Любовь и ведьмаки

Мы покинули Каэр Морхен и уже несколько дней были в пути. После тяжелой битвы с Дикой Охотой, и смерти Весемира, никто с ведьмаков не захотел оставаться в замке. Геральт должен был привезти Цири к императору Эмгыру, Ламберт по невероятной причине согласился помочь Кейре Мец, и отправился с ней. Остальные возвращались по домам. Сын Краха с товарищами отправлялись на остров, Роше с Бьянкой нужны были своим людям, а Золтан — я уж, не расспрашивала, но как поняла — ехал в Новиград к Лютику, чтобы помочь с заведением 《Шалфей и Розмарин》. А я с Эскелем решили отправиться в путешествие. Он объяснил своё желание, тем, что в Каэр Морхене он уже не нужен, а мне нужна практика в убийстве чудовищ. Да и перезимовать было бы неплохо в другом месте. Он меня не спрашивал, хотела бы я отправиться с ним, но это не нужно было, так-как только он высказал желание путешествовать я сразу же сказала, что хотела бы составить ему компанию. Он улыбнулся и сказал готовиться. Собрались мы быстро, так как ничто и уже никто не держало в обителе ведьмаков. Хотя, если бы эти эльфьи уроды не убили Весемира, мы бы точно остались с ним. Когда мы уже запрягли коней и проверили содержимое сумок, к Эскелю подошёл Геральт: — Не останешься, Эскель? — спросил ведьмак. — Никак нет, Геральт. — Почему же? — Это место уже давно помирало, а после смерти Весемира совсем без шансов, — ответил Эскель, спокойно смотря в глаза собрату, хотя я уверена, что на сердце у него зияла рана которая кровоточила. Как у всей нашей братии. — Я думал, что ты останешься, хотя бы перезимовать. — Я тоже так думал, но не могу. Да и холодно будет, не хочу чтобы Эсма захворала, — Геральт быстро глянул на меня. Я лишь пожала плечами. — И то верно. Что ж не буду задерживать, удачного пути, брат, и тебе Рыжая, — он крепко-крепко пожал руку Эскелю и театрально поклонился мне. — Спасибо, Гвинблейдд, Белый Волк. И тебе удачного пути, — ответила я, тоже немного поклонившись, чтобы не упасть с седла. Хоть Геральт и просил меня не называть его так, я все равно любила прозвища, и постоянно просила придумать мне кличку. Как только Белый Волк начал кликать меня очень оригинальной кличкой 《Рыжая》, я поняла, что обратилась не к тому, но было поздно, уже все ведьмаки, вместе с Цири, а позже и чародейки Йеннифер и Трисс стали меня так звать, я поняла, что как бы не хотела мне не избавиться от этого имени. Хоть Трисс и пыталась уразуметь других, что звать рыжую 《Рыжей》, очень некрасиво и бестактно, это не имело успеха и сама стала обращаться ко мне с этим прозвищем. Сидя на коне, я еще раз громко попрощалась со своим — наверное — лучшим другом: — Слышь, Золтан! Ужасно буду по тебе скучать, краснолюд хренов, — прокричала я. — Я тоже буду по тебе скучать, коза драная. Обязательно загляните в бордель Лютика, буду рад увидеться, — прогрохотал Золтан, яростно размахивая рукой. Я тоже помахала ему рукой, засмеявшись, и повернулась к Эскелю: — Нам ведь будет по пути Новиград? — спросила я с надеждой, в моих глазах была ясная мольба. Эскель улыбнулся и покачал головой: — Думаю, что — да.  — Эсма. — Эс. Эсма! — прикрикнул Эскель. — Ч-что? — я растерянно моргнула, и дёрнулась в седле поворачиваясь к своему спутнику придерживая мерина. Я даже не заметила как оказалась впереди Эскеля. — Прости, я вспоминала. Ты что-то хотел? — Может тебе не стоило ехать со мной? Сдается мне не так, ты это путешествие представляла. — произнес Эскель переводя взгляд с меня на деревья, кусты и горбочки. — Хоть мы уже отдалились от Каэр Морхена, мы можем вернуться обратно, и ты бы поехала с Золтаном в Новиград. В городе более интересней чем в лесах. — Что ты! Эскель, мне очень хорошо с тобой! — ужаснулась я, хоть была бы рада отправиться с Золтаном. С Эскелем меня связывали очень противоречивые и непонятные чувства. Когда мы познакомились, мне — словно гром средь ясного неба — сказали, что я какое-то Предназначение. На хозяина заведения, где я жила и работала, по пути домой напала небольшая группа утопцев и Эскель потребовал за плату, то, что первое встретит в баре. По счастливой судьбе мне тогда было поручено убирать и протирать со столов во внешнем дворике. Когда я впервые его увидела, то обомлела от страха. Здоровенный мужик с шрамами на лице и мечом на спине, показался мне демоном Хаоса, а когда я узнала, что я уйду с ним — ужасно перепугалась, что затащит в лес и всё! Пока-прощай, жизнь и девичество! Привет и здравствуй, выгребная яма и старуха с косой! Хоть я и добротно выполняла свою работу, хозяин без сожаления отдал меня Эскелю. Но проведя с ним буквально два дня, поняла, что этот человек-мутант точно станет мне другом. А те умения махать железякой, которыми он меня обучил, очень пригодились, хоть когда я кого-то и рубала меня всю скручивало и чуть не рвало. Конечно, он стал мне другом и в каком-то смысле заменой отца, но я начала осознавать, что чувствую к нему далеко не обычную любовь как к родителю, а что-то большее. И мне стало страшно. Ну вот как, слышь, как ему реагировать на признание в любви от шестнадцатилетней девки?! Я безумно не хотела портить нашу дружбу этими чувствами, ведь ему далеко уже за 40, хоть у ведьмаков и приторможенное старение. Он поди меня даже за девушку не воспринимает, а только как ребёнка. Ведь когда он забрал меня как своё Предназначение мне было всего-то четырнадцать годков.  — Мне это приятно слышать, но если тебе станет некомфортно, скажи, ладно? — попросил Эскель. Я лишь угукнула и кивнула. Немного отстав, я начала его разглядывать. Коротко стриженные темные волосы, широкие плечи с сильными руками, мощная спина на которой весит словно колчан меч — о боже, это был не мужчина, а ожившая статуя какого-то бога. Вот только с лицом подкачал, но ничего; за свою хоть и короткую жизнь, я увидала стольких мужчин пока работала в заведении в Новиграде, но ни один не был бы настолько по-своему красив. Кроме, возможно, Золтана. А Эскель выглядел, так сказать, по-доброму, что ли, и производил хорошее впечатление. Невольно, я всё же оторвала свой взгляд от него на небо, которое окрасилось всеми цветами розового, фиолетового и пурпурного. Деревья казались чёрными на фоне солнца, и протягивали свои длинные руки к нему, чтобы урвать ещё немного тепла и света, но солнце продолжало медленно опускаться за горизонт. День уверенно подходил к концу. Теперь ночь предъявляла свои права. Эскель повернул с дороги и направился в лес. Мы глубже пробрались в гущу деревьев к более закрытому кустами и столбами месту на полянке. Слезли с лошадей, и разделились. Эскель отправился за хворостом и разведкой, есть ли поблизости чудовища или дичь. Я же взяла коней под узды и просто накинула их на ветку, так как знала, что они не уйдут, даже если начнётся драка и стала рыться в сумках в поисках еды и одеял. Быстро выложила всё нужное возле себя, прикинула где середина и начертила мыском круг, где будет костёр. Определила откуда дует ветер, и расстелила спальники так, чтобы он дул в лицо, а огонь не попал на нас. Услышав шорох в кустах, было дёрнулась к мечу, но увидела выходящего Эскеля с целой кучей хвороста в руках. Он подошёл к начертанному кругу и сложил с палочек гору. Встал, отодвинул меня рукой и сделал знак Игни: — Монстров нет, ближе к горе есть небольшая группа диких коз. У нас достаточно еды? — спросил он, когда хворост загорелся. — Вполне. Он кивнул, присел на корточки и стал жарить мясо. Готовил, он, в основном для меня, так как благодаря ведьмачьей выносливости мог долго обходиться без еды. А я лишь наблюдала за ним, согнув колени и опёршись на них локтями. Через несколько минут, когда мясо прожарилось, я плотно поела и поблагодарила Эскеля за еду. Он привычно улыбнулся — о, боги, какой же улыбкой — и стал готовиться ко сну. Спали мы всегда рядом, чтобы сохранить тепло и не замерзать ночью. Раньше я не видела в этом что-то смущающее, но сегодня меня — не в первый раз! — пронзила дрожь, когда он ложась коснулся моих коленей своими. Лёг, он, лицом ко мне, и я засмотрелась в его глаза в которых плясал — слабый, но — огонь. В силу моей молодости и глупости, я посчитала этот момент как нельзя подходящим для озвучивание своих чувств. Ну какой чёрт дёрнул меня сделать это?! Продолжая смотреть в его глаза, я подалась впёред и коснулась его губ своими. Он не двинулся. Ваще никак. Не отстранился, не ответил, просто — лежал. Поначалу, я почувствовала этакую радость, что наконец высказала чувства, а после непонимание и подступающее отчаяние. Почему, он — мать твою — никак не реагирует? Но тут — лучше бы не оживал — ожил. Мягко отстранил меня, и сказал слова, которые выбили почву из-под ног, и я бы летела-летела-летела, если бы стояла:  — Мне кажется, что это неправильно и ненормально. Ты мне словно дочь, понимаешь? — произнес Эскель с грустной улыбкой.  — Но ты мне не отец! Мы столько пережили вместе! Даже битву с Дикой Охотой! И ты всегда был добр ко мне, и… и… — я судорожно глотала воздух и было продолжила, но взглянула в его глаза и смолкла.  — Прости, но меня привлекают женщины-суккубы, а не девочки… — в его глазах промелькнуло презрение. Неужели ко мне? Но в голове уже грохотали другие мысли: 《Ах, эти драные козы, вот почему Золтан звал меня 《козой》 и откуда ветер дует на все его ехидные улыбочки и взгляды. Жаль только, что ничего не помогло》. Эскель что-то ещё говорил мне, но я уже его не слышала. Единственные слова которые до сих пор бились в моей голове и разрывали перепонки в кровь — были: 《Мне кажется это ненормально. Мне нравятся женщины, а не девочки. Ненормально. Ненормально. Не — твою мать — нормально. 》. Он потрепал мои волосы и перевернулся на другой бок. И если раньше от одного прикосновения я была готова петь, плясать и радостно орать всякую непотребщину которой меня научил Золтан и другие краснолюды — то сейчас я не чувствую ничего. Чувствую лишь как к горлу приближается дикий крик и отчаяние. И зажимаю рот.