Помазанник

По нежным струнам веди руками белыми И песню свою разливай для Него, как вино... Не бойся, милый пастух, я тоже когда-то был Таким как ты; овец пас, но было это давно. Но было это тогда, не помнит уже пророк, Когда я зашёл в Массифу, ища пропавших ослиц. "Ты вверен мне свыше. Тебя помазал на царство Бог" — Елей на главу мне вылив, сказал. А народ пал ниц. Творцу возноси хвалу. Но только не зря ль Поёшь Ему песни? За что? За бедность свою? За страх? За бескровный быт? За гнев тирана–царя? Оскал филистимлянских войск ты видел в неравном бою, Ты видел их исполина, смеющегося над "Воинством Бога живаго". Под взглядом его хищным Отвага, праща и камень — ты шёл без копья, без лат. И Он помогал тебе. Тебе, несносный мальчишка! Мой глупый Ионафан — и он полюбил тебя!.. Не знает — ни он, ни я не сто́им тебя, Давид. Ты избранный Им Самим. Таким был когда-то я, Но после низвергнут был до хладных смердящих плит. Не бойся копья́ — всё мимо. Хранящий тебя ревнив... Ты, чьей-то десницей ведомый, вернёшься ко мне опять. Вернёшься играть на арфе, давно уж меня простив, Как будто и вовсе не хочешь царство моё отнять. Я буду приветлив и нежен и мир обещаю вновь, И буду ждать, когда сядешь у ног моих с арфой ты. Я буду грезить о том, что с ступеней стекает кровь. И попытаюсь снова копьё метнуть с высоты. Пусть ты простишь меня в тысячный раз пото́м, Пусть ты помиловал дважды меня, добрый мальчик: Край отрезая от ризы и в стане ночном; Я ненавижу тебя, но от этого жальче... Не сто́ю и волоска с твоих смоляных кудрей. Но ты играй, милый пастырь, и пой, роняя слова, Как зёрна для птиц. Я знаю: течёт золотой елей И в теле твоём. Я грешен. Не отводи глаза́...