Слишком

*** Отабек с трудом вываливается из прокуренного помещения в улицу. Она освежает его морозными поцелуями, проясняет в голове кое-что. То, что давно нужно было заметить, но не было желания. Какая же тварь. Он несколько раз вздыхает и достает сигарету. Начал опять курить недавно от того, что, когда смотришь на эту дрянь с сигаретой в руке, так и хочется закурить вместе с ним. Невозможно устоять. Даже если это просто фото. Дурацкая, недавно опубликованная фотка, на которой видно только руку, испачканную краской, с дымящейся сигаретой. От Виктора вообще никто не может долго удержаться на ногах, все валятся, придавленные его угрожающей красотой. Он хмуро осматривает кучи тел и остается равнодушным. Его не было три года. Отабек уже надеялся, что все прошло, забылось, развеялась старая влюбленность, словно туман. Точнее хотел надеяться. Но пару дней назад Виктор вернулся из Штатов, куда уезжал к любовнику, и устроил вечеринку. Когда Отабек по почте получил приглашение, он подумал: вот позёр. Еще бы валентинку в ящик кинул. Но на встречу, конечно, пошел. Пожалел об этом сотню раз. Вместо дивных, длинных, эльфийских волос, блондин пришел со стильной короткой прической. У Отабека в горле сжалась пружина и он весь вечер боялся, что если ее отпустит слишком резко, то он просто взорвется. Потому что эта обольстительная дрянь стала только лучше! Еще лучше, понимаете? Ему так хотелось сказать: вау, Виктор, ты так повзрослел, Виктор, откуда у тебя этот железный взгляд и складка у рта, Виктор, куда тебе мое сердце, у тебя их и так достаточно?!.. Но вместо этого только кивнул, пожав ему руку, и расположился в самом тихом углу этой вечеринки с сигаретами и чаем, потому что алкоголь ему больше не нужен, ему ничего больше не нужно после ответного сухого кивка Виктора. Только наедине с собой пару часов. *** С Виктором они познакомились три года назад, он тогда был таким невинно-неземным созданием, стыдно было даже подумать, что такому ангелу нужен секс. Отабек не признавался не потому что боялся отказа. Нет, его бы не последовало, он умел заглядывать людям в глаза и видеть, хотят они его или нет. У Виктора они искрились магическим дивным светом, это было да, он не ошибался в таких вещах. Он боялся узнать, каково там на небесах однажды, а потом всю жизнь прожить в аду. Зато он выгодно отличался ото всех, кто пытался прыгнуть в кровать к блондину с первого взгляда. Виктор не знал, ничего не знал, только смотрел ледяным взглядом и встряхивал волосами, а потом уходил творить-рисовать что-то легкое, еле заметными мазками и красками, акварельно-воздушное, были там танцовщицы у моря, были кони в степи, был шаман, весь увешанный побрякушками, лица не видно, зато видны глаза, Отабек часто вглядывался в эти красивые раскосые глаза, было в них что-то знакомое. Вообще все в творчестве Виктора было ему знакомым. Словно видел уже где-то во сне. Или в другой жизни. *** Виктор вышел на мороз, посмотрел в ясное небо, получше запахнул на себе пальто, подошел к Отабеку и решительно заявил: - Дай сигарету! Если и ты будешь мне говорить, что раньше с длинными волосами мне было лучше... - Не буду, - прохрипел Отабек. - Ты не замерз? - рука Виктора тронула руку брюнета, у того на лице дернулся нерв, - я понимаю, что ты меня не любишь, но позволь я тут немного покурю с тобой... - С чего ты взял, что я тебя не люблю? - голос возвращался неохотно и все еще отчаянно хрипел. - Так, значит, любишь? - тонкой улыбкой Виктора можно нарезать сотню врагов на сашими и она не притупится ни на йоту. Он болтает дальше легко и бессмысленно, как радио, давая брюнету немного времени, чтобы отказаться, отшутиться, отдышаться, потому что у Отабека паническая атака. Потому что чертов Виктор Никифоров, обольстительная дрянь, самый любимый и дорогой человек, стоял рядом и все сто процентов внимания доставались ему напрямую. Это было немного мучительно. Отабек сбегает, как малолетний придурок, у Виктора, неожиданно повзрослевшего за одну стрижку, укоризненно дергается угол губ. Алтын чувствует дыру в спине от его взгляда. В ней свистит ветер. Отабек прибегает домой и рисует-рисует-рисует эту челку, она сводит его с ума. Такого Виктора, пожалуй, слишком много. Ему нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Да, пару дней или недель. Через пару дней или недель Виктор, озлобленный воздержанием и воспаленным воображением, звонит ему, ругается в трубку, шипит, что сейчас придет и кому-то не поздоровится. Отабек его ждет, сидя на подоконнике, куря в форточку и обещая себе, что это последние сигареты. Несмотря на метель на улице, в душе его поднимались подснежники, цвела сакура и надрывно пел саксофон. *** Виктор смотрит на него холодно. В его взгляде одного только холода видов триста, и Отабек их знает поименно. Этот холод - совсем новый, принесенный стрижкой, взрослый холод во взгляде на зарвавшегося мудака. Алтын долго не выдерживает и начинает готовить чай. Виктор только кивает на безмолвное предложение перемирия. - Ладно. Зачтем за первое свидание. - Так быстро? А поговорить? - Давай поговорим. Ты хочешь секса или мы так и будем делать вид, что на чай собрались? - раньше злость портила его лицо, но с этой новой прической всё подчеркивало его красоту. - Я не хочу торопиться. - Это я заметил. Виктор медленно ведет по щеке Отабека, тот следит за ним совсем черными глазами. Первый поцелуй он пропускает за потоком мыслей, ворвавшихся в голову. Виктор не нежный, он кусает губы и резко дергает его за волосы. Но он и не представлял его нежным. Интересно, почему? - Где у тебя спальня? - Мы все-таки пойдем туда? - Я могу и на кухне, если тебе так больше нравится. - Ладно, пойдем. Отабек обычно сверху, обычно он лидер, но с Виктором ему хочется попробовать всё и лучше сразу, потому что совершенно непонятно, какой срок у этой новой прихоти блондина. Протянут ли они хотя бы неделю? Вряд ли. Слишком он сводит с ума, слишком раздражает этим. Во время секса Виктор кусает губы свои и чужие, кусает шею, он не нежен и не болтает лишнего. Он трахается именно так, как Отабеку всегда и хотелось. И это пугает. - Реальность лучше любых фантазий. - Это мои слова.