Лихой ветер

— Давай я просто угадаю по частям. Загадки — нормальная вещь для сна, верно? Ты можешь сочинить ребус, и я по буквам узнаю твоё имя, ни о чём не спрашивая. А? — Ты же знаешь, что это так не работает, — насупилась она. — Или… — он улыбнулся. — Давай я к тебе приду. Ты же знаешь моё имя, правда? — Вот только не знаю, откликнешься ли ты на него, — сегодня она не была в настроении шутить и казалась усталой и едва ли не отчаявшейся. — Неужели ты сам не хочешь отсюда уйти? Неужели ты не хочешь обратно в Ехо?! Что? «обратно в Ехо»?! Лойсо нахмурился. Медленно, очень медленно он произнёс: — Я и так в Ехо. — Нет, — замотала головой она. — Нет. Я оттуда. Я ждала тебя, ждала, а ты всё не появлялся, и тогда я решила снова тебя найти, как тогда в болоте… И я нашла тебя здесь. Я даже не знаю, где это «здесь», — она нервно хихикнула и пожала плечами. — Тихий город? Или мир, где ты родился? — Я родился в Ехо, — так же медленно произнёс Лойсо. Он взял её за руку и подвёл к окну, за которым в свете полной луны блестели крыши. — И это Ехо. Взгляни сама. Она взглянула. И отпрянула. Попятилась к стене. — Теперь ты видишь? Он попытался подойти, но она закричала. — Не приближайся. Ты… Сколько я уже здесь? Лойсо всё ещё не понимал, в чём дело: — Ты снишься мне три месяца. И? Она закусила ноготь на большом пальце так, что, казалось, сейчас откусит вместе с пальцем. А потом отвернулась к окну, будто собираясь улетать. Лойсо схватил её за руку, она попыталась вырваться раз, другой, пнула его по ноге, но он продолжал её держать. — Пусти. Я ухожу. Я потеряла четверть года! — её глаза горели почти безумной смесью злости и досады, но в них стояли слёзы. — Но почему? Почему ты должна уходить? И тогда она развернулась к нему и прокричала: — Потому что ты не настоящий.