Лишняя

      Я, в последний раз поправив сумки, кивнул сам себе и, толкнув дверь, вышел из библиотеки. Утро радовало чириканьем каких-то птах, приятной прохладой и, главное, тем фактом, что направлялся я на тренировку по полётам!       Вчера, посетив травматолога, я получил от него «добро» на нагрузки — включая полёты — и немедленно, практически едва выйдя из больницы, этими самыми полётами занялся. Быстро раздобыл в библиотеке кое-какой литературы, продираясь через новую грамматику и периодически уточняя различные моменты у Твайлайт, почитал методики, почерпнул комплекс разминочных упражнений и рванул на уже знакомый дальний берег озера, пробовать!       Как показала практика, правильно сделал, что на озеро пошёл. Падать в воду с большой высоты весьма опасно, конечно, но на большую я и не забирался. Зато вот при падении с небольшой вода была куда предпочтительнее земли. А падал я много, м-да…       Кое-какие рефлексы у тела, что удивительно, сохранились даже спустя такое огромное время, но для нормального полёта их было категорически недостаточно — нужно было нарабатывать свои. Вот и нарабатывал, как умел. Быстро выяснил, что падать на воду плашмя метров с трёх — удовольствие, мягко говоря, ниже среднего. Заодно узнал, что вымя у кобылки — место очень чувствительное… Так что теперь старался падать вниз головой, а не брюхом: голове так больно не было…       Хорошенько замотавшись на той тренировке, я потом кое-как дополз до библиотеки только для того, чтобы спустя полчаса меня оттуда выдернула Рарити! Честно — едва не послал её, но вовремя вспомнил, что на днях сам пообещал составить ей компанию в спа тем вечером. Пришлось соскребать себя в кучу и, делая вид, что всё хорошо, тащиться следом за лучащейся энтузиазмом единорожкой, попутно успокаивая себя тем, что в этом заведении, вроде как, должна быть баня…       Работающие там сёстры-земнопони — Лотус и Алоэ — моё присутствие поначалу выдерживали с большим трудом. Они явно не хотели огорчить Рарити и уронить честь заведения, но боялись меня почти панически — даже пришлось, скрепя сердце, отказаться от профессиональной чистки зубов, чтобы не сделать всё ещё хуже. Но постепенно, под воздействием моих подколок и горячей поддержки моей изящной спутницы, спа-пони немного расслабились, успокоились и, наконец, показали класс, устроив нам с единорожкой шикарный отдых.       Я сначала собирался отдать должное лишь бане, массажу да укладке гривы, но Рарити достаточно быстро уломала меня на настоящий спа-марафон со всеми этими масками, ароматическими ваннами и прочими излишествами. Честно говоря, не особо-то я и возражал: спорить не было ни сил, ни желания — хотелось уже, наконец, просто упасть.       В результате, я потом о своей уступчивости не пожалел: ерунда там эти ароматические ванны или нет, а отдохнул я замечательно, покинув заведение с ощущением, что заново родился. Гудящие от напряжения мышцы, наконец-то, приятно расслабились, шёрстка лоснилась, копыта блестели, перья лежали одно к одному, грива и хвост были собраны в несложные, но симпатичные причёски. В общем, светящуюся от радости Рарити я благодарил искренне и от чистого сердца.       Правда, мы тут же едва не поругались из-за вопроса оплаты… Щедрость упёрлась всеми копытами и ультимативно требовала меня считать этот поход подарком. Я, несколько офигев с ценника, — не мудрено: почти полный фарш услуг! — тем не менее требовал от неё в ответ взять деньги и не спорить: принимать подарки такой стоимости от едва знакомой пони мне совесть не позволяла. В конце концов, чтобы не обидеть Рарити всерьёз, пришлось уступить, сойдясь на том, что я ей верну когда-нибудь, если у меня вдруг будут лишние. Вот же упёртая кобыла…       Между тем я и не заметил, как пришёл. Скинув привычные уже сумки на траву и поправив собранную в хвост гриву, я долгим взглядом посмотрел на гладкую поверхность озера.       Вдо-ох — вы-ыдох. Начали. Я расправил крылья и принялся за разминку. Выполнял её только третий раз, но она не отличалась особой сложностью, да и Тия на той памятной прогулке очень постаралась, чтобы всё надолго запомнилось… Зато теперь, делая движения почти на автомате, я мог позволить мыслям легко скользить с темы на тему, не отвлекаясь на вспоминание нужных движений.       В целом, последние три дня, за исключением вчерашнего, выдались достаточно спокойными и не очень богатыми на события. Кроме тренировки и похода в спа, я провёл их почти безвылазно в библиотеке, оттачивая навыки чтения и письма — приобрёл стойкую ненависть к перьям — да узнавая разное про окружающий мир и про самого себя.       Узнал достаточно много интересного, надо сказать.       Думал я, как оказалось, на дикой смеси эквестрийского и русского языков. Причём, воспринималось это столь естественно, что я вообще обратил внимание только тогда, когда взялся писать и понял, что на автомате пишу что-то не то! Хорошо, рядом никого не было и корявой кириллицей на листе бумаги никто не заинтересовался. Лист я, от греха, спалил, но тот факт, что родной язык помню и знаю, для себя учёл. Если вдруг буду когда-то делать записи не для чужих глаз — будет смысл вести их на неизвестном здесь языке.       Несмотря на то, что с чтением стало уже несколько проще, писать я, как оказалось, умел крайне паршиво. Нет, все буквы и почти все слова я знал, но составлял их в предложения по правилам древнеэквестрийской грамматики! Мало того, ещё и наработанного рефлекса для письма у меня не было! А телекинезом писать, как оказалось, и без этого требовалась немалая сноровка: усилие и нажим чувствовались очень плохо. В результате, буквы я выводил медленно и печально, а перья ломал и кляксы сажал — регулярно. Так что в ближайшем будущем мне предстояли увлекательнейшие занятия — разбираться с современным письменным языком и ставить почерк.       Новости на этом не заканчивались: пони использовали двенадцатеричную систему счисления! Родилась она в незапамятные времена, когда расы пони начали объединяться в одно государство. Двенадцатеричное счисление стало компромиссом между четверичной системой земнопони и единорогов и шестеричной — пегасов. Новая система оказалась, вдобавок, удобнее для работы с крупными значениями, поэтому вытеснила старые буквально за одно поколение.       Впрочем, на практике чёрт оказался вовсе не так страшен, как земное извращение — шестнадцатеричная система счисления, в которую, за отсутствием символики и терминологии, пихали смесь арабских цифр с латинскими буквами, создавая тем самым малопонятную кашу. Давно сформировавшаяся система пони имела и символы, и их названия, поэтому на деле оказалась не сильно страшнее старой-доброй земной десятичной.       Разумеется, уделил я внимание и магии — теоретической и практической. Снова спасибо Твайлайт за помощь с разъяснением непонятных мест… Из теории узнал, что такое эти, упомянутые экванологом — не к ночи будь она помянута — «мировые заклинания» или, иначе — более пафосно — «Законы Мира». Правда, что именно это такое и как работает — пони и сами понимали слабо: всё это было, скорее, устоявшейся теорией, объясняющей ряд моментов, но никем толком не доказанной. Суть в том, что это — некие эффекты, воздействием напоминающие довольно сложную магию, но не понятно за счёт кого и почему работающие. К ним относился «покров», действующий на все разумные и полуразумные виды на Эквусе. Помимо него, я с немалым удивлением обнаружил, что в эту категорию выделяется возможность полёта у пони, драконов, грифонов и многих других существ. Вроде как, сами по себе они летать не должны, но некая магия позволяет им это делать. Относился сюда и копытокинез, хотя, насколько я сумел понять из довольно путаных объяснений, не все были с этим согласны — мол, работает он только у разумных, а Законы Мира должны действовать, по крайней мере, и на не совсем разумных тоже… Или что-то такое, если я хоть что-то правильно понял и не окончательно в этом запутался… В общем, загрузила меня теория…       Ну, а на практике, я, наконец, понял, как телекинезом работать с ненаблюдаемыми объектами. Получалось пока отвратительно, но стягивать гриву в банальный хвост Твайлайт смогла меня научить. Кроме телекинеза я начал пробовать разобраться в создании магических силовых полей, но в этом направлении всё пока было совсем плохо: не хватало ни знаний и умения применять магию, ни, что хуже, силы и контроля. К нашему общему сожалению, с этим Твай помочь толком уже не могла.       Да, Твайлайт… Съехать от неё и поселиться в отеле, как я планировал изначально, так и не удалось: меня в основной массе всё ещё боялись до ужаса и, как назло, все хозяева гостиниц, коих в небольшом городке было всего три, оказались именно из этой самой основной массы и избегали моего внимания всеми правдами и неправдами. За первой из них, пегаской, ударившейся в натуральную панику при попытках поговорить с ней, я просто не угнался. Вторую, единорожку — так и не смог найти: то ли кьютимарка у неё про невидимость, то ли погреб достаточно глубокий и с хорошим запасом еды… В общем, её контора, когда бы я ни пришёл, неизменно оказывалась закрыта на выходные, учёт, технический день, карантин и тому подобное. Третий же понь, видимо, прознав про мои поиски, оперативно смотал удочки: закрыл заведение на две недели и свалил, как я слышал, в Ванхувер, в гости к родне. Так что пришлось остаться в библиотеке и дальше спать там на полу, куда я перебрался с той ужасной койки на вторую ночь. Не верх удобства, конечно, однако всё же лучше, чем низкая, узкая и короткая скрипучая кровать. В общем, план «жить одному» провалился… Как, кстати, и идея с подарком для Флаттершай — ювелир тоже оказалась из пугливых, зараза…       Вместе с мыслью о пегаске вспомнился и давешний визит на рынок, после которого я заходил к Флатти. Да-а, замечательный вышел денёк…       Помнится, уже на обратном пути я тогда наткнулся на Эпплджек: та, услыхав от кого-то, что «эта злодейка опять натворила чего-то на рынке», выяснила, что я направился к Флаттершай — с её бездыханным телом на спине — и рванула разбираться. По счастью, фермерша, в отличие от своей радужногривой закадычной подруги, умела сначала думать и только потом — делать. По крайней мере, она не полезла в драку с ходу, потребовав для начала обьяснений, пусть и в весьма резкой форме. Достаточно резкой, чтобы возникло желание дать ей в рыло, но не настолько, чтобы это желание превратилось в действие. Мило пообщавшись с упёртой земнопонькой, мы, недовольные друг другом, расстались: она двинула к Флаттершай, проверять мои слова, а я — к Твайлайт, поесть и поспать.       Не дошёл, встретив саму Твайлайт, а также Пинки, Рарити и Спайка на полпути. Те — вот неожиданность — тоже искали меня и тоже из-за произошедшего на рынке. Продавца бедного им всем жалко было, видите ли… Нашли, тоже, кого жалеть!

…

      — Найтмер, но это неправильно! — воскликнула белая единорожка. — Ты же, практически, ограбила его! Всего один бит!       — Торг есть торг, — флегматично повёл крылом я. — Ему была предложена цена в одну монету и задан вопрос, есть ли у него возражения. Возражений не было, значит, цена устраивала. Всё.       — Ну да, ещё бы, она не устроила… — буркнула Твайлайт. — Ты его перепугала до заикания, как бы он осмелился возразить?       — То, что он чего-то там не осмелился — исключительно его проблемы, — раздражённо отмахнулся я. — В конце концов, Флаттершай ему вот тоже не осмеливалась цену ниже назвать — за неё хоть кто-то вступился? Нет! Не может — её проблемы, правда? Пусть и дальше платит за свою робость больше — всем всё равно! А она ведь там, на рынке, наверняка не раз в месяц появлялась — и её каждый раз обдирали! Если вы, её давние подруги, не хотите помочь — тогда я помогу! Уж как умею! Смотреть, как моя спасительница платит двенадцать монет за то, что стоит две-три, я не собираюсь!       — ДВЕНАДЦАТЬ?! — хором изумились Пинки и Твайлайт, а Рарити от негодования вообще не смогла подобрать слов.       — Ну и скряга… — высказался даже Спайк, который после встречи со мной шёл, словно воды в рот набрав.       — Когда ты сказала, что он цену завышал, я подумала четыре-пять, ну шесть… Но двенадцать? — покачала головой Твай. — Это даже для весьма дорогого Кантерлота, мягко говоря, перебор…       — Как у этого подлеца вообще хватило наглости поступать так низко? — наконец, облачила своё возмущение в слова Рарити. — Бедная Флаттершай! Она нам никогда и не говорила ничего! Ох… Как я могла этого не замечать?.. — понурилась белая единорожка. — Но ведь… Когда я ходила с ней на рынок — ей никто цены не задирал…       — Прости нас, Найт! Мы правда-правда ничего не знали! А Флатти молчала… Как всегда, — вздохнула Пинки.       — Ничего. Полагаю, больше он таких вольностей себе позволять не решится, — мрачно улыбнулся я.       — Я понимаю, почему ты так поступила, но… Неужели нельзя было обойтись без всяких страшных угроз? — не смогла удержаться от нравоучений ученица принцессы.       — Можно было не размениваться на слова и начать ломать ноги сразу, — хохотнул я.       — Не надо так шутить, пожалуйста! — с опаской взглянула на меня Рарити, которую молчаливо поддержали остальные.       — А кто сказал, что я шучу? — внимательно посмотрел я на модельершу. — Кто тронет Флаттершай — того потом трону я. Так трону, что костей не соберёт!

…

      В общем, побеседовали… Они даже извинились за то, что заподозрили меня во всяком нехорошем, хотя я и не понял, зачем. Обвинениями голословными никто на этот раз не бросался, обсудили всё вполне спокойно, разобрались.       Пинки также извинилась за то, что ушла за тортиком и пропала с концами, преподнеся в качестве извинений коробку пончиков, милостиво мной принятых и потом с большим удовольствием съеденных.       На том, в общем-то, и расстались: мы с Твайкой и её помощником двинулись к библиотеке, а Пинки и Рарити разошлись по домам.       И, напоследок, Рарити таки пригласила меня в спа, куда мы с ней вчера и сходили.       Ф-фух, закончили! Я встряхнулся всем телом и неторопливо прошёлся туда-сюда, восстанавливая дыхание и, уже в который раз, просто получая удовольствие от прохладной травы под копытами. Завершив круг, я остановился, повернувшись в сторону озера. Размялись! Теперь приступим к основной программе: к полётам!

…

      — А-а-а! Б!..       Плюх!       Я торопливо выгреб на поверхность и ошалело огляделся, пытаясь понять, в какую сторону плыть. Ещё и правое ухо не успел прижать к голове — набрал в него воды. А вытряхивать её из стоячих кверху ушек — та ещё задача…       Проклятье, нормально же шёл! Ну, более-менее нормально… А на повороте порыв ветра слева — и привет, не удержался. Зараза, а! Летать могу только по прямой и при полном штиле! А как условия меняются — особенно, если резко меняются, — начинаются все эти «плюх», «бух» и «бултых»! Хорошо было, когда Тия страховала…       Я, наконец выгребя на мелководье, нащупал ногами дно и устало побрёл к берегу, недовольно отфыркиваясь и тряся головой в бесплодных попытках избавиться от воды в ухе. Шею и лицо облепила мокрая растрёпанная грива — резинка, стягивающая её в хвост, утонула при очередном приводнении ещё где-то пару часов назад. Не уверен, что я так научусь летать, зато, определённо, научусь плавать! По крайней мере, получается уже заметно лучше, чем вчера.       Резко отряхнулся, выбравшись из воды — светлый окружающий песок украсился многочисленными тёмными крапинками. Взобравшись выше, я обессиленно плюхнулся на траву, впрочем, не забыв расправить крылья. Теперь, пока хоть маленько не обсохнут, никуда я не полечу: вымокшие насквозь перья весили столько, что казались металлическими.       Устал что-то, ёлки… Сколько я тут бултыхаюсь уже? Кажется, что часов пять, не меньше… Не-е, всё, пожалуй, хватит с меня на сегодня. Обсохну — и возвращаюсь. Тем более ещё и жрать охота — мочи нет: то, что предусмотрительно принёс с собой — давно съедено…       Я перевернулся на спину и, чтобы избавиться от воды в ухе, попытался сделать стойку на крыльях — местные пегасы умели и такое. Однако, устало ноющие конечности держать отказались, и я, к своему жгучему негодованию, ткнулся рогом в землю.       — Бляха! — мрачно прокомментировал я измазанный землёй кончик рога с ярко выделяющимся на нём прилипшим куском травинки. Да эти тонкие завитки только щёткой промываются! И воду из уха так и не вытряхнул…       Следующий десяток минут я провёл сначала по брюхо в воде, пытаясь отмыть рог в озере, а затем — остервенело мотая башкой, силясь вернуть себе всю полноту слуха. К счастью, эти попытки всё-таки дали результат и я, радостно подвигав вновь нормально слышащим ухом, принялся собираться в обратный путь.

…

      И всё-таки летать, даже так фигово, как я сейчас — это невыразимо здорово! Не припоминаю за собой ранее такого энтузиазма в освоении чего-либо: что-то изучал более охотно, что-то — откровенно через силу, но сейчас, топая в сторону библиотеки, я уже не мог дождаться следующего дня, когда, отдохнув за ночь, вновь приду на берег озера, чтобы расправить крылья и с короткого разбега оторваться от земли! Ну и что, что закончится этот полёт всего через минуту-другую в воде! Это — пока, но рано или поздно я полечу как следует! Через тернии — к звёздам!       Я, довольно зажмурившись, улыбнулся своим восторженным мыслям во всю пасть, краем сознания отметив чей-то вскрик и торопливо удаляющийся топот. Впрочем, неизвестная кобылка своей реакцией лишь сделала мою улыбку ещё шире.

…

      — Здравствуйте, Лунная Пони! — выдернул меня из размышлений смутно знакомый голос.       Я удивлённо обернулся в его сторону, обнаружив там приветливо машущую мне Скуталу. Э-эм, не понял… Это в честь чего она?       После больницы мы с ней пересекались ещё пару раз на улице — и не сказать, что её поведение радикально отличалось от остальных прохожих. Заметно было, что она ко мне относится без особо сильного страха и даже здоровается мельком, но и к общению пегасёнка, скажем так, не стремилась. А тут такое громкое, выразительное приветствие, словно напоказ…       Ну конечно! Напоказ! Я быстро осмотрелся, выделив взглядом ещё трёх жеребят: белую единорожку чуть поодаль от Скут и пару земнопонек — серую и розовую, с небольшой диадемой на голове. А вернее — тиарой, в честь которой и названа.       Что, мелкая, решила показать своим врагам могущественного и непобедимого союзника в моём лице? Молодец! Не факт, что поможет, но идея неплоха. Подыграть нужно, обязательно.       — А-а, привет, Скуталу! — махнул крылом я в ответ и повернул в сторону пегасёнки. — Как твои дела?       — Э-э… Н-нормально, мисс! — на мгновение растерялась та, явно не ожидавшая такой моей реакции, но быстро сориентировалась.       — Опять ты «мисскаешь»! — громко изобразил недовольство я. — Найтмер Мун или просто Найтмер, сколько тебе напоминать?       — Ой… Извините, Найтмер Мун! Постараюсь больше не путаться!       Я подошёл к жеребёнке и протянул той копыто. Она, помедлив секунду, нерешительно ткнула в него своим.       — А… А вы откуда идёте? — решилась спросить Скут, стараясь поддерживать для сторонних наблюдателей видимость непринуждённого разговора.       — С озера, — махнул я крылом в направлении водоёма. — Вода сегодня замечательная.       — М-м… И, это… Как ваше здоровье? — уже тихо, между нами, решилась поинтересоваться маленькая пегаска.       — Ушиб почти полностью сошёл, летать разрешили, так что более-менее нормально.       — Вы… Вы на меня не сердитесь? — смущённо поковыряла землю копытцем жеребёнка.       — Да нет, — одними губами улыбнулся я и добавил уже во всеуслышание: — Но про твоё обещание я помню! И жду от тебя обильного жертвоприношения на Ночь Кошмаров! Не забудь! — подмигнул я растерянной пегасёнке. — Два ведра. С горкой! — уже тихо пояснил свою мысль я.       — Конечно! — просияла та. — Не забуду!       Я бегло обозрел окрестности. Та-ак, похоже, зрители оценили наш со Скут небольшой спектакль: ни единорожки, ни земнопонек — вообще никого. Что-то… Мы точно не перестарались, а?       — Ой, а где Свити? — тоже осмотрелась юная пони.       — Хотела нас познакомить? — скосил я глаза на собеседницу.       — Э-эм… Наверное… Почему бы и нет? — немного замешкалась всё ещё озирающаяся по сторонам жеребёнка. — Свити! Свити Белль! — позвала она.       — Сдаётся, твоя подруга от меня оказалась не в восторге, — хмыкнул я. — План хороший был, но смотри, аккуратнее: запишут в мои ярые последовательницы — рискуешь остаться не только без врагов, но и без друзей.       — Какой план? — попыталась изобразить удивление Скуталу.       — Показать недругам, что водишь знакомство с Лунной Пони. А иначе зачем бы ты стала со мной так демонстративно здороваться?       — Что, так заметно было, да? — приуныла пегасёнка. — Простите, я…       — Да всё нормально, — отмахнулся я от извинений. — Говорю же — неплохой план. Только смотри, чтобы издержки не перевесили выгоду.       — Если эти задаваки высокомерные, наконец, отвяжутся — не перевесят, — убеждённо ответила Скут. — А Свити, думаю, меня поймёт, когда я всё ей расскажу и познакомлю её с вами.       — Что ж, может быть. Ладно, удачи тебе, — протянул я копыто маленькой пони, которая, на этот раз — незамедлительно, ткнула в него своим.       — Спасибо вам, Найтмер Мун! До свидания! — попрощалась кобылка. — И это… И совсем вы не злая, как про вас на уроках рассказывали! — чуть помедлив, добавила она.       — Уверена? — пристально взглянул я на жеребёнку. Та кивнула, рефлекторно отступив на шаг. — В любом случае, спасибо на добром слове, Скуталу. До свидания.       Развернувшись, я направился обратно к дороге. «Не злая», хех… Просто злая не ко всем подряд, Скут.       — Свити, ты где? Свити Белль! — раздалось у меня за спиной: пегасёнка пыталась найти сбежавшую от меня свою подругу-единорожку.       Нет, всё-таки понравилась мне эта поняша. Находчивая, не из робких. Надеюсь, знакомство со мной не пойдёт ей во вред…       Улыбнувшись и покачав головой своим мыслям, я продолжил путь к библиотеке. Сейчас поем, отдохну… Хороший всё-таки сегодня день!