Птицы на потолке

Двадцать третьего сентября была круглая дата. Сегодня Драко даже подумал купить шампанского, но горькое чувство отчаянья сразу же отмело эту мысль, прозвучавшую в голове, как злая шутка. Мужчина шёл по коридору с белыми стенами, уже хорошо зная маршрут, на автомате завернул в поворот и открыл нужную белую дверь. Он переступил порог, и в нос ударил привычный запах безысходности. За окном уже было темно, так что комната была не слишком освещена, лампы над кроватью были приглушены. И привычная тишина.  — С юбилеем! Прости, что без цветов, сегодня задержался на работе. Ты же знаешь, меня повысили, я теперь ещё и консультирую по Магическому Праву. Драко прошёл вглубь комнаты и сел на стул. Его спина была как всегда ровной и подбородок слегка вздёрнут, а лицо выражало нечитаемые эмоции.  — Да, и шампанского я не принёс. Так что сегодня, наверное, не отметим твои пять лет. Голос мужчины, как и лицо, не демонстрировал каких-то преобладающих эмоций, он был ровным, в меру тихим, правда, без привычной желчи. Хотя, в этой комнате желчь и язвительность не были привычными. Драко замолчал, словно снова, в который раз за день осознал величину сказанной цифры — пять лет. Пять лет, как Гарри Поттер был в коме. Драко поправил одеяло на его кровати — лишь бы совершить какое-то движение, лишь бы отвлечься. Сейчас, сидя и глядя на бледно-серое лицо, кожа на котором очень контрастировала с чёрными бровями и ресницами, думать о датах было в разы тяжелее. Когда он лежал на расстоянии вытянутой руки, вроде бы живой, а вроде бы и нет. И Драко мог часами рассказывать ему о своей работе, о своих чувствах или последнем квиддичном матче, он бы не услышал ответ. Тишина этой палаты иногда пробирала до дрожи, хоть Малфой к ней и привык, он привык абсолютно ко всему здесь, и, кажется, знал местонахождение каждой пылинки наизусть. В больницу, где лежал Поттер он приходил, как на работу, хотя нет, всё же реже, то есть три дня в неделю. Это именно те дни, когда здесь не торчало семейство Уизли, куда Гермиона теперь тоже относилась. И преимущественно Драко приходил после восьми вечера, когда посещения были запрещены. Для всех, кроме него, он же Малфой.  — Вообще-то, я пришёл попрощаться, — на этот раз его голос всё же дрогнул, а подбородок опустился вниз. Невольно Драко вспомнил самый первый день, первое двадцать третье сентября, с которого начался отсчет. Тогда ему было двадцать лет. Он ещё был студентом, мечтающим стать юристом и однажды пробраться в Министерство. После войны Малфоев там видеть не желали. Но Малфои так просто не сдаются. День выдался паскудный, а после обеда были ещё дела, от которых очень хотелось отказаться, но, если бы он это сделал, то поставил бы под сомнение свою репутацию. Так что Драко собрался и отправился в больницу, где его ждал знакомый колдомедик, когда-то выпускник Слизерина — Леонард Грогсмит. Несмотря на незавидное положение после войны, у Малфоя всё же остались кое-какие связи, и он согласился помочь молодому доктору. А помощь состояла в том, чтобы достать разрешение на испытание нового зелья, и для Драко это не составило особого труда. С Леонардом они перекинулись парой слов, в основном это были слова благодарности от доктора. Драко тогда просто устал и хотел домой. Но Грогсмит не спешил прощаться. Когда они шли по узкому больничному коридору, с выражением некой тревоги медик тихо заговорил:  — Я тебе расскажу кое-что, но это строжайший секрет, — Драко услышал и тут же кивнул в знак того, что собирается хранить молчание. — Если это просочится в прессу, нас просто атакуют журналюги.  — Ну? — нетерпеливо спросил Драко.  — Сегодня к нам доставили Национального Героя. Самого Поттера. Когда авроры были в засаде, в него попало какое-то сильное проклятие, и даже не одно, а целая смесь. Тогда Малфой только хмыкнул в ответ. Надо же! Проклятие попало в Поттера, какая неожиданность! Драко был уверен, что с его удачей, да ещё и с его профессией, это будет происходить чуть ли не каждый день. Полежит два дня, очухается и поспешит спасать мир. Он ведь рухнет без Святого Поттера! Драко напросился в палату из интереса. Хотелось взглянуть, что же такого сотворило неизвестное проклятие. Когда он впервые зашёл, в палате уже не было врачей, они наложили чары, которые смогли наложить, и оставили пациента в покое на время. Гарри лежал на кровати в больничной рубашке, он был без сознания, его лицо было розово-красным, а волосы растрёпаны. Но больше всего Драко насторожил воздух, который так и потрескивал вокруг него, словно там создавались разряды электричества. Ему объяснили, что это магия, которая взбунтовалась и почти никого не подпускала к хозяину. Он постоял у двери минуты две и ушёл. Странно, но Леонард передал, что после его визита магия успокоилась. Хоть сам Драко лично с собой это не связывал. Спустя неделю Гарри Поттер всё ещё был без сознания. Драко прочёл это в свежем выпуске Пророка. Видимо, пресса до героя всё-таки добралась. Отложив газету, Малфой принял решение навестить его снова. Грогсмит нехотя пообещал снова его пропустить и подсказал время, когда в палате будет свободно. Драко вздохнул и поправил одеяло ещё раз. Когда он зарывался в воспоминания, было как-то не по себе, и честно говоря, паршиво.  — Отца выпустили из Азкабана, — заговорил он с Гарри. — Я не говорил тебе, но я всё-таки решился, и вместе с ним переезжаю во Францию, к матери. Я до последнего не хотел покидать страну и родной дом. Но передумал. Меня особо здесь ничего и не держит. Порт-ключ готов, через два дня я отбываю. На работе сегодня был последний день. Драко много думал, что было бы, если бы тогда он не пришёл сюда снова. Если бы не уговорил Грогсмита на посещение и не переступил бы порог этой палаты. Может, и не было бы в его жизни больше Поттера с его безжизненным лицом, не было бы бесчисленных часов монологов и проклятых слёз. Но Драко тогда пришёл, взглянул на школьного неприятеля и в его груди что-то защемило. Малфой сказал себе, что Святой Поттер вот-вот очнётся. Не может он столько валяться, он же Тёмного Лорда победил, что после проклятия не очнётся?  — Знаешь, не люблю французов. Но надеюсь, что найду себе там невесту. Я не жалею, что с Асторией не сложилось. Вообще-то меня моя холостяцкая жизнь устраивает, а вот моих родителей отнюдь нет. Так что я решил хоть в чём-то оправдать их надежды и сделать так, как они захотят. Хочу блондинку с третьим размером. Ты же не будешь ревновать? — последняя фраза была сказана с ухмылкой. Подсознание Драко почему-то считало, что они с Гарри пара. В принципе, у него были для этого причины. Целый год Малфой тайком приходил к своему бессознательному знакомому, пока не осознал — он не очнётся. Нет, надежда была, она горела в Малфое, но время шло. А ещё, спустя этот год парень осознал, что Поттер наверняка ничего не слышит, а ответить и подавно не может. К тому же, Грогсмит настаивал, что присутствие именно Драко положительно влияет на состояние организма пациента. Так что слизеринец начал проводить у него в палате вместо привычных трёх минут, полчаса, ведя монолог. Говорил обо всём, преимущественно о новостях, не забывая подшучивать над Гарри, хоть и самому было тошно это делать. Но лучше так, чем разрыдаться. А со временем монологи затягивались на час и полтора, пока медсестра не выпихивала его прочь. И однажды Драко всё-таки расплакался, когда в разговоре перешёл на личное. Он всхлипывал, говоря, что расторглась помолвка с Асторией Гринграсс, и что, собственно говоря, плевать он на неё хотел. Потому что со школы был безнадёжно и безответно влюблён, в него — в Гарри Поттера. После произнесения этого имени Малфой почти разрыдался, а потом добавил, что не мог его не ненавидеть, потому что Золотой Мальчик выбрал не его, выбрал Грязнокровку и Уизела. Какое-то время Малфою было стыдно за тот день. А потом он успокоился и ему даже стало легче. И сам Поттер, покорно молчавший в ответ на признание, стал как-то ближе. Малфой даже позволял себе гладить его по руке, но совсем недолго. А иногда позволял смотреть на Героя с нежностью и обожанием, которых не мог проявить в школе. Открывать свои чувства человеку, ничего не слышащему и не видящему, было гораздо проще.  — Думаю, ты и без меня тут продержишься. Вот медсестра влюблена в тебя по уши, как и половина магического населения. Вынужден сделать тебе комплимент — ты всё ещё завидный жених. Даже в состоянии овоща, Поттер, вот как ты так умудряешься? — Малфой натянул на лицо улыбку. А ведь действительно, о Национальном Герое до сих пор не забывали. Даже Уизлетта, с которой он разошёлся задолго до травмы, и которая жила в Европе и давно была замужем, приезжала сюда. Похоже, она чувствовала какую-то вину, а, может, уже и не чувствовала, Малфою было наплевать. Он никогда ни с кем не пересекался из посетителей Гарри, просто знал, что они есть.  — Я бы хотел сказать, что не буду скучать, но боюсь — это неправда, — его голос снова дрогнул, а улыбка исчезла с лица. В горле застряли десятки слов, так и не прозвучавшие в этот миг. В голове снова всплыли воспоминания. Однажды Драко пришёл к нему в четверг, а так он никогда не делал, так как ему приходилось подстраиваться под рабочий график Уизелов, и в четверг кто-то из них там торчал. Но Малфой пришёл поздно и, к счастью, никого не застал. В тот день ему исполнилось двадцать три. Он старался улыбаться и рассказывал Поттеру, что помнит, что и у того скоро День Рождения, и что он хочет, чтобы Гарри очнулся и получил в подарок целый ящик блевательных батончиков. А ещё Драко тогда показал ему заклинание, которое обычно использовала мама в его День Рождения, когда он был маленьким. Малфой взмахнул палочкой, смотря вверх, и на потолке появились четыре светящиеся изображения маленьких птиц. Они принялись шустро летать, издавая при этом писклявое «цвиринь-цвиринь». Драко смотрел, как они снуют туда-сюда, понимая, что Гарри всё равно этого не видит. Тогда, не ясно, как и почему, он снова сказал ему: «Я тебя люблю» и снова позорно расплакался. Птички продолжали весело щебетать над головой, а Малфой не мог унять всхлипы и потоки слёз. Он чувствовал себя жалким ничтожеством и даже был немного благодарен, что Гарри этого не видел.  — Наверное, я всё ещё… — сегодня он не договорил. На какое-то время Драко снова замолчал.  — Ты нужен мне, но… Это слишком больно, понимаешь? У каждого из нас своя жизнь. И рано или поздно ты очнёшься. И будет лучше, если мы будем далеко друг от друга. Я тоже хочу быть счастливым, так что… Если бы я мог помочь… Драко подумал, что сделал всё что мог. Его связей не хватило, чтобы найти человека, способного хотя бы сдвинуть ситуацию с мёртвой точки. И пусть внутренний голос твердит Малфою, что он слабак, Малфой всё-таки взял и опустил руки.  — Прощай, Гарри Поттер. Драко стремительно вышел из палаты. Разрыдаться в ней третий раз он не собирался. А вот предаться истерике дома собирался ещё как. * * * Франция встретила холодным ливнем и грязью на ботинках. За неимоверным количеством хлопот семья Малфоев успела только за одним ужином воссоединиться и насладиться присутствием друг друга, а потом снова каждый окунулся в дела. Нарцисса Малфой теперь занималась финансами в одном крупном благотворительном фонде. Люциус только-только начал восстанавливаться в обществе. А на плечи Драко выпала самая ответственная миссия — выбрать обои. Переезд в новое поместье был весьма затруднительным, и как только Драко переступил его порог, то понял, сколько работы ему предстоит. Малфой чертыхался, выходя из магазина, так ничего и не подобрав. Во-первых, французский он знал ещё не досконально, а во-вторых, он банально не смог разобраться в ценах и в собственных финансах. Он решил пока подождать с покупкой и приобрести для начала каталог интерьеров, он просто выберет, а остальным пусть занимаются профессионалы. К книззлам эту самостоятельность, всё было прекрасно, когда покупками разного рода занимались домовые эльфы. Эх… Малфой собирался уже спросить у продавца каталог, как его внимание привлекла газета на прилавке. Крупным планом на ней было колдофото Поттера и слишком кричащий заголовок, который Малфой смог прочитать даже на французском. «НАЦИОНАЛЬНЫЙ ГЕРОЙ БРИТАНИИ ГАРРИ ПОТТЕР ОЧНУЛСЯ ПОСЛЕ ПЯТИ ЛЕТ КОМЫ!» Земля ушла из-под ног. * * * Драко хотелось прыгать от счастья, он буквально задыхался от эмоций. Хорошо, родители не видели. А вечером пришло письмо от Леонарда. Надо же. Журналисты оказались быстрее, чем он. В письме говорилось, что Поттер пришёл в себя. Говорит пока мало, ничего не помнит из произошедшего, сознание потихоньку проясняется, близких узнаёт, критика к собственному состоянию есть. Драко не знал, куда деться, успокоиться и выбросить письмо, или собрать вещи и умчаться в Британию. Однако утром он быстро пришёл в себя. Нацарапал короткий ответ с благодарностью Грогсмиту, и принял решение вычеркнуть из жизни Гарри Поттера. Теперь всё будет как раньше: холодность, раздражение, отчуждение. Хотя, почему, как раньше? Драко поднёс письмо к палочке, поджег его заклинанием и решил, что никогда больше не увидится с бывшим пациентом восьмой палаты, четвёртого корпуса, четвёртого этажа. * * * Новая работа ему совсем не нравилась. Он приходил домой злой и голодный, с кучей бумажек и хотел сжечь их все в Адском пламени. На дворе уже был конец октября, а значит скоро нужно надевать пальто потеплее, а ещё, готовить отчёт, первый на этой должности. Драко как всегда принял душ и сел ужинать в семь вечера, но сегодня один, так как родители были на приёме у директора фонда. Туда звали и Малфоя младшего, но он вежливо отказался, сославшись на работу. Ну и пусть сегодня пятница, в гробу видал Драко все эти приёмы и всех этих французов. Парень положил в рот кусочек помидора, когда раздался дверной звонок. Что-то ворча, совсем не аристократично, с набитым ртом он пошёл открывать дверь. * * *  — Привет. Извини, что без предупреждения. Гарри-чёртов-Поттер. Гарри Поттер. Прямо на его пороге. Стоит.  — Малфой? — спросил он неуверенно, словно сомневался, что хозяин дома его слышит. Драко чувствовал себя глупо стоя на пороге с раскрытым ртом, но унять удивление просто не мог. Пять чёртовых лет Малфой видел Поттера валяющимся без сознания, бледным и исхудавшим, просто безжизненной куклой. А сейчас он стоит, разговаривает с ним, и кажется, даже улыбнулся. Драко подумал, что он — галлюцинация, но всё же пригласил его внутрь взмахом руки.  — Ты уже слышал, наверное, что я очнулся? — спросил Гарри. Он медленно шёл за Драко, осматривая его новый дом. Поттер снова напялил привычную маггловскую одежду, дебильные очки и выражение беспечной наивности. Совсем не изменился.  — Да. Поздравляю, — ответил Драко как можно холоднее, машинально шагая в столовую, где стояла тарелка с рисом и недоеденным помидором.  — О, ты ужинал. Прости, что отвлёк. Это прозвучало как толстый намёк, и Драко начал доставать тарелки и приборы ещё на одного человека. Он так нервничал, что вилка в его руке заметно тряслась.  — Зачем ты здесь? Неужели пришёл сказать, что очнулся? Так я прочёл об этом в газетах. Малфой с грохотом стукнул вилкой об стол, отчего Гарри удивлённо приподнял брови. Он стоял в нескольких метрах и спокойно наблюдал за дёргаными движениями Драко.  — Да, а ещё тебе писал об этом Грогсмит. Драко замер, услышав это. Всё происходящее было похоже на сумасшедший сон. Что-то Малфою подсказывало, что он жутко боится дальнейшего разговора, но всё же он не мог не спросить ещё раз:  — Зачем ты здесь, Поттер?  — Я переписывался с твоей матерью. Сегодня она дала мне ваш адрес, и я пришёл, — Гарри вздохнул. — Вообще-то я думал, что ты сам приедешь.  — Это ни разу не объясняет причину твоего нахождения здесь.  — Тогда, может это объяснит, — мягко ответил Гарри. Поттер сделал шаг вперёд, а за ним ещё один и ещё, так, что Драко пришлось невольно отступить и упереться поясницей в стол. А потом произошло и вовсе невероятное. Просто немыслимое. Поттер взял одной рукой подбородок Малфоя, притянул к себе и поцеловал. Драко почувствовал запах табака и жвачки, а затем — прикосновение, и рвано выдохнул прямо в губы напротив. Они были тёплыми и мягкими.  — Как это понимать? — пробормотал он, пытаясь отстраниться. — Поттер, ты даешь отчёт своим действиям?!  — Прошу, — выдохнул он, и Драко замолчал. — Прошу, давай оставим этот разговор на потом. Просто сейчас будь со мной. Прямо сейчас давай забудем обо всём и… Я всё помню. Я слышал и видел тебя. На последней фразе Драко недоумённо помотал головой, так как её понять не смог.  — И очень хотел прикоснуться к тебе. Я боролся, каждый день, Драко.  — Ты хотел ко мне прикоснуться? — Малфой услышал прозвучавший вопрос и не сразу осознал, что сам же его и задал.  — Да.  — Но, подожди…  — Давай все вопросы потом, — перебил его Гарри и приблизился ещё ближе, почти касаясь губами его лица. — Если ты хочешь, мы… Сейчас… Поттер и сам не мог подобрать слов, но Драко они больше были не нужны. Он аппарировал их в свою спальню на втором этаже, будучи не до конца уверенным, что Гарри имеет в виду именно это. Но снова почувствовав пол под ногами, он поцеловал Малфоя, в этот раз глубже, чувственней, так, что подгибались колени. И Малфой не выдержал. Его реальность и обещание самому себе с треском рухнули, и он толкнул Поттера на кровать. Жадно целуя, стягивая с него обувь и дурацкую одежду, пусть даже толком он и не представлял, что с ним делать дальше. Страшно хотелось касаться его, ласкать своим языком его язык, облизывать его всего. Чтобы стонал и извивался, чтобы сгорал в этих чувствах так же, как и сам Драко. Они разделись неаккуратно и быстро, трогая и целуя друг друга. Гарри опустил руку на член Малфоя, осторожно проводя по нему кончиками пальцев, чувствуя, насколько он твёрдый. Он впился поцелуем в изгиб шеи, и Драко шумно выдохнул.  — Я хочу кое-что сделать, — прошептал Поттер. А после осторожно перевернул Малфоя на спину и оказался сверху. Драко внимательно смотрел в зелёные глаза, пока Поттер не опустил их, приблизив лицо к его паху. Как в замедленной сьемке он наблюдал за языком Гарри, медленно скользнувшим по головке члена. А затем ещё раз, и ещё. Драко никогда в жизни не испытывал такого возбуждения. Тянущее напряжение внизу живота сводило с ума, заставив застонать, тихо и протяжно. Гарри спустился к яичкам, проходясь своим безжалостным языком по всей длине. Потом снова поднимался, обхватывая головку губами. Малфой не мог сказать, сколько времени прошло, прежде, чем он услышал хриплое:  — Повернись. И он покорно повернулся, пока Гарри торопливо достал свою палочку. Драко увидел его лицо и понял, что любая оборона бесполезна: столько голода и желания было в зелёных глазах. Да блядь, Драко и не собирался обороняться! Он столько лет хотел сдаться.  — Встань на колени. Лицо и руки оставь на подушке. Да, такой сильный и властный Гарри определённо ему нравился. Драко не стал сопротивляться, когда почувствовал какой-то холодок в анусе, протянувшийся где-то внутри до поясницы. Ощущение было странным, между ягодицами стало непривычно свежо и… гладко. А через миг Малфой вздрогнул, когда по сжавшимся мышцам скользнуло что-то тёплое и влажное. Сильные руки тут же сжали его ягодицы, не давая совершать лишних движений. И, чёрт, Драко и сейчас не хотел сопротивляться! Может стоило проявить смущение, но в своих грязных фантазиях Малфой мечтал об этом. Поттеровский язык сводил с ума. От одной мысли о том, где он сейчас был и что вытворял хотелось рычать, схватить его и втрахать в матрац. Драко чувствовал, как поджимаются яйца, а желание кончить заставляло забыть даже собственное имя. Наконец, Гарри сжал в кулаке головку его члена, и Малфоя тут же накрыл оргазм. Долгий, яркий и опустошающий. Он так и оставался в позе на коленях, уперевшись лбом в подушку и тяжело дыша. Он чувствовал, как Гарри отстранился от него. А через несколько секунд услышал гортанный стон, и на его ягодицы брызнули тёплые капли семени. * * * Гарри и Драко лежали на кровати, молча. Малфой пытался понять, что же он упустил? Какой момент своей жизни проморгал? Как так вышло, что час назад Гарри Поттер совершенно точно не был в его жизни, а тут он лежит голый рядом? И его язык был там… О, Мерлин.  — Я научился колдовать птиц, — вдруг сказал Гарри, и Малфой вопросительно поднял брови. — Это, вообще-то элементарно. Смотри. И Поттер взмахнул палочкой, а на голубом широком потолке появились светящиеся птички. Они принялись шустро летать, а волшебник, сотворивший их, не отрывал от них глаз.  — Иногда я видел всё, словно во сне. Не знаю, что со мной происходило, я как будто выходил из тела и за всем наблюдал. И за тобой тоже. Малфой поджал губы. Он не знал, что ответить, и даже не знал, рад он это слышать, или нет.  — Так ты нашёл невесту? — спросил Гарри.  — Нет.  — Ясно. Спасибо… что был рядом пять лет. Я тоже люблю тебя.