Искушение

День выдался жарким, и Заарт, наследник Алых Драконов, валялся в саду своей резиденции, полностью обнажив золотистую кожу, впитывая солнечный свет. Перед ним на подставке лежала книга. Можно было бы сказать, что дракон читает, если бы только он чувствовал себя в силах сконцентрироваться на каллиграфических строчках романа. Иногда Заарту надоедало бесконечно пялиться в одну и ту же страницу, тогда он перелистывал ее в поисках сюжета, который мог бы вызвать интерес; однако раз за разом его попытки заканчивались ничем. Помучившись с полчаса, дракон захлопнул книгу, вздохнул, перевернулся на спину, лицом к солнцу. Грива его волос - черные пряди, что вольно вились по плечам, и красные пряди, заплетенные во множество косичек - разметались по траве. К несчастью для Заарта, его воображение занимал только один сюжет. Воспоминание. О том, как он лежал на прохладных простынях чужой, мужской постели, испытывая восторг. И боль. Раньше дракон полагал, что к этому прилагалось унижение, но со временем это ощущение стерлось. Унизительным эпизод был бы, если натешившийся Бархатный Всадник выставил бы его из своего дома посередине ночи... "Будем честны", - сказал себе Заарт. - "Не выставил, а дал мне уйти самому, как я и собирался". С тех пор, как дракон покинул дом Всадника, они больше не встречались. Вначале приключение казалось страшным, и Заарт яростно стремился позабыть его, как кошмарный сон. Потом мимо поплыли горячие летние дни, однообразные, словно волны, оставляя на память о себе лишь бессмысленный шелест... И тогда дракон начал терзаться этим воспоминанием, словно иглой, воткнувшейся в сердце. Он по-прежнему навещал бордели, прокрадываясь в эти злачные места по извилистым улицам квартала Угольных. Чаще всего дракон проходил мимо знакомого дома Всадника, не поднимая взгляда. Но пару раз он все же обернулся на окна второго этажа, не в силах удержаться, желая и в то же время опасаясь увидеть в окне темный силуэт на фоне мягкого сияния светильников. Однако Всадника он не застал ни разу. Долгое время Заарт старался себя убедить в случайности инцидента. Подумаешь, человек воспользовался преимуществом, пока дракона отвлекали бойцы-похитители. Да, он знал пару запрещенных приемов. Но теперь Заарт предупрежден, и Бархатному не удалось бы победить, - так говорил себе сын Алых, криво усмехаясь. Ему казалось, так должен был думать и сам Всадник. Возможно, потому он больше и не жаждет новой встречи с Заартом? Мысль была всем хороша, кроме татуировки. Сам по себе чернильный знак на правой лопатке напоминал простой "подарок на память". Причем, Заарт мог рискнуть свести его, вырезав кожу вместе с краской. Делать это было бы неудобно в силу расположения рисунка, зато за ночь рана пропала бы бесследно... Однако, эта теория плохо сочеталась со взглядом Бархатного, последнего в ту ночь, и его словами, присвоившими себе часть сердца дракона. Люди так не поступают, если не рассчитывают на далеко идущие последствия. А значит, Всадник еще может проверить, как там поживает его метка. «Либо все это – моя эротическая фантазия», - досадовал Заарт, поднимаясь с примятой травы. «Причем самого странного и дурного толка». Среди драконов вовсе не считалось нормальным лечь под человека, ибо человек, как существо более слабое, не имел права на столь безусловное доминирование. Плохим также считалось подмять другого дракона любого пола. Здесь вступали в силу древние, основанные еще на инстинктах, ограничения, связаться с ними - себе дороже... Контакты с человеческими мужчинами не ограничивались, но и не поощрялись, поскольку дракон в таком случае должен был быть «сверху», а шли на это далеко не все люди... В общем, как ни крути, инцидент с Бархатным следовало расценивать, как позор. Но почему-то сладкая боль памяти и занудная тоска в сердце никак не желали уходить. Нужно было принять решение, как избавиться от них – разом, ибо горячая натура Заарта более не желала терпеть душевные терзания. Терпение вообще не было его добродетелью. Шагая по лужайке к дверям в дом, Заарт решил. Он развенчает своего кумира, доказав, что больше никогда Бархатному не удастся победить его один на один. Он не будет брать с собой фамильные клинки, лучше захватить обоюдоострый кинжал. Вызвать Бархатного на поединок... И когда человек потерпит поражение – а все-таки драконы гораздо сильнее и быстрее, чем люди, - очарование спадет. Для начала Заарту нужны были смелость и достаточный запал, поэтому он оделся, по-летнему легко, в одну лишь короткую полотняную жилетку вкупе с шелковыми шароварами, и направился в город. Целью его была Арена, где всякий желающий мог подраться с другим авантюристом среди свиста и криков многочисленных зрителей. Жаркая кровь требовала зрелищ. Арена никогда не пустовала, причем драконы сражались на ней столь же часто, как люди. Бесшумно оставляя следы босых ног в мелкой городской пыли, Заарт шествовал по городу, привычно глядя по сторонам. Он миновал рынок, всегда живший собственной, пестрой, шумной, двоякой жизнью: там пахло великолепными сладостями, дорогим кофе, мясом различной степени свежести и лежалой рыбой одновременно. Дракон несколько раз чихнул: обостренный нюх его не мог запросто выносить такое. Следом за рынком начинались кварталы жителей бедных, но еще не нищих, это были маленькие домики, обмазанные белой глиной, лепившиеся близко-близко друг к другу на узких улицах. Заарт прошел и их, не задерживаясь. И вот перед ним уже выросла колоннада Арены; это было сравнительно скромное сооружение, вмещавшее около сотни зрителей, и лавочки ее даже сейчас, в жаркий полдень, были битком набиты людьми. И драконами. Впрочем, драконов было значительно меньше – пара-тройка азартных юнцов. Остановившись у края колоннады, там, где отдыхали будущие поединщики, а писец в дряхлой мантии вел им учет, наследник Алых обозрел Арену. У него замерло сердце, едва он увидел в тени под навесом черные длинные накидки Бархатных Всадников. Всадников было двое. Тихие и спокойные, они молчаливо наблюдали за поединком. Личного знакомого Заарт среди них не разглядел. Его немножко отпустило – дракон вспомнил, что Всадники всегда дежурят на Арене, присматривая за драконами, склонными в драке слишком разойтись и покалечить зрителей. Так уж было заведено: городская управа с удовольствием приглашала Бархатных в качестве посредников между драконами и людьми. Клан их никогда не бедствовал. Полюбовавшись на бои, Заарт договорился о собственном поединке. До первой крови – ему не хотелось ни убить, ни быть убитым, а хотелось только размяться как следует с незнакомым противником. На сегодня в наличии имелся лишь один потенциальный соперник, сородич из Черных, старше Заарта, и выше ростом, но выбирать не приходилось. Дракона мог честно победить только дракон, поэтому писцы на Арене всегда ставили их в пару. Даже при существенной разнице в комплекции. Они вышли на горячий песок площадки для поединков. Солнце, еще и не думавшее клониться к закату, дышало жаром в правую щеку Заарта. Черный дракон замер напротив. Он был обнажен по пояс, безволосая грудь покрыта вязью татуировок, обозначавших, что сегодняшний соперник Алого достиг совершеннолетия и признан взрослым. Темные глаза его сверкали. Это напомнило Заарту Всадника; алый атаковал первым, молча, яростно. Поединок драконов - всегда прекрасное зрелище для людей. Нюансы движений противников, столь быстрых и ловких, могут разобрать только избранные воины человечьего племени, но зато любой желающий может полюбоваться красотой поединщиков, экзотичностью боя на столь высокой скорости, длинными прыжками, кувырками и прочими редкостными фокусами. Собравшаяся на ступенях Арены толпа зевак орала, потрясала кулаками, подбадривала, все это сливалось в оглушающий гул - Заарт даже не разбирал, что происходит вокруг. Черный полностью занимал собой внимание Заарта. Как и все посвященные этого рода ящеров, он сражался очень хорошо. Дракон работал не в полную силу, экономил дыхание, никуда не торопился. Но удары Заарта не достигали цели, а если Черный шел в атаку, его сопернику требовалось серьезно напрячься, чтобы прервать это движение к победе. У них были только длинные ножи, требующие близкой дистанции, и в ход шли также тычки, пинки, подножки и захваты. Заарт был легче, зато Черный - устойчивее; мускулы его были похожи на камень. В конце концов, изловчившись, Черный кинул Заарта на колени и обхватил поперек груди. Лезвие его ножа прошлось по плечу Алого, оставляя несущественную царапину в знак победы. После чего драконы мгновенно расцепились. Заарт вскочил с колен, тяжело дыша; победитель неторопливо кивнул ему, отряхивая длинные волосы, заплетенные в косу. Побрякушки-бусины, украшавшие этот предмет гордости любого Черного, потускнели от покрывавшего их песка. Алый тоже встряхнул волосами, сбивая пыль, подобрал нож, утраченный в ходе боевых действий, и, не тратя времени зря, покинул Арену. По пути в квартал Угольных он размышлял о своих чувствах. Заарт знал, что провел поединок хорошо. Шансов победить у него было мало, и проигрыш не особенно его волновал. Он не испытывал ни боли, ни страха, его не терзала неуверенность в себе. Значит, Всадник в прошлый раз действительно воспользовался преимуществом, которое дали ему четверо громил, напавших на Заарта первыми; значит, сейчас ему не удастся напугать Заарта или обойти его хитростью. Ведь теперь дракон готов к подобному противостоянию, а воля его ничуть не сломлена. “Как же заставить его отступить?” - думал Заарт, неторопливо продвигаясь к пустынным улицам Угольных. “Что вообще я должен сделать? Он же человек. Будет ли для него унизительным проигрыш в поединке?”. Проиграть дуэль - настоящую, не драку ради потехи, - было позорным для любого дракона, а вот касательно людей Заарт не был столь осведомлен. Впрочем, он решил действительно покончить с делом самым простым способом. Вызвать Всадника на открытый поединок. Ведь отказ или проигрыш будет достаточным аргументом для самого Заарта, а на чувства человека ему совершенно наплевать. Пусть хоть плачет, хоть смеется. Дракон решительно поправил кинжал на поясе и ускорил шаг. До нужного дома было уже недалеко. Заарт почти летел по кривой улочке, стараясь не растерять решимости, и достиг высокого крыльца в изрядном запале. На громкий стук дверного замка ему открыл слуга - преисполненный достоинства старик в белоснежной вышитой тунике. - Где твой господин? - рявкнул Заарт, - Хочу увидеть его немедленно! Видя перед собой молодого, вооруженного кинжалом дракона, чьи светлые янтарные глаза так и сверкали гневом, старик сглотнул и попятился, но все-таки быстро взял себя в руки. - Господина нет дома, - ответил слуга. - Изволите его подождать? Он посторонился, словно приглашая дракона войти в дом. Заарт не ожидал такого поворота событий. Людям было свойственно гораздо больше опасаться злого дракона, даже маленького, что уж говорить о юноше, почти достигшем полного взросления! Кроме того, ему не хотелось ждать. Но не торчать же на крыльце? И, тем более, Заарт не собирался поворачивать назад. Так что дракон решительным шагом вошел в дом, оставляя легкие следы пыли на шершавой плитке, которой был выложен холл. Слуга закрыл дверь, предложил Алому вина; Заарт отказался, усевшись прямо на ступеньку лестницы, ведущей наверх, и погрузившись в мрачное нетерпение. По сравнению с жарой, царившей на улице, в доме было весьма прохладно. Заарт заново осмотрел изящные лампы в углах, ступени, что вели наверх, в спальню хозяина, все те мелкие детали, что навевали воспоминания, по-прежнему болезненно яркие. “Если между нами будет поединок, то не здесь”, - решил Заарт. “Я вызову его на настоящую дуэль. На Арене. И разделаю там под орех. Пусть все знают, что не каждый дракон боится Всадников”. В эту минуту раздался требовательный стук. К двери подскочил слуга, распахнул ее, и в холл вошел Всадник собственной персоной. Заарт вскочил со своего места. Сердце у дракона бешено колотилось, так, что он не дал себе труда как следует рассмотреть Бархатного, заметил только богато украшенную сбрую и лошадиный стек у него в руках. По всей видимости, хозяин дома только что вернулся с конной прогулки, о чем свидетельствовали также сапоги на жесткой подошве, сменившие прежние, мягкие. Стук каблуков по каменному полу отдавался грохотом в ушах дракона. - Я вызываю тебя на дуэль! - речь Заарта не разошлась с мыслями, когда он птицей слетел по ступеням к Всаднику. - На Арене! Сейчас же! Бархатный, собравшийся было отдать слуге и сбрую, и стек, вручил старику только упряжь, а стек прицепил к поясу. Слуга мгновенно испарился, Всадник же окинул дракона быстрым цепким взглядом, столь неприятным, что Заарт почувствовал подлый легкий холодок где-то в районе лопаток. Алый уже и позабыл, какая белая кожа у предполагаемого соперника, и как ярко выделяются его черные глаза на тонком лице. А ведь думал, никогда не забудет... - Нам с тобой ни к чему дуэли на Арене, - спокойно сказал Бархатный. - Они опозорят тебя. - Вот еще! - Дракон в эпицентре собственных страстей не был способен ни остыть, ни остановиться. - Это я собираюсь тебя опозорить, - шипел Заарт, - И только попробуй отказаться! - Ну, зачем же мне отказываться, - улыбка на тонких губах выглядела, как издевательство. - Мы можем подраться прямо тут. Или это недостаточно позорно? - Да! Недостаточно! Заарт собирался стоять на своем до последнего и, если нужно, выгнать Всадника из дому на улицу, собрав толпу зевак ради своей демонстрации, он был готов на все, чтобы получить сатисфакцию, однако юношеская горячность - врожденная черта Алых - подвела его на этот раз. Всадник не собирался поддерживать дальше перепалку в драконьем стиле. Он прыгнул вперед, так резко и быстро, что дракон только и успел выдернуть кинжал из-за пояса. Миг - и они оказались на близкой дистанции, причем Заарт еле-еле удержал равновесие. Удар его кинжала пришелся на край бархатной накидки человека; острое лезвие распороло ткань, однако Всадника ничуть не задело. “Давай же”, - лихорадочно думал дракон, - “Мы тут одни, а драконы сильнее людей, позови слуг, вели задавить меня числом, и все закончится...” Однако Всадник не собирался никого звать. Он тесно прижал Алого к себе, удерживая отведенную в сторону руку Заарта вместе с кинжалом. Это стоило его мышцам большого труда, судя по частому, тяжелому дыханию. Несколько секунд они простояли в этом насильственном объятии, прижавшись грудью друг к другу. Заарт силился освободить хотя бы одну руку, а Бархатный сжимал его, словно тисками, он был нечеловечески силен, нет, даже не то что силен... он был умел и знал, как надо сражаться, чтобы добиться своего при минимуме усилий. Заарт, увлекшийся противостоянием, пропустил чужое движение. Всадник быстро наклонил голову, скользнув мягкими волнистыми волосами по щеке, и вцепился в шею Алого, совершенно по-драконьи, зубами, угодив в очередную известную одному ему точку. В глазах дракона ворохом разлетелись цветные искры. А когда они рассеялись, Всадник уже вынул кинжал из пальцев, словно скованных параличом, и вывернул Заарту кисть, так ловко и больно, что Алый не сдержал ругательства. - Некоторых жизнь не учит, - прошипел Всадник, умевший, оказывается, быть не только холодным. - Я по-плохому сейчас объясню, что я думаю о тебе и Арене. Заарт стоял напротив него, не в силах поверить в очевидный и такой простой проигрыш. Собрать мысли и оказать противостояние было нелегкой задачей - тут требовалось подумать. А дракон может либо думать, либо драться, а у Всадника действия не расходились со словами, и Заарт не успел и пикнуть, как его развернули спиной. Не отпуская вывернутую кисть, Бархатный сделал подсечку. Дракону оставалось только мягко завалиться грудью на невысокий подиум, отделявший лестницу от холла. Он увидел прямо перед своим лицом темное лакированное дерево, а потом колено Всадника припечатало его к полу окончательно в позе не совсем приличной. Бархатный, удерживая дракона, свободной рукой отцепил стек от пояса и, размахнувшись, нанес Заарту хлесткий удар пониже спины. Долгий десяток секунд Заарт, которому боль была не так страшна, как людям, потратил на безмерное удивление. Никто и никогда не опускался до чисто человеческой порки по отношению к драконам, чей молодняк воспитывался принципиально иначе. Однако Всадник, попирая законы этих самых отношений, продолжал выбивать из дракона пыль. Как ни прочна была кожа у дракона в двуногом облике, все-таки это была не чешуя. Довольно скоро Заарт сперва завозился в захвате, пытаясь уйти от болезненных ощущений, потом начал протестовать в голос, однако вся его возня и ругань потонула в молчании Всадника и свисте стека. В конце концов дракон притих, дрожа и что есть силы кусая губу. Вот тогда, когда способность к сопротивлению покинула Алого, Бархатный остановился. Почувствовав свободу, Заарт поспешно вскочил. Регенерация уже взялась за дело, заставляя нежную кожу задницы гореть, как если бы дракон сидел в кипятке. Алый посмотрел в непроницаемые глаза Бархатного с отчаянием; и тогда Бархатный сказал, медленно и раздельно: - Никогда не вызывай Всадника на открытое противостояние. Любой Всадник готов к сражению с драконом. Если он победит тебя на глазах у сородичей, ты публично признаешь его своим хозяином. А за это у драконов лишают посвящения. Заарт вспыхнул румянцем, запоздало сообразив, что избежал большой опасности. Он мог бы и сам догадаться о возможности подобного исхода. Но, охваченный эмоциями, ничуть не подумал о том, что черноглазый человек напротив прекрасно знал. А ведь если бы Бархатный согласился, он не просто отшлепал бы его, как мальчишку. Заарт рисковал испортить себе жизнь собственными руками. - Почему тогда Вы отказались? - не удержался от вопроса Алый. - Такой случай... - Я наказываю только за дело, - тонкие губы сложились в усмешку. - Например, за размахивание кинжалом перед моим носом или горячее желание сунуть голову в петлю. А зачем, - вдруг спросил он в свою очередь, - ты пришел сегодня? - Как это зачем? Заарт встряхнул головой. Было очевидно, что Алый пришел подраться, поэтому на фоне общей растерянности и боли в пострадавшем месте он как-то упустил, с чего началось его желание поступить с Бархатным именно так. Тем временем Всадник подошел на несколько шагов, протянул руки к дракону - тот дернулся, но остался стоять, - и обнял его за талию, тесно прижимая к себе, как недавно в драке. - Хотел доказать что-то? - легкая ирония в беззлобном спокойном голосе заново пробудила в сердце дракона то странное тянущее чувство, которое он испытывал не раз, валяясь без сна на горячих простынях. - Хотел проверить мою силу? Заарт понял, что необходимости в ответе нет. Бархатный все знал и так. Кроме того, дракон чувствовал нечто твердое, прижавшееся сквозь их одежды к бедру Заарта, и намерения Всадника были ясны, как белый день снаружи. - Меня называют Скол, - шепнул Всадник. - Мое имя тебе понадобится, когда ты будешь кричать в моей постели. Никому и ни за что Заарт не признался бы, что сладкая дрожь и холодный ужас пробудились в нем одновременно от этих слов. Дракон сам не знал, хочет ли он уйти прямо сейчас, или добровольно остаться. Ощущая странное оцепенение, Алый дал увлечь себя по лестнице наверх. Он едва переставлял ноги, однако причиной сего были уже не травмы, полученные в драке... В спальне Скола было по-прежнему просторно. Только окно было захлопнуто, чтобы не разбавлять прохладу зноем с улицы, да вместо прежнего, золотистого покрывала кровать застилало другое, кофейно-коричневое. Нераскуренный кальян мирно покоился в углу. Сколько раз Заарт проходил по улице, глядя на это самое окно, или наоборот, не смея поднять головы! Сколько раз он пытался понять, о чем он страдает, - о том, что ночное приключение в доме Бархатного было, или о том, что его больше не будет? Прохладные руки Скола стали горячими, когда он отвел волосы дракона, падавшие на застежки безрукавки, и расстегнул крючки. Заарт уже знал, чем все это грозит. Тонкое черное полотно слетело с его плеч на пол, чужие ладони скользнули вдоль позвоночника... вспомнились боль и растерянность, паника и беспомощность, и дракон ужом выскользнул из объятий Всадника, охваченный порывом к бегству. Скол усмехнулся, удержав Заарта за пальцы. Свободной рукой он быстро подхватил с низкого столика, стоявшего рядом, у стены, массивный створчатый браслет. Падкий на сокровища дракон невольно прикипел взглядом к узору из переплетенных рун, что были выбиты чернью на серебре, и к темно-синему камню, украшавшему браслет. Грани его пронзительно сверкали на солнце. Очарованный, Заарт замешкался, и створки браслета сомкнулись у него на запястье. Руку дернуло, повело куда-то вниз, несмотря на все усилия дракона, опомнившегося от наваждения. Скол поддернул рукав бархатной накидки, и тогда Алый разглядел наконец второй серебряный браслет, красовавшийся на белом тонком запястье Всадника. Два браслета притянулись друг к другу и сцепились намертво. Как ни старался Заарт отодрать свой экземпляр от куска серебра на руке Скола, у дракона ничего не выходило. - Ты опять меня поймал на свой подлый фокус! - начал кипятиться заново Алый, бросив тщетные попытки освободиться. - Немного магии, - улыбнулся Бархатный, - а то, смотрю, ты утратил решимость. - Решимость? При чем тут решимость? Бархатный резко дернул его запястье, притянул дракона к себе, и обнаженным торсом Заарт ощутил жар, исходивший от человека сквозь тонкий шелк и плотный бархат, а нежная кожа ниже живота почувствовала, что эрекция Всадника уже явно достигла полного расцвета. - Признайся, ты ведь пришел за этим, - шепнул Скол ему на ухо, проникая голосом в самую душу, - Ты хотел, чтобы я взял тебя. Но потом испугался дважды. Сначала тебе понадобился предлог для встречи, а потом ты решил сбежать из спальни. Сильные руки развернули его в другую сторону. Прямо перед собой, в стенной нише, дракон увидел длинное узкое зеркало. Оно отражало самого Заарта, взволнованного и, действительно, немного напуганного, а также черно-белую тень, обнимавшую его со спины - таким казался в зеркале Всадник. - Но тебе нечего бояться, - острые зубы прикусили мочку уха дракона, вызывая легкую боль и существенное замешательство. - Ты получишь то, чего хочешь, даже против своей воли. Ладонь Скола проскользнула по ребру дракона, погладила тонкую кожу живота, вздрогнувшего от прикосновения, спустилась по бедру - почти неслышно прошелестела ткань штанов. Заарт почувствовал, как в солнечном сплетении загорается жар желания. Странный ответ насильнику, притом человеку! Ведь разве драконий дух не силен? Разве Заарт не хозяин самому себе? Взгляд дракона упрямо устремился в зеркало. - Я не хочу, - со всей возможной твердостью сказал он, - и не захочу никогда. Он был уверен, что ясно выраженное “нет” отпугнет Бархатного, ведь, скорее всего, он ценит в драконе именно активное сопротивление. Заарту и самому порою нравились такие игры с женщинами, когда дикая кошка в постели превращалась в развратную прелестницу. Но то были шлюхи, сам же он никогда добровольно не отдавался победителю. В прошлый раз его фактически изнасиловали, не обращая внимание на слова. В этот раз Скол не торопился. Возможно, Всадник отступится, не обнаружив в жертве огня. - Поспорим? - Бархатный, однако, ничуть не смутился, повернул Заарта к себе вполоборота, с усмешкой заглядывая в лицо. - На желание. - А если я не буду спорить? - Уложу тебя в постель и возьму просто так. Это будет больнее, мой дракон. Столько уверенности и собственничества было в его словах, что Заарт решил воспользоваться шансом во что бы то ни стало. - Отлично. Делай, что хочешь, и если увидишь... возбуждение, - Заарт показал глазами, где именно оно должно было отразиться, - то считай, что я проиграл тебе желание. А если не увидишь, то выиграл я. Никакой магии. Подумав, Заарт поспешно добавил: - И алхимии! Я читал достаточно романов, чтобы разбираться в афродизиаках. В черных глазах Скола расцвел смех, он даже прикрыл их ладонью, покачав головой, точно так же, как в ночь их первой встречи, когда Алый собирался убрести домой темными улицами. - Хорошо. Только я и ты. Он с силой надавил на застежку своего браслета. Створки разошлись, и в ту же секунду загадочная сила притяжения отпустила руку Заарта. Дракон поспешно дернул замок, избавился от проклятого куска серебра, и тот стукнул об пол. Алый старался не смотреть на синие блики камня. Скол не спеша расстегнул пряжку кожаной перевязи, роняя ее вместе со стеком следом за браслетом. Прошуршала бархатная накидка, опускаясь на гладкий паркет, словно облако тьмы. Под накидкой сперва оказалась простая полотняная безрукавка, похожая на одежду Заарта, и плотные штаны, а потом не оказалось ничего. Дракон, ранее не видевший Скола обнаженным, смотрел во все глаза на выпуклости и впадины белой кожи. Под его взглядом Бархатный лишь выпрямился, улыбаясь насмешливо, так, что Заарт внезапно почувствовал себя чересчур одетым. Это был скрытый вызов, вопрос, не прозвучавший вслух. Дракон повернулся спиной, расстегивая плетеный ремень, который, упав на пол, утянул за собой легкую ткань штанов. Его бросило в жар - он знал, что и Бархатный смотрит на него, смотрит пристально, не стесняясь показывать похоть. Как оказалось, Всадник вовсе не собирается предоставить дракону полную свободу действий. Прошла секунда, а Заарт уже оказался завален на кровать, на живот. Между первой их встречей и сегодняшней сценой была только пара различий - теперь оба ее участника были совершенно нагими, да еще Заарт возлежал на кровати во весь рост. Тело Скола весомо прижимало его к новому покрывалу. Он чувствовал, как горячий мужской орган касается ложбинки между ягодицами. От подобного откровенного и бесстыдного прикосновения Заарт весь сжимался, вспоминая, как больно было ощущать внутри себя чужой член, больно и так же горячо... И так же, как в прошлый раз, Алый не был свободен. Довольно скоро он убедился, что уверенность в силе Скола держит его лучше, чем ремень на локтях. Бархатному не нужна была алхимия, которая, будучи упомянутой в неосторожных речах Заарта, так насмешила человека. Воспоминания, замешанные на боли и крови, били по нервам круче афродизиака. Они сковали его волю, приводя мышцы тела, обычно столь сильного и послушного хозяину, в досадную негодность. Горячие ладони, гладившие драконью кожу, раскрывали перед сознанием Заарта черную пропасть подчинения. Ему оставалось только скатиться в эту пропасть. Позабыв о договоре, дракон рванулся изо всех сил, пытаясь выскользнуть из настойчивых объятий человека. Скол, словно того и ждал, дернул его за плечо, отчего Заарт перевернулся на спину, сильно сжал пальцами подбородок и накрыл губы дракона своими. Поцелуй больше напоминал битву на деликатном поле. Дракон сжимал зубы, а железные пальцы Скола разжимали челюсти, и его язык вторгался в рот дракона столь же нагло, как и все, что делал Всадник. Изо всех сил упираясь руками в плечи человека, Заарт все старался его отбросить, когда свободная рука Скола вдруг легла Алому пониже пояса, обхватывая восставший член. Заарт даже не заметил, как возбудился, поэтому неожиданность сыграла человеку на руку. Издав легкий стон, дракон откинулся на подушки, давая Сколу передышку, которой он энергично воспользовался, словно и не устав бороться. Он глубоко поцеловал дракона, обозначая этим свою победу в сражении, смысл которого распаленный Заарт даже не вспомнил, повернул его обратно, лицом в гладкий атлас, и приподнял за бедра. Возбуждение нахлынуло с удвоенной силой. Алый приподнялся было на локтях, только чтобы выразить это чувство в движении, но решительная рука склонила его обратно, заставляя принять более раскрытую позу. Горячая головка члена прислонилась к чувствительному месту между ягодицами, скользнула, надавила несколько раз, дразня и обещая, заставляя дракона стонать беспомощно и зло, а его напряженный орган - отвердеть еще больше. Скол вошел в тело дракона плавно, единым толчком. Боль была острой, но милосердной. Человек замер, только удерживая Заарта, пока тот тяжело дышал, стараясь справиться с этой болью. Как только дракон немного успокоился, он почувствовал внутри себя медленное, плавное движение, скорость которого все нарастала - Всадник был сильно распален и дольше ждать, кажется, не мог. Заарт не сопротивлялся. Распределение ролей уже решилось, а мысли о позоре исчезли. Как и любому молодому дракону, думать и страдать от возбуждения одновременно Алому не удавалось. Он стискивал зубами покрывало, вскрикивал на драконьем языке, невнятно стонал на человеческом, о чем-то просил, через секунду забывая о собственном желании, и наконец ощутил внутри себя семя Всадника. Ощущение было столь невероятным, что Заарт и сам достиг разрядки, без сил опускаясь на постель. Однако помрачение ума не покидало его тело еще долго. После отдыха дракон разрешил Сколу взять себя еще раз. Теперь все происходило по-другому: Всадник не торопился, уложив Заарта лицом к себе, заставив прижать колени к груди, а дракон не сопротивлялся, позволяя человеку снова проникать в тесное нутро, двигаться плавно и медленно, забирать жар возбуждения с помощью этой пытки. Когда они встретились, был еще день. Опомнившись, Заарт обнаружил за окном глубокую чернильную ночь. Он лежал рядом с человеком, приобнимая его за талию; Скол лениво гладил драконьи растрепанные волосы. - Ты извращенец. - сказал Заарт тихо, расслабленно устраиваясь поудобнее на голом плече Скола. - Я Всадник. - Все Всадники насилуют драконов? Раздался тихий смешок. - Обычно они все-таки ездят на них. Но у каждого свои слабости. Ободренный разговорчивостью Всадника, Заарт приподнялся на локте. - А Скол - это твое настоящее имя? - Нет. Это мое клановое прозвище. Но даже если ты узнаешь настоящее, оно не даст тебе никакой власти надо мной, - слегка улыбнулся человек, - имена людей не несут в себе силы. - Почему тогда ты не пользуешься собственным? - Прозвище лучше отражает суть. Сколом звали одного из прародителей Алых драконов. Он жил в те времена, когда драконы были всего лишь летающими ящерами, разумными, но туповатыми. Род Алых был почти уничтожен воинственными человеческими племенами. Скол одним из первых заключил союз с людьми. Он, кажется, обладал недюжинным интеллектом для своего века, очень многое знал и даже записывал свои знания. Я подчерпнул массу сведений из копии его книги. Заарт слушал завороженно. - А я никогда не слышал о нем. Хотя, между прочим, это мой предок, - он посмотрел на человека с подозрением. - Вы, драконы, вообще не утруждаете себя самопознанием, - растянувшись на покрывале и закинув руку за голову, Скол смотрел на дракона без насмешки. - Вам это и не нужно. Ты сможешь прекрасно прожить, не зная ни единого своего предка. А вот я вряд ли выжил бы в течение этой ночи, не отягощаясь поисками причин и следствий драконьего поведения. - Я никогда не думал, что одинокий человек сможет победить меня, - вырвалось у Заарта. Еще секунду назад он не хотел ни единым словом выдать, как уязвляет его подобное положение вещей, но обида была слишком велика, а Заарт - слишком нетерпелив. Скол медленно повернулся к нему боком, так, что теперь они лежали лицом к лицу. - Успокойся, - посоветовал человек. - Ты нормальный, сильный дракон. Человек без специальной подготовки не сумеет тебя одолеть. А старший ящер не станет покушаться на твою гордость, потому что изначального желания подчиниться нет в твоем характере. Заарт опустил голову, тряхнув волосами и не сдержав облегченного вздоха. Если уж сам Всадник так говорит... Впрочем, тень сомнения все еще сжимала холодными пальцами его сердце, и дракон поторопился выгнать ее наружу: - Почему тогда я хотел прийти к тебе? - Ну, как же, - ироническая улыбка тронула бескровные губы, - Ты был удивлен, хотел убедиться, что твое поражение - не случайность, и тебе наверняка хотелось повторить из любопытства. Вас, драконов, новый опыт раззадоривает. Тень на сердце рассеялась. Удивительно, но Заарт был почти благодарен человеку за объяснения, словно сглаживавшие острые углы в их странных постельных отношениях. - В следующий раз, - все с той же удовлетворенной ленцой предложил Скол, - приходи, не сочиняя опасных предлогов. В дверь деликатно постучали. Скол поднялся, набросил на плечи халат, таившийся в ящике под изголовьем, принял у слуги чашу, приятно пахнувшую травами, и вместе с чашей выпроводил дракона сперва в ванную, а потом в отдельную спальню, где Заарт ночевал в прошлый раз. Это было благоразумно: поутру Алый соизволил вспомнить о проигранном желании. Настроение его сильно изменилось, однако делать было нечего - хозяин дома на глаза не показывался, оставалось только уйти домой. Дома по-прежнему распевали цикады в нагретом солнцем саду; прислуга не попадалась на глаза, отчего галереи особняка казались совершенно пустыми. Дракон оглянулся по сторонам. Регенерация уже полностью убрала все следы ночного приключения с его тела. Все вокруг было таким же, как и раньше, но уже не навевало лихорадочных грез. Заарт гибко потянулся; несмотря на печать, украшавшую его спину, и желание, которое мог загадать Всадник, в глубине своей души он был доволен.