Янтарное сердце Дракона

Видал я девок, неплохо бивших в цель. Но не из такого лука, как у неё. (Мария Семёнова «Валькирия (Тот, кого я всегда жду)»)

Как я и предполагала, братец уже поджидал меня, привалившись плечом к стволу дерева и скрестив руки на груди с видом «ну и где нас орки носят?». Так ведь умение держать контрольную сеть и у меня никто не отнимал, так что ко встрече я была готова и по зрелому размышлению решила не врать. По крайней мере, внешняя канва выглядела вполне правдоподобно. Пришлось правда опустить мотивы, побудившие меня мчаться медитировать на посадочную площадку, но в целом изложила все как было: по пути слегка заплутала, пережидала грозу, случайно встретила незнакомого мага, тот прибыл по делам с передовой и оказался ранен. Нет, ничего особенно сложного, справилась сама. Увечье, хоть и не тяжелое, все же неприятное, ему все одно понадобился бы целитель, а того поди поищи, когда все на празднике. И тут же поинтересовалась, осталось ли что перекусить. Эл ответил не сразу, внимательно выслушав мой немудреный рассказ, смачно сдобренный недоговорками. — Знаешь, — протянул наконец задумчиво, — у меня странное чувство, будто ты не врешь. Да такое не сразу и выдумаешь. Помолчал, в сгустившихся сумерках внимательно глядя на меня, полную праведного возмущения: «Вот так всегда: скажешь правду — не поверят. И кто? Родной брат!» Закончил с усмешкой: — Но и всей правды не говоришь. А впрочем, обиженной ты не выглядишь, значит, все путем. Пойдем к нашим? Там еще еды полно, и с полбочонка осталось. — Да ну! Он бездонный что ли? — Плохо ты знаешь Тома с Геком, — хохотнул братец. — Думаешь, они тебя подписали на роль обольстительницы ради одного бочонка? Я, вообще-то, тоже так думал. Но ребята умудрились уволочь два. Они и три уволокли бы, да силенок, видать, не хватило. — На твоем месте я бы так не радовалась. Это, между прочим, твои будущие подданные. — Поэтому я предпочитаю заранее знать, на что они способны, чтобы использовать эти способности во благо державы, — с умным видом парировал братец. Меж тем мы пересекли луг, и первые, на кого наткнулись, были... Ну да, они самые. Геликатейль Проныра с самым покаянным видом встречал меня с вилкой, на которую был наколот добрый кусок дичи, исходивший дивными ароматами, и кубком того самого вина, из-за коего мне теперь с дядюшкой Эмаринелем хоть не встречайся. А ну как старый ветеран заметил недостачу и сложил два и два?.. Хотя вряд ли, конечно. С дичью я расправилась быстро, а от вина в голове не зашумело, но где-то внутри как будто потеплело. Стало весело и куражно. Вдруг показалось, что вся эта ночь только для меня. Теплой ладонью лежит на плечах, и в послегрозовом воздухе сквозь аромат трав чудится запах моря и далеких костров. Стоя с братом на обрыве и наблюдая соревнования гребцов, я со всей ясностью почувствовала, что эта ночь, может быть, последняя ночь моего детства. Но слез сожаления не было — скорее предвкушение, что лучшее в жизни только начинается. И стою я на обрыве, как на пороге, и сама подобна молодому дракону, что впервые расправил крылья, чтобы оторваться от земли, упасть в бескрайнее небо, чтобы вернуться иным существом — свободным и счастливым. — Хорошо-то как!.. Правда? — я покосилась на Эла. Тот против обыкновения подкалывать не стал, лишь кивнул, делая вид, что его страсть как занимают гонки. Молча сжал мою руку. И я поняла: он чувствует то же. За лето брат вымахал ладони на две с половиной и теперь немногим уступал в росте отцам и деду, поглядывая на маму свысока. Он уже успел свыкнуться с новой личиной. Не знаю, как объяснял этот каприз приятелям, а может, вовсе не объяснял. — Участвуешь в состязаниях лучников? — Угу, — Эл кивнул и тут же вскинул руку в победном жесте: первая лодка пересекла финишную ленту, и та реяла знаменем в руке загребного, успевшего схватить шелковую полосу. — А ты? — Разве что твоей «тенью». Стрельбища всегда были овеяны легендами. Одна из них о Близнецах, созвездие которых мерцает над самой рекой. Старший из них, по легенде, дерзнул оспорить у Смерти жизнь любимой за меткий выстрел. Смерть хотела перехитрить его и отклонила стрелу. Но младший, тенью следовавший за ним, встал на место старшего против его воли, предложив свою жизнь взамен жизни брата и девушки. И растопил сердце Смерти, ибо стрелы в его колчане оказались стрелами любви, а целил он, так вышло, не только в яблоко. Прекрасная дева забросила свой серп и ушла с младшим в нездешний удел, где царит вечное лето, на прощанье подарив народу эльфов бессмертие. С тех пор повелось, что в состязании лучников за всякого в миг неудачи может выйти его «тень» — тот, кто беззаветно любит его. И, коли победит, быть им вместе, если то парень и девушка. Понятно, что не всякий захочет, чтобы за него впряглись таким образом: потом не расплатишься, коли любовь не взаимна, да и несолидно как-то. Но нам-то с братом нечего терять: мы и так всю жизнь вместе, как близнецы из легенды. Эл хмыкнул. И добавил, словно оценил шутку: — Надеюсь, тебе не придется выходить на линию. Его голос потонул в очередном грохоте петард, и реку осветили разноцветные сполохи, многократно отразившись в ее зыбком зеркале. Стрелял он весьма недурно. Это стало ясно не только мне, когда под возгласы и улюлюканье толпы собравшихся Элдред уверенно вышел в решающий круг соревнования. Противником оказался парень постарше нас, судя по узорам на наборном поясе, из Северного Густолесья. К тому времени болельщики разделились примерно поровну, причем не сказать, чтоб за Эла болели именно потому что он Эл: в таком виде его признали только самые близкие, и то будучи в курсе мистификации. Лариндейлские и юг по сложившейся традиции просто болели за своего. Северяне — за своего. В прошлом году северяне взяли верх и нынче тоже имели основания надеяться на победу. Первые четыре пары стрел легли одна к другой, заставив народ поволноваться. Ничья. Все должен был решить последний выстрел — у каждого осталось по стреле, и парни с нарочитым спокойствием ждали, пока мишень сменят на новую. Северянин, стрелявший по жребию первым, послал стрелу в самое «яблочко», и поляну огласил победный вой одних и разочарованный — других. Внутри меня напряглась тугая, как тетива, струна: вот и дошутилась про «тень». Перебить такой выстрел будет нелегко. А в случае ничьей станут стрелять дальше, пытая, кому улыбнется удача. Самодовольный взгляд противника Эл, кажется, не заметил. Или заметил, но не подал вида. В напряженной тишине вскинул последнюю стрелу, оттянул тетиву. Я закрыла сознание, боясь, что моя лихорадочная мысль собьет его. Сама не знаю, как я поняла, что-то идет не так, за мгновение до того, как от напряжения едва заметно дрогнул палец — брат отпустил тетиву слишком резко. Стрела, свистнув, вошла чуть правее предыдущей, отклонившись от центра всего на два пальца. Но это означало проигрыш. Вой разочарования смешался с криками ликования в тот момент, когда я вскочила на ноги. «Ну вот, накаркала! А теперь что ж? Назвалась «тенью» — не откупишься пеньем». Да и кому тут петь, что я чего-то боюсь или в чем-то не уверена? Эл между тем то ли не придал значения нашему разговору, то ли просто забыл. Он не ждал меня. Сумев скрыть досаду, потешно раскланялся с публикой, всем своим видом демонстрируя, что нисколько не разочарован и признает победу сильнейшего. Он уже пожал северянину руку и повернулся уйти, но едва не налетел на подоспевшую меня. Северянин, рослый парень с грацией прирожденного охотника, изумленно вскинул брови, услышав из моих уст традиционные в таких случаях слова. Эл открыл было рот возразить, но закрыл его, наткнувшись на мой взгляд. Северянин ухмыльнулся, полагая, что Элом руководят совсем иные чувства. Сам бы он, гордый охотник, никогда не позволил так подловить себя какой-то влюбленной дурочке. Но его ли это дело? Девчонка дождалась своего часа — поглядим, на что способна. — Валяй, — сказал все с той же снисходительной усмешкой. И я взяла лук, хранивший тепло Эловой руки. Брат сам передал мне стрелу, которую взял из рук судившего состязание эльфа, из ветеранов. Тот и бровью не повел, признавая легитимность моего вмешательства. А когда лишние ушли с линии, вновь воцарилась тишина. Даже ветерок, казалось стих, чему я не могла не радоваться. Теперь для меня существовали только лук, стрела и мишень. А еще стрела северянина, засевшая занозой в самой середине «яблочка». В тот миг, когда я уже готова была плавно спустить тетиву, меж лопатками как будто засвербило. Чей-то пристальный взгляд из толпы? Добро, гляди, коли желаешь, я не промажу, и не надейся. Ну, выручай, Рыжеволосая Удача! Стрела грянула аккурат в центр, расщепив стрелу северянина и выбив ее наконечник. Не так прочно, видать, засел. Я закрыла глаза, слушая последний миг тишины, пока он вновь не взорвался воплями толпы, которой уже порядком потрепали нервы. И тут меня со спины окатило горячей волной, и за шиворот ливануло, искрами расходясь по телу. Я обернулась туда, откуда, как мне казалось, она пришла, — ни одного знакомого лица. Да и некогда было охотиться за призраками: наши вместе с Элом уже подбежали, начали тормошить, что-то орать, а потом и вовсе принялись играть мной, как мячом. Благо, подкинув раза три, добросовестно поймали. Северянин, справившись с разочарованием — победа была уже у него у руках, — тоже подошел. И рукопожатие его оказалось вполне дружеским: — Видал я девчонок, неплохо владевших луком, но не в Лариндейле, — сказал беззлобно, по-северному чуть растягивая слова. — Такой и проиграть не в обиду. Стало совсем неловко. Если бы не чувство, будто кто пристально глядит в спину, направляет, я взяла бы чуть выше. В «яблочко» попала бы, но такого эффектного расщепа не вышло бы. Но что случилось, то случилось. Я улыбнулась: — Без обид? — Без обид! — хохотнул он и покосился на Эла. — Я б сам, пожалуй, от такой «тени» не отказался. Ночь выдалась веселой, и, когда начало светать мы уже едва держались на ногах. Не по причине опустошения оставшейся половины бочонка. После состязаний к пиршеству присоединились и северяне, прежде державшиеся особняком, так что остаток вина разошелся на круг подсластить им горечь поражения. Арвидель (так, выяснилось, зовут Элова соперника), узнав, что мы брат и сестра, поначалу разочарованно присвистнул: он-то думал, Эл свободой заплатил ловкой девчонке, что прилюдно отстояла свои права на него. Но, взвесив ситуацию по-новому, некоторое время приглядывался к нашей компании, а потом взял да и пригласил меня на танец. Потом еще на один. И еще. Признаюсь, я не сразу просекла, что происходит и чего ради он живописует мне прелести Северного Густолесья и тамошние нравы. А когда просекла, пришлось спешно включать маменькину дочку. Мама была бы довольна: такое благоразумие и ответственность делают честь даже простой лариндейлской девушке, роль которой я при полном соучастии наших добросовестно играла, а уж «будущему правителю»... Надеюсь, он недолго искал меня, попросту улизнувшую на реку на пару с Ринон, которую от души забавляли мои мучения. Эл нашел нас, когда мы уже возвращались с купания. Пришлось поторопиться, чтобы успеть проводить Властителей Небес. Прощались тепло, но недолго, как друзья, которые вскоре встретятся. Ри стояла с нарочито отстраненным видом, ограничившись легким книксеном, когда Шангар, Аршисса и наследник подошли проститься. Огненно-рыжая Властительница рассмеялась, обняла и от души чмокнула сестренку в пунцовую щеку. А через минуту три огромных крылатых существа поднялись в светлеющее небо. Я скользнула взглядом по лицам провожающих и тут же наткнулась на внимательный взгляд маленькой северной герцогини. Шон пребывал в задумчивости, Аскани же жадно следил за удалявшимися драконами и вовсе не думал глядеть в мою сторону. «Да с чего б ему после всех неприятностей, которые хлебнул из-за меня?» — еще вчера эта мысль чувством вины высасывала меня изнутри. А сегодня показалась смешной и глупой. «Нет моей вины перед тобой, Тимиредис тер Ансаби, и ты это прекрасно знаешь», — и неожиданно для себя самой я улыбнулась ей не виновато, а просто так, как улыбаемся мы любому встречному — другу, незнакомцу, птице, зверю, деревцу, когда на душе радостно и спокойно. И отвернулась, продолжая оглядывать группки и пары. Нейли увидела почти тотчас. Он стоял с мечтательной полуулыбкой, держа под руку... Ха, ну конечно, — Тин! Кажется, эти двое вообще ничего и никого не замечали. Хотя никто, похоже, не видел ничего странного в том, что они вместе. Я что-то пропустила? Покосилась на Ри — та вся в себе, ничего не замечает: «Он улетел... Но обещал вернуться. Милый... Милый...» Пожалуй, теперь я ее понимаю. Зато Эл... «Бри, — братец по детской привычке незаметно пихнул в бок: а ну, как не услышу. — Кто это рядом с Нейли? Ты ее знаешь?» «Знаю, — косой взгляд в сторону предков — что-то тихо обсуждают с подошедшим Шоном. — Бери младшенькую и пойдем знакомиться. Зуб даю, там все серьезно, как пожизненный приговор. Потом расскажу». «Угу... То-то я замечаю, па косится на них. Да и ма, когда думает, что никто не видит». — Ри, выше нос! — Эл перешел с мыслеречи на шепот. — Пойдем с Нейли попрощаемся. Заодно и познакомимся. Нейли встретил нас с какой-то мальчишеской веселостью. Тин, казалось, совсем не испытывала неловкости, на Эла и Ри поглядывала с интересом. А когда узнала, что мы поступили аж на третий курс, обрадовалась, чем окончательно растопила напряжение не то чтобы легкой ревности, скорее выжидательности, которую я поначалу чувствовала в Элдреде. А вот Ри все еще смотрела с ревнивым недоверием любимой внучки. А может, просто сознавала, что еще одна связь ослабла. Нейли теперь не сможет быть всецело ее Нейли, в его жизни появилась женщина, и это очень глубоко и серьезно; мы с Элом всегда были ближе друг к другу, а теперь и вовсе отправляемся учиться в далекий Марен-Кар; о переменах в жизни Шона малáя не знала, но чувствовала — на то и дракон, да еще вундеркинд к тому же. Как будто почувствовав, что творится с внучкой, Нейли обнял ее, принялся что-то нашептывать. Она тихонько рассмеялась, пристроилась у деда под мышкой и оттуда поглядывала на улыбавшуюся ей Тин куда благосклоннее. На прощанье Нейли обнял нас, потрепал Эла по непривычно темным и коротким волосам, осенил знаком Матери всех троих, благословляя. По дороге к порталу я прислушивалась к сумятице в своей душе. Детство кончилось. Впереди Марен-Кар, новая жизнь, так не похожая на ларранскую. А еще где-то у самого края сознания, засвечивая всю картину мира, опасно разгоралась надежда повстречать когда-нибудь Эшли. Знаю, нельзя обольщаться. Я буду благоразумна. Но если с неба на голову тебе падает дракон, значит, это кому-то нужно?