этот парень. «Я сказал это от сердца».       Егор вышел из ванны спустя десять минут, Тим закрыл свой ящик, в котором раскладывал вещи, и обернулся на парня, встретившись с каким-то виноватым взглядом солиста: на нем были только его домашние штаны, на шее — полотенце.       -Я… воспользовался твоей пеной для ванны, — пробормотал Егор.       -Она наша, — пожал плечами Тим. — Я же говорил тебе, что ты можешь ею пользоваться, — гитарист тяжело вздохнул и продолжил. — Будь осторожнее в следующий раз, когда снова решишь принять ванну. Это знак свыше, что я вернулся раньше положенного.       -Со мной ничего бы не случилось.       Тим подлетел мгновенно: секунда — и его крепкие руки бесцеремонно обняли его плечи. Егор застыл, чувствуя на себе прохладные ладони парня.       -Знаешь, как я испугался! — голос Тима дрогнул. — Не делай так больше! Кому бы я потом писал песни? А? Кто бы еще так проникновенно орал на меня?       Егор тихонько прыснул смехом ему в лохматую макушку и попытался оторвать от себя обеспокоенного парня, но тот еще ближе прижался к нему, вытянувшись перед ним, словно струнка, и согревая дыханием его обнаженное плечо. Егор сглотнул, стараясь держать себя в руках, сжал губы и зажмурился. «Зачем он снова это делает? Зачем он испытывает мое и без того нестойкое терпение?»       -Отпусти меня, — проговорил он наконец, понимая, что не сможет сам оттолкнуть его сейчас. На это у него уже не хватает силы воли. Слишком сладкое ощущение близости, слишком долгожданное крепкое объятие, слишком невыносимое желание продлить его подольше. Тим медленно оторвался от него и опустил глаза:       -Извини.       Егор ничего не ответил, подошел к шкафу и молча накинул на себя чистую футболку. Тим продолжал стоять посреди зала, смотря в пол пустыми глазами. Егор взглянул на него и замер, нахмурившись:       -Ты сегодня какой-то странный, — проговорил он. — Нормально съездил домой? Или что-то произошло?       Тим поднял на него взволнованный взгляд и усиленно помотал головой:       -Нет, все в порядке. Наверное, устал после долгой поездки. Пойду тоже приму ванну и лягу спать, — он быстро скрылся в ванной, закрыв за собой дверь, и только там — наедине с собой — пришел в себя. «Как же сильно хочется быть ближе к нему! — безнадежно подумал он про себя, отчаянно зажмурившись. — Я уже не контролирую себя. Я просто хочу быть с ним рядом всегда…» Когда он вернулся в зал, Егор уже дремал со своей стороны дивана. Тима радовала уже мысль, что он снова будет лежать у него под боком. Ему действительно не хватало его присутствия всю неделю, проведенную дома у родителей. Кровать казалась большой и холодной, спальня выглядела чужой, словно он и не спал тут все свое детство. Именно этот старенький диван в квартире Егора, эти мягкие подушки и этот запах свежего белья наводили настоящее умиротворение, словно он нашел свое место в этом мире. Отказаться от всего этого было безумной глупостью. Тим прилег рядом под свое одеяло и поглядел в потолок.       -Если у тебя что-то произошло, я ведь могу рассчитывать на твое доверие? — послышался тихий голос Егора. Тим вздрогнул и обернулся на него: как же он умеет напугать и удивить лишний раз.       -Думаю, да. А я могу рассчитывать на доверие своих проблем с твоей стороны?       -У меня их нет.       Тим едва сдержался, чтобы не ухмыльнуться: «Ну да! Как же! Откуда в тебе столько ненужной гордыни?»       -А если появятся?       -А ты не каркай.       Тим тяжело вздохнул, чуть не рассмеявшись: как же он скучал по этому надменному голосу!       -Вы же с Сергеем вместе работаете, да?       -И что?       -Сергей уже заработал на машину. Ты не хочешь купить себе машину, чтобы слегка разгрузить его перевозки наших наглых тушек?       -Сергей сам виноват, что ему сели на шею, — отозвался Егор. — На мне и так висит кредит за эту квартиру. К тому же у меня нет прав. Да и машины я не люблю.       -А что любишь?       -Мотоциклы. Если у меня когда-нибудь и будет автотранспорт, это будет байк.       -Какого цвета?       -Черного. Я хотел бы блестящий черный байк, — он недоуменно обернулся на Тима. — Тебе это так интересно?       Тим бросил на него спокойный взгляд:       -Мне интересно все, что с тобой связано.       Егор усмехнулся:       -И не стыдно так откровенно лезть в чужую душу?       -Твоя душа уже давно не чужая для меня.       Егор повернулся к нему лицом, оперся на локти и свел брови:       -Ты сегодня явно не с той ноги встал утром. Не нравится мне твоя вызывающая искренность в разговоре.       -Жаждешь моего лицемерия? — вдруг спросил Тим, продолжая смотреться в его глаза, а потом тоже приподнялся на локтях и проговорил. — Я всего лишь хочу, чтобы ты начал мне доверять. В конце концов, мы уже стали достаточно близки, чтобы лучше узнать друг друга. Ты так не считаешь?       -Нет, — холодно помотал головой Егор. — Мы с тобой всего лишь два человека, которые одинаково чувствуют музыку. Не больше, но и не меньше. Мои проблемы пускай моими и остаются. Если же мне когда-нибудь понадобится твоя помощь в их решении, я обращусь к тебе, а до тех пор держись от меня подальше со своей искренней заботой, если не хочешь заполучить врага на всю оставшуюся жизнь.       Тим какое-то время глядел в его прищуренные глаза, а потом безнадежно покивал головой:       -Хорошо. Тогда пообещай мне другое: если мне понадобится твоя помощь, ты не отвернешься от меня и откликнешься на мою просьбу.       Егор молчал какое-то время, а потом пожал плечами:       -Обещаю. Я сделаю все, что от меня будет зависеть.       Тим облегченно вздохнул и прилег на подушку, отвернувшись на бок. К собственному удивлению он долго не мог уснуть, но как только склонило в сон, он услышал, как Егор едва слышно поднялся с постели, немного погремел на столе в темноте и скрылся за дверью кухни. Зажегся свет, зашумела микроволновка. Тим свел брови и приподнял голову, глядя на полоску света, отбрасываемую щелью в двери: «Бессонница что ли?» Он тоже откинул одеяло и прошлепал до кухни, толкнув дверь: Егор сидел за столом над своим потертым блокнотом, с ручкой в руках, и пил молоко. Он вскинул удивленные глаза на стоящего на пороге Тима и откинулся на спинку стула:       -Чего не спишь?       Тим прошел внутрь и присел на соседний стул:       -Не могу уснуть, — он бросил на парня быстрый взгляд. — А ты почему не спишь?       -Кажется, я выспался в ванной, — усмехнулся он, обнажив ненадолго зубы в непривычно доброй улыбке, и тут же снова стал прежним суровым Егором, нахмурив брови. — Решил посидеть над песнями. Вдруг что-то путное придет в голову.       -Мне можно посидеть с тобой? Вдруг смогу помочь.       Егор неопределенно пожал плечами, словно сомневаясь в помощи со стороны добродушного парня. Какое-то время они действительно пытались писать песни: тишина ночи, только тиканье часов над столом и их тихие шепоты. Егор почувствовал, что готов просидеть так до самого утра — лишь бы ощущать рядом бесподобную энергетику рядом сидящего человека. Уже одного этого хватало, чтобы бедное сердце замерло в приступе тихого счастья. Тим непринужденно поправлял непослушные густые локоны, заправляя их за ухо, покусывая губы и продолжая что-то писать в блокнот, и от этого невинного жеста по телу Егора прокатывалась ядерная волна неподконтрольной ему в эти мгновения дрожи. Егору в какой-то момент захотелось сделать это самому — коснуться мягких волос, пропустить их между пальцами, убрав их за прохладный кончик уха. Егор отворачивался, стараясь не встречаться взглядом с гитаристом: было страшно от мысли, что парень прочитает его желания по глазам. Внутри стоял ком боли, словно всю душу сковало колючей проволокой, заставляя беспрестанно кровоточить и не позволяя ни на минуту забыться. Эта бархатистая кожа, эти нежные губы, эти мягкие волосы — все это было так близко сейчас и манило к себе со страшной силой, не позволяя сосредоточиться толком на важном деле. Егор решительно захлопнул блокнот и ласково толкнул в бок зевающего парня:       -Пойдем спать.       Сейчас он не в состоянии думать о чем-то, кроме сидящего рядом парня. Он вообще в последнее время больше ни о чем другом не может думать. Проще всего отдать себя во власть сновидений и там уже с чувством распорядиться своим желанием. По крайней мере, во сне это будет безопасней всего. Тим уже вовсю посапывал на своей стороне дивана, а Егор продолжал зондировать потолок до тех пор, пока блики фар проезжающих вдалеке автомобилей не заставили его прикрыть глаза. Он уснул крепко, провалился в тягучую глубину сна и вынырнул только ближе к обеду. Тим привычно громыхал посудой на кухне, видимо, сооружая завтрак. Или обед? Егор взглянул на часы: 11-15 — и кивнул головой — значит, все-таки обед. Прошлепав в ванную, он быстро привел себя в порядок холодной водой, почистил зубы и прошлепал на кухню.       -Привет.       Тим обернулся на него и быстро улыбнулся:       -Привет.       Какое-то время они молча поглощали макароны с котлетами, а потом Тим вдруг выпалил:       -Что тебе снилось сегодня? Ты так стонал во сне.       Егор даже поперхнулся после его слов, откашлялся в спешке и в ужасе уставился на беспечного парня:       -Стонал??? — сдавленно выдавил он.       Тим покивал головой:       -Громко так. Насколько я крепко сплю, и то проснулся.       Егор медленно прожевал остатки макарон, понимая, что безнадежно быстро краснеет: этого еще не хватало. Неужели подсознание на самом деле решило спасти его от переизбытка вожделения таким изощренным способом, как сон? «Черт возьми! Надо выкручиваться!» — подумал он отчаянно и нервно посмеялся, глядя на внимательного гитариста:       -Я стону во сне, когда меня душат. Кто-то уже мне тоже говорил, что я стонал во сне, и я после пробуждения вспоминал именно удушение.       -Удушение? — переспросил Тим удивленно, опустил взгляд и пожал плечами. — Надо же… никогда бы не подумал. Долго же тебя… — он бросил на него напряженный взгляд, — душили во сне…       «Что за намеки!» — в растерянности свел брови Егор и хотел было осечь остроумного парня, но тот поднялся со стула и принялся мыть посуду. В дверь позвонили: Егор удивленно обернулся, Тим замер, тоже глядя в сторону коридора.       -Я открою, — Егор пулей выскользнул в коридор: хороший повод закрыть неприятную тему разговора и разрядить напряженную атмосферу. На пороге стоял вечно улыбающийся Сергей:       -Привет! — весело проговорил он и бросил взгляд на зал. — Один что ли?       Вода на кухне затихла, выглянула лохматая голова Тима, который вытирал руки полотенцем.       -Привет, Тим! — махнул ему рукой басист и потряс в воздухе дисками. — А я фотографии принес.       Он отдал один Егору, а второй протянул Тиму:       -Она записала все на разные диски. Почему? Ты там обнаженный?       Тим смущенно усмехнулся, потупив взгляд:       -Да нет. Просто… это не для общего лицезрения.       -Вот как? — в удивлении приподнял брови Сергей. — Ты меня только больше заинтриговал. Ну хоть нам двоим покажешь? Смею предположить, мы уже не последние люди в твоей жизни. Так ведь, Егор? — казалось, парень специально толкал Егора на преступление: он и Тим внимательно его зондировали. Последний смотрел на него с какой-то явной надеждой, словно выпрашивая наивным взглядом его одобрение, словно он на самом-то деле очень хотел, чтобы Егор увидел его в другом амплуа.       -Мне все равно, — Егор прошлепал в зал. — Мне интересны вот эти фотографии, — он потряс своим диском в руке и сел за компьютер, вставляя диск в дисковод. Парни встали за его спиной, чтобы тоже посмотреть их совместный фотосет: уже от разглядывания первой фотографии у парней отвисла челюсть. Егор не мог поверить, что из студийного фотосета можно выжать так много интересного и необычного: они были и на фоне туманного леса, и на фоне моря, и на фоне скал… Обработка поистине творила настоящие чудеса. Егор впервые в жизни почувствовал себя фотогеничным. Чья это была заслуга: правильно поставленного света, его гипнотического взгляда или таланта фотографа — он не мог сейчас сказать, но он выглядел весьма круто и цеплял на себе взгляд.       -Егор, а ты здесь вообще по-другому смотришься. Согласен? Может, тебе раньше плохие фотографы попадались? Ты здесь вполне даже ничего.       Егор обиженно прищурился и обернулся на него:       -«Вполне ничего»? И это все, что ты можешь мне сказать, зная, как мне было тяжело корячиться на камеру??? — он свел брови и взглянул на притихшего Тима. — Ну-ка, показывай, как ты там вышел у Светки! Тоже мне, профессиональные модели нашлись!       Он поднялся из кресла и жестом пригласил Тима сесть, тот тяжело вздохнул, но все же присел, поменял диски и открыл заветную папку. Ему самому было до жути интересно, что там получилось. Если обычный групповой фотосет поразил своим волшебством, то что можно будет сказать о его индивидуальной съемке: Света не оставила ни единого живого места в студии, фотографируя несчастного парня отовсюду.       -Ну-ка! Ну-ка! — подстегивал его Сергей. — Давай посмотрим, насколько сестра хороша в мужских портретах.       Тим глубоко вздохнул — «С Богом!» — и открыл первую фотографию. Какое-то время все трое пребывали в легком ступоре: просмотр фотографий прошел почти в полной тишине. Тим все сильнее краснел, парни сзади молча хлопали ресницами: здесь Тим был на барном стуле, смотря в камеру внимательным взглядом исподлобья, здесь Тим лежал на полу в расстегнутой рубашке, зазывающе смотря в камеру, здесь Тим подведенными черным карандашом глазами глядел в камеру снизу вверх, распустив волосы по обнаженным плечам. Вот уж где ни разу не промелькнула даже капля наивности: парень выглядел раскованно и свободно, не чураясь накраситься и облиться водой. Казалось, если бы Егор не вырвал его в тот вечер из студии приготовленным ужином, фотосет имел все предпосылки перерасти во что-нибудь более откровенное и эротическое.       Сергей вдруг многозначительно прокашлялся и усмехнулся:       -Впечатляет. Будь я геем, я бы на тебя уже безнадежно запал.       Егор выпучил на него большие глаза и незаметно от Тима грубо пихнул беспечного парня в бок, скривив губы: «Ты что несешь?!» Сергей показал ему бессовестную широкую улыбку — «Скушал?!» Тим вдруг поднял на него удивленный взгляд:       -Правда? — тихонько спросил он в некотором удивлении.       Сергей тепло рассмеялся и подозрительно прищурился, хлопнув по его плечу:       -А тебе польстил мой комплимент???       Парень тут же встрепенулся, видимо, боясь выдать себя с головой:       -Нет… То есть, да… просто…       -Да ладно, Тим. Я сказал к слову. Не бери в голову. Всего лишь предположил, будь в этой комнате хоть кто-нибудь геем, для его несчастной души просмотр таких снимков не прошел бы бесследно, — он бросил на багрового вокалиста выразительный взгляд, нагло потянулся и проговорил. — Ладно. Поеду домой. Кстати, у парней возникла идея сходить в клуб: мы уже столько раз выступили. Это надо отмечать без перерыва. Как вы смотрите на это? В следующую субботу?       -Я лучше дома отдохну, — Егор устало плюхнулся на диван и прикрыл глаза. — На следующий день будет репетиция. Я хочу быть в форме.       -А я схожу, — согласился Тим. — Почему-то этот фотосет придал мне некоторой уверенности в себе.       -Решился наконец закадрить какую-нибудь фифочку на вечер? — подмигнул ему Сергей.       -Не исключено, — смущенно улыбнулся Тим.       Наверное, именно в эту минуту впервые за все время померк свет перед глазами: Егор уставился невидящим шокированным взглядом на откровенного парня, понимая, что его слова безнадежно крепко задели самолюбие. «Закадрить?» Он чуть не выпалил: «Куда это ты намылился?», но вовремя себя остановил, нахмурив брови. «Чего я так волнуюсь? Я же отпустил его. Все логично. Пусть выкинет весь бред из своей лохматой головы и найдет себе пару. Это будет правильно». ___________________ (4) Канадский сфинкс – порода бесшерстных кошек.