1
Первый раз застаёт Окуясу в расплох, да и, если честно, смущает немного. — Что, чувак? — Я сказал, — повторяет Джоске, — Ты пытаешься взять меня за руку? Они идут домой из школы — они делают это каждый день — и всё как всегда. Только, Джоске спрашивает его… хочет ли он держать его за руку? — Ты о чём таком говоришь? — ворчит Окуясу. Его щеки внезапно алеют, и он не уверен, почему, поэтому он отворачивает голову от Джоске и суёт руки в карманы. — Да не, чувак, просто шучу, — смеется Джоске, легко и спокойно. Его лицо не покраснело. — Типа, мы шли так близко, твоя рука коснулась моей, поэтому я спросил: «Ты пытаешься взять меня за руку», ты понял, это была просто… — Да, да, я понял, Джоске. Джоске снова хихикает, затем продолжает идти, копируя Окуясу и суя руки в карманы.2
Они в середине учебного дня, когда это происходит ещё раз. Всё бы ничего, но теперь пальцы Джоске переплетаются с его собственными. — Джоске, — предупреждает Окуясу сквозь стиснутые зубы, но лучший друг просто ухмыляется. Прогулка по многолюдному коридору означала, что Джоске и Окуясу пришлось идти достаточно близко друг к другу, из-за этого их плечи неизбежно столкнулись. Раньше это не было проблемой, но на этот раз Джоске повернулся к нему с изящно выгнутой бровью и снова сказал: — Ты пытаешься взять меня за руку? — Нифига, чувак, — ворчит Окуясу, но вместо того, чтобы забыть об этом и отшутиться, Джоске тянет его руку к себе, переплетая их пальцы. Окуясу чувствует горящее от смущения лицо. Они посреди коридора, и вокруг толпятся сверстники. Достаточно одного быстрого взгляда от фанаток Джоске; их шепот станет рассадником сплетен, распространяющихся по всему классу, слухи будут расти и искажаться, пока не устоятся как исторически достоверный факт. Сердце Окуясу громко стучит в груди. Он пытается снова отнять свою руку у Джоске, когда мягкая кожа его пальцев внезапно исчезает. — Почему ты так переживаешь что вокруг есть люди? — усмехается Джоске и отходит назад сквозь толпу. — Ты бы предпочёл, чтобы мы были… наедине? — шепчет он последнее слово, так что только Окуясу слышит его. — Бля, прекращай, чувак. — краска не покинула лицо Окуясу, оно все еще горит от смущения. Уже достаточно того, что он не может заставить себя посмотреть в глаза Джоске. — Прекращай быть странным. Когда Окуясу успокаивается они уже в классе Коичи и Джоске забыл всё об их разговоре.3
Когда это случается снова, Окуясу решает взять реванш. Они идут в школу утром в понедельник, после долгих выходных занятых видеоиграми и нездоровой едой. Они ещё не дошли до магазина мороженого, когда внимание Окуясу захватывает ярко-синее небо, заставляя его замедлиться. Он чувствует, как рука задела Джоске, и он прикусывает язык, чтобы с него немедленно не сорвалось извинение. Может, если он притворится, что этого не произошло, Джоске даже не заметит. Он ошибается. — Боже, Оку, если ты хочешь держаться за руки, тебе нужно только сказать, — говорит Джоске, самым нежным голосом, который может изобразить. Он открывает дверь в магазин и тыкает пальцем в лицо Окуясу. Окуясу ждал, что это случится снова, поэтому ответ он придумал и отрепетировал заранее. — А что, если я хочу взять тебя за руку? — возражает Окуясу. Его голос ломается в середине предложения, теряя верх в ситуации — спорен ли он в первую очередь. Он не уверен, какой реакции ждал, но точно не подмигивающего Джоске заходящего в магазин мороженого и оставляющего Окуясу на улице с красными щеками. Он влетает в магазин мороженого, забывает привычно поприветствовать владельца, вскидывает руку перед Джоске, выпячивает грудь и сжимает губы так, будто собирается драться. — Дай мне свою руку, — требует он. Владелец выглядит растерянным, но эти мальчики приходили сюда и с более странными разговорами. — Зачем? — отвечает Джоске и хрипло смеётся, он уже потерял интерес к перепалке, поглощенный выбором вкуса мороженого. — Затем, что я буду держать тебя за руку. На мгновение слова повисают в воздухе. Владелец скосил на них глаза и у Джоске покраснели уши, но Окуясу не замечает ничего из этого. Что, чёрт возьми, только что вырвалось из его рта? Наконец, смех Джоске развеивает напряжение. — Перестань говорить странные вещи. Владелец пожимает плечами и идет обслуживать их — определённо, от них бывали разговоры и страннее.4
Окуясу никогда раньше не замечал, но баланс Джоске безупречен. Он идёт по наиточнейшей прямой с самой совершенной осанкой, будто скользит по земле. Он совершенно не тратит энергии когда движется — каждое движение кажется воздушным. Это была та черта, которую Окуясу, скажем откровенно, никогда бы не заметил, кроме как в сложившихся обстоятельствах. Он клянется, внутренне, — всё, чего он хотел, это заставить Джоске коснуться его руки. Не так, конечно, просто для мелкой мести. Он хочет, чтобы Джоске вздрогнул, когда так изогнёт свою кисть, что они коснутся руками, чтобы Окуясу наконец смог вернуть должок. Это не происходит до тех пор, пока они не оказываются у дома, но когда это наконец происходит, то выстреливает как пробка из шампанского. — Боже, Джоске, — протягивает Окуясу, чувствуя, как мягкая кожа руки Джоске касается его. Ещё их локти сталкиваются друг с другом, они идут очень близко, но сейчас важны именно руки. — если ты хочешь держаться за руки, тебе нужно только сказать, Трудно не звучать взволнованно пока он это говорит, но, кажется, он справился. Джоске ничего не говорит и идёт вперед, чтобы открыть дверь в свой дом. Если быть честным, Окуясу это бесит. Почему он не отвечает? Джоске попался! Попался на собственной шутке! Почему он ничего не говорит? — Подожди-ка, — говорит Джоске, наконец,5
С того ответного случая это больше не повторялось. Окуясу помнил, пару раз это почти случилось — они выходил из класса и толкались руками, он тянулся к чеку у Тонио и они касались рук друг друга— а потом была пара раз, когда он специально сталкивался с Джоске, просто посмотреть, что будет. Но Джоске просто перестал это делать. Он перестал дразнить его за то, что они держались за руки, и, честно говоря, Окуясу немного разочарован. Проходит время и шутка уже не такая свежая, Окуясу не интересно её повторять. — Чё смотреть будем? — спрашивает Окуясу на кассе и чешет затылок. Джоске закатывает глаза и отталкивает его, заказывая для них билеты на новый фильм ужасов, вышедший накануне. — Должно быть супер страшно, — говорит Джоске, закидывая попкорн в рот. Они сидят рядом, ведро стоит между ними. — Ну, если разревешься, то всё окей, — дразнит Окуясу. Фильм начинается, и Джоске не успевает возразить. Первые полчаса ужастика очень расслабляют. Окуясу начинает думать, что покупка билетов была пустой тратой денег. Но первый скример заставляет Джоске и Окуясу подпрыгнуть на месте. Окуясу чувствует, как дрожит Джоске, когда начинает играть напряженная музыка. Сам Окуясу в порядке, он уверен. Но музыка останавливается и слышно только приближающегося монстра. Окуясу кажется, что тело стянули верёвками, да ещё и так крепко, что из него сейчас полезут кирпичи. — Джоске, чувак, — шепчет он, ожидая скримера. — Чтооо, чувак, чтооо, — хнычет Джоске в ответ. И, Окуясу до странного удовлетворен тем, что лучший друг тоже напуган. Как только он открывает рот дверь на экране громко захлопывается. Окуясу не уверен, какой звук он издаёт, в основном потому, что в этот момент полностью теряет контроль над своим телом. Саундтрек и саспенс фильма невероятны, и Окуясу чувствует, как в груди нарастает паника, он не чувствовал себя так со времён событий с Кирой. Он знает, что это нереально, но разум не позволяет ему расслабиться, и он так напуган, что хватается за что-то — что угодно — чтобы успокоить себя. Они оба ничего не говорят во второй половине фильма, которая остаётся напряжённой и держащей в страхе до самого конца. Даже когда начинают идти титры, Окуясу ещё минуту просто сидит, пытаясь прийти в себя. Его ноги болят от напряжения, а живот ворчит от голода. Когда он тянет на себя то, что успел схватить, когда испугался, то понимает, за что ухватились пальцы. Одна рука сжимает подлокотник кресла, другая так крепко переплелась с рукой друга, что костяшки побелели, и переплелись они между колен Джоске. Во время фильма он ухватился за руку Джоске. Он слегка двигает пальцами и понимает, что не хочет их разъединять. Есть что-то в том, какие тёплые и гладкие у Джоске руки, как идеально его тонкие пальцы проходят сквозь пальцы Окуясу. Джоске ничего не замечает, пока не загораются огни кинотеатра, и даже тогда он ничего не говорит. Просто тихо распутывает пальцы и тут же начинает возбуждённо говорить о том, насколько же хорош этот фильм. Окуясу смеётся и отвечает, но что-то кажется неправильным.1?
Окуясу понимает что же не так, когда они выходят из кинотеатра, и это его не радует. Он ловит себя на том, что не раз кидает взгляд на руки Джоске, пытается не думать о том, насколько они мягкие, как тепло было его руке. За две минуты, пока они встают, выкидывают попкорн и выходят из кинотеатра, Окуясу уже прошёл пять стадий принятия и пришёл к единственному верному выводу. Ему нравится Джоске. Нравится… нравится Джоске. Блядь. Окуясу не из тех парней, которые обдумывают на руках и думают об этом, но он не уверен, как подходить к ситуации. Может он и не гений, но он понимает, что если он облажается — если он всё проебёт — он может потерять своего лучшего друга. Он должен сказать ему, только не знает как. — Окуясу, — голос Джоске вырывает его из своих мыслей, и Окуясу возвращается к реальности, чтобы понять, что они стоят на месте; он так задумался, что остановился и подпёр подбородок рукой. — Извини, извини, — бормочет Окуясу, и они снова начинают идти. Джоске что-то говорит, но Окуясу не слушает — не может перестать смотреть на руки Джоске, не может перестать думать о том, чтобы снова взять их в свои. — Окуясу! — снова вставляет Джоске, на этот раз щелкая пальцами перед ним. На этот раз они не остановились, но он, похоже, заметил, что Окуясу совершенно не слушает. Окуясу закрывает рот, не понимая, что он был открыт, и надеется, что Джоске не заметит. — Ты уверен, что нам не нужно зайти к Тонио или ещё чего сделать? — спрашивает обеспокоенный Джоске. — Нет, нет. — Окуясу отмахивается, как от пустяка. Ему надо что-то придумать, или Джоске продолжит докапываться, пока не поймет, что не так. Они снова идут, когда рука Джоске касается руки Окуясу. На этот раз, вместо смущения Окуясу чувствует, как в груди вспыхивает молния, искрясь в каждой его клетке, задевая каждый нерв, отдающийся покалыванием. Это просто тыльная сторона его руки, нежная кожа кисти, но сердце учащенно бьется, а во рту пересыхает. Конечно, вот что он должен сделать. Окуясу не очень нежный или мягкий, но его это не останавливает. Итак, Окуясу делает все возможное, чтобы справиться со своей задачей: как только Джоске делает взмах рукой Окуясу разжимает ладонь у бедра, там, где окажется ладонь, когда Джоске её опустит. Когда это происходит, Окуясу уже готов поймать её и их ладони соприкасаются. Окуясу не уверен, кто первый сжал пальцы, и ему кажется, что сердце сейчас выпрыгнет из груди, он чувствует себя лёгким и воздушным, а ещё его немного подташнивает. Но как бы он не концентрировался, одну вещь всё-таки забыл. — Окуясу? — Хм? — Почему… мы остановились? Окуясу чувствует, как смущение размером с галактику обрушивается на него в один миг. Он вытягивает свою ладонь из хватки Джоске и закрывает лицо руками. Теперь он должен признаться. Наступает минута напряжённой тишины, пока Окуясу пытается найти слова, чтобы выразить то, что хочет, и не может заставить себя посмотреть на Джоске. — Э-э, — начинает Окуясу, он не понимает, что все еще держит руки на своем лице, пока не начинает говорить, но пока он не смотрит Джоске, говорить проще. — Ты мне нравишься. Отлично, стонет Окуясу внутренне. Это было самое детское признание в истории. Окуясу знает, что у Джоске были и получше, да и Окуясу не красавец, так с чего бы Джоске вообще обращать на него внимание — — Я знаю. Окуясу опускает руки от глаз, но они всё еще закрывают его рот, будто это позволит ему не говорить глупостей. — А сейчас мы можем пойти домой? — Джоске отвернулся и Окуясу не видел его лица. — Нет, чувак, — говорит Окуясу, оставаясь стоять на месте, он надеется, что Джоске обернется, а вот желудок надеется на обратное. — Ты мне… нравишься. Во второй раз звучит ещё глупее. Он не понимает, что закрыл глаза, пока приходится их открывать, потому что он чувствует, как Джоске встал прямо перед ним. — Я знаю, — Окуясу теперь видит, что лицо друга такое же красное, как его собственное. Джоске выглядит мило, когда краснеет, кровь приливает к высоким скулам, и даже на груди Окуясу замечает россыпь красных пятен. Окуясу все еще не может пошевелиться, скованный всевозможными эмоциями. Так что Джоске делает единственное, о чем может думать — единственное, что действительно хочет сделать — и наклоняется, чтобы снова переплести пальцы с Окуясу. Искры вновь проходят по телу Окуясу и, когда Джоске прижимает свои мягкие губы к его щеке, он думает, что взорвётся. Затем Джоске портит момент, и спасает Окуясу от долгих минут глупого шока включающего в себя ошеломлённый взгляд и до смешного широко открытый рот, и спрашивает: — А сейчас мы можем пойти домой? Окуясу фыркает, выбрасывает это из головы, как будто это пустяк, и снова чувствует себя как обычно. За исключением пальцев Джоске в его руке — это что-то новое, но чувствуется как норма. — Только если я могу держать тебя за руку, — говорит Окуясу и вспыхивает. Джоске закатывает глаза сильнее, чем когда-либо видел Окуясу, снова целует его в щеку и начинает идти к дому. — Ты уже держишь меня за руку, придурок. — Я знаю.