***
Пристроившись за столом, я в ночном полумраке, кое-как разгоняемом чуть приглушённым светом магических светильников на посту стражи, задумчиво выводил на листе бумаги буквы, цифры и всякие абстрактные фигуры карандашом, не без труда стрясённым с дежурного начкара ещё во второй день заточения. Не устаю, блин, своим глазам поражаться. Освещение как от ночника в противоположном углу комнаты, а я даже неудобств не чувствую, разглядывая в таком скудном свете карандашные линии на бумаге… Отняв от листа и слегка встряхнув, расслабляя, напряжённую ногу, я со скепсисом всмотрелся в результат. Да уж… Словно ровную линию в «Пэйнте» инструментом «карандаш» или, там, «кисть» нарисовать пытаюсь с помощью мышки. Смотрю вот на это безобразие теперь — и не могу отделаться от мысли, что ртом реально проще и лучше выйдет, вот честно… Отложив карандаш, потянулся, хрустя спиной и крыльями, замахал передними ногами, восстанавливая внезапно утраченное равновесие, со стуком облокотился на стол. Ух… Зараза, а!.. Засиделся что-то… Как же, всё-таки, к часам привыкаешь! От невозможности узнать точное время хотелось лезть на стену, но, увы, всё, что я про время мог в своём положении выяснить — это то, что на дворе ночь, и солнце ещё не поднято. Сначала, блин, заснуть не мог полночи с полученных новостей — всё крутил в голове мысли о том, что и как будет дальше. Потом плюнул, решил вставать. Поспал вообще хоть сколько-то или нет — не понял: ночь прошла в каком-то тумане полузабытия-полудрёмы. Теперь ощутимо кривой с такой ночки сидел как на иголках в ожидании спасения и убивал время попытками тренировать копытокинез. Получалось… ну как у детсадовца примерно, не лучше. Ё-моё… На самом деле прокачанные копытца, особенно — у земных пони, представляли из себя будь здоров какой инструмент. Массаж пони делали не хуже людей — это точно могу сказать, с личного опыта. А ещё копытокинез мог притягивать много предметов, в том числе приклеивая и отклеивая нужные выборочно, воздействовать на поверхность точечно и неоднородно, действовать сквозь преграды и, как высший пилотаж — создавать вибрации — вот, поди, как семья Пинки в каноне камни голыми копытами дробила… Вращать карандаш в копыте вдоль его плоскости кое-как получалось уже даже у меня, а кто покруче — те могли и от плоскости его существенно отклонять, что в перспективе могло вполне полноценно заменить человеческую руку. Одна беда: даже для земнопони подобное владение копытами было редкостью и требовало большого труда и тренировок, а пегасам и, особенно, единорогам оно от природы давалось ещё тяжелее. А учитывая, что у одних были крылья, способные местами заместить копыта, а у вторых — рог, то этим мало кто из них заморачивался. Да и земные-то… Держится — и зашибись, вот и живут всю жизнь рисуя карандашом во рту и с ложками с контактной площадкой на ручке — это ведь проще… Нет, слушай, тренировку по житию с кольцом на роге я себе ещё устрою, это точно. А то, думается мне, ту же Лаймстоун эти стены не удержали бы дольше, чем на полчаса… Тоже так хочу! На всякий случай. А то рог отобрали — и уже практически беспомощен. Дева, блин, в беде… Я невольно усмехнулся. Практически классика поняческого любовно-приключенческого романа: томлюсь в башне и жду прекрасную кобылицу, что меня спасёт. Был бы жеребцом и ждал бы двух кобылиц, за время приключения превратившихся из соперниц в подруг не разлей вода — было бы стопроцентное совпадение прям… Где она только, блин, принцесса-то эта прекрасная?.. Машинально осмотревшись и вновь не найдя ничего, что могло бы свидетельствовать о текущем времени, я, вздохнув, мрачно уставился на лист. Сидим, рисуем — что я ещё могу поделать?!.. Прикрыв глаза, я прислушался к учащённо стучавшему сердцу. Блин. Надеюсь, у неё всё получится. Не хочу, чтобы палач пришёл ко мне раньше помощи!…
Зазвучавшие за входной дверью шаги вызвали оживление и всплеск энтузиазма у задолбанных, голодных и полусонных стражников, заставив и меня встать с койки, где я пытался немного подремать, а моё сердце — забиться быстрее, разнося по телу адреналин. Завтрак привезли. Полгода не прошло, блин! Жрать хочется — атас как уже! Надеюсь, так припозднился он исключительно в силу хвалёного плана «Б» Каденс, потому что иначе я не знаю даже… Всё сильно плохо, если иначе. Просидев как на иголках всё утро до подъёма солнца и с крайне тревожными чувствами поняв, что основной план, видимо, накрылся, я попытался хоть сколько-то поспать до завтрака, утешая себя, что ещё не вечер, и нужно просто дождаться плана «Б». Частично даже удалось, немного поспал урывками, но отсутствие всякого движения напрягало чем дальше — тем сильнее. Знакомые уже стражи — трое парней и девица, в числе коих превозмогал вахту и оранжевый новичок-пегас, тоже изрядно извелись, хоть и по немного иному поводу: помимо долгожданного завтрака к ним никак не приходила смена, и гвардейцы, уже даже устав изощряться в призывах кар небесных на головы бросивших их сослуживцев и командиров, просто угрюмо молчали и пытались не уснуть. Им и так время ночное дали, да ещё раньше обычного, удлинив дежурство на пару-тройку часов, видимо, за тот расслабон на посту. А оно ещё на пару часов растянулось… Очень надеюсь, растянули его специально, с некоторыми целями… Доставившая еду служанка-единорожка с большими грустными глазами тем временем расставляла парящие и распространяющие аппетитный аромат свежее рагу из овощей с картошкой и прочие вкусности на столе караульных, попутно отбиваясь от их вопросов. Те, получив в ответ краткое «Небольшой пожар на кухне случился», немедленно забыли о своих проблемах, узнавая, не пострадал ли кто. Перекинувшись со стражниками ещё парой фраз и пожелав им приятного аппетита, служанка, под ответные слова благодарности, подошла ко мне, открыв «амбразуру»-приёмник и, тихо поздоровавшись и извинившись за задержку, принялась осторожно переправлять тарелки со своей тележки на стол ко мне. — Отодвиньте ваш листок, пожалуйста… Спасибо. — На место подхваченной мной бумажки почти беззвучно опустилась тарелка с тем же рагу. Рядом заняли свои места салатик, хлеб, чай и несколько пряников. — Приятного аппетита вам. И не забудьте, пожалуйста, лекарство выпить перед едой. Я изумлённо уставился на кобылку. Это с чего она… А-а… По-моему, понял… — Спасибо за заботу, — улыбнулся я ей, надеясь, что улыбка не превратилась в процессе в предвкушающую ухмылку, и тихо выдохнув от облегчения. Кажется, живём… — До свидания, — пони, чуть улыбнувшись и кивнув в ответ, двинулась назад, гремя опустевшей тележкой на стыках камня на полу, попутно сгребя из подсобки караулки горку посуды, что лежала там с ужина, уже вымытая одним из стражников, проигравшим остальным в некий аналог «камень-ножницы-бумага» только на ушах. Новичок, кстати, в этой группе был везучим, и за те пару-тройку раз, что я видел его на дежурстве, не мыл ни разу… Хмыкнув превратности судьбы и проводив скрывшуюся за дверью единорожку, гремящую пустыми тарелками на своей тележке, я посмотрел на стол. Ну, про рекомендации от «доктора» мне говорили, что там лечение скорректировано… Раз сказали теперь «перед едой» — то перед едой и надо принимать, верно?.. Подойдя к книжной полке, на которой и пристроил храниться свои склянки, я стянул с неё бутылочку с криво приклеенной этикеткой и, свернув пробку, залпом проглотил вяжущую кисловатую жидкость. Вот так… Лечение пройдено — можно и поесть. А то чувствую, в следующий раз возможность может не скоро выдасться……
Рагу было отменное. Отменило всех стражников, которые и без того уже едва ли не спички в глаза вставляли, а теперь, спустя минут пятнадцать после еды, уже спали кто где. Шумела вода в подсобке: таки проигравший новичок — звали Флэшем — отмывал тарелки. Мои в том числе: намёков стражников, что, де, у меня тут тоже есть раковина, я решил не замечать. Вам всё равно там заняться нечем, а я тут… думаю, между прочим! И, к тому же, у вас, вон, рога-крылья есть и копыта не все из крупа растут, в отличие от… Послушав ровное гудение воды ещё с минуту, я вытянул шею, автоматом пытаясь заглянуть в подсобку. Он там так и вырубился, что ли?.. Словно в такт моим мыслям, наступила тишина, но никто из подсобки так и не вышел. Поди прямо там устроился шиковать на каком-нибудь потёртом диване или не знаю, что там есть. Не стыдно, Флэш? Коллеги-то, вон, превозмогать вынуждены: двое жеребцов сидя, башкой на твёрдом столе, а кобылка и вовсе стоя, покачиваясь в такт дыханию. Выгнали стоять, шовинисты, как могли только!.. Я тихо усмехнулся мыслям. Но вообще занятно, конечно, что пони могут и стоя поспать, если что… Когда за дверью зазвучали осторожные шаги, я думал, что уже взорвусь скоро от ожидания, напряжения и постепенно нарастающей паники. В адреналине, гонимом по венам бешено стучащим сердцем, крови, кажется, было уже весьма немного, так что мне с трудом удалось сдержать совершенно девчачий визг при виде возникшей в проходе розовой аликорночки с разноцветной фиолетово-розово-кремовой гривой, что настороженно заглядывала внутрь, оценивая обстановку. Каденс! Всё-таки не ошибся! Наконец-то!.. Внимательно проверив стражников и поправив одного из них, постепенно соскальзывающего со стула, кобылка, приветственно кивнув, скрылась в подсобке и, видимо, убедившись, что нейтрализованы все, и отыскав всё необходимое, направилась ко мне. Звук проворачивающегося в скважине ключа ещё никогда не звучал для меня настолько сладостно. Так… Лекарство принято, поето, в туалет схожено, умыто в меру сил. Не очень выспано, но уж как вышло. Я готов. Негромко скрежетнув, распахнулась вторая дверь. — Каденс! — шёпотом прокричал я, сгребая аликорночку в объятия. — Ты всё же пришла! Не бросила!.. — на глаза стремительно наворачивались слёзы. Я не в одиночестве! — Здравствуй, Найтмер, — извиняющимся голосом тихо поздоровалась она. — Я понимаю, но… Соберись, пожалуйста. У нас мало времени. — Д-да, конечно, — проглотив ком в горле, отстранился я. — Просто… О, ты и их смогла захватить? Через спину кобылки были переброшены мои сумки. — Представилась приятная возможность, — улыбнувшись, протянула мне их она. Я выразительно посмотрел на неё в ответ. — Ой, извини! Сейчас!.. — кольцо на моём роге окутало голубое облачко магии, и спустя почти полминуты то, наконец, с щелчком раскрылось, позволяя облегчённо выдохнувшей Каденс снять его. Я, не выдержав, немедленно зажёг рог, попутно отметив, что зелья и правда неплохо мне помогли — жжения почти не было — закачал в него буквально каплю энергии, которая, наконец-то, не рассеялась бесполезно в пустоту, достигнув кольца, а оформилась в структуру и вспыхнула тусклым светляком на кончике. — Спасибо! — я снова сдавил кобылку в объятиях, с удовольствием вдыхая лёгкий карамельный запах, идущий от её гривы. Блин! Сам-то я, конечно, может, и не воняю как кошка с помойки — уж не знаю, почему пони так долго и неохотно грязнятся — но всё равно как-то… дней пять же уже не мылся, получается… — Извини… — Не за что, Найтмер. Рада помочь, — потупившись, улыбнулась Кадди. — Нам идти надо. — Да, конечно, — постарался вернуть себе серьёзный настрой я. Сумки привычной манипуляцией утвердились на моих плечах, в них отправилась оставшаяся склянка с лекарством — её, как-никак, мне отдали, а чего добру пропадать? — и я направился к выходу из камеры. Свобода.