Лишняя

      Я проводил долгим взглядом удаляющуюся колесницу, которая постепенно превращалась в чёрную точку на чистом голубом небе, и огляделся по сторонам.       Вид с относительно невысокого холма, на котором меня и высадили, открывался неплохой: виднелась какая-то речка, блестело своей гладью озеро, а у противоположного подножия холма возвышалась стена мрачных сосен Вечнодикого леса. Разумеется, прекрасно виден был и Понивилль: отсюда до его окраины было рукой подать. Нарядные и красочные домики городка с их яркими и разнообразными крышами производили впечатление игрушечных, особенно издалека.       Имелась только одна маленькая проблема: библиотеки-дерева отсюда видно не было. А повнимательнее изучить городок сверху, пока находился ещё в полёте, я не удосужился, занятый своими размышлениями. Ясности с направлением движения эти размышления, увы, не давали.       Ну и что дальше делать? Я ведь, признаться, рассчитывал на то, что после письма Тии меня здесь ждут и встречают. Но нет, на холме, кроме меня, были только стрекозы и бабочки.       Пойти искать библиотеку самому? Я поморщился. Такая себе идея, если честно. Заблудиться — не заблужусь, пожалуй, но велика вероятность того, что мне придётся прочесать весь город насквозь, а это небыстро. Напрашивается, конечно, лежащая на поверхности идея — спросить дорогу у местных, но у меня есть очень большие сомнения, что это сработает. Как бы ради этого не пришлось гоняться за ними и двери в их дома ломать… Реакция стражников сегодня была довольно красноречива — и это при том, что принцесса наверняка десять раз им повторила, что бояться меня не нужно и вообще…       Какие ещё есть варианты?       Остаться здесь и просто ждать. Вот и буду я их ждать здесь, а они меня там, ага. Здорово получится. Хотя, конечно, на мой взгляд, встретить меня здесь для них было бы логичнее, но… Я смерил долгим взглядом накопытник на правой передней ноге. Как показала практика, логика у поняш какая-то своя, мне, порой, совершенно недоступная. С них станется…       Взлететь и поискать с воздуха? Было бы здорово, но не с моими навыками полёта — любой порыв ветра может закончиться для меня смачным «шмяк» об землю. И это не беря в расчёт броню и сумки, большая доля веса которых приходится на передние ноги, а в воздухе изменение центра тяжести станет гораздо более заметно и, наверняка, фатально.       Я завершил очередной круг по вершине холма, кинул ещё один взгляд в сторону города, но направляющегося сюда комитета по встрече снова не увидел. Зараза…       — Полковнику никто не пишет, полковника никто не ждёт, — припомнил я вслух известную песню «БИ-2» и вздохнул. Вот и меня тут тоже никто не ждал и не ждёт. Некому меня в этом мире ждать, да и незачем…       Раздражённо фыркнул, отгоняя подкатившую меланхолию. Получилось очень по-лошадиному, что заставило меня усмехнуться. Так-то лучше.       Я примагнитил копыто к шлему и медленно, аккуратно стащил его с головы. Затем, телекинезом извлёк из левой сумки единственное её содержимое — мешочек с монетами, который не глядя кинул в правую — кстати, надо будет посмотреть потом, что в ней. В освободившуюся левую, сложив пластинчатый назатыльник, мне каким-то чудом удалось упихать шлем.       Ждать здесь у моря погоды хоть до вечера можно, поэтому я, по здравому размышлению — да и от банальной скуки, чего таить, — всё же решил пойти в город и постараться разыскать библиотеку самостоятельно. Ну, а без шлема я, надеюсь, буду выглядеть несколько дружелюбнее — глядишь, так получится с кем-нибудь пообщаться. В очередной раз убедившись, что откровенно маловатая для шлема левая сумка закрываться не станет, я плюнул на неё и двинулся в сторону Понивилля.

…

      Однако, жители Понивилля весьма подкованы в истории и знаменательные исторические личности им тоже известны. Или, может, просто первый визит Найтмер очень хорошо запомнился…       Металлический цокот моих накопытников по камню дороги эхом разносился по пустым улицам городка. В тишине было слышно, как скрипит качающаяся на ветру вывеска какой-то лавки. На какой дом ни глянь — взгляд встречал запертые двери и плотно занавешенные окна. Я невольно поёжился от ощущения висящего в воздухе напряжения, кажется, настолько плотного, что его можно было резать ножом. Город-призрак натуральный, блин…       При моём приближении улицы начали вымирать столь стремительно, что я, поначалу, глазам не поверил. Процесс бегства моментально принял повальный характер — пони практически испарялись на глазах. Подойти хоть к кому-то ближе, чем на пятьдесят метров у меня не вышло. Это… обескураживало. Мне и самому сложно понять, какой именно реакции я ожидал, но к такой массовой панике оказался всё же не готов.       Я подошёл к круглому домику с пристройкой-навесом, под которым стояли столы и стулья. По вывеске с бокалом коктейля на ней безошибочно угадывалось какое-то заведение общепита. На некоторых столиках возвышались такие вот бокалы, видимо, второпях брошенные посетителями, на полу валялся оброненный кем-то блокнот, листы которого трепал ветер… Что ж, эта контора явно работала сегодня, ну, а так как домик похож на жилой, то, вероятно, хозяева затаились именно там.       Я подошёл к невысокой двери и деликатно постучал. В царящем вокруг безмолвии негромкий, в общем-то, звук прозвучал как грохот выстрелов. Я внимательно прислушался, стараясь уловить за дверью хоть какие-то звуки, но так и не услышал ничего, кроме собственного дыхания. Поднял копыто, примериваясь для хор-рошего удара, но, секунду подумав, опустил ногу на землю. Дверь вынести — не вопрос, вопрос — добиться потом от хозяев хоть какого-то вразумительного ответа. Они и так дышать боятся там, а вломись я к ним? Толку с затеи никакого, одним словом.       — Трусы несчастные, — буркнул я себе под нос, недовольно покачав головой и отвернувшись от двери. М-да-а… Ну и куда теперь? Досадливо вздохнув, я двинулся дальше по улице.       Ситуация постепенно начинала раздражать. По городу я намотал уже прилично, успел отыскать знаменитую «Карусель» Рарити — никто мне не открыл, — мэрию на центральной площади, городской парк, но клятая библиотека мне так и не встретилась. Порой начинало казаться, что этот окаянный жилой дуб выкопался и убегает от меня по всему Понивиллю, прячась за домами и посмеиваясь надо мной в свою густую крону. Я невесело усмехнулся пришедшему на ум бреду.       Нет, с репутацией всё же придётся что-то делать — мрачно подумалось мне спустя ещё с полтора десятка минут бесплодных петляний по безмолвным улочкам. Не вижу ничего сильно плохого в том, что тебя побаиваются и не лезут лишний раз, но когда при виде тебя вымирают улицы…       Я вынырнул из-за очередного поворота и замер, как вкопанный, стараясь даже дышать потише. Есть!       На перекрёстке, спиной ко мне, стояла кремового цвета поняша. Бледно-зелёный хвост кобылки испуганно прилип к брюху, сама она нервно переступала с ноги на ногу и затравленно озиралась по сторонам, похоже, пытаясь решить, налево ей бежать или направо.       Заблудилась, никак? Н-да, много от неё не узнаешь… Ну, может, ей именно этот район не знаком — свернула в панике не туда — а библиотеку она как раз знает? Ладно, по крайней мере, хоть есть теперь, кого спросить — чего-нибудь да ответит…       Уже знакомо отзывается магический источник, посылая в рог тёплую волну, напрягаются мышцы шеи, я почти привычно концентрируюсь… Бирюзовое свечение обхватывает передние ноги кобылки. Та, почувствовав прикосновение телекинеза, испуганно вскрикивает, тщетно дёргая зафиксированные ноги. Компенсирую её воздействия, добавляя ещё немного энергии. Попалась.       Земнопони панически озирается, натыкается взглядом на меня.       — Приветствую. Если пообещаешь не убегать — отпущу. Мне нужно лишь задать тебе пару вопросов, — ровным тоном информирую я кобылку, титаническим усилием запихивая поглубже так и лезущие на язык совершенно неуместные сейчас чёрные шутеечки и старательно удерживая морду кирпичом — только улыбнуться мне сейчас не хватало… Её ж кондрат хватит с моих клыков, и так трясётся, бедная, как осиновый лист. Говорить что-то вроде как успокаивающее — всякие «я не причиню тебе зла», «не бойся» и подобное тоже не решаюсь. Как известно, ничто так не нагнетает панику, как просьба сохранять спокойствие. Вот и надеюсь, что конструктив с моей стороны поможет ей собраться…       Делая в сторону поняши несколько шагов, с досадой понимаю — нет, не поможет. Кобылка, мелко дрожа, судорожно пытается вырваться из захвата, но лишь плюхается на круп, тщетно пытаясь оторвать от земли передние копыта. В глазах пони стоят слёзы и плещется ужас, а на мордочке красноречиво написано: «Это конец!»       Отвожу взгляд в сторону — не подумал сразу, тормоз, что мои зенки вообще-то тоже то ещё зрелище для неподготовленной публики.       — Подскажи, пожалуйста, как пройти в библиотеку? — старательно не смотрю на перепуганную земнопони и даже отпускаю телекинез. Далеко вряд ли убежит, зато, может, немного успокоится… В ответ раздаётся лишь сдавленный всхлип.       Да вы достали уже трястись, жалкие слабаки!       Ну что тебе, блин, не так?! Да откуда вообще такая реакция в массе, а? Помнится, когда Найтмер Мун появилась здесь впервые, такого не было, или, по крайней мере, не было в таком всеохватывающем масштабе! Хотя с Зекорой, например, наоборот, было что-то похожее… Может, им бояться кого-то просто по фану, а? Проверю сейчас — я мрачно улыбаюсь краем губ. По-хорошему не вышло, значит…       — Где мне найти личную ученицу принцессы Селестии? — теперь поступаю от обратного: нависаю над поняшей, сверля ее тяжёлым взглядом. Та на мгновение поднимает на меня заплаканные глаза и, вздрогнув, буквально плюхается на мостовую, прикрывая глаза передними копытами и перепуганно прижимая ушки.       Так… Нет, это тоже не работает. И что делать? Я задумчиво прикасаюсь к боку мелко дрожащей кобылки накопытником. Та дёргается, словно от удара, издавая сдавленный писк. Устало вздыхаю, возведя глаза к небу. Ну что, ну её, убогую, или попробовать поцеловать, в качестве крайней меры — вдруг хоть это сработает?..       Я в раздумьях сделал шаг в сторону и тут в меня словно врезался поезд.       Мощный удар справа по рёбрам, чудом не пришедшийся на крыло, тараном снёс на землю, где я заодно чувствительно приложился бровью о дорожный камень и, кажется, до крови прикусил щеку.       — Уй, бля-а-а! — сипло выдавил я и закашлялся. Из глаз брызнули слёзы, поле зрения заполонили хаотично летающие белые точки, воздух, выбитый из лёгких словно кувалдой, теперь не получалось вдохнуть обратно.       Хренасе, встреча… Это, мать вашу, что было?! Или «кто» — поправился я, сморгнув влагу и подняв мутный взгляд на стоящую в нескольких метрах от меня голубую пегаску с радужной гривой. Она, кажется, что-то говорила, но слова проплывали мимо моего сознания.       Я с трудом поднялся на ноги, пошире расставив их для устойчивости. Мерзкой, дёргающей болью пульсировала бровь, адски ныли совсем недавно залеченные рёбра, отдаваясь болью в крыло, особенно резко давая о себе знать при вдохах, а рот медленно наполнялся кровью из висящей лохмотьями внутренней части прикушенной щеки.       Вот хрена тебе надо было это делать?! Заняться нечем больше, кроме как на меня бросаться?! Я с ненавистью взглянул на самодовольно ухмыляющуюся пегаску. Урою нахер, с-скотина.       Я сплюнул кровь на дорогу и облизнул губы, вперив в противницу тяжёлый взгляд. Та, слегка побледнев, спешно отвела взгляд.       — Войны захотелось? — зло прохрипел я ей. — Сейчас будет тебе война, чучело крашеное.       Пегаска напряглась, готовясь то ли бежать, то ли встретить атаку, но ни того, ни другого я ей позволять не собирался.       Что я умею сейчас по части магии? Считай, самый примитив: телекинез, магический свет да ещё пару столь же несерьёзных фокусов. Много с этим можно навоевать? С кем-то вроде Селестии — нет, а вот пегасу и этого хватит. Каким образом? А простым: что бы ни попало человеку в руки — из этого, при желании, он сможет сделать оружие.       Почему эквестрийские пони тем же магическим светом пользуются, зажигая его прямо на роге, хоть это и неудобно? Потому что в общеизвестной базовой версии заклинания нет довольно сложного в исполнении элемента-батарейки и магический светляк без непосредственной подпитки от рога существует считанные мгновения. А больше мне и не нужно.       На секунду концентрируюсь, создавая сгусток света прямо перед глазами пегаски, от души вливая в него энергию для яркости. Полсекунды — и он развеивается, но этого хватает, чтобы голубая кобыла, вскрикнув от неожиданности, отшатнулась назад и замерла на месте, пытаясь протереть копытом глаза и опустив уже готовые для взмаха крылья. Ну да, летать без зрения — крайне плохая идея. «Так что придётся тебе, сволочь, пока остаться на земле, вместе со мной», — на лицо сама собой наползает злорадная улыбка.       Несколько шагов в сторону противницы. Та, повернувшись на звук, с трудом разлепляет слезящиеся глаза, силясь разглядеть меня, и получает в лицо ещё один светляк.       Подойти, размахнуться передней ногой и, привстав на дыбы, всем весом впечатать закованное в броню копыто в бок сопернице, которая как раз раскрыла крылья, собираясь, видимо, всё-таки попытаться разорвать опасно малую дистанцию с их помощью.       Удар приходится аккурат под основание её крыла и оно, неожиданно для меня, резко, будто рефлекторно, складывается, судорожно прижимаясь к боку. Всё ещё ослеплённая и дезориентированная пегаска болезненно вскрикивает и пытается отпрыгнуть в сторону, но теряет равновесие, а я телекинезом дополнительно вжимаю её сверху в камни мостовой, вынуждая со всхлипом рухнуть на подогнувшиеся ноги и распластаться на дороге.       Снова выплёвываю кровь, морщась от неприятного металлического привкуса во рту.       — Ну и? — голос всё ещё сиплый, а дыхание даётся с трудом. — Чего ты добилась, убогая? Вот нахрена было…       — Эй, ты! А ну, отойди от неё! Немедленно! — раздаётся смутно знакомый голос. Я медленно поднимаю многообещающий взгляд на его обладательницу.       О, заявились. А на минуту раньше вы не могли прийти, когда мне рёбра ломали от нефиг делать? Передо мной на дороге стояли четыре хорошо знакомые по мультику пони, сверлящие меня удивлёнными, укоряющими и мрачными взглядами. Не хватало среди них только Флаттершай.       — Отойди, сейчас же! — набычившись, сурово повторяет Эпплджек, вместе с подругами медленно надвигаясь на меня. Единорожки поддерживают её красноречивыми взглядами, а вот Пинки смотрит на меня с каким-то грустным непониманием. «Зачем ты так поступаешь?» — читается в глазах розовой кобылки.       Я кидаю удовлетворённый взгляд на распластавшуюся, прижатую моим телекинезом к дороге, голубую пегаску, сдавленно постанывающую и пытающуюся, несмотря на мой телекинетический пресс, украдкой смахнуть слёзы с мордочки.       Что, больно? Плачешь? А мне, блин, от твоего удара, наверное, щекотно было, да?       Я опять выплёвываю кровь на дорогу. Да когда она остановится уже?       Поднимаю взгляд на недобро взирающую на меня фермершу. На вежливую просьбу её слова как-то слабо похожи, но обострять дальше я, так и быть, не стану. Надеюсь, у меня получилось донести до Дэш мысль, что срывать своё плохое настроение или демонстрировать свою крутизну на мне — не самая умная затея?       Отпускаю телекинез, чувствуя, как облегчённо расслабляются мышцы шеи, и неуклюже отступаю на пару шагов — жестоко саднящий бок даёт о себе знать. Она что, с пикирования меня протаранила, что ли? Приблизившись, пони, искоса кидая на меня недобрые взгляды, обступают подругу, наперебой интересуясь её состоянием и о чём-то переговариваясь — я не обращаю на них особого внимания.       Осторожно прикладываю прохладный накопытник к пострадавшей брови. Вроде, крови нет, не рассёк, но уже чувствуется, как там набухает шишка. Зря шлем не надел — без него смотрюсь приветливее, как же… Сдалась местным твоя приветливость! Почувствуй, мать твою, нашу любовь и дружбомагию, называется… И это, замечу, после письма Тии, в котором она наверняка предупреждала о моём прибытии и, вероятно, предлагала показать мне все прелести дружбы и сотрудничества. Показали. Наглядно. Что-то на Дискорда в каноне так не бросались…       — Найтмер! — обратилась ко мне лавандовая единорожка. Пони вновь выстроились напротив меня, Пинки и Эпплджек боками поддерживали едва держащуюся на ногах Дэш: похоже, вломил я ей изрядно — стоявшая в скособоченной от боли позе пегаска шипела, морщилась и зло сверлила меня взглядом своих прищуренных рубиновых глаз.       — Так нельзя! Ты должна извиниться! — одарив меня суровым взглядом, непреклонно заявила ученица принцессы, когда я обратил на неё внимание.       «Бух», — толкнулось сердце в груди, вместо принятой в себя крови выталкивая в вены и артерии чистую незамутнённую ярость. Я с шумом втянул в себя резко загустевший воздух.       «Ты должна!» Почему это вдруг?! Вы уже успели объективно оценить ситуацию? Разобраться, что и почему произошло? Поинтересоваться моей точкой зрения, хотя бы? «Пфф, да ну, чушь какая! Это же Найтмер, значит, она виновата! И так всё ясно!» У меня нервно дёрнулась щека. Идите-ка вы с таким подходом, сволочи разноцветные! Правильно Найтмер вас без солнца оставить хотела — вы его нихрена не заслужили!       Делаю несколько стремительных шагов вперёд, нависая над лавандовой кобылкой и, поймав её взгляд, не мигая, всматриваюсь ей в глаза почти в упор. Успеваю заметить в них испуг и замешательство, прежде чем она отводит взгляд в сторону.       — Я. Тут. Никому. Ничего. Не. Должна! — разъярённо цежу я отдельными словами. — Разве что Селестии и Флаттершай! Но уж точно не вам! — отстраняюсь, подавляя в себе желание демонстративно сплюнуть под ноги опешившей единорожке.       Довольно с меня местного гостеприимства! Резко развернувшись, направляюсь обратно на холм, где меня высадила колесница.       «И что дальше?» — мелькает в голове подлая мысль, вызывая у меня яростный рык. Хер его знает! Будет что-нибудь! Мне пофиг, что!       — Найтмер!       Я резко поворачиваюсь на оклик. За мной спешит протеже принцессы. Неужели так трудно просто взять и отвалить от меня, тупая лошадь?!       — Нам не о чем говорить! — рявкаю в ответ. — Убирайся! Не знаешь, чем заняться — помоги подружкам вашу калеку крашеную до больницы допереть! Всё!       — Но… — растерянно пытается возразить единорожка, но я прибавляю шаг, больше не обращая на неё внимания. Пусть что хотят тут делают! Без меня!       Как мне хорошо знакома эта дрянь: «Нам пофиг, кто виноват, потому что виноват ты! Плати и кайся!» Вообще, это с детства ещё пошло… Плохо помню, всё без имён и деталей, но…       Как-то довелось мне долго гостить у бабушки вместе то ли с племянником, то ли с младшим братом, двоюродным… Или троюродным? Зараза, не помню! А-а, несущественно… Естественно, следить, нянчиться и развлекать его пришлось мне. Дитятко, разумеется, совершенно меня не слушалось, везде лезло и, закономерно, получало на свою голову последствия. То упадёт, то кружку со стола своротит и разобьёт, то третье, то пятое, то десятое… Ребёнок в рёв, а кому за это в результате прилетало от бабушки? Ага, вот то-то и оно… И было бы всё просто «плохо», но дитятко, уловив закономерность, что можно творить любую дичь и ничего за это не будет, стало активно подставлять меня под раздачу! Быть может, будь я старше, то относился бы к этому не столь серьёзно и буквально, а со здоровым пофигизмом и толикой юмора, но разницы у нас с ним было… Сложно сказать, но не более трёх лет, кажется. Это был единственный на моей памяти случай, когда я, огребя за чужие косяки в очередной раз, всерьёз обиделся на бабушку и, не выдержав, ушёл, громко хлопнув дверью и старательно пряча слёзы.       В общем, эта дурная лошадь выбрала наилучший способ меня выбесить — бездоказательно и не выказывая сомнений, обвинить меня в том, чего я не совершал и потребовать нести за это ответственность.       За мрачными размышлениями я и добрался до места высадки. Ну и куда дальше?       Мелькнула мысль направиться в Вечнодикий лес, что мрачной стеной возвышался у склона холма, да отвести душу там на всякой нечисти, примерно так, как в бытность человеком сбрасывал пар в мясных шутерах, топя в крови толпы всяких тварей. Немного подумав, отрицательно качнул головой. Во-первых, я сейчас не в той форме, чтобы отправиться туда без серьёзной угрозы для себя, а во-вторых… Просто не хочу. За те полчаса, что я добирался сюда, кипящее бешенство поутихло, оставив после себя пустоту и апатию — мысль «сбросить пар» пришла, скорее, по инерции.       Обведя взглядом окрестности, я задержал его на озере. Приличных размеров, местами с песчаным берегом, не заросшим кустами и камышом. Идти к нему никакого реального смысла не было, но… Если мне пофиг, куда идти, то почему бы и не туда? Я вздохнул и, прихрамывая, стараясь не нагружать повреждённый бок, побрёл к дальнему от Понивилля берегу.       «Нет, всё-таки зачем эта разноцветная на меня накинулась?» — задался я размышлениями, проводив рассеянным взглядом метнувшуюся в сторону стрекозу.       Случайно она в меня врезаться не могла — Дэш-то, с управлением не справилась? Ага, счаз. Да и удар почти ювелирный в плане точности — очень больно, но, похоже, без серьёзных последствий. Возьми она в сторону сантиметров на двадцать — и мне бы пришлось собирать из осколков все кости крыла…       Била специально. Вопрос — с какой радости? Принцесса мне сама говорила, что напишет письмо насчёт меня. Там же явно не приказ «Устранить любой ценой!» был. Нет, я, конечно, понимал, что гладко наша с Дэш первая встреча не пройдёт в любом случае, но ожидаемым максимумом проблем был какой-нибудь наезд на словах, в стиле: «Я тебе не верю, я за тобой слежу, попробуй только тут у меня! Поняла?» — а уж никак не прямое нападение без предупреждений и без высказывания претензий!       Самый сок же во всём этом безобразии был в том, что его не сможет оставить без внимания принцесса Селестия. Для которой слово ученицы, несомненно, многократно весомее моего. И если Твай ей живописует, что я тут грабил жителей и поджигал дома, а потом без всякой на то причины набросился на Дэш — ей, вероятно, поверят и радостно начнут вешать на меня всех собак. А когда у меня от этого планка упадёт, вот как сейчас, — это немедленно посчитают подтверждением своих слов и привет, луна, давно не виделись…       Я тоскливо обозрел водную гладь перед собой. Ну вот, пришёл. Зачем пришёл, спрашивается… Я двинулся вдоль воды, слушая, как хрустит песок под накопытниками.       Что мне с этой ситуацией делать? Не имею ни малейшего понятия, если честно. Поддерживать меня тут некому и незачем, а вытянуть дело самостоятельно… Голос вчерашней преступницы против голосов ученицы самой принцессы и её, по меньшей мере, четырёх подруг? Даже не смешно.       Я вновь окинул взглядом идущую рябью от ветра воду озера. Хотелось упасть и просто смотреть на него, не думая ни о чём. Поднялся выше по склону — не хотелось проверять, как песок сочетается с шёрсткой — и лёг там на траву. Прохладно, неуютно, но меня такие мелочи сейчас откровенно мало волновали.       Была бы тут одна только неадекватная Дэш так «хороша»… Нет, блин, есть ещё одна идиотина — ученица принцессы, Твайлайт Спаркл. Я, судя по канону, был о ней много лучшего мнения… Казалось, что уж она-то не из тех, кто будет рубить с плеча, не вникая, кто прав, а кто виноват… С другой стороны, это та Твайлайт, которая всего неделю назад безвылазно жила в библиотеке в Кантерлоте, а не принцесса дружбы… Вот только мне-то что с того, лучше что ли?       Я положил голову на скрещённые передние ноги и поморщился, когда на это движение болью отозвалась повреждённая щека.       Хреновый получился денёк…

…

      Спустя где-то полчаса, моё уныние было внезапно прервано, кажется, самым невероятным способом из возможных.       — Приветик! Можно с тобой поговорить? — оттарабанили скороговорку у меня за спиной.       Я повернул голову, уже предполагая, кого увижу. Не ошибся: позади стояла Пинки Пай и улыбалась. С чего бы, интересно? Особенно, если учесть, как она в каноне реагировала на куда менее страшную и подозрительную Зекору…       — Чего тебе? — буркнул я, отворачиваясь к озеру. Видеть никого не хотелось совершенно. Подружек Твай — особенно.       — Ты грустная! — заявила подошедшая кобылка, устраиваясь на траве рядом со мной.       — Тебе-то какое до этого дело, позволь полюбопытствовать? — вяло отозвался я. — Вы с подругами вполне чётко дали понять, что мне тут не рады. Не то чтобы это было сильно удивительно само по себе… — я неудачно задел языком лохмотья щеки и зашипел от боли.       — Мне очень-очень-очень жаль, что так вышло! — воскликнула поняша, прижав ушки к голове и грустно глядя на меня своими голубыми глазищами. — Получилось глупое недопонимание! Видишь, вчера Искорка не успела предупредить о твоём приезде Радугу и она… — Пинки замолчала на полуслове, когда я, медленно повернув к ней голову, уставился на неё диким взглядом.       — Кто… кого… предупредить? — выдавил я, всё ещё не в силах поверить в услышанное.       — А, точно, забыла совсем! — хлопнула себя копытом по лбу собеседница. — Ты же ни с кем из нас не знакома! Голубая пегаска, с которой ты… ну… В общем, это Рейнбоу Дэш, я её зову Радугой! Суровая земнопони в шляпе — Эпплджек, для своих — Эйджей. Белая единорожка — Рарити, я её называю Зефиркой, но ей это прозвище почему-то не нравится. Лавандовая единорожка, ученица принцессы Селестии — Твайлайт Спаркл, Искорка. Есть ещё жёлтая пегаска с розовой гривой — это Флаттершай или Флатти, её с нами не было. Ну и меня зовут Пинки Пай! — на одном дыхании выпалила розовая кобылка, явно получающая от процесса знакомства, пусть даже и заочного, удовольствие.       — Найтмер Мун, — коротко назвался я в ответ, облегчённо выдохнув.       — И-и-и! Рада познакомиться! — восторженно подпрыгнула на месте земнопонька. Когда она успела оказаться на ногах — я не заметил.       — Так вот… — продолжила она, успокоившись и вновь пристроившись на траве рядом со мной. — Искорка не успела вчера предупредить Радугу о твоём прибытии. Она и мне-то рассказала только сегодня, и Рарити, кстати, тоже… — задумалась на несколько секунд Пинки. — Ладно, — взмахнула копытом она, — в общем, мы как раз шли к Дэши, чтобы предупредить её, когда всепони вдруг перепугались и бросились бежать! Они и нас звали убегать, но мы дальше пошли — не убегать же без Радуги? А потом вышли из-за поворота и увидели, как ты её бьёшь! Дальше ты знаешь… — на мгновение погрустнела рассказчица. — Ну, а потом, когда ты уже ушла, мы разузнали у Рейнбоу и других пони, что произошло.       — И что произошло? — изобразил я интерес к рассказу.       — Дэш, не зная о твоём прибытии, заметила тебя и посчитала, что ты, сбежав от Селестии, явилась сюда, чтобы отомстить нам, похитить Элементы и попытаться захватить Эквестрию снова! Ну, а когда она заметила, как ты тащишь телекинезом бедную Хони Флёр, то сразу бросилась ей на помощь! Ну, а сама Флёр нам рассказала, что ты, вроде бы, интересовалась где здесь найти ученицу принцессы. Она жутко перепугалась, потому что не знала, про кого ты вообще её спрашиваешь, поэтому мало что запомнила, — прояснила ситуацию Пинки.       — Да уж… — невесело усмехнулся я. — Ну, а виноватой во всём, разумеется, назначили меня. А я с… э-эм… давних пор, — проглатываю вертящееся на языке «с детства», — не могу терпеть, когда меня обвиняют в чём-то, в чём нет моей вины, да ещё и вот так ультимативно, не допуская мысли об ином варианте… А-а… — разочарованно взмахиваю ногой.       Тупость вышла несусветная… Вот так, на ровном месте… Поняли, блин, друг друга — дальше некуда. Рейнбоу, в принципе, со своей колокольни, права и даже достойна уважения, что не испугалась выйти на противника совсем иной весовой категории ради спасения кого-то. Вот и получается: я считаю, что был в праве защищаться, она — что должна была спасать соотечественницу. Как с ней теперь мириться после произошедшего — не понятно. А ещё Твайлайт, которая своим поступком разозлила меня страшно. Ну ага, обвинять же просто и весело! А подумать для начала? Блестящий учёный ум, называется…       — Не обижайся на Твайлайт, пожалуйста! — словно прочитала мои мысли Пинки Пай. — Она страшно переживает, что всё испортила, подставила Дэш, обидела тебя, подвела принцессу… Ей правда очень жаль… Как отнесли Рейнбоу в больницу, так она себе места не находит. Мы её с трудом утешили! А потом я подумала, что тебя утешить некому, вот и пришла, — немного грустно улыбнулась мне кобылка. — О, кстати, будешь кексик? — вдруг резко повеселев, спросила она и протянула мне на копыте кекс с разноцветной посыпкой.       Э?! Откуда она его взяла?! Я озвучил своё недоумение кондитерше.       — Из гривы достала, — как само собой разумеющееся ответила та, совершенно бесстрашно глядя в мои глаза своими, светлыми и непосредственными. — Оно само так получается, — «пояснила» Пинки на мой ошалевший взгляд. — И не беспокойся, они всегда очень вкусные! Правда-правда! Попробуй! — улыбнулась поняша.       — Спасибо, но я пока откажусь, — справившись с офигеванием, осторожно отодвинул в сторону её копытце своим. — Щека болит. Так что не буду я пока ничего есть.       — Ох, — снова резко погрустнела собеседница. — Это, ну… Из-за Дэш, да? Тебе очень больно? — совсем увяла Пинки, опустив ушки.       — Прикусила, когда мне рёбра пересчитывали. Кровь уже остановилась, да и болит, вроде, поменьше… — Осторожно пощупав языком лохмотья, я болезненно скривился. Поменьше, да. Но пока недостаточно поменьше!       — Тебе нужно к доктору! — энергично вскочила на ноги розовая кобылка. — У тебя шла кровь! Тебе больно! И ты не можешь есть мои замечательные кексики! Пойдём скорее!       — Пинки, — я со вздохом поймал почти что паникующую поняшу телекинезом за хвост, заставляя ту перестать метаться и, наконец, остановиться на месте. — Не мельтеши, а? Ты — первая пони здесь, которая от меня не убегает в ужасе и не пытается напасть. Ну, а мне, во-первых, не хочется отлавливать этого твоего доктора по всему городу и потом битый час приводить его в себя, а во-вторых, не хочется в процессе ещё раз получить по рёбрам от гостеприимных жителей Понивилля, которые от меня в полном восторге, — от моей невесёлой иронии Пинки снова грустнеет на глазах. — Так что, спасибо тебе за заботу, но нет. Обойдусь без доктора, само как-нибудь заживёт. Ну, а если не заживёт и я тут от ран помру — всё равно никто не расстроится, — с мрачной кривой ухмылкой подвожу итог я, чувствуя, как душу вновь наполняет противная тоска.       — Не говори так!!! — практически набрасывается на меня розовый ураган. В подозрительно блестящих прищуренных голубых глазах Пинки Пай укор сочетается с жалостью и чем-то ещё, чего я не могу понять. — Я расстроюсь! Очень-очень расстроюсь, правда… — понуро отвечает кобылка, резко сбавив обороты и шмыгнув носом.       — Н-да? С чего бы это, позволь полюбопытствовать? — я, положив голову на передние ноги, апатично наблюдаю за волнами на озере.       — Потому, что ты — мой друг, Найт, — уверенно и без колебаний заявляет Пинки, снова укладываясь на траву рядом со мной.       Неопределённо хмыкаю, прикрывая глаза. Какой же этот мир порой нереальный, игрушечный… Полчаса разговоров — и друзья, да? Бред. Друзья — это не познакомились и поболтали немного, друзья — настоящие друзья — познаются в беде…       Я словно с размаху влетаю в стену.       Друзья познаются в беде. Вот и Пинки пришла сюда лишь для того, чтобы мне помочь. Кто я ей? Плюнула бы, осталась со своими, Твайлайт чаем отпаивать… Нет, отыскала. Просто потому, что мне, быть может, грустно и одиноко здесь… Так ли Пинки не права насчёт друзей, если она тут, со мной, чтобы разделить моё горе и помочь моей беде?       — Спасибо, — несмело улыбнулся я ей, проглотив ком в горле. — Спасибо тебе большое…       Я расправил крыло и благодарно приобнял им добрую пони, которой не всё равно.