1000 и 1 оттенок ненависти

       Чонгук спускается по лестнице на первый этаж после того, как отнес Чонха в одну из гостевых комнат, чтобы их с Лисой разговор не мешал ей спать. Он все еще никак не может поверить в то, что у него есть дочь. Он не может поверить, что это их с Лисой общая дочь. Все это кажется ему сном, и он не может найти того, что показывало бы то, что все это реальность. Гук чувствует себя настолько счастливым, что уже не скрывает свой счастливой улыбки, и благодарности Лисе, за то, что она подарила ему такую замечательную дочь. Чонгук и не должен этого делать. Он действительно благодарен ей за такой приятный и неожиданный подарок.        Остается всего несколько ступенек, и Гук кидает взгляд на гостиную, чтобы найти Лису, которая осталась здесь и не пошла с ними на второй этаж. Однако сейчас он не может ее найти. Чонгук еще раз осматривает помещение, но Лисы так и не находит, что начинает его сильно беспокоить. Его одолевает чувство, будто их встреча действительно могла быть простым сном, а не реальностью, и он начинает разочаровываться во всем.        Чонгук боится потерять Лису, и теперь будет постоянно искать ее, чтобы убедиться, что она все еще рядом с ним, и никуда не ушла, но сейчас то, что он не видит ее, очень настораживает и заставляет негативно мыслить. Гук медленно спускается с последних ступенек, с опаской начиная тщательно осматривать гостиную. Он боится, что все-таки не найдет здесь Лисы, и окажется, что ему все приснилось.        Чонгук тихой поступью подходит к дивану, и заглядывает за спинку, в надежде, что Лиса может оказаться там, и тихо выдыхает, замечая, что она спит. На его лице расцвета очередная улыбка. Ему показалось, что встреча с ней была сном, и Чонха ему тоже приснилась, но теперь он точно убедился, что не спит, и Лиса, и Чонха настоящие, и никуда не денутся, по крайне мере, до завтрашнего утра.        Гук осторожно берет плед со спинки дивана, и расправляет его, обходя сам диван. Он боится разбудить Лису, потому что понимает, что она очень устала, и ей нужен отдых, который он хочет ей дать. Именно поэтому, он садится на корточки перед ней, и накрывает ее теплым пледом, зная, что она замерзла. Чонгук улыбается, еще шире рассматривая ее лицо. Она стала еще красивее, элегантнее и сексуальнее. Она действительно расцвела, как настоящий цветок, бутон от которого Гук видел четыре года назад.        Всего четыре года, а они оба так изменились. Лиса стала ярче и загадочнее, а Чонгук наконец справился с собой, и научился держать себя в руках.        Он осторожно касается ее лица, стараясь не потревожить ее сон, и медленно проводит ладонью по щеке, зарываясь пальцами в ее огненно-красные волосы. Непослушные пряди падают на ее лицо, закрывая всю красоту, поэтому второй рукой, Гук убирает их, заправляя за ушко, продолжая любоваться Лисой.       – Что ты делаешь? – Спрашивает Лиса не открывая глаза, пугая Чонгука.       – Любуюсь. – Шумно выдыхает он, вздрагивая из-за неожиданно прозвучавшего вопроса Лисы. – Нельзя?        Лиса открывает глаза, и их взгляды пересекаются. Она видит счастливую улыбку Чонгука, и хочет сама улыбнуться, но останавливает себя, продолжая серьезно смотреть на него. Лиса тонет в его глазах не так же, как раньше. Она тонет еще глубже, окончательно увязая в этом черном омуте, и видя в нем черное небо. Чонгук возмужал, стал настоящим мужчиной. Он стал еще притягательнее, и Лису теперь точно тянет к нему, как магнитом, и она даже не может этого объяснить, хотя и не пытается.        Она пыталась доказать, что сможет справиться со всем сама, без чей-то помощи, и у нее все получалось все четыре года, но бывали ночи, когда она уже просто не могла скрыть своих слез, которые текли из-за того, что она скучала по Чонгуку. Он не виноват в том, что она попала в больницу в тот день, но он об этом не знает, так же, как и Соен с Юнги. Они пытались сделать все, чтобы Лиса больше никогда не увидела его, Чонгука, но она сама тянется к нему, пускай даже и выпускает шипи, когда видит его.        Лиса принимает сидячее положение, натягивая плед на плечи, и пытаясь скрыть свою дрожь. Она не слабая девочка, чтобы показывать, что замерзла, или то, что устала. Лиса давно привыкла к этому, и никакой Чонгук не заставит ее показать свои слабости. Она смотрит ему в глаза, без намека на какую-либо улыбку, что не нравится Чонгуку, который пускай и хочет с ней серьезно поговорить, не скрывает своего счастья.       – Можно. – Тихо говорит Лиса. – Только, если твоя невеста не будет против.        Гук улыбается ее словам, и треплет ее по волосам. Он знает, что Лиса может начать возмущаться из-за этого, потому что он разрушил ее укладку, но вместо этого она просто метнула в него странный взгляд, в котором читалось все и сразу: счастья, ненависть, любовь, потерянность и недовольство. Чонгук не понимает ее, хотя очень хочет это сделать. Он хочет все-таки стать ближе к ней, и действительно разрушить тот барьер, который был когда-то установлен между ними. Чонгук хочет показать, что он тоже человек, и умеет заботиться о других.        Он встает на ноги и проходит в кухню, оставляя Лису на диване в недоумении. Она наблюдает за ним, и не понимает, зачем он пошел на кухню, а потом вспоминает, что он только приехал с работы, и скорее всего совсем ничего не ел. Лиса ударяет себя по лбу, а после встает с дивана и направляется за Чонгуком, чтобы помочь ему.        Гук ставит чайник кипятиться и поворачивается к подошедшей Лисе, смотря на то, как она кутается в плед, в надежде согреться. Он подходит к ней, поправляя края пледа на ее плечах, а после, неожиданно для нее, обнимает, прижимая к себе, и делясь своим теплом. Лиса удивленно прижимается к его груди, и старается не улыбаться, что кое-как, но получается, и она просто утыкается носиком в его шею, вдыхая запах парфюма, который ей очень нравился.       – Так теплее? – Гук проводит ладонью по ее спине, чувствуя, как она дрожит.        Лиса бы кивнула, но у нее нет сил даже на это. Сколько бы она не казалась сильной, она тоже человек, который просто не может без отдыха. Ее глаза медленно закрывались, потому что впервые за последнее время, она чувствовала такие тепло и уют. Она уже давно не чувствовала себя такой защищенной, чтобы спокойно закрыть глаза, и забыть, что Чонха может проснуться ночью. Почему-то Лиса была спокойна за дочь.        Дочь… Лисе бы давно перестать думать об этом, но она просто не может, потому что так и не сказала ничего Чонгуку. Да, она сказала, что Чонха носит его фамилию, но она чувствует, что он хочет услышать это от нее. Лиса тихо выдыхает, снова забывая про свою усталость, и наконец обнимая Чонгука в ответ. Она обвивает руками его торс, гладя голову ему на плечо, и смотря в панорамное окно во всю стену.       – Чонгук. – Наконец, собравшись с силами, зовет Лиса.       – Что случилось? – Он поворачивает голову, смотря на ее красную макушку.       – Чонха… – она поворачивает голову, смотря в его глаза. – Чонха – твоя дочь. Возможно, поздно, но ты действительно должен знать об этом.        Лиса хотела отступить на шаг, чтобы выбраться из его объятий, но Чонгук не отпустил ее, начиная улыбаться во все тридцать два зуба, и притягивая ее обратно к себе.       – Спасибо. – Тихо сказал он, продолжая поглаживать ее по спине. – Спасибо, что сказала это.       Между ними повисло молчание, которое боялся нарушить каждый. Лиса опять положила голову ему на плечо, смотря в окно, а Чонгук тихо улыбался, пряча лицо в ее волосах. Ей не нужно было смотреть на него, чтобы понимать его чувства, потому что она их просто чувствовала, и прекрасно понимала. Лиса могла бы и не говорить ему этого, и продолжать скрывать, но ее уже просто замучила совесть, которая никак не умолкала еще с их встречи в Лас-Вегасе.        Но для Лисы стала удивлением реакция Чонгука. Она ожидала от него всего, но никак не благодарности. Она боялась, что он откажется от своего ребенка или не поверит ее словам, но он поверил и принял. И Лиса уже забыла про все на свете, даже про его невесту, как услышала тихий всхлип.        Лиса думала, что ей послышалось, но через несколько секунд прозвучал второй всхлип, и тогда она непонимающе нахмурила брови, прислушиваясь к Чонгуку. Он плачет? Лиса недоуменно моргает несколько раз, все-таки считая, что ей послышалось, и прислушивается к тишине, которая воцарилась между ними, но ее снова нарушает тихий всхлип.       Лиса резко отстраняется от Чонгука, удивляя его этим, и заглядывает в его глаза, полные слез. Она удивленно, и в тоже время, недоуменно смотрит на него, хватая его за плечи.       – Чонгук? – Он опускает голову и отводит взгляд, чтобы она не видела его слез, но она уже увидела их. – Эй, Чон Чонгук? Ты чего? – Она стояла в ожидании ответа, но вместо этого, на плите закипал чайник. – Гук?        Лиса впервые назвала его так, приводя в еще большее недоумении. Он плакал от счастья, но у него не было сил, чтобы сказать ей это. Гук старается успокоиться, и не выглядеть слабым перед любимой девушкой, поэтому собирается с силами, и подбирает свои сопли, которые распустил. Чонгук переводит на Лису взгляд, замечая беспокойство в ее глазах.        Он улыбается ей, показывая, что в полном порядке.       – Я просто счастлив. – Тихо говорит он, протягивая руки, чтобы обнять ее, но его обрывает чайник, который наконец закипел. Гук тихо выдыхает, окончательно успокаиваясь, и поворачивается, чтобы выключить чайник, но его останавливает рука Лисы, которая внезапно оказывается поверх его, и помогает ему выключить чайник. – Что ты делаешь?       – Помогаю. – Лиса пожимает плечами и отходит немного в сторону, невинно смотря на Гука. – Нельзя?        Чонгук смотрит в невинные глаза Лисы, видя, как в них начинает загораться странный огонек. Ее улыбка стала менее невинной, нежели чем раньше, а Гук чувствует, что начинает возбуждаться. Последние четыре года у него никого не было, и Лиса сейчас играет в очень опасные игры. Он не хочет делать не обдуманных поступков, но Лиса просто не оставляет ему выбора, и даже не дает о чем-то подумать. Она просто делает то, что хочет, как всегда, нарушая все планы.        Лиса тихой поступью начала подходить к нему. Ее шагов не было слышно, и Чонгук только видел, как она приближалась к нему, стараясь держать себя в руках. Гук до сих пор помнит, сколько страсти было между ними, и эти воспоминания только подливают масла в огонь. Ему становится все сложнее думать о чем-то другом, кроме Лисы, и ее действий. Но самой сложной задачей для него сейчас было – это держать себя в руках, и не сорваться, потому что терпеть четыре года было очень сложно, и сейчас не реагировать на действия Лисы было просто невозможно.        Чонгук сглатывает.       – Лиса, даже, если у меня есть невеста, – он смотрит в ее глаза, в которых не осталось и намека на невинность, – это еще не значит, что…        Лиса перебивает его:       – И что? – Лиса – не Чеен, она знает его слабые места, идеально пользуясь этим. Она смотрела на него томным взглядом, продолжая подходить все ближе к нему. – Твоя невеста не удовлетворяет тебя?       – Не возбуждает. – Гук кладет руки на бедра Лисы, и притягивает ее ближе к себе.        Рядом с ней рушатся все морали и преграды, которые он для себя установил. Она и есть правило, которое нельзя нарушать. Лалиса Манобан – имя, которого достаточно для того, чтобы все объяснить. И Чонгуку этого имени больше, чем достаточно, чтобы возбудиться и забыть обо всем на свете, кроме обладательницы этого имени. Гук уже давно забыл, когда достиг этой точки невозврата, и начал зависеть от Лисы, но сейчас он понимает, что больше никогда не сможет ее отпустить, потому что она слишком идеальная, слишком охуенная, слишком яркая и слишком притягательная, чтобы ее можно было отпустить.        Одной рукой Лиса упирается в его сильную грудь, а второй касается галстука, медленно наматывая его на свою ладонь. Она, не отрываясь, смотрела на Чонгука своим хищным взглядом больших глаз, показывая, что именно она здесь королева, которой должны подчиняться все. Лиса маленькая дьяволица с красными волосами, которой принадлежал Чонгук, и которому принадлежала она.        Сколько еще он должен сдерживать себя рядом с этой дьяволицей? Которая играет на его выдержке? Нисколько! Лиса сексуально закусывает губу, смотря на него из-под опущенных ресниц, а Чонгук уже готов кончить. Что она делает с ним? Он тихо рычит и одну руку кладет на ее затылок, резко накрывая ее губы. Лиса кладет руки на его шею, обнимая и страстно отвечая на поцелуй, позволяя кусать свои губы, так, как он делал это раньше. Страстно, яростно, властно, охуенно.       Лиса скучала по этому чувству, и теперь даже представить не может, как жила без него, потому что Чонгук, даже несмотря на то, что сделал, все равно стал для нее самым близким человеком. Большинство их поцелуев были похожи на страстное танго, и этот не стал исключением. Они оба знали, что им нужно, и умели удовлетворять потребности друг друга. Им больше никто не нужен, все остальные были лишними для них. И не важно сколько времени пройдет, они все равно вернутся к началу, к тому, с чего начали.        Лиса издает первый стон прямо в поцелуй, а Чонгук улыбается. У нее тоже никого не было эти четыре года, и то, что она еще не сорвалась, было очень странно. Гук медленно разрывает поцелуй, прижимаясь своим лбом к ее лбу, и тяжело дыша, пытаясь восстановить дыхание.       – Ты так быстро возбудился? – Тихо шепчет Лиса, своим бедром чувствуя возбуждение Чонгука.       – Лисенок, я чертовски скучал по тебе. – Он снова касается ее губ, но Лиса игриво отталкивает его, не давая снова углубить поцелуй. – Что это значит? – Гук хмурится, чувствуя что-то неладное.       – Я хочу тебя. – Томно шепчет она ему на ухо, опаляя кожу своим дыханием.        Чонгук тихо рычит, поднимая ее на руки и вынося из кухни. Плед аккуратно слетел с хрупких плеч Лисы еще где-то в гостиной, но это никого уже не заботило. Они снова забыли о существовании других людей, даже про невесту Чонгука, Чеен, которая снова плакала из-за того, что увидела его с другой девушкой. Ему нужна была только Лиса, и все об этом давно знали, только многие всегда отрицали этот факт, надеясь на то, что это увлечение скоро пройдет, но Лиса оказалась наркотиком, от зависимости которым нельзя избавиться.        Чонгук несет Лису, словно пушинку, даже не чувствуя ее веса на своих руках. Он очень этим недоволен и намерен это исправить в самое ближайшее время. Они поднимаются на второй этаж, тихо проходя мимо комнаты, в которой спит Чонха. Гук открывает дверь в свою комнату и аккуратно вносит туда Лису. Он сразу же вспоминает тот день, когда она последний раз была здесь, и осторожно опускает ее на пол, боясь, что снова сорвется.        Возможно, это последнее, о чем он должен был бы сейчас думать, но ему очень важны безопасность и здоровье Лисы. Гук оглядывает комнату, в попытках спрятать свой взгляд, в котором Лиса могла бы увидеть его нерешимость и беспокойство. Но от Лисы не так просто что-то спрятать, поэтому она сразу заметила нервозность Чонгука, особенно, когда он поставил ее на пол и не продолжил свои действия.       – Чонгук… – Лиса заглядывает в его глаза, когда он переводит на нее взгляд, замечая, что он действительно все еще помнит, о том, что произошло в этой комнате четыре года назад. – Давай забудем об этом? – Она берег его руку в свою, с надеждой смотря на него. – Я в порядке, и со мной ничего не случилось, поэтому давай просто забудем о том, что случилось…        Чонгук смотрит на нее, не понимая, почему она говорит это настолько спокойным голосом, будто это совсем их не касается.       – Но, Лиса, я…        Она не дает ему договорить, перебивая:       – Ты не виноват. – Лиса обнимает его, гладя свою голову на его грудь, прислушиваясь к сердцебиению, которое заметно участилось. – Ты не виноват в том, что я потеряла сознание. Тогда из-за работы я очень переутомилась, поэтому это не твоя вина, Чонгук.        Ее слова не прибавили ему уверенности в самом себе, но все равно позволили понять, что он еще не такое чудовище, каким считал себя все это время. Он смотрит за действиями Лисы, чувствуя, как она начала развязывать его галстук, кажется, это ее самое любимое занятие, потому что она уже не первый раз начинает именно с него. Гук усмехается, прикасаясь к ее рукам. Как бы он не боялся, но все время избегать секса из-за того, что когда-то ранил любимую девушку, он не сможет, особенно, когда рядом дьяволица Лалиса Манобан.        Он все равно еще долго будет думать обо всем этом, но сейчас у него есть занятия куда интереснее. Чонгук наклоняется, заставляя ее поднять взгляд с галстука, и посмотреть в свои глаза. Их губы снова соприкасаются в страстном поцелуе, а его руки соскальзывают на пуговицы рубашки, которая была на Лисе. Она улыбается в поцелуй, окончательно развязывая галстук и откидывая его куда-то в сторону, принимаясь за пуговицы его рубашки.        Как же Чонгук соскучился по этому чувству, и как же по нему соскучилась Лиса. То, что они ощущали сейчас, находясь рядом друг с другом, и раздевая друг друга, просто нельзя было описать словами, но градус в воздухе уже начал медленно повышаться. Они медленно пьянели друг другом, и здесь не нужен был алкоголь. Лисе хватало Чонгука, а Чонгуку хватало Лисы.        Их поцелуй с каждой секундой становился все более страстным, Гук чувствовал сильное возбуждение, а Лиса уже стонала в поцелуй, в предвкушении того, что их может ждать дальше.        Она томно выдыхает в поцелуй, когда чувствует, что Чонгук закончил с последней пуговицей на ее рубашке и начал стягивать ее, еще больше оголяя ее плечи. Лиса тоже старалась не отставать от него, и как можно скорее закончить с его рубашкой, проводя рукой по кубикам пресса, еще больше возбуждая Чонгука. Эти прикосновения были такими приятными, что ему хотелось еще больше.        Они разрывают поцелуй, смотря друг на друга затуманенным из-за страсти взглядом. Лиса снимает рубашку с Чонгука, уже подмечая в чем будет завтра ходить, а Гук запускает в ее черные обтягивающие джинсы большой палец и немного оттягивает их, смотря насколько они ей велики.       – Мне это не нравится. – Шепчет он ей на ухо, притягивая ее к себе за талию и отпуская ее джинсы. – Ты слишком сильно похудела.       – Может накажешь меня? – Она коварно улыбается, сверкая в темноте глазами, что выглядит еще возбуждающе. – Но для начала…        Ее улыбка становится еще коварнее, а Гук из-за этого напрягается. Лиса тянет руки к его ремню и быстро и умело расстегивает его, откидывая на кровать, надеясь, что он сегодня еще пригодится. Она поднимает свой томный взгляд на Чонгука, расстегивая ширинку и спуская штаны вниз вместе с боксерами. Лиса опускается на колени, смотря на его достоинство.        Лиса берет его в руки, из-под ресниц смотря на Чонгука, который томно выдохнул, удивленно смотря на нее, надеясь, что ему кажется. Она несколько раз двигает рукой вперед-назад, а Гук стонет и напрягается, выдыхая через стиснутые зубы. Без лишних колебаний, Лиса берет его в рот и сильно посасывает.        Чонгук нежно кладет руку на ее затылок, а она вбирает еще глубже, плотно сжимая губы, посасывая изо всех сил. У Гука вырывается громкий стон, за которым следует шипение. Лиса увлеклась, и он не ожидал, что она способна на нечто подобное, но она действительно удивила его, показывая, что он еще не все знает о ней.        Лиса сексуально улыбается, взглядом, показывая, что не собирается останавливаться, и повторяет свои действия, втягивая его еще глубже, заставляя Чонгука забыть абсолютно обо всем, даже о том, что он собирался контролировать себя, чтобы снова не навредить ей. Она проводит языком по головке, слыша, как Гук еще раз стонет, окончательно теряя контроль над собой.        Она победно улыбается, повторяя свои действия и не замечая, как он наклонился к ней. Лиса пришла в себя только тогда, когда почувствовала руки Чонгука на своих плечах. Он заставил ее отстраниться, а после поднял на ноги. Гук одним рывком снимает с нее черные джинсы, а после и лифчик. Еще хоть секунда и он больше не выдержит.        Лиса не замечает, как оказывается на кровати под Чонгуком, но не показывая своего удивления, сексуально облизывая губы. Гук тихо рычит, целуя ее в губы, а после опускаясь поцелуями ниже. Он целует каждый участок ее шеи, не пропуская ни одного места, после поочередно целуя ее груди. Лиса выгибается под его мускулистым телом, получая несильный шлепок по бедру, который вызывает громкий стон наслаждения, что ласкает слух Чонгука.       – Еще. – Просит Лиса, смотря на него сквозь ресницы, но даже темнота не мешает ей увидеть огонек страсти в его глазах. – Пожалуйста, еще раз.        Чонгук усмехается, протягивая руку к ремню, который лежал на краю кровати, и выпрямляется. Лиса выбила из его головы просто все, что только можно было и нельзя, и он уже не отвечал за свои действия. Он переворачивает ее на живот, толкая в колени и заставляя подняться на них. Лиса опирается на локти и встает на колени, ожидая того, что именно будет делать Гук.        Первый удар не заставил себя долго ждать. Он был не сильный, но все равно оставил красные следы на бедре Лисы, заставляя ее выгнуться и стонать от наслаждения, запрокинув голову назад. Чонгук улыбается, слыша ее стон, а не крик о помощи, и замахивается, ударяя второй раз, слыша еще более громкий стон. Они оба увлеклись и забыли про Чонха, которая спала через комнату от них.        Третий удар оказался чуть сильнее, чем первые два, и Лиса начала понимать, что Чонгук увлекся, но эти удары все еще были терпимыми и приносили ей только удовольствие. Она выстанывала его имя, что не могло не радовать самого Чонгука, который замахнулся для четвертого удара. Он оказался еще сильнее, и Лиса уже чувствовала боль, поэтому она резко села на колени и повернулась лицом к Гуку, протягивая руки, обнимая его за шею и притягивая к себе, нежно целуя.        Чонгук пришел в себя от этого поцелуя, мысленно благодаря Лису за ее действия и аккуратно опуская ее обратно на кровать, нависая над ней. Он снова попал в ее сети, из которых уже никогда не сможет выбраться, но от этой дьяволицы и не хочется сбегать, хочется стать ее добычей, и навсегда забыть о существовании других девушек. Хотя других для Чонгука нет. У него есть только одна тигрица, которая ему нужна, и она для него все. Его тигрица, умеет сиять, как бриллиант, скрывая внутри себя настоящую дьяволицу. Если кто-нибудь спросить у него: кто она такая? Он без сомнений ответит, что она бриллиант в миллион карат, который не сможет купить никто другой, кроме него.       Чонгук нащупывает что-то шелковое почти на середине кровати и через секунду понимает, что это его галстук, который Лиса сняла с него. Он похотливо усмехается и, не разрывая поцелуя, поднимает ее руки над головой, завязывая их. Лиса сразу же закидывает руки ему на шею, не позволяя отстраниться и разорвать поцелуй, и теперь ей все равно, что воздуха в легких может не хватать. Она слишком сильно соскучилась по нему и не готова отпускать свою добычу так быстро.        Однако Чонгуку все-таки удается разорвать поцелуй, спускаясь дорожкой поцелуев вниз по ее телу. Лиса стонет, чувствуя поцелуй под пупком, и запрокидывает голову назад, выгибаясь в спине, пытаясь зацепиться за волосы Чонгука, но ей мешает галстук, которым Гук связал ее запястья. Он умеет играть с ее телом так, чтобы она с одной стороны проклинала его, а с другой благодарила за эту пытку. Она растворялась в его руках, чувствуя его прикосновения, и это было самое лучшее чувство, которое она когда-то испытывала.        Чонгук проводит языком по внутренней стороне бедра, целуя и нежно покусывая, оставляя на ее коже маленькие засосы. Лиса выгибалась, стонала, срывая голос, и забывала про все на свете. Их дыхание участилось, а чувствительность повысилась. Гук провел рукой по следам от ремня, целуя каждый красный след, чувствуя, как Лиса выгибается в его руках, и слыша ее стоны, вызванные его действиями.        Он поднимается поцелуями обратно, страстно касаясь ее губ и проталкивая в нее два пальца, слыша ее стон в поцелуй. Чонгук двигает пальцами внутрь и наружу, медленно подготавливая ее. Свободной рукой он снимает ее руки со своей шеи и задирает их над ее головой, чувствуя, что она успела поцарапать его своими ногтями.        Лиса извивалась под его пыткой, не сдерживая громких стонов, и кажется, завтра ей будет очень сложно говорить. Она двигает бедрами навстречу Чонгуку, чувствуя его пальцы, которые по-прежнему ритмично двигались внутри нее. Лиса полностью потерялась. Чон Чонгук слишком идеально умеет пытать, и еще чуть-чуть и Лиса окончательно возненавидит его за это. Но, черт возьми, как она может ненавидеть его? Она никогда не найдет предлога, чтобы ненавидеть его или жаловаться на что-то, потому что Гук слишком искусно проводит эротические пытки, и это одна из причин, почему Лиса не может найти причин для жалоб, пускай даже ее и раздражает эта медлительность.        Но теперь Лиса не беспомощна перед ним. Она разрывает поцелуй первой, глядя в его глаза. В них нет ни капли стыда или смущения, что еще больше заводит Чонгука, который вынимает из нее пальцы, любуясь ее большими глазами. У Лисы действительно очень необычная для Кореи внешность, но его это только привлекает. Это еще один повод любить ее по-особенному сильно и не отпускать.        Чонгук без лишних колебаний входит в Лису, а она обвивает его торс своими ногами, громко выстанывая его имя. Она не позволяет ему выйти из себя, и Гук медленно начинает двигаться в ней, принося огромное количество удовольствия. Эти ощущения стоили того, чтобы сдерживаться четыре года, и они оба поняли это именно сейчас.        Лиса запрокидывала голову назад, выгибаясь в спине и пытаясь высвободить свои руки, но у нее не получалось это сделать, потому что Чонгук, как всегда слишком крепко завязал галстук на ее руках. Гук начал набирать темп, выбивая из Лисы еще более громкие стоны, заставляя ее закатывать от наслаждения глаза.        Чонгук только сейчас смог разглядеть, что у Лисы появилась новая татуировка. Фраза: «миллион маленьких страстей», красовалась на правом боку Лисы, рядом с грудной клеткой. Он проводит по ней рукой, продолжая наращивать темп, и Лиса даже не замечает, на что именно он смотрит. Ей сейчас было все равно.        Она понимает, что осталось совсем немного. Лиса подстраивается под темп Чонгука, заставляя его забыть о татуировке.       – Ох, детка! – Чонгук закатывает глаза, выстанывая от наслаждения.        Они находятся почти на пределе и уже больше не могут терпеть. Лиса взрывается, выкрикивая его имя, рассыпаясь в руках Чонгука и чувствуя, как он кончает. Это был самый умопомрачительный секс, который у них когда-либо был, и никто из них даже не будет это отрицать, потому что это правда.        Гук выходит из Лисы и валится на кровать рядом с ней, притягивая ее к себе и целуя в висок. Он тянется к ее рукам, быстро и умело развязывая их. Лиса кладет голову на его грудь, позволяя ему делать с ней все, что он только захочет. Она слишком сильно устала, чтобы хоть как-то возражать, но Чонгук только медленно массировал ее запястья, замечая еще одну татуировку на ее руке. Он хмурится, смотря на черное перо, нарисованное на правом запястье Лисы.        Она закрыла глаза, наслаждаясь массажем, прислушиваясь к своему сердцу, которое билось в унисон с сердцем Чонгука, и даже не замечала, что он рассматривает ее татуировки. Ему было очень интересно, почему Лиса набила их, но он почему-то не спрашивал ее об этом, также как и о первой татуировке, которую увидел еще четыре года назад в своем кабинете, когда она держала на руках Чонсана.        Ему действительно интересна история этих татуировок, потому что он знает ее отца, который старается держать все под контролем и не позволять дочери лишнего. Он еще несколько минут помассировал ее запястья и отпустил их, сразу же замечая, как Лиса подложила их под голову, тихо посапывая. Чонгук улыбнулся, смотря на ее красную макушку, которая была не такой яркой в ночной темноте. Он осторожно взял Лису, перекладывая ее на подушку, на второй половине кровати, которая постоянно пустовала, а сам лег на свою часть, поворачиваясь к Лисе и стараясь рассмотреть ее черты лица в темноте.        На ее лицо падал приглушенный лунный свет, проникающий из окна, позволяя Чонгуку видеть, как мирно она спит. В таком свете Лиса казалась не дьяволицей, а ангелом, который упал с небес, но это было ошибочное мнение, потому что Гук знал, какую сущность она скрывает внутри себя. Пускай она даже и не скрывала ее, самую настоящую дьяволицу видел только Чонгук и ничуть не жалеет об этом.       Он протягивает руку, убирая за маленькое ушко непослушную прядь, которая упала на ее лицо, и проводит ладонью по ее щеке. Рядом с ней ему очень спокойно, и впервые за последние дни, ему действительно хочется спать, а не просто лежать с закрытыми глазами. Чонгук устал находиться вдалеке от нее, и теперь, когда нашел ее больше никогда не отпустит, чтобы ни случилось, но он сделает все, чтобы Лиса и Чонха всегда были рядом и больше не пропадали на такое долгое время. Чонгук плохо знает Чонха, и она не знает, что он ее отец, но он уже любит ее так же, как Лису, больше всего на свете, и пожертвует всем ради них обеих.        Гук только сейчас вспоминает про вчерашний разговор с отцом и их спор, понимая, что он ничего не сказал об этом Лисе. Это может оказаться для всех неприятным сюрпризом, а особенно для его мамы, которая сто процентов не поверит в то, что Чонха именно его дочь, и Лиса не врет, чтобы получить его деньги.        Еще вчера он не думал об этом, но сейчас его очень беспокоит это. Но Чонгук не хочет будить Лису, чтобы поговорить об этом. Он тихо наблюдает за ее мирным сном, радуясь, что у нее наконец появилось время, чтобы нормально отдохнуть.

***

       Чонгук проснулся из-за тихих всхлипов, которые слышались из коридора. Он даже не заметил, как заснул, смотря на Лису и думая над тем, что ему делать с приездом родителей. Гук потирает глаза, медленно открывая их и осматривая комнату, прислушиваясь к звукам, доносящимся из коридора. Он смотрит на Лису, которая все также мирно спала, даже не думая просыпаться. Она слишком крепко спала из-за своей усталости, а у Чонгука рука не поднималась ее будить и нарушать ее сон.        Он тихо садится на кровати, стараясь не разбудить Лису, и смотрит на электронные часы, которые стояли на тумбочке. Пять часов утра. Чонгук зевнул и слез с кровати, одеваясь в домашние вещи. Он тихими шагами подходя к двери и медленно открывая ее, чтобы не напугать Чонха, которая искала маму. Гук выглядывает из-за двери, смотря на маленькую девочку, которая сидела, к нему спиной, посреди коридора и тихо плакала.        Гук улыбнулся, выходя в коридор.       – Чонха. – Тихо позвал он, чтобы не напугать ребенка.        Девочка повернула голову, заплаканными глазами смотря на Чонгука. Она очень испугалась, когда проснулась не в своей комнате и не смогла найти маму, поэтому ей больше ничего не оставалось, кроме как сесть на пол и плакать. Если Чонха просыпалась ночью, она всегда приходила в комнату Лисы, и это стало некой привычкой, поэтому сейчас она не может понять, где находится, и почему не может найти свою маму, а особенно она не понимает: кто этот дядя.        Она вытирает маленькими кулачками слезы со своих щек и моргает, большими глазами смотря на Чонгука. Чонха не знает, что ей делать, продолжать сидеть так и ждать маму, или идти к нему в надежде, что он отведет ее к Лисе. Она очень растерянно рассматривает большой коридор, который видела только дома у дедушки, и наблюдает за тем, как Гук начинает подходить к ней.       – Мама. – На глазах Чонха снова появляются слезы, и она продолжает звать маму.       Чонгук подходит к ней, присаживаясь перед ней на корточки. Он тепло улыбается, стараясь показать Чонха, что не сделает ей ничего плохого, и протягивает руку, поглаживая ее по волосам. Она смотрит на него, чувствуя родное тепло, которое исходило от него. Чонха помнит, что вчера вечером уснула на его руках, когда перебралась с рук Лисы. Она чувствует, что Гук не посторонний для нее человек, поэтому медленно протягивает руки, обнимая его за шею, и позволяя ему поднять себя с холодного пола.       – Где мама?        Чонха вытирает снова выступившие слезы, крепче обнимая Чонгука, когда он выпрямляется в полный рост.       – Мама спит, принцесса. – Он гладит ее по волосам, придерживая, чтобы она не упала. – Пойдем, я уложу тебя спать.        Чонха только кивает головой, гладя ее на его плечо и закрывая глаза. Рядом с Чонгуком она чувствует себя так же спокойно, как с мамой, и так же доверяет ему. Она больше не плачет и не ищет маму, потому что чувствует рядом такое же родное тепло, и понимает, что ее не обидят.        Гук приносит ее обратно в ту же комнату, в которой положил ее спать вчера, и кладет на кровать, ложась рядом с ней. Чонха открывает глаза, смотря за тем, чтобы он не ушел, снова протягивая руки, чтобы обнять его за шею. Чонгук не противиться и не уворачивается, а только позволяет ей обнимать себя, хотя раньше даже Чонсану не разрешал этого делать.       – Спой мне песенку. – Чонха поднимает свои большие глаза, смотря на Гука, который растерялся из этой просьбы. – Мама всегда поет мне перед сном.        Чонгук улыбается ей.       – Конечно. – Он не помнит ни одной детской песенки, но старается вспомнить колыбельную, которую ему пела мама, когда он был маленьким. Гук начинает что-то тихо напевать, пытаясь соединить те кусочки колыбельной, которые все-таки смог вспомнить. Чонха закрыла глаза и тихо засопела, устраивая голову на руке Чонгука, которой он обнимал ее. Его улыбка становилась только шире, когда он смотрел на нее и даже не заметил, как сам провалился в сон.