Любовь на доверии

Не позволяя себе передумать и не давая ни секунды на промедление, Лея рывком открыла дверь подъезда Бриджеров. На одном дыхании поднялась на его этаж и позвонила в звонок. Открыл ей сам Эзра, одетый в синие брюки и оранжевый свитер. «Совсем как попугай, ну никакого чувства стиля» — подумала она с неприязнью, вспоминая Хана, одетого пускай и с некоторой небрежностью, но всё равно с претензией на шик. — Привет — произнесла Лея нерешительно, стоя в проёме его комнаты. — Привет, ты чего-то хотела? — спросил Бриджер, даже не улыбнувшись. Он принял твёрдое решение не позволять больше этой девчонке смеяться и издеваться над собой и отступать от него был не намерен. — Да вот, повидаться пришла, поговорить — сказала Лея всё ещё не понимая с чего ей начать трудный разговор. Она так волновалась, когда шла сюда, что даже не приготовила первых строк и теперь лишь нерешительно топталась по ковру. Но Эзра освободил её от этой тяжёлой повинности: — Не нужно, Лея, я всё понимаю и ни в чем тебя не виню, такое часто бывает в нашем возрасте. В голосе Бриджера не звучало злости или какого-то обвинения. Скорее это было тоскливое смирение. От этого на душе Леи становилось ещё противнее и муторней. Уж лучше бы он орал и обзывался последними словами, чем смотрел вот так, серьёзно и грустно. На крик всегда можно ответит криком, на оскорбление — ответной гадостью, а на это взгляд не знаешь, что и сказать. — Правда? Я не знаю как так случилось — только и смогла она выдавить из себя, не очень умно и не совсем уместно. — Ничего, Лея, всё нормально — заверил её Эзра бесцветным голосом — Спасибо, что нашла в себе силы прийти сюда. А сейчас, прости, я ухожу. Он говорил и одновременно взял с кресла наплечную сумку, потом подошёл к дверям, показывая, что и впрямь сейчас уходит. — Ну как, ты идёшь? — сказал он слегка нетерпеливо, поворачиваясь в сторону Леи. Ей ничего не осталось, кроме как последовать за ним. Разговор прошёл даже лучше, чем она предполагала, вот только облегчения ей он не принёс. Совсем. Только заставил ощущать себя ещё большей сволочью, чем она и так уже была в глазах родственников и своих собственных. Но пути назад уже не было, да и не хотелось ей на него сворачивать, даже если бы он и был. Она просто не представляла себе как теперь, после испытанного ею яркого и сильного чувства к Хану сможет опять вернуться к Эзре. Каким же маленьким и несовершенным казался он ей теперь с сравнении с Соло. С таким и правда можно было только дружить. На большее он просто не способен. *** Эзра и правда ушёл по своим делам, за то вернулись Витор и Сола. Оба очень переживали из-за скорого приезда Джены и сейчас решили прогуляться, чтобы немного отвлечься. Но этого явно не вышло, ведь едва они вошли в квартиру, лицо Солы вновь приняло озабоченное выражение. Молчание обоих было нестерпимым и кто-то непременно должен был не выдержать и разорвать эту паузу. И в этот раз им оказалась Сола: — Витор, мне очень тревожно. Я никак не могу перестать думать о твоей жене. — Что толку о ней думать — попытался мужчина привести всё в шутку и обнял её за плечи — Мы с ней давно уже чужие люди. А вот с тобой совсем даже нет. — Витор, я серьёзно — сказала женщина, высвобождаясь из объятий — Она столько лет не давала о себе знать и вот теперь, узнав, что ты собрался жениться, решила прилететь. К чему бы это, а? — Да просто наверное хочет разрешить вопрос с алиментами для дочери — выдвинул предположение Бриджер — Я ведь не платил их с момента развода, хотя собирался, но Джена сама сказала, что ей ничего не надо. Больше того, уже много лет живет в гражданском браке с каким-то богатым альдераанцем, родила ему ещё двоих детей и кажется не слишком нуждается в моем обществе. До сих пор не нуждалась. В последних словах Витора зазвучало явное сомнение, которое постепенно сменило в голосе былую уверенность. А ведь и правда, Сола верно подметила. До момента сообщения о разводе Джена даже не звонила ему и не позволяла увидеть дочь, считая, что ни к чему ей знать о том, что её отец — нищий неудачник. Простой полицейский без особых перспектив. А теперь Анхеле уже тринадцать, ровестница Эзры, и он даже не знает, как она выглядит. Да и Джену такая ситуация прежде устраивала, что же теперь? Нет, дело тут явно начисто. — И что же ты думаешь, ей понадобилось? — решил он уточнить. — Ты — с грустной улыбкой ответила Сола — Вернуть тебя она хочет, потому и сорвалась. Похоже, Бриджер, она тебя всё-таки любит и так легко мне тебя не уступит. — За это можешь не переживать — вновь начал Витор успокаивать женщину — Я твёрдо решил, что будет дальше и ей не удастся сбить меня с толку. — Узнай, когда она точно прилетает, чтобы я успела собрать вещи и улететь на Набу, чтобы жену твою не дразнить своим видом — ответила Сола в следующий момент. — По-моему это лишнее — не согласился с ней Витор — Никуда я тебя не отпущу. И потом, я более, чем уверен, Джена захочет поселиться в гостинице. Она не привыкла стеснять себя. — Не думаю — теперь очередь быть несогласной перешла уже к Соле — Это твой дом, а значит, раз Джена — законная жена, то и её тоже. В любом случае, она имеет большее право тут жить, чем я. Мне же на птичьих правах тут быть не хочется, уж лучше пока родителей навещу. Сола говорила с такой твёрдой горячностью, что Витор не смог ей возразить, понял, что это бессмысленно и только пообещал ей сказать, когда Джена явится требовать своего. А потребовать она собиралась очень немало. *** Морвейн только, что заснул и Нора принялась за уборку и готовку. Она всегда так делала потому, что не привыкла сидеть долго без дела и жила по принципу: время не должно пропадать напрасно. А сейчас она увидела в этом ещё и плюс, так как очень внимательно слушала рассказы матери о семье, в которой сейчас работала. Сабе очень часто и очень подробно говорила о своей прежней хозяйке, ныне покойной госпоже Падме Амидале, двойником которой ей приходилось прежде служить. И даже показывала дочери её многочисленные фото в своих альбомах, которые бережно хранила в память о Падме. К нынешней хозяйке, Соле, она относилась вежливо и терпимо, но такой горячей привязанности, как к Падме, к ней испытывала. Ведь если вторая была нежной и женственной, то первая на фоне её смотрелась грубовато и угловато. Ведь в отличии от возвышенной, эфемерной Амидалы, всю жизнь жившей политикой, Сола всегда, самой юности, служила простой работягой и первый муж её, Дарред, был ей под стать. И потому твёрдой рукой ведя хозяйство поместья на острове Варыкино, Сола не позволяла себе лишней сентиментальности и её никак нельзя было назвать возвышенной особой. За то Падме запомнили именно такой и Нора, хотя и при жизни почти с ней не общалась, с самого детства считала Амидалу идеальным и единственно возможным примером и всегда подражала ей. Вот и сейчас, помня о том, как эта женщина обычно себя вела, изо всех сил старалась быть милой, вежливой и услужливой, чтобы все в доме любили её. Все, но один чуть больше, тот, кого она тоже присмотрела ещё давно и подтолкнула её к нему именно Амидала. Но он имел прямую родственную связь с хозяйкой Норы, Асокой её детьми, поэтому следовало быть одинаково любезной со всеми, параллельно и ненавязчиво выделяя объект своего обожания. Правда тот неудачный опыт отношений навсегда снизил её ценность на ярмарке невест, ведь кому нужна бесплодная жена, но Нора знала, чем и как возместит сама себе этот изъян. И помехой ей никто не будет. Никто и никогда. Закончив же с домашними делами, молодая особа привычно прошла в гостиную и взяв с полки стеллажа толстый альбом, принялась рассматривать фото. Их было очень много и очень разных, но с примерно одинаковым сюжетом — счастливой семейной жизнью. Вообще альбомов там было три. Первый был посвящён жизни Асоки, её детству, юности, семейной жизни, ребёнку, по которому тут была целая подборка на каждый месяц жизни маленького Морвейна. Второй содержался фотохронологию первого брака Энакина. Туда фото уже давно не добавлялись, он был как памятник на могиле первой жены. Третий принадлежал близнецам, пестря весёлыми хрониками их жизни. Но только один интересовал Нору и сейчас она его взяла... — Какая красивая — подумала она, проводя рукой по изображению молодой женщины — Понимаю теперь почему он в тебя влюбился. Он — молодой мужчина, стоявший на фоне окна, обнимая свою спутницу. Ту, которой должна была стать Нора...