///
Скучающе развалившись на кровати, Киара наблюдает, как горничная подметает мягкий бархатный ковер. Часовая башня за высокими окнами давно показывает полдень. Жаркое южное солнце переплавляет мысли и желания в усталость. — Не желаете ли перейти в трапезную, госпожа? — неловко спрашивает прислуга, на мгновение оторвавшись от ворсинок. — Советник желает присоединиться к утренней трапезе. — Какой из? — оживленно спрашивает Киара, кувырком слетая с кровати. Она подрывается к высокому зеркалу в позолоченной рамке. Отражение выглядит сонно. Девушка бросается к туалетному столику за эфирными маслами в высоких хрустальных скляночках и расчёской с мраморной ручкой. — Это должна быть Эмилия! Позови служанку и принеси мне платье! Почему ты не сказала мне раньше? — Потому что это не леди Правосудия, королева, — осторожно произносит горничная. Она поднимается с колен и заводит за спину перьевую метелочку, чтобы медленно попятиться к двери. — А господин Марк желает позавтракать с вами. Крышечка жасминового масла, украшенная драгоценным камням, с глухим стуком падает на пол и разбивается. В осколках рубина королева различает собственный испуг. — Что ты сказала? — холодно повторяет девушка. Опустившись на мягкий пуф, Киара обхватывает лицо ладонями. — Зачем Советник Тайн желает видеть меня? — Он мне не сказал, — кидается подбирать битое стекло горничная. Она царапает руки, сгребая осколки в лиловый передник. — Я прикажу подать блинчики, королева. Служанка скоро прибудет. Господин Марк давно ждет. Прислуга быстро покидает помещение. Киара остается одна, если не считать бледный зеркальный двойник, залитый лучами солнца. В яркий день, когда бриллиант короны искрится радужными переливами, Киара ощущает себя в тени. Что толк в королевском бытие, если ты остаешься несвободна?/// некоторое время назад
Последняя мерка удачно ложится в блокнот. Принц, красивый, как весенняя гроза, слезает с помоста, и лениво опускается в кресло. Киара щелкает пальцами и полуслепая старуха, — единственная служка, на которую у портной хватает денег, — наливает королевской особе чай. Перед тем, как сделать глоток из посеребрённой чашечки, коронованный отпрыск брезгливо опускает в жидкость мизинец. Зачарованное кольцо загорается зелеными огнями — значит, напиток не отравлен. — Ты привезла ту ткань, о которой рассказывала, Кьяра? Которая переливается от закатных лучей до глубокой ночи? — нетерпеливо спрашивает принц. — Тебя не было дольше обычного, я переживал. Марк хотел, чтобы я сходил в настоящее ателье, но я сохранил тебе верность! Угольный карандаш ловко колдует между мерками, прикидывает выточки и выписывает неаккуратные зарисовки. Киара кивает в такт быстрой речи, не слушая. — У меня нет клиента преданнее Вас, принц Элиот! — улыбается девушка отстранённо, поправляя пенсне. Портная заправляет блокнот в передник, перепачканный красителями, и разворачивается на пятках, чтобы отправиться в кладовую. — Я сейчас же принесу ткань. В приемной чересчур людно: принц, занявший старое, продавленное кресло, охранник, закрывающий собой окно, полуслепая служанка, что неуверенно топчется у дверей, и Советник Тайн, чрезмерно увлеченно изучающий эскиз, повешенный на шкаф. — Вам нравится, господин? — вежливо интересуется Киара. Она мечтает когда-нибудь не только пошить, но и надеть платье, изображенное сквозь страдания бессонных ночей; белоснежную ткань, свободно струящуюся от плечей до пяток, перехваченную тонкой золотой цепью на талии; длинный скользящий подол и широкие, изящные рукава, обшитые алыми шелковыми лентами. — Оно, несомненно, привлечёт внимание, как только сойдёт с бумаги на ткань, — легкая равнодушная улыбка трогает пересохшие тонкие губы. Когда Советник Тайн говорит, тихо и размеренно, Киара чувствует себя удивительно спокойно. — Невероятно притягательный контраст невинности и крови. Позвольте помочь вам, Кьяра, — наткнувшись на непонимающий и настороженный взгляд зеленых глаз, мужчина вздыхает и добавляет: — С тканями. Я бы хотел присмотреть более… — Марк раздраженно косится на королевское величество, играющееся с катышками кресла, — сдержанный вариант расцветки траурного одеяния, — голос срывается на шепот, — это же чертов похорон короля, а не бал. То, что произойдет в узкой маленькой кладовой, изменит жизнь умелой бойкой портной навсегда.///
В трапезной нарядно накрыт маленький стол. Когда Киара заходит в помещение, прислуга глубоко кланяется. Советник Тайн остается неподвижен. — Траур Вам не идет, Королева, — холодный взгляд серых глаз изучает внимательно, разбирает на клочки и осколки. — Я решил, что Вы нуждаетесь в компании. Печаль съедает Вас. — Оставьте меня наедине с Тенями, — вскидывает ладонь в льняной перчатке Киара. Она пересчитывает дворецких сквозь плотное полотно черной вуали, скрывающей мир. Размытые очертания синхронно кивают и помещение пустеет. Последними, уходящими жестами прислуга сервирует стол. Королева вырывает вместе с клочьями медных волос золотые шпильки, придерживающие вуаль, и отбрасывает в кресло. Столовая вспыхивает красками. Яркое помещение, по-весеннему светлое, утопает в цветущих растениях. Запах роз щекочет нос. — Так-то лучше, Къяра. Осталось еще неделя, и бал-маскарад прекратится. Никаких больше черных унылых одеяний. Ты наконец-то сможешь воплощать в реальность свои портняжские задумки, — удовлетворенно хмыкает Советник Тайн. Он приглашает за стол. — Тебе нравятся блинчики? — Чего ты хочешь? — немедленно спрашивает Киара, разливая чай. Руки дрожат и она заливает белоснежную скатерть. Марк, улыбаясь, аккуратно забирает из ладоней чайник и кладет на блюдце. — Я сделала какую-то ошибку? — Не бойся так, — ласково тянет советник. Он накрывает замерзшие в жаркий летний день женские пальцы собственными и сжимает в успокаивающем жесте. — Никто не догадывается о том, что ты убила Короля, Къяра. Пока что. Вздох, который испускает Киара, может служить веревкой для повешения. — Ты тоже виновен, Марк. Если идти на дно, то вместе, — шипит королева. Она выпутывается из прикосновения и прячет руки под стол. Испуганно оглядываясь, Киара боится отыскать, что у стен есть глаза и уши. — Я напоминаю тебе. — Ты думаешь, Эмили поверит тебе, портной, прыгнувшей из грязи в королевское ложе, или мне, если дело дойдет до судилища? Вы можете быть подругами, но правосудие Советница Слова любит куда больше тебя, — тихо и уверенно, как постоянный факт, произносит Марк. Он хмурится, бросая взгляд на стол, и утягивает на позолоченное блюдце ломтик варенного мяса. — Будь умницей, и продолжай следовать плану. — План, родившейся в пыльной кладовой, — печально тянет Киара. Она стягивает перчатку и отбрасывает к вуали, чтобы взять с чаши завёрнутый блинчик. — Я хочу настоящей власти, Марк, я не желаю быть украшением, кисейной барышней с шикарными нарядами, которая радует королевский двор и народ тем, что она добра и миловидна. Я хочу войн и крови. Я хочу править. — Ты одна из тех, кто был рожден, чтобы царствовать. Я разглядел в тебе отчаянное желание властвовать, когда ты первый раз пришла во дворец с редкими тканями, взбудоражившими фрейлин, — Советник Тайн откидывается на высокий стул и прикрывает глаза. Тонкие веки просвечивают дорожки вен насквозь. — Молодая бойкая девица, что путешествовала на дальный Восток, и оказалась успешнее в торговле удивительными шелками, чем королевские представители. Талантливая портная, готовая сшить за ночь платье, которое нельзя смастерить и за год. Ты быстро стала успешна, Киара. Удивительно. Холод сковывает позвонок. Липкие мурашки охватывают грудь, ровно поднимающуюся в узком траурном корсаже, в стальной обруч и перехватывают дыхание. Советник Тайн открывает холодные, жестокие глаза и смотрит требовательно, выжидающе. Он хочет, чтобы Киара знала место, за рамки которого не смеет выходить. — И я ничего этого не добилась бы без Вас, господин, — хрипло выдаливает из себя королева, власть которой разобьётся, как елочная игрушка, если суровый, ледяной мужчина, сидящий напротив в рубашке из тонких восточных тканях, захочет перемен; если Советник Тайн Марк немного заскучает. — Я обязана Вам всем, что у меня было, есть и будет. Ложь! Почему Киара должна врать, принижать собственные достижения? Марк не помогал собирать деньги на первую восточную экспедицию! Он нежился во дворцовых стенах, когда она рисковала, пытаясь незаметно провести караван с тканями, украденными, а не купленными! Советник Тайн охотился, развлекался с девицами и читал старинный эпос, пока Киара, не смыкая глаз, кололась длинными иглами, лишь бы успеть закончить очередной дурной, безвкусный наряд для напудренных безмозглых королевских фрейлин. — Хорошо, — кивает Марк. Он ковыряется в творожном коржике, но, отпустив столовой прибор на скатерть, больно треплет Киару по щеке. — Еще неделя, и ты получишь от меня восхитительный подарок. Завтрак продолжается молча. Киара внимательно изучает перстни на мужских руках и различает зачарованное кольцо, снятое с бездыханной руки принца, — то, которое определяет, отравленная ли еда. Вздохнув, девушка перестает теребить тяжелую серьгу, в алмазах которой спрятан флакон с морфием, и возвращается к трапезе. Не сегодня.///
Королева и Госпожа Правосудия прогуливаются запутанными садовыми дорожками. Киара чувствует спокойствие, когда держит Эмили под руку, затянутую в тонкую серебряную кольчугу. Советчица пробуждает забытый морок безопасности, пока сдержанно рассказывает о том, как завершилось последнее громкое судовое разбирательство. Уверенный голос перебивает соловьиное пение. — Приговор жесток, и я не отрицаю того, что смерть — чрезмерная кара, но пусть кровавая казнь разбойника развлечет печальный народ. Страна скорбит за ушедшими в ряд правителями. Тебе ли не знать, драгоценная, — обеспокоено добавляет Эмили. — Ты носишь траур так достойно, как для той, что была женой умершему лишь несколько часов. — Я должна, Эмили. Смерть не может заставить преданность, верность и любовь исчезнуть, чувства живут намного дольше могильных песнопений, — драматично отвечает Киара и падает на скамью. Чёрный корсет душит, тяжелый кринолин сковывает движения, а вуаль застилает зрение туманными разводами. Девушка с раздражением вспоминает, что восток считает белоснежный цвет выражением скорби, и испускает завистливый вздох. Она бы с удовольствием порхала по садовым дорожкам в легком платье из хлопка в жаркий летний день, а не жарилась под темными плотными тканями. — Принц Элиот не должен был скончаться так рано! Наигранные рыдания жемчужинами скатываются по перчаткам. Киара прячет улыбающемся, розовощекое лицо в ладони и пытается сдержать хихикание. Принц Элиот прожил чересчур долго и она наслаждалась, когда он хрипел кровью и умолял позвать на помощь. — Ну же, не плачь, солнце, — Эмили, высокая и сухая женщина, в прозрачных глазах которой всегда сквозило понимающее, одобряющее внимание, растеряно лепечет утешающие слова. — Я никогда не любила, но часто видела, на какие ужасные преступления могут толкать чувства, и я соболезную тому, какой ураган эмоций порождает в тебе кончина короля. Ты сильная, ты справишься. Момент, покрытый легкой интимностью и неловкостью, — эмоциональный интеллект Эмили оставляет желать лучшего, ведь она слепая длань правосудия, — прерывает громкий ребяческий смех. Киара вздрагивает, осматриваясь. Бесполезно, вуаль не позволяет разглядеть ничего дальше вытянутой руки. Она легко и незаметно приподнимает край ткани и щурится, ослепленная полуденными лучами. Через невысокий кустарник королева различает служкиных детей. Девчонки и мальчишки, играющиеся с грязью и камушками, пока матери начищают позолоченные дворцовые ступени. — Видишь того, светленького? — заговорщически шепчет Эмили и кивает на худощавого парнишку, стреляющего из рогатки по воробьям. — Несколько лет в суд пришла служанка и утверждала, что понесла от господина Тайн. У бедняжки не было доказательств, но она не врала. Марк избежал бракосочетания… Не знаю, как зовут дитя, но он жесток и холоден, как и отец. Безымянный бастард, но Советник Тайн и сам начинал так, зачатый от насилия и смерти. — Для того, кто управляет тайнами и секретами, он слишком старательно избегает тени, — хмыкает Киара. Она опускает вуаль и черная ткань застилает мир. Цветущий розами сад оборачивается на пронзительный запах и веселый шум, яркая картинка затягивается туманами. — Ты не знаешь, что за подарок он мне готовит? Помимо того, что собирается свести меня с ума? — Я думала, подарок — это то, что он взял на себя подготовление к коронации, Киара, — пожимает плечами госпожа Правосудия. — Идем, продолжим прогулку. Ты так вспотела! Сразу видно, что кровь у тебя алая, цветик, — Эмили достает искусно вязанный платок и аккуратно приподнимает вуаль, что скрывает лицо Киары. Она смахивает крупную каплю пота на тонком виске. Платок пахнет бумагой и кофе, как и помещение судилища. — Королевы не потеют. — И не какают, — хихикает Киара и хватает Эмили за руку. Сдержанное лицо судью касается легкая улыбка. Сухая бледная кожа наливается румянами. — Но если мы проведем в саду еще мгновение, никакой розовый запах не перебьет того, что я собираюсь сделать! Киара старается быть дурной и наивной, громкой и веселой, болтливой и эмоциональной. Такой, чтобы даже Эмилия, которая различает ложь на уровне души, не могла подумать, что она, смешливая портниха, удачно вышедшая замуж, убила короля.///
Душный вечер окутывает дворцовые крыши. Жаркий закат закрадывается в помещение через яркий рисунок витража. Киара сдирает с себя траурный наряд, сминая дорогие ткани в уродливое тряпьё. Корсет не поддается усилиям, — китовый ус сгибается только для того, чтобы сильнее впиться в шелк неглиже, — и королева нетерпеливо хватает со шкафчика ножик. Наточенное лезвие легко разрезает корсаж, касаясь кожи. Алая царапина расцветает через шелк нижней рубахи. Чёрный пеньюар испорчен. Красная, низкопробная кровь сочится через порез. Киара шипит от боли, но продолжает изрезать корсет. Хочется ощутить полный вдох, жаркий пряный воздух, розовый аромат. — Принеси вино и платок, — выглядывает через дверной проем и требует Киара. Спящая служанка подрывается с табурета и низко кланяется. — И оставь меня в одиночестве. Достало тебя видеть. Пока стучат кожаные сандали прислуги, девушка снимает с волос вуаль и распускает замысловатый узел волос. Киара наслаждается, запуская пальцы в кудрявые прядки, и лениво потягивается. Шкаф с нарядами довольно скрипит, как сытый кот, когда девушка ныряет между вешалками, чтобы достать с нижних полок бежевое исподнее. Шелковая ткань влюбленно обволакивает тело. Наконец-то, хоть какое-то жалкое наслаждение. Впрочем, оно быстро заканчивается — в дверь стучат. — Я же сказала тебе сгинуть, Марена! — раздраженно разворачивается Киара. — Ох, простите, господин Празднеств. Я ожидала служку. Спальня словно бы озаряется. Ллойд, молодой подтянутый брюнет в нижней свободной рубахе с пятнами вина у горла, свободно выправленной поверх нарядных бридж из тонкой кожи, входит в помещение, и ночь обращается в день. Мужчина искрит радостью. — Я принес вино и платок, Королева, — глубоко кланяется Советник. Он ставит хрустальный графин на пол и улыбается, открывая ладони для объятий. Киара радостно ныряет в приятно пахнущий плен жарких рук. — Перехватил служку у кухни. Не знал, что подстилка Марко прислуживает тебе! Она мерзкая и смотрит… прямо в сердце. Хотела запретить мне, мне, Королева, мне.! Приходить к тебе. Говорит, что приказ Маркони…! Да чтобы я, и слушался какой-то служки. Мне надо обсудить с тобой цвет коронации, потому что, Королева, никаких лиловых оттенков! Вдовья краска тебе не идет! — Садись, Ллойд! — звонко произносит девушка, сгребая с кресла разорванное траурное платье. Мужчина живо плюхается в подушки и закидывает ноги на подлокотник. — Так рада, что ты пришел. Сразу оживил вечер. Разлей вино, будь добр, и говори помедленне! Марена пыталась запретить тебе, третьему из правящих, приходить ко мне? Как она посмела! — Красишь бежевое в бурый, — цокает Советник Празднеств, указывая на алое пятно, рассекающее ткань исподнего. Наглая усмешка трогает подвижный рот. — Еще не поголубела, Королева? Вино наполняет тонкий бриллиант графинов. Ллойд протягивает бокал. — Не меняй тему, Советник, — требует Киара и ныряет в подушки. Ллойд, обаятельный веселый подлец, закидывает руку на плечо и сгребает в душное прикосновение. Ходит слух, что господин Празднеств предпочитает крепких сельских мужчин — верно, в объятиях ощущается какая-то братская забота, а не страстное желание. — Почему Морена считает, что может решать за меня? — Вообще, Королева, — как-то издалека начинает советник. Он неловко морщит идеальный римский нос, никогда не бывавший в побоище. — Никому, кроме служки, не разрешено навещать тебя. Прямой приказ Марко! — Ллойд возмущенно вскрикивает. Киара хихикает и откидывает с лица огненные кудри. — Что он о себе возомнил? — Морена, я так понимаю… та служка, которая понесла от Марко? Эмили показывала мне мальчонка, — уточняет королева. Полный винный глоток пробуждает память о восточных приключениях. — Она шпионит, верно? Для Марко? Уродливая крыса! — Нет-нет-нет, венценосная! Когда-то Морена была очень красива, — советник расплескивает вино, размахивая руками. — Настолько, что пьяный и грустный Марк едва отвертелся от замужества, когда она, глубоко беременная, пришла в суд Эмили! И да, Марена наверняка шпионит, не сомневайся. — Пьяный и грустный? Он может испытывать эмоции? Советник Тайн? Ощущать чувства? Что же случилось, что Марк упал в объятия служки? — раскрасневшись, Киара закрывает горящие щеки ладонями. Она жаждет сплетен. — Расскажи подробнее! Немедленно, советник, я приказываю. — Ох, ты не знаешь? — мужчина округляет магнетические карие очи и удивленно выдыхает. — Тебе стоит поменьше гулять с Эмили, сухая она костяшка, и побольше времени проводить со мной, кладезю грязного белья! Устраивайся поудобнее, — Ллойд выхватывает из-под спины подушку и кладет на колени. Он хватает Киару за плечи и буквально укладывает в перину. — Не могу поверить, что ты не знаешь, Королева! Марк, Советник Тайн, Властелин Тени, был влюблен в королевскую дочурку, ту, которая умерла, чтобы принц, — ох, прости, король, чье правление длилось брачную ночь, — Элиот жил. Пока ты путешествовала восточными странами, будущий венценосец подхватил кобальтовую хворь. Редкое заболевание, которое поражает тех, кто родился, чтобы править. Царская кровь стала обращаться в кристальную вязь, — советник улыбается, расплываясь в довольных воспоминаниях. — Поскольку принц должен был продолжить королевский род, было принято решение… забрать жизнь Элеонор; чье тело было иссушено, чтобы Элиот вернулся к жизни. Советник Марк был безутешен. Хотя я думаю, он мог бы смириться, найти удовлетворение в служении, если бы принц… о мёртвых лучше молча, чем плохо, но тебе ли не знать, Королева, какой Элиот был придурок! Прелестная умная принцесса была задрана, как кабан, как последняя дохлая кляча, и она неделями умирала, подвешенная вверх тормашками; теряла молодость и жизнь, что спускались в стальное ведро! И для чего… для того, чтобы Элиот скончался, едва зайдя на престол! Спальня погружается в тонкое кружево молчания. Киара ощущает холодок, бегущий позвонками. Жаркий летний день разрывает собственный плен, но королева попадает в отчаянный лютый зимний ураган. Когда в тесной кладовой Марк говорит, что Элиот должен умереть, Киара думает, что дело в зависти; в извечной ненависти алой крови к голубой. Она так ошибается. — Я считала, принцесса Элеонор умерла… из-за нападения, — тихо шепчет королева. — Неужели Элиот позволил сестре погибнуть, да так ужасно, так мучительно, чтобы жить сам? Короткое мгновение и комната вновь погружается в туманный печальный полумрак. Ллойд выключается, словно лопается дорогой топаз, устав отражать солнечные лучи, и с яростью выплёвывает: — Элиот не только позволил! Он приказал. Я буду откровенен, Королева, я рад, что принц скончался! Тяжёлая мраморная дверь распахивается и в помещение заваливается, едва держась ровно, Советник Тайн. Черный камзол пропитан кровью. — Как интересно, господин Празднеств, — тяжело дышит Марк. Он хватается за белоснежный стул, чтобы не упасть, и оставляет бурый след. — Убирайтесь. Ллойд не шевелится, но Киара испуганно вскакивает и повторяет чужой приказ. — Уйди, — плаксиво требует королева. Сердце бешено колотится и пронзительный звон застилает слух. — Запри дверь. Пока Ллойд, скрипя зубами, покидает помещение, Марк держится, но как только хлопает дверь, он валится на бархатный ковер. Киара падает на колени. — Что случилось? Марк, что ты сделал? — королева борется с мелкими застежками рубахи. Ткань расходится и оголяет глубокий надрез под ребрами. Рана успевает подсохнуть, но неаккуратный рваный край кровоточит. — Помнишь, я говорил, — советник кашляет и внимательный острый взгляд серых глаз тускнеет, — что никто не должен знать, что ты сделала? Никто, кроме нас, потому что секрет — это дело только двух? — Да, конечно, — лепечет Киара. Она притягивает к себе поднос с винами и выливает спиртовой графин на порез. Марк шипит, сдерживая крик. Нужно найти игольный набор и закрыть ранение. Девушка ныряет к прикроватному шкафчику и шумит серебряными шкатулочками. — Я никому не давала никаких застав для подозрений, Марк. — Может быть, дал я, — выдыхает мужчина. — Я иногда допускаю промахи. Мне пришлось убить… кое-кого. Он сопротивлялся и ранил меня. — Кого, Марк? — Киара втягивает позолоченную нить в иголочное ушко и стягивает свободной ладонью края ранения. — Я так понимаю, ты победил. — Слышала, что у меня есть сын? Он погиб сегодня ночью в пьяной поножовщине, — кровожадно, сквозь кровь в уголках уст, произносит Марк. — Мальчик был хорошо научен и стал о чем-то догадываться. Я не мог допустить, чтобы он… даже попытался угрожать тебе, Кьяра. Мне пришлось избавляться от мальчишки самостоятельно. Хочешь сделать что-то правильно и верно — делай сам. Верно, портная? Что скажешь? Киара больше не шьет платья; не путешествует на Восток. Киара не портная, а королева. Звания разные, но объединённые единой проблемой: отсутствием безопасности… Сухая Эмили, которая ощущает ложь, как свинья трюфели. Болтливый Ллойд, в дружелюбии которого угадывается настороженность. Враг, враг, враг! Нигде не скрыться от тени собственных преступлений… Элиот так приятно, мелодично хрипел, и хотелось, чтобы он страдал вечно, пока яд замораживал легкие… яд, которые Киара носила в дорогих бриллиантовых серьгах на свадебной церемонии… серьгах, подаренных Марко… в тесной грязной кладовой. Советник Правосудия, Советник Празднеств и Советник Тайн. Надо выбирать, с кем дружить, а кого — приглашать на завтрак и травить. Опасно, опасно, только если… Жестокий, холодный Марк, эмоции которого напоминают умирающих птиц… Что ж, он единственный, с кем Киара ощущает себя неправильно, нездорово, извращенно защищенной. Кажется, Марк единственный вариант, стоящий доверия, потому что он знает: Киара не пойдет под суд одна; Советник сам говорил: «Я различил в тебе желание править, которое редко встречается. Ты будешь представлять опасность для дворца, если тебя не обуздать. Позволь предложить тебе королевский титул». Киара будет представлять опасность; она обещает. — Убей и служку тоже. Которая от тебя понесла, — холодно требует девушка. Она закрывает шов несколькими узелками и перекусывает нить. — Я приказываю. Прежде, чем закрыть глаза, Марк кивает.