Привыкай

Если идти вдоль набережной, то невольно представляешь, как срываешься вниз, словно твоё тело и не твоё вовсе, и ноги сами понесут тебя в пропасть. С Тянем так же. С этим, язык не поворачивается произносить его имя, идиотом тело не слушается. Цзянь смеётся, переводит взгляд на угрюмого Чжэнси, который в очередной раз припоминает блондину случай с фотографией. Что-то в Чжэнси меняется, когда речь заходит о Цзянь И. Это, наверное, очевидно? Нормально? Рыжий отворачивается. Шэ Ли сидит недалеко и в упор смотрит на него. Будто не на что больше посмотреть. Ли облизывается по-змеиному. Мо скрипит зубами. Отвратительно. Аж аппетит пропал. Шань отодвигает от себя поднос. Кто-то падает рядом. Скамейка идёт ходуном, Рыжий матерится. Потому что нельзя ли, блять, поаккуратнее. Тянь хмыкает, кивает в знак приветствия и закидывает руку на плечо Мо. Рыжий щетинится, упирается в стол и собирается встать. Потому что им не по пути. Тянь — и этим все сказано. — Сидеть, — Хэ делает глоток; его кадык дергается, а вместе с ним и Мо. Рыжий и правда сидит. От этого брюнет вскидывает бровь, видимо, удивляется. Да, надрессировал, сука, ничего не скажешь. Шань смотрит снова на блондина. Он впервые за долгое время счастлив. Мо не все равно, он делает вид, что да, но на всякий случай хранит успокоительное в сумке и любимую шоколадку Цзяня. Потому что, как ни странно, блондинчик-то сильный. Как ни странно, когда блондинчику-то плохо, он звонит именно Рыжему. А Рыжий приходит. Черт знает почему. Чжэнси закатывает глаза и отдаёт Цзяню яблоко. Тянь тоже видит эту химию, Мо в этом уверен. Такое нельзя не заметить. Рядом с ними — им — некомфортно. Рядом с ними — они — как диван из человеческой кожи. Стремные. Шань знает, что по субботам Хэ встречается с отцом, а по воскресеньям напивается и трахает очередную ученицу школы. Она потом приходит к Мо и просит передать Тяню, что ночь была шикарной. Все по сценарию. А Рыжий вообще не врубает, чего к нему идут? Пальцы Хэ зарываются в волосы и гладят чуть выше шеи. Мо дергает головой, отмахивается, словно от назойливого насекомого. Тянь сжимает шею. Рыжий сглатывает. От него нельзя отмахиваться. И Шань будто слышит в голове его голос: «Терпи». От него разит женскими духами и сигаретами. Мо тошнит; он смотрит на него исподлобья, тонкие брови нависают над янтарными глазами. Рыжий знает, что нельзя отмахиваться, но все равно делает это. Потому что это Рыжий. Губы Тяня изгибаются в улыбке, когда он подносит стакан кофе ко рту. Что лыбишься? Мо сглатывает снова. То ли несказанные слова, то ли приторную пелену на языке. — Пойдём в кино, — это не вопрос. — Занят, — отвечает Шань. Хэ щурится и показывает головой на Чжэнси. — С ними. — Занят. — Они не против, — добавляет зачем-то Тянь. — За-нят, — по слогам говорит Рыжий. Брюнет не хочет слышать, замирает на секунду, сверлит взглядом Ли и говорит: — Мне все равно. Насильно вытащу, — Шань переводит взгляд на Змея, тот скалится и подмигивает ему. Тянь едва заметно сжимает стакан крепче. Тянь не любит, когда кто-то смотрит на Рыжего. Это Шань уже уяснил. — На что хоть идём? — Хэ расслабляется, впивается взглядом в лицо Мо, смотрит на веснушки. Слишком долго, считает что ли? — На что захочешь, — кидает брюнет и встаёт, оставляя Шаня одного. Пиздато. За соседним столиком Цзянь запускает в Чжэнси листом салата, а потом замечает Рыжего, слегка улыбается и машет рукой как ненормальный. Будто увидел гору oнигири с тунцом. Любимые Цзяня и Чжэнси. Тянь любит с лососем. Тут незаметно прошибает отвращением к себе: какая разница, что любит Тянь. Мо проходит мимо парней и коротко кивает. Нижняя губа блондина увеличивается — опять мордашки строит. Чжэнси смотрит на И, чуть выше его подбородка; глаза у него блестят. Рыжий хмыкает, потому что Цзянь занят чем-то другим и не замечает этого. Мо перехватывает взгляд Чжаня, и тот хмурится, поджимая губы. Беги, беги от себя. У Мо с Чжэнси идеальное общение — немое, одними глазами. Последний отворачивается. Рыжий хмыкает снова и врезается в чью-то грудь. Тело прошибает током. — Я поговорил с твоей матушкой, на сегодня у тебя выходной, — горячий шёпот бьет в висок. Ебанный Тянь. Мо кивает и ладонями упирается в его грудь. Выглядит, наверное, похуже дивана из человеческой кожи. Рыжий отстраняется только потому, что Хэ позволяет отстраниться. — Увидимся вечером, — в их общении одни монологи Тяня и его пальцы, видимо, магнитом приклеивающиеся к волосам Мо, когда те в зоне досягаемости. — Сдохни, — фыркает Шань и поправляет ворот толстовки. — Я зайду, — вдогонку кричит Хэ, специально ведь. Рыжий жмурится. Кто-то рядом охает. Почему-то все любят Тяня. Какая-то необъяснимая платоническая любовь к брюнету рождается вместе с человеком. Рыжий не догоняет. Хэ ведёт себя по-кретински. Всегда и без исключения. Но даже после «шикарной ночи» и предлога покинуть его квартиру — как оказалось Тянь ни с кем не ночует, делит ложе лишь на некоторое время и с улыбкой открывает дверь на лестничную площадку, — девушки продолжают вешаться на него. Необъяснимо, но факт. Хэ еженедельно бухой приглашает Рыжего к себе в студию, на ночёвку. По воскресеньям. Необъяснимо, но факт. Тянь приходит как раз тогда, когда Мо выходит из душа. У него какая-то способность на такие вещи: заставать Шаня полуголым. Матушка Рыжего души не чает в брюнете. Может, у него уже есть дубликат ключей. Мо сушит голову полотенцем и стоит в одних трусах, когда ручка двери в его комнату опускается. — Я пришёл, — оповещает брюнет и плюхается на кровать. Рыжий ошарашено на него смотрит и поскорее отворачивается, чтобы одеться. Просить Тяня выйти из комнаты, когда там Шань — бесполезно. Шань чувствует жгучий взгляд на своих почти заживших синяках. Они, кажется, становятся ещё более желтыми от такого нажима. — Кто? — спрашивает брюнет. Спина Рыжего содрогается и скрывается за футболкой. — Никто. Шань настораживается, слышит, как шуршит постель. И это не к добру. Тянь оказывается рядом, стоит сзади. Его рука сдавливает волосы на макушке и тянет на себя. Затылок Рыжего ложится ему на ключицу. — Кто? — его губы касаются скулы. Блять, блять, блять! Тянь не любит, когда Рыжего кто-то обижает, кроме него. Необъяснимо, но факт. У Мо внутри сердце норовит выскочить, как клоун из детской коробки. Мама ходит за дверью. Шань отрывисто дышит. Тянь трется носом о его скулу, как кот, и повторяет: — Кто рискнул? Тронуть Мо — это один из самых опасных видов спорта на данный момент. Шань прикрывает глаза. Ебанный собственник. Хэ почти хрипит от злости. Мо делает шаг назад, потому что бошка уже начинает болеть. Тянь выдыхает. Лопатки Рыжего касаются его груди, задница, черт возьми, Рыжего находится на уровне его паха. И надо лишь переместить руки на ребра, сжать посильнее, нагнуть. Дыхание Тяня становится глубоким и горячим. Рыжий сглатывает. Иногда Хэ сносит крышу. От Мо пахнет вкусно. Шея его прохладная и влажная. Он касается его руки и, переплетая пальцы, отводит её от своего затылка. Шань снова выпрямляется. Тяню нравится его трогать. Рыжий — это афродизиак. С ним голова уже не варит, думается только одним местом. И думается очень хорошо. Красочно. Шань игнорирует его вопрос третий раз. Это раздражает, но Хэ все равно рано или поздно выяснит. Рано или поздно объяснит, что значит «пальцем не касаться Рыжего», более доходчиво. Раз не понимают. Кожа у Мо бархатная, приятная и прохладная. Это дурманит. Его тонкие ноги скрываются за спортивными штанами такими же, как и у Хэ. Тянь ухмыляется. — Твоей маме нравится, когда мы в одинаковых штанах, — замечает брюнет. Совершенно ни на что не намекая. Совершенно не усмехаясь на «мы». — Да, — Мо не отрицает, — она говорит, что мы выглядим как два брата. Тянь кашляет и морщится. Может, прямо здесь и откинешься? Было бы неплохо. Наверное. Мо выдергивает телефон из зарядки и искоса смотрит на реакцию Хэ. — Инцест — дело семейное, — он упирается о шкаф плечом. Шань поджимает губы, хмурится. — Ты — долбаеб, точно долбаеб, — Мо не знает, как можно быть таким… Тянем. Мо не знает, как на такое реагировать. И Рыжий впадает в полное ахуевание, когда Чжань и Цзянь сидят на другом ряду, а они на последнем. К слову, фильм выбрал блондин, потому что Шань чисто не понимает, что к чему. Они пришли на комедию. Рыжий опасливо косится на брюнета и хочет пересесть. — Рискни только, — видимо, «рискни» — новое любимое слово в Тяневском лексиконе. Хэ удерживает Мо за локоть и откидывается на кресло, вытягивая ноги. Огромную бадью попкорна брюнет отдал недо-голубкам. Только начало фильма, а блондинчик уже разлёгся на Чжэнси. Рыжий хмыкает. Времени зря малой не теряет. Тянь тянет его локоть на себя, и Мо падает ему на грудь. Где чертовы подлокотники? Шань пытается выбраться, но руки брюнета крепко удерживают его живот. Становится тепло. Что-то происходит на экране. Наверное, что-то даже смешное, но Мо не обращает внимание. Он размеренное дышит, ощущая, как большим пальцем Хэ гладит его бок. Становится жарко. Тянь забирается руками под футболку, пресс Рыжего сокращается. Мо вздрагивает, резко сгибается пополам и опирается на соседнее кресло, которое, слава всем богам, пустует. — Блять, ты ебанулся, — злится Шань. Тянь подбивает его руку и силой впечатывает в себя. — Рискни только, — Рыжий замирает. Хэ кладёт подбородок на его голову и добавляет, — Удобно? — Пошёл ты. — Значит, удобно. Почему-то именно в этот момент, когда руки брюнета почти лапают тело Рыжего, он вспоминает их поцелуй. То отвращение и стыд, и страх. Слезы выступают на глазах непроизвольно. Побочным эффектом от Тяня. Шань судорожно выдыхает. Брюнет немного приподнимается, заглядывая в его лицо. Почему именно, черт, сейчас тебе надо пялиться на меня? Тянь наклоняется, проводит носом от скулы до лба и сухо целует. Мо распахивает глаза и рывком поднимается. Руки брюнета крест накрест оплетают его плечи, не отпуская. Шань чувствует бессилие. Где-то на передних рядах смеётся Чжань и невзначай обнимает Цзяня. Тянь насильно удерживает Мо. Хэ вообще все делает без согласия. Хотя какое, блять, согласие? Где-то Цзянь давит лыбу, ощущая под боком Чжэнси. Рыжий прикусывает нижнюю губу, сдерживает всхлип. Тянь игнорирует это. Тянь давит на своё. Шань трепыхается, как попавший в капкан заяц. Брюнет стирает дорожки слез поцелуями. Мо лихорадит. — Привыкай, — хриплый шёпот звенит в ушах. — Привыкай, Рыжий, я ведь не отстану.