Побочные эффекты

      Почти по обыкновению подъезжая к особняку Агрестов, Натали не могла забыть последний звонок шефа и чем меньше навигатор показывал расстояние до места назначения, тем больше волнение подступало и сковывало грудную клетку с одной стороны, а с другой делало действия рассеянными, но отсутствие на дорогах большого количества автомобилистов давало отличную гарантию тому, что до места назначения она точно доберется. А возможно, подобный болезненный побочный эффект давало ещё одно использование броши павлина, но Натали казалось, что она уже начала к этому привыкать, поэтому идея волнения и недосыпа в сумме была более вероятна. «Я подумаю о том, чтобы найти Адриану гувернантку, которая будет послушно следовать моим требованиям, не подвергая опасности жизнь его матери…» После этих слов Натали даже не была уверена, что заснет, вернувшись в свою комнату в особняке. А с каким холодом или даже с неприкрытой злостью они были сказаны. Натали и раньше слышала ответы месье Габриэля в подобном тоне, но, когда они адресованы не ей, слушать намного легче. Не удивительно, что Горилла сообщил шефу о том, что именно она попросила его пропустить друзей к Адриану, не взирая на запрет месье Габриэля. Собственно, она же и попросила не скрывать охранника информацию о просьбе, чтобы тому не попало за нее. Правда сейчас Натали точно больше об этом жалела. Она всего лишь хотела, чтобы Адриан наконец мог провести праздник в кругу любящих его людей. А обернулось это в то, что не давало ей покоя всю дорогу с недели мод.

***

И вот уже знакомый скрип распашных ворот, стук шагов о мраморные ступени, тихий щелчок замка входной двери. Она никогда не ощущала все это так ясно, как сейчас. Натали поднялась на второй этаж и прошла до своей комнаты, которая находилась в самой значительной близости к комнате самого Габриэля Агреста, и, провозившись с замком немного дольше, чем обычно, вошла в скромно обставленное помещение. Здесь даже сложно было сказать, что оно обставлено именно «со вкусом», как это было в большинстве гостевых комнат всего особняка. Натали, по-обыкновению, переоделась перед сном, наконец сняла брошь, впервые после отъезда и, так же как и обычно, подошла к зеркалу, чтобы убедиться в том, что она выглядит максимально «убито» и, возможно, после этого ее мозг даже решит, что ей все-таки нужно выспаться, а не мучать себя мыслями о том, что ее, фактически, снимают с многолетней и уже привычной и, наверное, по-настоящему любимой должности. Обнаружив в отражении то, что и ожидалось, Натали потянулась рукой к пучку на затылке, чтобы вынуть эти убийственно острые шпильки. Головная боль не давала покоя уже несколько суток то ли от недосыпа, то ли от того, что Натали как раз сейчас пыталась вынуть из прически, но и после этого легче не становилось. В кромешной тишине лишь раздавался звон от приземления шпилек прямиком в раковину. Лампочка в ванной с чего-то тихо потрескивала. Натали попыталась переключиться на счет снимаемых заколок. Руки предательски дрожали, ограничивая скорость действий. Вынув наконец все шпильки, Натали повернула холодный вентиль и, закинув пряди челки одним движением назад, умыла лицо прохладной водой. Внезапно за шумом падающей воды она, кажется, будто бы, расслышала крик. В голове женщины пронеслась мысль о том, что пора заканчивать такие поздние укладывания спать, однако, она так же понимала, что профессия обязывает. Но галлюцинации – это уже точно слишком. Натали быстрым движением выключила воду и сняла полотенце с крючка. Устало протерев лицо, она сосредоточилась на посторонних звуках, перебирая руками полотенце. Не успела Натали полностью убедиться в том, что с режимом, все же, пора что-то делать, как за стеной раздалось подряд несколько пронзительных криков, да таких, что она сама чуть не подскочила от неожиданности. Не раздумывая Натали направилась в коридор и, ей не нужно было много времени, чтобы понять, что крик идет из комнаты месье Габриэля. На пути к выходу она услышала глухой, но до мурашек пугающий удар о стену. Выбежав из своей комнаты Натали столкнулась с охранником. Мигом прочитав во взгляде Гориллы тысячу извинений за пару секунд, Натали распахнула дверь в комнату месье Габриэля, следом за ней вбежал сам охранник. Они быстро окинули помещение спальни взглядами. Габриэля в кровати не было. Из распахнутой двери в ванную комнату раздался еще один удар и звуки падающих осколков, разбивающихся о кафель. Натали жестом отодвинула охранника, а сама метнулась в ванную комнату. Габриэль стоял, зажимая окровавленный правый кулак ладонью другой руки, но на белой рубашке уже виднелись кровавые пятна. Глаза были закрыты, дыхание – тяжелым. Натали босиком за несколько шагов, хотя осколки и давали о себе знать, преодолела расстояние между ними, и без слов разжала пальцы руки, закрывающей порез. Быстро осмотрев окровавленную кисть, она завернула ту в свое влажное полотенце. – Мне нужно найти мазь и бинт, месье — быстро и негромко сказала она, поднимая встревоженный взгляд на Габриэля. Увидев, что тот только собирается с мыслями, чтобы вновь почувствовать себя неприступно и невозмутимо, как он по-обыкновению старался себя показать, Натали быстро развернулась и достала из шкафа под мойкой запасной бинт. К сожалению, никакой мази рядом не было, поэтому пришлось обойтись только марлевым бинтом. Не медленнее, чем в первый раз Натали сняла уже окрасившиеся кровью полотенце, и, бросив его в мойку, начала обматывать руку Агреста бинтом. Ее руки все так же предательски дрожали, выдавая физическое состояние. Закончив бинтовать, она отошла к стене, освобождая проход. Габриэль вышел в комнату, по пути даже не бросив и взгляда на нее. Натали быстро сполоснула руки и застыла прислушавшись. – Можешь идти, — послышался уже вновь жесткий голос Габриэля. – Месье? — только произнес Горилла. – Уходи! — уже крикнул Габриэль так, что Натали опять немного вздрогнула. Послышались отдаляющиеся шаги и щелчок закрывающейся двери. Возможно, следовало бы пожалеть Гориллу, но сейчас она больше переживала за Габриэля и его состояние. Опять кошмары. На фоне последних событий они, вероятнее всего, только усугубились. В момент осознания этого Натали почувствовала свою вину и закусила губу, ведь это, от части, из-за неё случилась вся эта катастрофа с электричеством в городе... Но, главным делом, в особняке Агрестов, что вновь подвергло опасности состояние Эмили. Глубоко вздохнув, она вышла в комнату, и ее взгляд сразу упал на Габриэля. Он сидел на кровати, вцепившись в волосы, в ногах у него валялась окровавленная рубашка. Натали в порыве хотела подойти к нему и попробовать что-то с этим сделать, но чувство вины не давало ступить к нему даже на метр, поэтому она просто тихо закрыла дверь в ванную комнату. В нескольких метрах от Габриэля, у стены, валялась разбитая фоторамка, поэтому не в силах больше стоять на месте, Натали подошла и присела, чтобы поднять и убрать её с прохода. Эту фотографию она прекрасно помнила и так же прекрасно помнила, где она стояла. Видимо это первое, что полетело в стену, когда эмоции и страхи взяли верх над Габриэлем. Рука Натали потянулась к рамке. – Оставь, — устало сказал прямо над ней Габриэль, – ещё порежешься. Натали вскинула взгляд и поднялась с пола, от удивления не отрывая взора от Агреста. Тот в свою очередь развернулся и поднял с пола рубашку, и, вернувшись обратно к Натали, вручил ассистентке её в руки. На один момент их взгляды впервые за эту ночь встретились и Натали увидела в глазах Габриэля все ту же потерянность и чувство безвыходности, которые, как ей показалось, он очень упорно пытается спрятать за жестокостью. – Отнеси в ванную, пожалуйста, — сказал Габриэль, уже разорвав зрительный контакт. Натали вернулась в ванную комнату и бросила рубашку в корзину для белья. На обратном пути она опустила взгляд на разбитое зеркало и увидела в нем свои испуганные глаза, от чего поспешила быстрее выйти обратно в комнату. В голове появилась мысль, всегда ли она выглядит так испуганно в подобных ситуациях и видит ли это Габриэль, чего ей очень не хотелось ему показывать. Последний же стоял в тени шкафа, находившегося в углу комнаты и пытался застегнуть только что надетую ночную рубашку. – Не поможешь,— отряхнул руку с незастегнутым манжетом Габриэль. Натали подошла и застегнула левый манжет. Модельер приподнял подбородок и Натали начала застегивать верхние пуговицы рубашки. Габриэль перехватил запястье Натали перед пуговицей воротника. – Я больше не могу так, Натали. Все эти кошмары, — он прикрыл глаза, чтобы избежать тесного зрительного контакта... чтобы не чувствовать себя вновь слабым и с полным осознанием приближения краха, – они сводят меня с ума. У меня пропало вдохновение, я не могу есть, не могу спать.... не могу, — он сделал небольшую паузу и тяжело вздохнул, – жить... Жить без неё... К горлу Габриэля подступил ком. Он поморщился, пытаясь понять, хотел ли он действительно говорить то, что уже сказал. Натали опустила ладонь Габриэля, нежно обхватив её своими руками, и с жалостью во взгляде и надеждой в голосе сказала: – Можете, месье. Ради идеи, ради будущего, и ради Адриана, — с благоговением произнесла она, – вы нашли способ, теперь главное четко идти к цели. Вы умеете это делать, а я буду изо всех сил помогать вам, брошу все свои возможности на эту цель. Не отчаивайтесь, не время сдаваться. Слова Натали действовали на Габриэля как успокоительное, но реальность имела свои побочные эффекты. – Ни за что, — сказал он, посмотрев уже ей в глаза, – ты же знаешь... Вот только переживать тот день... а потом ещё и видеть собственное падение, — он перевёл взгляд в сторону, покачал головой и убрал свою ладонь из рук Натали, – это сводит меня в могилу. Габриэль отошёл в сторону и пригладил неповреждённой рукой свои светлые волосы. Сейчас, да и все время после смерти Эмили, он чувствовал себя потерянно. Для него существовали только эмоции. Эмоции его и других людей. Он всегда их чувствовал, но никогда не шёл у чужих эмоций на поводу, как ему казалось. Натали, вновь после таких сцен, с чего-то вдруг, почувствовала себя неуютно, как будто она вмешалась в чужое личное пространство, хотя претензий ей и не предъявили. – Я принесу вам таблетки, месье, — немного потеряно, но все ещё спокойно произнесла она, глядя в спину Габриэлю. Ответ не заставил себя долго ждать: – Нет. Не стоит. Они не помогут. Можешь идти спать, Натали. Завтра полный рабочий день. С чего-то эти слова отдались грустной ноткой в сердце Натали, но она перевела взгляд со спины Габриэля на пол, по обыкновению качнула головой и хотела поспешить удалиться, как всегда ответив: – Как скажете, месье. Но за мгновение после сказанного она вспомнила, что только недавно ее собирались сократить, поэтому указание Габриэля мигом получило и светлую сторону. Все же она решила уточнить, поминая тон, которым ей сообщалась печальная информация – Но, секунду, вы же обещали сократить меня после той просьбы, которая повлекла за собой, — Натали сделала паузу, подбирая нужное слово, чтобы вновь не возродить в памяти Габриэля то наводящее на страшные мысли событие, – последствия... Она вновь перевела, уже вопрошающий, взгляд на начальника. – Нет. Забудь. У меня есть причины не делать этого сейчас. Габриэль сам не знал, кого пытался обмануть этой фразой, потому что Натали - незаменимая. Конечно, в гневе он способен точно на более кровожадные поступки, но ей он не мог угрожать большим. Да он и не был уверен, что ей это чем-то угрожало. – Хорошо, — произнесла на выдохе Натали, стараясь скрыть это облегчение. Она положила руку на ручку двери, следя за тем, как Габриэль возвращается в постель, – спокойной ночи, месье. – Постой... — быстро произнес Габриэль, уже улёгшись, и замялся, – пожалуйста, останься. Ненадолго. Он посмотрел в её небесно-голубые глаза и почувствовал лишь усталость и доброту во взгляде в ответ. – Хорошо, — произнесла она, подходя тихими неспешными шагами босых ног к краю кровати и спустилась на пол. Натали даже не посмела присесть на кровать, только рядом, чтобы позволить Габриэлю спать в их с Эмили постели спокойно. На самом деле, Габриэль почти никогда не видел свою секретаршу и по совместительству гувернантку сына и, опять же, свою правую руку, как бы иронично это не звучало, в таком неформальном виде. По обыкновению строгий тугой пучок сменился на чёрные легкие волны, не менее строгий костюм на ночной халат, а очков на ней, как и на нем вовсе сейчас не было, поэтому он краем губ улыбнулся тому, что в такой близи смог позволить себе разглядеть её. – Совсем не долго, — повторил Габриэль, глядя в глаза Натали, с сожалением добавив, – завтра загруженный день. – Конечно, только убедиться, что вы уснёте, — ответила она, заправляя черно-красную прядь волос за ухо и оперевшись локтем на край кровати. Несколько минут он наблюдал за ней, стараясь быть не сильно заметным. А она почти клевала носом. «И откуда такая самоотверженность?» - пронёсся вопрос в голове у модельера. Иногда она словно была его отражением. Не искаженной копией, а именно отражением. То, на что он был готов ради Эмили. Именно это напоминало в ней его. «Неужели ей больше нет не до чего дела, как до помощи мне в этих жестоких и убийственных миссиях?!» - думал он, но не слишком долго, чтобы это могло продолжаться всю ночь, не стоило задерживать Натали на такое длительное время. Сон свалился на Габриэля как ночное облако и накрыл сверху тихими звездными сновидениями. Но и закончился сон так же быстро и легко, как окутал его разум ночью. Как только утреннее щадящее солнце дало о себе знать, Габриэль немного приоткрыл глаза и увидел перед собой Натали. Она так и заснула на краю кровати, склонив голову на сложенные руки. Темные волосы опускались на белую простыню и сливались с темно-синими рукавами шелкового халата, красная прядь выразительно обрамляла лицо Натали, делая интересный переход от темных волос к светлой коже её лица. Само лицо бледнее, чем обычно, но щеки горели лихорадочным румянцем. Габриэль протянул руку и легким жестом убрал с лица Натали упавшие пряди волос. После он провёл тыльной стороной руки по щеке Натали, а потом осторожно положил свою кисть на ее безвольно лежащую ледяную руку. Долгих раздумий было не нужно, чтобы понять расклад вещей: она заболела. Габриэль поднялся с кровати и подошёл к той фоторамке, которая вчера ночью полетела в стену. Он поднял её с пола и всмотрелся в фото за разбитым стеклом: Эмили, держащая на руках маленького Адриана. Габриэль закрыл глаза и нахмурился, поминая произошедшее ночью. Он будто слышал собственный крик, а потом его рука схватила первое, что попало под руку и рамка полетела в стену. Было больно и неприятно от одного воспоминания об этом моменте и кошмарах, которые ему предшествовали. Габриэлю ужасно надоели все эти мигрени и депрессии, которые просто не хотели уходить самостоятельно, но со временем все ещё больше усугублялось. Ничего не помогало и, он даже в этот момент не понимал, сколько все это ещё продлится, а вернее, сколько он ещё сможет выдержать. Единственное, чему он был благодарен, так это существованию таких людей как Натали. Габриэль понимал, что с ним крайне сложно находиться близко даже не долгое время, а сыну он и вовсе не мог это объяснить. Конечно, все его переживания и злость как на ситуацию, так и на болезни уходили прямиком на ближайших людей, что ещё больше увеличивало глубину, как ему казалось, пропасти между ним и Адрианом. Габриэль ещё раз подумал о том, насколько он благодарен Натали за то, что она все ещё терпит все его срывы и принимает все его планы, включая их последствия. Он положил рамку на комод и осторожно присел рядом с ассистенткой. Габриэль почувствовал, как волнение за неё ударило в голову, давая заряд бодрости. – Натали... — негромко произнёс он, держась уже за ее плечо. Она сонно подняла голову и с непониманием посмотрела ему в глаза, без всякого осознания происходящего. Он никогда не видел ее такой и утром. Она всегда приходила к нему с утра полностью «экипированной» и готовой к рабочему дню, а сейчас даже взгляд не выдавал того, что она представляла из себя обычно с первого впечатления. Несколько секунд Натали только сонно смотрела в глаза Габриэля, но вдруг осознание реальности резко дало о себе знать: – Месье... простите, не ожидала что так получится, — сказала она, озираясь в поиске опоры. Натали ухватилась за угол прикроватной тумбы и попыталась подняться достаточно живо, чтобы показать свою готовность к утренней работе, но почти сразу пожалела о своём действии, почувствовав сильное головокружение. Чувство двойного провала обернуло солнечное счастливое утро в утро разочарований, а голова и вовсе пошла кругом. Натали постаралась убедительнее посмотреть в глаза стоящему напротив нее мужчине, насколько это было возможно в её состоянии, с желанием развеять сомнения Габриэля и не угораздить в его лист сокращений повторно. – Не переживайте, я сейчас же займусь всей документацией. Я все успею, — лепетала она, стараясь на ощупь найти опору второй рукой, ноги предательски подкашивались, не давая почти никакой гарантии устоять и Натали прикрыв глаза почувствовала тёплые подхватившие её под локти руки Габриэля. Открыв глаза ей пришлось приподнять голову, чтобы увидеть его, смотрящего на неё скорее испуганно, чем со злостью или раздражением, как она этого ожидала. Да и находился он слишком близко, так, что получалось чувствовать его взволнованное дыхание на своей макушке. Но иначе было нельзя. Иначе она точно упадёт. Габриэль прикрыл глаза и осторожно прикоснулся губами ко лбу Натали: – Нет, Натали. Сегодня у тебя выходной, — сказал он, почувствовав губами сильный жар, и все так же поддерживая её за локти. Он чувствовал её немного прерывистое дыхание через легкий хлопок ночной рубашки. – Я смогу работать, —выдохнула она, – это всего лишь акклиматизация... – Нет, ты больна. Габриэль легко, не замечая недавних ран на руке, подхватил её и направился в сторону комнаты Натали. Он почему-то чувствовал, что чем-то сильно обязан ей. Габриэль действовал с ней совершенно не так, как с другими. На самом деле, он никогда не понимал её эмоций, но будто бы всегда был готов слепо идти у неё на поводу, даже когда она не просила. Возможно, он шёл на поводу чего-то другого, так же, как и она, не поддававшегося его пониманию.